Шепот рожденных в Бездне

Зефир, используя свою скорость и ловкость, попытался обойти существо с фланга, но существо словно могло видеть во всех направлениях одновременно. Оно хлестнуло щупальцами чистой тьмы, сбив Белого Шрама с ног, заставив его растянуться на земле, едва избежав его удара, иначе оно могло бы сделать гораздо хуже. Он быстро поднялся, с тревогой отметив, что даже его легендарной скорости недостаточно. Как будто, чем больше он полагался на силу своего Ордена, тем меньше это имело эффекта, как и в случае с Калем, как будто подпитывая его, беспокойство, разделяемое Силарисом. Казалось, они отдалялись дальше, чем он ожидал, каждый раз, когда сама реальность менялась, чтобы помешать ему, но только ему. Его попытки обойти с фланга были намеренно затруднены сверх того, что предлагали или показывали естественные способности существа, давая знаки, что это не удастся.

«Оно играет с нами», – передал Зефир напряженным голосом. «Нам нужно работать вместе. Оно не просто знает, где мы. Оно как будто меняет саму реальность, чтобы соответствовать своим потребностям».

Гидеон, несмотря на свои травмы и растущую порчу в своем теле, анализировал движения существа, ища слабое место. Его логические схемы изо всех сил пытались понять форму существа, но ему удалось определить закономерность – краткий момент уязвимости после каждой атаки, прямо перед тем, как его энергии полностью перенаправлялись обратно в него, что-то, что только он мог потенциально найти и обнаружить, показывая Силарису надежду, что Гидеон смог сохранить некоторую сосредоточенность, несмотря на то, что его терзало. Это могло быть ключом к тому, как сражался Пусторожденный, возможно, давая команде шанс. Силарис хотел увидеть продолжение этой линии мысли. Однако это потребовало от Гидеона еще больших усилий, силы, и он не был уверен, сколько еще он сможет приложить, прежде чем его физическая форма поддастся порче. Его время может быть самым ограниченным из всех. И они могут нуждаться в нем больше всего, перед концом.

"Есть закономерность", – сообщил Гидеон, его голос был искажен, "Момент уязвимости. После того, как он атакует. Но он краток. Он также, кажется, становится сильнее, чем больше мы следуем стандартным методам ведения боя нашего Ордена, особенно Каль. Есть некоторая взаимосвязь".

Малахи, чье лицо было маской мрачной решимости, выпустил поток огня из своего огнемета Прометия. Пламя охватило существо, но, казалось, оно не оказало большого эффекта, мерцая и гаснув, словно испытывая нехватку кислорода. Оно не принесло настоящей боли, дискомфорта или урона, поскольку существо медленно повернулось, почти насмешливо, чтобы встретить атаку Саламандры лицом к лицу, в манере, напоминающей их первую встречу с его природой. Это также, казалось, еще больше взволновало Кейла, поскольку, очевидно, его удары действовали еще слабее, что, как предупреждал Гидеон, может просто сделать его еще сильнее, если бороться с ним таким образом.

"Пламя… оно мало что делает", – прошептал Малахи, больше себе, чем другим. "Это как борьба с дымом. Но все же, возможно, если мы синхронизируем наши усилия с тем, о чем предупреждал Гидеон, мы можем навредить ему".

Но в этот момент пламя Малахи повело себя так, как не должно было. Почти как будто реагируя на растущий хаос, некоторые из его пламен сами по себе набросились на тех самых союзников, с которыми он пытался работать. Именно этого и хотели насмешки. Его самая страшная неудача и страх – навредить тем самым союзникам, за спасение которых он боролся.

"Я… я не могу это контролировать!" – в ужасе закричал Малахи, когда его худший кошмар сбывался, и, по-видимому, делал именно то, что, как предполагал Гидеон, могло и могло. Это было почти так, как если бы каждый Космический Десантник теперь столкнулся с ситуацией и проблемой, специально созданной для использования особой силы своего Ордена против себя. Малахи был бы ключом к их выживанию. Но вот он, использовал его страхи против него и против его собственной группы, как и в случае с тем, что команда пережила до сих пор. Здесь был интеллект. Малахи боролся и использовал каждую унцию силы, чтобы не выпустить свое пламя. Но это просто дало сущности еще одну возможность нацелиться на них своими щупальцами тьмы, которые проникли в его доспехи. Они начали тянуть Малахи, против его воли, к нему. Силарис заметила, и, было ли это планом или нет, чтобы пламя Малахи было их лучшей надеждой на причинение вреда, это не могло продолжаться. Тем не менее, казалось, что спасения нет. Как можно победить врага, чьим планам ты можешь помочь, просто столкнувшись с ним?

