Красная банда

– А как я буду ребят привлекать к работе дружины, они же на комбайнах будут работать?

– Первое время хлопцы будут присматриваться к работе комбайнёров, потом начнут и сами пробовать рулить, а уж потом и работать начнут. На это им потребуется всего одна неделя, чтобы комбайнёр доверил им комбайн. А потом будет сидеть на копне соломы, и наблюдать за своим помощником. Потом, уж вечером сядет сам за штурвал, в тёмное время суток сложно работать, поэтому комбайнёр не доверит штурвал в это время. Поэтому штурвальный вроде как не у дела окажется. Но есть и второе положение, по охране труда не разрешается молодёжи работать в сверхурочное время. Поэтому они и физически и морально, и юридически вечерами будут свободны. Но спать вы в шесть часов вечера не ляжете, и потому никакого труда не составит проехать с участковым по полям и подежурить на механизированном току. Вечерами и я буду дежурить на своей машине, поэтому можно и со мной подежурить. Но самое главное, что я хочу вас предупредить. Работайте и знайте, и своим комбайнёрам скажите, что если вы за кем-то смотрите, то и за вами кто-то смотрит. В дополнение к нам в колхозе завели службу вневедомственной охраны. Так, что честно работать выгодно. Честные люди меньше переживают, у них не портится нервная система, они дольше живут на земле.

– Вот за это они и бедные! – воскликнул Пустовалов Саша.

– А богатые двойную нагрузку несут. Первое заботятся о наращивании капитала, второе трясутся, чтоб у них его не отобрали или самих не убили, – дополнил Попов Ваня.

– Везде хорошо, где нас нет. Одни лучше и богаче нас живут, другие беднее нас, все разные. За всеми не угонишься. Делать надо то к чему душа лежит. У меня отец с матерью комбайнёрами были, а я хочу на машине ездить. Буду на шофёра учиться, – высказался Булгаков Саша.

– Спасибо, хлопцы, за разговор. Когда будете в клубе, по селу будете ходить, прислушивайтесь к разговорам, не пренебрегайте разговорами пьяных людей. Они в пьяном виде завсегда откровенно высказываются. На Яме стали гуси пропадать, старушки жалуются друг другу, а в милицию заявления не пишут, боятся у нас милицию. Надо людей защищать, а не стращать их. А на Свинуховке у стариков украли двух породистых кроликов. Мне пожаловались. Хотят, чтобы дело мирным путём решилось, да, чтобы с милицией не связываться. Да у бригадира из машины бензин ночью слили. Тоже бы надо пронюхать.

– Пусть ставит машину в гараж, сливать тогда не будут. Это хорошо, что не угнали. Мотоциклистов вон сколько, всем бензин нужен. Мальчишки не работают, а кататься всем охота, – воскликнул Антонов Сеня, – я знаю, кто слил, да не скажу.

– Случайно, не ты ли слил? – спросил Антонов Коля.

– Нет, не я, мне заправлять нечего. Для всех один порядок, а эти, тоже шишки нашлись, им и закон не писан. Лень машину в колхозный гараж отогнать на ночь, так загони машину в свою ограду и собаку привяжи к ней. Не всякий мальчишка наберёт смелости в ограду зайти. Нечего на улице оставлять, тем самым соблазнять мотоциклистов. Какой характер и какое терпение нужно иметь, чтобы мимо бака с бензином пройти, как мимо голопузых девок. Завлекают парней, соблазняют своей наготой, и хотят, чтобы парни и мужики их не трогали. Смотрите, как за этими заголёнками не только слабонервные наблюдают, так за ними вон кобели следом бегают и принюхиваются. Их скоро не только мужики, а даже кобели будут насиловать. Только им морального вреда не пришьют, как парням.

– Это дело особых отделений ОВД. Наше дело профилактика, и поддержание общественного порядка и предотвращение мелких преступлений, – перебил его Александр Владимирович.

– А я решил посвятить свою жизнь работе в органах. Так, что это проблема в будущем коснётся меня. И я ищу ответ на мои вопросы сейчас, – возразил Семён.

– Я вас понял. Это от вас не уйдёт. Это от нас не зависит. Вот попадёшь в думу там и поднимешь этот вопрос. А сейчас я хотел с вами заняться состоянием вашей физической силы. А дома соорудите все турники, изготовьте боксёрскую грушу – в виде мешка с песком, и изготовьте гантели и приобретите гири. И по одному часу каждое утро до седьмого пота тренироваться. Вас некоторым азам спорта учили, так в нашей работе это на втором плане из десятка требований, которые предъявляются к милиционеру.