По мере того, как бушевала битва, шепот в их разуме становился сильнее, более соблазнительным. Они предлагали силу, побег от бесконечной войны, шанс стать чем-то… большим. Они показывали им видения будущего, где они стояли рядом с Рожденными в пустоте, где они превзошли свои смертные ограничения, предлагая им конец всем тем сомнениям, проблемам и боли, с которыми сталкивался каждый член, если только они присоединялись к их стороне. Предложение стало еще более ужасающим из-за того, как мало эффекта, казалось, оказывало их собственное оружие, как будто специально, еще больше усиливая предложение Пусторожденных, делая его порочным, заманчивым выбором: умереть здесь, сейчас, ни за что. Или жить и принять новый, лучший путь. Силарис знал, что это могло быть тем, как многие другие обратились, чтобы присоединиться к Пусторожденным, и, возможно, судьба, которая встретила Хроноса. Он держал свои слова сильными. Однако то, с чем они столкнулись, как легко их враг приспособился, заставило даже самого решительного лидера и воина беспокоиться, что их загоняют, заманивают и наставляют на путь к их концу. Вся эта область была идеально подготовлена, чтобы противостоять им. Если он хотел, чтобы это прекратилось, сейчас, ему нужно было попробовать отчаянную авантюру и сосредоточиться. Его мысли были твердыми, твердыми. Они выстоят или умрут как один. Это зависит не только от него. Должно быть доверие. Он должен дать, чтобы помочь другим, фокус для команды, и пусть это придаст их делу необходимую силу для того, что будет дальше. Силарис сосредоточил свой голос, чтобы команда слушала как один.

«Мы должны сопротивляться. Если данные верны, то у Рождённых Бездной уже есть что-то, что действует в нашем Империуме, повсюду, на всех уровнях. Мы не можем пасть здесь и не упадём», – сказал Силарис. «Есть какой-то план, цель, которая может быть близка к завершению, шепот показывает возможное будущее, мы можем это изменить, сражайтесь, мои братья, вместе! Помогите Малахи!»

И все же, их выбор, казалось, уже был известен, понят, учтен. Как будто каждый шаг, каким бы оригинальным он ни был, может просто, неосознанно, помочь плану Рожденный в пустоте. Он должен это разрушить. Есть один выбор. Вот как шепот действительно сломает их. Однако Силарис, возможно, уже знал решение. Он посмотрел и указал на одного, конкретного члена, и крикнул:

"Они знают, что мы выстоим. То, чего он боится, все, что он сделал до сих пор, мы можем победить, прямо сейчас! Сражайтесь, еще раз, за Императора. Сражайтесь с моими братьями, рядом со мной!"

Глава 12: Жертва ради надежды

Силарис, не видя другого выхода, принял роковое решение. Он знал, что ими манипулируют, что каждый их шаг используется против них. Сущность Пусторожденных была не просто могущественной, она была коварной, и она питалась их сильными сторонами, их слабостями, самой их природой как Космических Десантников. Они просто продолжат ходить по кругу, если он, Силарис, не сделает то единственное, чего они и Пусторожденные меньше всего ожидали и что их враг, по своей природе и насмешкам, возможно, случайно раскрыл. Идея, которую он начал собирать воедино, когда Гидеон заметил, что сущность становится сильнее, чем больше они полагаются на свои силы, и когда он обратился к своей команде после того, как она заговорила, то, что они все видели, но не осмеливались или не могли сказать прямо сейчас. Он сделал то, что сделал его Примарх, ради света Императора.

Шепот показал ему, что их путь был провалом здесь и сейчас. Пусть так и будет. Вся их операция с самого начала была набором авантюр. Он должен был сделать одну последнюю авантюру. Со своим силовым мечом, со всеми навыками, инструментами и способностями Силарис мог сделать то, что другие просто боялись сделать. Или знали, каким-то образом. Он увидел, когда он произнес свой последний призыв, сосредоточиться на чем-то, что только он полностью воспринял, не имея времени или возможности полностью объяснить, что это было бы пустой тратой драгоценного времени и просто помогло бы Пусторожденным стать сильнее, если бы они говорили об этом. Путь к победе лежит через жертву, которую никто не планировал, и чтобы эта авантюра действительно сработала, Силарис и только он, судя по тому, что показали и подробно описали действия Пусторожденного, могли это сделать. Это может потерпеть неудачу, и это было более чем жестоко. У него было только крошечное окно благодаря Гидеону.