– А что же находится на первом плане? – поинтересовался Николай.

– Профессиональная способность работника органов.

Все замолчали. Стало тихо. Манохин ушёл, а ребята разделились по группам ушли на дежурство по селу. Василий, Семён и Николай пошли в тот край села, где жила старушка, у которой украли гусей. Не доходя до намеченной усадьбы, Василий сказал:

– Ребят, давайте разделимся по одному. Семён, ты иди к бабушке Поле, побеседуй с ней. Узнай, сколько гусей у неё пропало? Какого цвета они были, чем они отличаются от соседних гусей, если они водятся у них? Кто к ней ходил в гости чаще других, и кого она подозревает? Ну, там о здоровье поинтересуйся и о детях спроси, где они, что пишут. Ничего из разговоров не записывай, чтобы не смущать старушку. А то ещё можешь «нарваться» на «законнистую» бабушку, она пришьёт тебе превышение полномочий дружинника, она грамотная, в совете работала в своё время.

А ты, Николай, пойди и присмотрись к её соседям по ту сторону: возможно, что увидишь.

Я присмотрюсь к оградам соседей с этой стороны. И так пошлите, встретимся возле ларька через один час.

– А, что отвечать, если спросят, – «Что, мол, ты тут высматриваешь?» – спросил Николай.

– Ответишь, какой ни будь шуткой: вроде как невесту потерял или кот сбежал из дома.

Ребята посмеялись и разошлись. А через час они встретились у ларька. Солнце уже зашло за гору. Нежный сумрак с прохладным дуновением ветерка окутал село. С полей тянуло приятным и аппетитным запахом зреющих колосьев пшеницы. Да, вот-вот нужно будет выезжать в поле. Эх, быстрей бы что ли. Как хорошо там, в поле «среди хлебов спелых»!

У ларька стоял «Уазик» участкового. Ребята вошли в салон, а тот спросил:

– Ну, что «наскребли» что ни будь? Рассказывайте, пока стоим.

– А, что стоять-то, можно и ехать, дорогой и расскажем, что нашли, – возразил Семён.

– Успеешь на танцы собраться. А мы пока понаблюдаем за фермой. Сейчас пойдут домой поярки и скотники с откормочного гурта. А Павел Филиппович жаловался, что за прошлый месяц получили по этой ферме нулевые привесы. Рацион прибавили, а результатов нет. Просил присмотреться. А то спросит, а мне и сказать будет нечего. Поняли? Ну, и рассказывайте по одному и подробнее, начинай, Семён.

– Бабушка Полина была дома. Сидела на диване, смотрела телевизор, а ноги держала в тазике с кипятком, и трава какая-то в воде была.

– И какая трава была в воде? – перебил его участковый.

– Да, я и не пригляделся. Мы ж гуся искали, а не лечебные травы собирали, – недовольно возразил Семён.

– В нашем деле всё важно. Я сказал, рассказывать подробнее, продолжай.

– Ну, зашёл, поздоровался, она ответила. Я стал спрашивать, как она живёт, где дети. Оказалось, что у неё десять детей. Все живут отдельно. С ней никто не живёт и она ни к кому не пошла. Одна огород содержит, а из живности только гуси и есть. Но гуси особенные, серые цветом, с хохолками на голове. Пропали уже четыре гуся. И что особенное, говорит, что пропадают гусаки, они крупнее гусынь.

– Это, что баба Поля, это та старушка, про которую Евдокия Никитична писала? – спросил Николай.

– А где она писала? – переспросил Семён, – я и не помню.

– Да в районной газете. Вы, что газету не выписываете? – упрекнул участковый. Ладно, давай дальше.

– А, что дальше? В гости к ней редко кто приходит, да она и не сильно переживает от этого. Полный стол газет всяких. И «Ударник», и «Алтайка», и «ЗОЖ», все сшиты и стопочками лежат на столе. И на всю стену полки с книгами расположены. Поинтересовался на счёт книг, она говорит, что большинство книг от мужа остались, он всё покупал, много и детям и внукам раздал, да много ещё сохранилось. Я, говорит, их все перечитала по несколько раз, предлагала внукам. Чтоб забрали, так они не берут, всё за компьютером сидят, да в Интернет «попинаются», что надо узнать – раз на кнопку, раз на вторую, вот тебе и ответ готов. Что он будет ночи сидеть за книгами. Ладно, уж, что внуков упрекать, раз уж жизнь такая настала. Нас тоже упрекали, когда мы заменили конные плуги на тракторные, вместо сноповязок комбайны пригнали и осваивали, и женщины на технику садились. Всем работы хватало. Электричество провели в село, коров стали приборами доить, мехтока построили, а то всё руками веялки крутили. Всё нас старики упрекали, что наступит такая жизнь, когда вся земля будет проводами опутана, а по хлебу будете ходить, а хлеба есть не будете. А сейчас и по хлебу не ходят, а без хлеба не сидят.

– А кто за ней ухаживает? – поинтересовался Василий.

– Она, такая патриотка, что даже от социального работника отказалась. Сама, говорит, пока дал бог силы, ходить буду и себя обихаживать, зачем государству на шею залазить, там и так вон какой кризис приключился, как зараза, какая. Много безработных, а все сыты. Откуда, что берётся. А бездельники не только не голодуют, а ещё и пьянствуют. Воруют, видимо все. Ну, я её и спрашиваю: – «И кого, вы бабушка, подозреваете в воровстве твоих гусей?» Она отвечает: – «Мало ли кого не подозреваешь. Не пойман не вор. Подозрение не доказательство. А то быстро за оскорбление чувства собственного достоинства штраф наложат. Меня часто в совете одёргивали, но тогда не штрафовали. Я там секретарём работала пять лет перед пенсией. Это как дети выросли. А то всё на ферме работала, тут близко от меня ферма стоит. Да и потом после пенсии часто подменяла поярок. То, иная поярка заболеет, то в отпуск уйдёт, так заведующий Занин Виктор, всё за мной приходил. Уважительный он такой, отказаться не могла. Только на семьдесят пятом году не хожу уж больше». Кое-как выяснил, что накануне приходила к ней Любина, здоровьем интересовалась, похмелиться просила. Потом Длиннохвостов был, тоже просил погреться. А как четвёртого гуся украли, я позвонила участковому, вы, наверное, от его имени пришли, что он сам-то не пришёл?» Я ей сказал, что он с нами этими гусями занимается.

– Это понятно, хорошо всё, Сень, сделал. А что у Николая? – спросил участковый.

– Я прошёл десять дворов, а там дальше уж никто не живёт, так ничего в ограде не приметил.

– А, что у Василия нашлось?

– Я просмотрел ограды и помойки соседей с этой стороны и тоже ничего не нашёл, а у Любиной на помойке нашёл серые гусиные перья и гусиную головку с хохолком. Или она сама неосторожная, что улики выставила на показ людям, или кто из собутыльников обрабатывал тушки и выбросил перья на помойку. Я вот взял с собой несколько перьев и одну голову.

– Это уже кое-что. Ты не заметил, у них в доме есть кто?

– Там компания у неё, громко разговаривают, но света нет.

– Едем туда, – заявил Александр и, заведя машину, они поехали. В доме они застали пьяную компанию, и на столе увидели сваренную гусиную тушку. Участковый составил протокол, хозяева не отпирались и тут же расписались, при условии, что мясо они не конфискуют, а вот гусиные лапки могут забрать.

Ребята вновь подъехали к ларьку и стали наблюдать за фермой. Вскоре от летнего загона телят отъехала лошадь, впряжённая в телегу, наполненная травой. Возница нервно дёргал вожжами и торопил коня.

– И кто это едет? – спросил участковый. Ребята наперебой ответили:

– Мы его знаем, это Факторов, скотник с телятника, а с ним его жена поярка.

– Сейчас мы и узнаем, почему месяц прошёл без привеса. Поехали, встретим возле дома.

Участковый подъехал в тот момент, когда скотник остановил лошадь и вынул один мешок с дроблёным зерном и намерен был отнести в загон к своим свиньям. Свинья почувствовали приезд хозяина и по привычке дружно завизжали и кинулись к хозяину. Свиней было очень много, голов пятьдесят только взрослых. А маленьких поросят и того больше. В телеге обнаружили четыре мешка дроблёного зерна, один мешок соевой муки и десятилитровую канистру молока, и пакет сухого молока. Составили акт. Привезли заведующего фермой и велели всё это отвезти на склад. И уже поздно вечером явились к председателю с докладом. Тот выслушал участкового и прочитал акт. Потом решительно произнёс:

– Спасибо, хлопцы. Я ликвидирую эту свиноферму. Столько свиней у него в совете не числится, чтоб налог не платить, мы конфискуем через ОБЭП это поголовье. А самого исключим из колхоза с отметкой о воровстве.