Силарис должен был гарантировать, что работа Гидеона имела ценность и что все это закончится. Враг на каждом шагу заставлял их идти на отчаянные авантюры, но их собственная природа давала «Авангард Коготь» выход. Он надеялся, что эта жертва не только позволит его союзникам избежать любой темной судьбы, конца или ловушки, в которую они попали, поскольку никто не хотел или не мог следовать по пути, который мог только он.

Его выбор и мысли не давали ему покоя. Но даже его можно было заставить колебаться или сомневаться и, таким образом, рискнуть помочь враг. Силарис мог этого не допустить. Только он может взять на себя бремя и, если понадобится, понести наказание. Наказание и судьба, которые заслужил только лидер, даже предатель, если понадобится. И цена и ответственность лежали на нем. Силарис не мог позволить себе потерпеть неудачу, и если это было правдой, то Пусторожденные и Хор могли бы победить. Все было бы напрасно, если бы его жертва не имела большего смысла. Если бы он также мог положить конец планам или усилиям Пусторожденных, то его жизнь, прежде всего остального в его команде, должна была быть поставлена под угрозу и, возможно, даже его душа, если бы победа здесь действительно требовалась. Он спас бы всех от любого темного заговора, который ждал впереди.

Они должны выжить. Но чтобы сделать это и чтобы их союзники получили шанс против врага, который, казалось, читал каждый их шаг, знал каждое их действие, только у космического десантника была воля к сопротивлению. А для того, что будет дальше, мало времени и нет выбора. Только космодесантник мог это вынести, он должен пойти на этот риск. Только он будет, и должен. Своими словами и действиями, даже когда остальные начали следовать совету Гидеона координировать атаки, надеясь, что это, наконец, даст команде преимущество и надеясь, что они смогут правильно рассчитать время своих ударов, прямо когда сущность начнет свои атаки, только для того, чтобы она каждый раз корректировала и мешала их ударам достаточно хорошо. Нет, Силарис не мог рисковать, чтобы они колебались в этом. Он должен помочь всем тем, кто полагался на них, в конечном счете сдаться, независимо от того, как отреагируют остальные. Он может уничтожить себя, и, что еще хуже, навсегда потерять свою душу. Но они будут жить. Они научатся. Они избегут этого, расскажут свою историю, как он, так давно, когда-то, как Инквизитор, установил путь и действия. Он думал, что Император улыбнется этому, независимо от того, насколько жестоким, даже печальным может быть такой исход.

"Нет, братья мои. Не так", – передал Силарис по воксу, его голос был тяжелым от чувства окончательности. Он посмотрел на них всех, кивнул Гидеону с молчаливым уважением. Отдал честь остальным. «Они готовы ко всем нашим действиям. Они спланировали нашу силу, она каким-то образом питает эту сущность. Их план, эти шепоты с самого начала были созданы, чтобы заманить нас, шаг за шагом. Это заканчивается сейчас».

Он бросился, не на сущность, а на брата Келя. Это был ход, который потряс всех, даже Пусторожденных. Это было неожиданно, жестоко и отчаянно. Казалось, что это заставило многих в команде задуматься. Почему? Он мог видеть это в их глазах, даже чувствовать это через психическую связь, которую разделяли все Космические Десантники, когда каждый повернулся к нему лицом. Даже Малахи перестал бороться, его пламя внезапно снова оказалось под его полным контролем. Даже у самого Гидеона его системы каким-то образом не сработали, в один, последний, раз. Сама Пусторожденная, казалось, потеряла фокус. Вот оно. Вот что он должен сделать. У сущности может даже не быть настоящей физической формы, только то, что она принимала.

Однако поступок Силариса был направлен не на Келя, на самом деле. И он не нападал на Зефируса, который пытался перехватить Силариса, думая, что тот впал в безумие, хотя он был дальше всего от него и менее всего способен по-настоящему остановить его наступление. Нет, эта атака была направлена на то, что никто другой в команде в этот момент и в этом месте не мог, возможно, даже не должен был пытаться сделать: на него самого.