– В трудовую книжку наказания не вписываются, только поощрения отражаются.

– Это же поощрение воровства, – воскликнул возмущённый председатель.

– Считайте, как хотите. Но закон, есть закон. И мы не могли бы отобрать корм, если бы он успел ссыпать свиньям или в амбар себе. Не положено проверку делать в помещении хозяина.

– Всё, придётся уходить с работы с такими законами. А то он меня раньше в «каталажку» спровадит за моральный вред.

– А, вы, постарайтесь обходиться при воспитательной работе без свидетелей, или в присутствии надёжных людей. И давайте больше инициативы бригадирам или специалистам, пусть он больше воспитывают, а вы их поддерживайте. Да больше применяйте экономические рычаги. Вон Никифоров у себя всю работу с кадрами поставил на хозрасчёт. Сделал – получи, украл – верни, брак допустил – заплати. Он по квартирам не лазит, всё больше по производственным участкам просматривает. Люди видят, что он вместе с ними грязь месит по фермам, да полям и уважают его за это. А другие всё больше на сознание рабочих надеются, да, чтоб милиция караулила имущество, да, чтоб сторожила сторожей и пасла скотников, и чабанов. А у нас ещё масса бытовых нарушений имеется. К каждой лошади или корове милиционера не поставишь. А, вы, бы с сельским Главой подружнее жили. Он тоже нюх на воров имеет. Вот и берите его с собой, он на лошадке, а у вас машина с шофёром.

– Он с твоими помощниками сегодня пошли, какого-то кролика искать. А вот ветеринарный врач сдал в откормочный совхоз две сотни телят, а через неделю Газель пригнал. Не по средствам это. И никто из вас мне помочь не желает, тут порядок навести.

– Так, а что скотник говорит, который с ним телят этих сдавали?

– Так он погиб при невыясненных обстоятельствах, да дома это случилось.

– А, что жена говорит?

– А вот вы со своей командой и выясните, как и что случилось. Слух идёт, что он ветеринара к себе приглашал, телёнка лечить, в этот день. А вот был ли он у него или нет, никто сказать не может. Жена в обед пришла, а Ванька в сарае лежит и не дышит. Комиссия сказала, что он сам лечил бычка, и тот его смертельно ушиб. Так и прошло всё. А он опытный был работник, лет десять проработал скотником.

– А как можно пояснить, что с первой фермы пропало сразу двадцать шесть телят? – спросил Василий.

– А выяснять стало не с кем. Пока мы ревизию провели, да документы составили, а Брюллова Василия возле «Фирсаевой церкви», ну это скала там у нас большая есть, и в ручье под перевернутой телегой обнаружили труп Василия. Приписали пьянку, сам, мол, виноват. Сильно на этом мнении настаивал зоотехник. Он вроде и телят этих продал, и пить стал за эти деньги. А вскоре зоотехник уволился и перешёл в соседний район. Так и заглохло это дело. А у Василия трое ребятишек сиротами остались, жена дояркой работает, кое-что с фермы приносит, я уж за ней сильно не наблюдаю, что замечу, так промолчу и пройду мимо. Хорошо, хоть свекровь помогает, с маленькими сидит, а школьнику учебники с пенсии покупает. Жалко их и больно на сирот смотреть. И у Ивана двое детей остались, их жаль. Их мать недавно приняла старичка одного, работает в колхозе мало, всё самогонку гонит, да продаёт впотай, тем и перебиваются, да в ограде порядок содержит, неродных детей своих приучает к труду. Я вот часто вижу, как один на лошади верхом бегает, бойкий такой. Он и лошадь купил, корм готовит и привозит домой. Корова, телята есть, поросят содержит, куры имеются. Слух идёт, что сторожа ночами ему дроблёнку привозят за самогонку. Заведующие помалкивают, и я не возникаю, сирот жалко. А у Фроси потом узнали, что её вынудило за старика замуж выходить. Она говорит, что пока он живой по дому всё делает, и ко мне чужие мужики не стучатся ночами. Старичок ещё при силе, а как мол, умру, так ты оформись на мою пенсию, как при потере кормильца. Мне же такой пенсии не заработать. Лучше со стариком трезвенником жить, да кормильцем, чем за молодым алкашом, и бомжем, да ещё его и кормить и выпивку добывать.

– А куда же криминалисты смотрят на такое воровство скота, это же их дело? – возмутился Семён.

– Им заявления нужны и неопровержимые факты, а не додумки наши.

– Это, что же получается: убитые налицо, а убийц ни кто не знает в лицо. Так же не должно быть! Кто же правду откроет и справедливость восстановит! Бог, что-ли?! А если бог, то почему он не накажет убийцу? Его, что нет? А если есть, то он, что ждёт, когда люди сами разберутся, и не вмешивается в наши грешные дела? Это как понимать? «Не суди, и судим не будешь», как в притче Нового завета сказано? – возмущался Василий.

– «Всё тайное, рано или поздно станет явным», как древний философ говорил, – ответил участковый, – что мы не раскроем, то вам достанется.

В кармане участкового засигналил сотовый телефон. Тот вынул, вскрыл и прислушался, ответил:

– Мы закончили, а у вас, что? Понятно, протокол составили, вор подписал протокол? Ну, тогда молодцы. Завтра в спортзале встретимся, пока.

– И, что у них? – поинтересовался Николай. Участковый ответил:

– Ходили к хозяйке украденного кролика, узнали цвет зверька, на кого подозрение имеют. Потом пошли в бригадную контору, там мужики после работы, как домой идти, отдыхают. Туда собираются мужики из ближних домов чаще всего пьяные. И сегодня так же. Мужики сидели, курили, смеялись над Василием Васькиным. Тот под хмельком хвастал, что он с женой мясоед, праздник такой есть, третий день справляет. Виктор с Сергеем остались слушать, а Володя пошёл к рассказчику домой. Жену его встретил и спрашивает: – «И, на сколько же вам дней хватило одного кролика кушать? Он, что с поросёнка весом?» Та глаза округлила: – «Ты откуда знаешь, что мы кролика ели?» «Так Василий сейчас нам рассказал, и что вы вместе этого кролика от Лапшиных принесли». «Давай сюда шкуру с кролика, мясо, если осталось, забирать не буду». Хозяйка только и произнесла: – «Болтушка, а не муж». А потом шкуру принесла, и Володя составил протокол и заставил подписать документ. После этого пришёл в контору и подал на подпись Василию. Тот сначала «раздухарился», потом всё же подписал.

– Значит сегодня у нас хороший улов, – прокомментировал Василий, потом добавил, – пора бы и по домам расходиться. А то бригадир приказал комбайнёрам завтра жатки навешивать, да надо валять овёс, уже подошёл.

– А где же будем работать? – поинтересовался Семён. Василий отозвался:

– В этом году инженер организовывает два звена на уборке. В одно звено собирает комбайны на свал, в другое звено комбайны на подбор валков. Так выгоднее и легче организовать техническое обслуживание комбайнов, и рациональнее использовать автомобили на отвозке зерна.

– Понятно, ему выгоднее и нам сподручнее будет организовать охрану. Тогда поехали по домам, время уже к двенадцати часам подходит, – подвёл итог участковый, и они уехали. Но перед этим договорились, что если днём будет дождь и уборка прервётся, он их соберёт на дежурство, и те принесут с собой нужные сведения, что кому-либо удастся узнать.

Конец лета был солнечный, и уборка шла своим ходом и успешно. А в сентябре, как начали молотить, стали случаться попытки воровства зерна. Кто-то оставался незамеченным, кого-то ловили. Поймали комбайнёра Пупкина с тестем. Их поймали в момент, когда те приехали поздно ночью на грузовике за зерном, которое он ссыпал в лесополосе. Второй случай воровства был раскрыт с шофёром зернового тока Сенькиным. Он отвёз две машины чистого зерна фермеру в соседнее село и продал тому. На третьей машине он поймался. А следующий случай потряс людей всего района. Уборка шла полным ходом. Двенадцать выпускников, которые работали штурвальными на обмолоте зерна в светлое время суток, и уже хорошо справлялись с управлением комбайнов. Участковый пригласил с собой в машину бригадира, и они выехали на ночное дежурство. Солнце уже скрылось, но поле всё просматривалось.

– Александр Владимирович, вы не заметили, что это вон, в конце лесополосы комбайн, что-то долго стоит?

– Возможно, сломался комбайн. Может, ещё, что случилось. Остальные комбайны перешли на новую загонку. А этот стоит на месте. Поедем, посмотрим, может, чем помочь сможем, отозвался участковый, и они направились к стоящему комбайну.