С ревом Силарис поднял свой силовой меч, не для атаки, как его команда изначально, возможно, даже намеренно, считала. А чтобы пожертвовать собой, так же, как он считал, что кто-то другой сделал это когда-то в прошлом. Силарис вонзил клинок прямо себе в грудь, пронзив собственную броню, целясь в свое собственное первичное сердце, даже когда его братья по оружию и существо, рожденное в пустоте, наблюдали в ошеломленном ужасе, не в силах понять, почему, как и даже что происходит в последний момент, действие, которое только Силарис, из-за своей ранней догадки и способа действия своего врага, был, возможно, уникальным образом готов, мог и хотел совершить.

Это был акт окончательной жертвы. Силарис не пытался убить врага. Нет, он каким-то образом гарантировал, что не будет играть в их игру. Он уйдет с доски, чтобы сломить все, что враг мог пожелать от «Авангард Коготь» здесь и сейчас. Он сделал то, что всегда подозревал, что сделает в этой самой миссии: отдаст все. Оставит все на поле. В этот момент он знал, какова его истинная роль. Путь, который никто другой не мог, или, возможно, даже не должен был выбрать. Но только он видел это, действовал по нему. И как только Космический Десантник, особенно Караул Смерти, мог выдержать. Он должен быть светом, как его когда-то учил Примарх. Сломать то, что, казалось бы, каким-то образом связывало их действия, быть вынужденным, вынужденным достичь этой точки, независимо от их пути, здесь, с сущностью, которая, по-видимому, только играет с группой. Также предоставить своей команде возможность сбежать из этого места. Если он преуспеет, возможно, враг просто не будет знать, что делать, и к тому времени все будет хорошо, и миссия будет успешной. Если он потерпит неудачу, возможно, так и должно было быть. Эффект был мгновенным. Шепот, который так долго их терзал, внезапно прекратился. Психическое давление поднялось И если это был какой-то трюк, позволить Силарису действовать так, только чтобы повернуться против своих союзников в последний, самый уязвимый момент. Что ж, он не допустит, чтобы это достигло этой точки. Даже он, независимо от того, насколько он силен и стойок, может пасть или быть обращенным и должен гарантировать, что Пусторожденные, через Хроноса, возможно, даже через это самое место и через действия Безмолвной Конвергенции не получат то, что они искали.

Он должен положить этому конец. Сейчас. Или его смерть не будет иметь смысла, как Зефир боялся своей собственной, давным-давно. Независимо от пути или решения, он больше не мог позволить группе остаться. Должна быть надежда на будущее. Он был полон мира, спокойствия, когда он отдавался тому, что должно произойти дальше. «Идите… сейчас…» – выдохнул Силарис, его голос был слабым шепотом, «Завершите миссию… Сбегите и сообщите о своих находках, есть надежда, и мы, и, возможно, только мы, могли бы предупредить их об этом и, возможно, о предательстве, которое в какой-то момент произошло до путешествия Логоса сюда… предупредить Империум… вы все еще можете преуспеть и жить. Вы должны. Живите… братья…»

Пока он говорил, его жизненная сущность вытекала из него. Его тело содрогнулось, когда он вытащил клинок, и рухнул на землю. Но Силарис не просто «умер».

В это мгновение ослепительный свет, возможно, из самой его души, такой же чистый и яркий, как сам Император, вырвался из его тела, поглотив пещеру, оттеснив Пусторожденного и его энергию. Это мог быть не только единственный путь. Но и то, что было запланировано с самого начала. Возможно, не было другого пути, кроме этого, для него и его команды, чтобы добиться успеха. Но остальные должны понять. Силарис своими действиями также создал проход, который был им всем нужен. То, что никто из них не смог бы сделать в одиночку. Только так их побег может действительно произойти, и есть только один шанс. Свет померк, когда его тело остыло, в то время как другие члены с ужасом смотрели на падшее тело своего лидера.

Глава 13: Расплата

Оставшиеся члены Авангардного Когтя были ошеломлены и молчали. Они наблюдали, как их лидер, их брат, пожертвовал собой самым неожиданным, бескорыстным и, возможно, единственным возможным способом, если все, что видел и думал Силарис, было правдой. Это был поступок, который разрушил власть Пусторожденного над ними и, на данный момент, казалось, остановил его на своем пути.

Кель, чья ярость сменилась глубоким чувством потери, уставился на падшее тело Силариса, впервые вознося не ярость, а настоящую молитву за своего павшего, героического товарища. Он первым пришел в себя, повернувшись к остальным. Если другие хотели отомстить, позже, пусть так и будет. Он все еще может оказаться, чтобы помочь им против такого подлого врага, как Пусторожденный, Хор или еще хуже, перед его концом. Но не поэтому и не как он был выкован. Он был создан, чтобы действовать. Силарис сделал это, чтобы спасти их, дать им выход и путь к успеху. Поступок, который он мог бы приказать самому Каэлю совершить, если бы он не понял, возможно, благодаря собственным словам Гидеона и Силариса, настоящий ключ к их пути. Он посмотрел на остальных. У Гидеона и у него были незаконченные дела, несмотря ни на что. И для этого еще будет время позже. Он и Малахи могли бы принять другие решения перед концом, если бы дело дошло до него. Они могли бы доверять Зефиру, по крайней мере, в том, что он сделает правильно, как это сделал Силарис. Но именно Силарис заплатил цену. «Мы должны идти. Сейчас. Пока не вернулись шепоты, или пока это существо не стало тем, чем оно на самом деле является и на что способно. Здесь может быть гораздо больше, чем мы можем себе представить. Мы знаем, какова его цель, и, возможно, уже слишком поздно. Это не просто одна планета, эта область может быть уже не спастись, или то, что оно есть на самом деле, было использовано против нас, чтобы помочь ему продвинуться дальше. Жертва Силариса не может быть напрасной, все это могло быть спланировано, чтобы достичь этой точки, как он так быстро понял в последние мгновения. Он увидел путь к надежде», – передал по воксу Кель, его голос был полон горя, но также обновленной, более стальной решимости, чем он показывал в начале их путешествия сюда. «Это может не положить конец его планам, но, возможно, предупредит о том, что они ищут и как. Что здесь есть и другие игроки, и скрытые, а не просто те, с кем познакомился Хронос. Его и Хроноса действия могут быть гораздо масштабнее, чем мы опасались». Зефирус, на мгновение забыв о своей вине перед лицом этой новой потери, кивнул. Он колебался, возможно, не зря, прежде, когда Силарис атаковал. Если бы он знал, что повлечет за собой это действие, и не выступил против своего лидера, он, возможно, пошел бы куда более эгоистичным путем. Силарис, возможно, даже знал это. Но он также не позволил Зефиру, с помощью его более раннего обмана, помочь или спасти Кейла, который, возможно, был бы столь же шокирован, сбит с толку и, возможно, неспособен выполнить то, что произошло дальше. Нет. Таким образом, только Силарис взял на себя это бремя и заплатил высшую цену, чтобы показать им, дать надежду, путь к спасению другого мира. Все свелось к этому, понял он. Это могло быть даже неизбежно для одного из них. Истина, которая заставила команду задуматься, особенно потому, что никто, кроме Силариса, по-настоящему не понимал или не планировал, для Авангардного Когтя. Он должен закончить как и Силарис, теперь открыт путь, по которому каждый из них мог следовать, чтобы закончить то, что они были посланы сюда сделать. У Зефира были инструменты, подготовка и воля, как разведчика, чтобы гарантировать, что Силарис не умрет напрасно, как когда-то его Орден. Он взял на себя ответственность за эту важную миссию. Силарис, возможно, отдал свою жизнь, но Зефир был избран, чтобы увидеть, как она будет завершена. Здесь не будет неудачи. Не с его стороны. Не в этот раз. И, возможно, именно поэтому давным-давно Силарис, тогдашний Инквизитор, выбрал эту особую команду, так давно, зная навыки и недостатки каждого члена, понял Зефир. «Кейл прав. Мы должны сбежать, доложить о наших находках, это единственный способ, которым жертва Силариса имеет ценность и смысл. Я поведу. Это то, что сделал бы он. Я могу найти нам выход отсюда, так же, как мне было поручено наше задание так давно, когда инквизитор Силарис впервые призвал нас. У нас есть цель, у всех нас», – сказал Зефирус, его голос был на удивление сильным. «И у нас есть долг, который нужно отстаивать, у каждого из нас есть причина, по которой мы здесь, и сегодня все это сошлось воедино, даже со смертью Силариса».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.