Двигатель работал на малых оборотах, но все механизмы не работали. Мужчины вышли из машины, и подошли к комбайну. В кабине никого не было, они обошли кругом комбайна. Вдруг бригадир заплетающимся языком зашептал:

– Иди, иди сюда, ты посмотри!

Участковый подошёл, и ужас объял его. На днище жатки, зажатый пальцами шнека лежал комбайнёр Еремин. Когда они немного пришли в себя, участковый проговорил:

– Будьте здесь. А я своих ребят привезу сюда, да в прокуратуру сообщу.

Вскоре он привёз двоих дружинников Василия и Семёна. Они сообщили, что штурвальный Николай уехал с машиной на ток, может, что у комбайна сломалось. Может за чем ещё. Сюда приезжал агроном на коню верхом, что-то долго с ним был. Потом он уехал. А комбайн так и стоит весь вечер. Долго-то не будешь друг за другом следить. Своя работа есть.

Вскоре приехала скорая помощь и прокурор. Они осмотрели, сфотографировали место происшествия и приказали вынуть комбайнёра и погрузить в машину. А когда те увезли комбайнёра в больницу на мед экспертизу, участковый спросил ребят:

– Ну, что, Шерлоки Холмсы думаете? Как он мог под шнек попасть? Опытный комбайнёр, не мог он такую ошибку допустить.

– За пятнадцать лет он большого опыта набрался. Он часто нам рассказывал об опасных приёмах, и как их избежать при обслуживании комбайна. Я никогда не видел, чтобы он даже палец ушиб или порезал. Всегда и чистый был, и трезвый. Я не допускаю такой страшной оплошности.

– Так, ты, допускаешь, что смерть была насильственная? – спросил бригадир.

– Утверждать, как говорят следователи, я не могу. Но предположение имею.

– Ну, так попытайся доказать, – подтолкнул к инициативе участковый.

– Попытаюсь, – согласился Василий и вынул из машины продуктовую сумку участкового. Вскрыл её, освободил два пакета, и подошёл к валку. Нагнулся и стал пучком колосьев сгребать конский помёт в пакет. После быстро пошёл к концу поля. Вскоре он свистнул, и помахал ладонью. Мужики сели в машину и подъехали к Василию. Перед ними лежал ворох пшеницы. А Василий сгребал конский помёт в другой пакет. Потом поднялся, подошёл к участковому и проговорил:

– Агроном, видимо, принудил комбайнёра высыпать зерно вот сюда, чтобы ночью её увезти домой. Ерёмин, видимо, послушался, но заспорил с ним, упрекать стал. А, чтобы он молчал, агроном его и толкнул под шнек, когда тот его очищал, видимо забуксовал. Я заметил, что приводной ремень-то порван. А эти гостинцы надо отправить в химическую лабораторию на ветеринарный участок. Там определят – от одного – ли коня этот помёт. Если от разных лошадей, то был тут и третий человек. Если от одного, то будет зацепка. То звено, за которое можно вытянуть всю цепь. Я бы на месте органов так бы и сделал.

– Какая может быть зацепка от конского помёта, все они похожи друг на друга. Разница есть только между конским и коровьим помётом. Что, ты, тут городишь? Кто-то будет в помёте возиться. Не пойман – не вор. Прежде чем клеветать, надо поймать за руку, – возразил бригадир.

– А кто же вам мешал всех воров за руку ловить? Или, что, кишка тонка? А помёты друг от друга отличаются не только тем, что одни коровьи, другие лошадиные, а ещё и химическим составом. Острикова служба ушлая служба, они отличают помёт не только по происхождению, но и по химическому составу и наличием там всяких бактерий и паразитов, глистов там и других. Если у тебя четыре класса сельской школы, то у того институт за плечами и лаборанты там у него грамотные. Так, что существует разница людей не только по химическому составу, но и по образованности. Так, что по Сеньке и шапка.

– Да, ничего тут не разберут. Затрётся всё, мёртвого не воскресишь. Только другого, живого лишимся. Дорогая штука жизнь, только сберечь её, да сохранить может только сам человек в большинстве случаев. А другому человеку помочь не всякий согласится. Тут, какой патриотизм, да сноровка потребуется. А такого качества мало кто имеет. Решительность и смелость при вынесении приговора и исполнения притчи: – «Око за око, зуб за зуб» и вовсе редкому человеку дано, очень, очень редкому, воскликнул Семён.

– Спасибо, хлопцы, за содействие! Я завтра отвезу эти пакеты на ветеринарный участок.