Красная банда

– Так, а детей-то, куда потом девать? Ведь их трое у него. Их, что в детский дом отправлять? И будут расти они сиротами. От этого они лучше не станут. И им от этого легче не будет, – отозвался собеседник. Некоторые ученики подошли к ним, прислушались, молчали: растерянные, нахмуренные, поражённые. Они не могли определиться и чью сторону принять. Жаль Славкину мать, и Славку с сёстрами жаль. Но за убийство надо и отвечать. А то, что же получится? Поспорил, поругался и стреляй в человека, а тем более в мать своих детей. У многих убийц есть свои дети. Так, что теперь делать? Прощать убийц, потому, что у них дети есть?

Вскоре прокурор, кончив говорить и слушать знакомого собеседника, решительно направилась в усадьбу к Славке. Через недолго оттуда вывели его отца в наручниках и, посадив в милицейскую машину, увезли в ОВД района.

Похороны Славкиной матери были так же страшны, как и её смерть. Её матери сообщили, что дочь сильно болеет, и просили её к ней приехать. Мать приехала на второй день к вечеру на междугороднем автобусе. А когда мать зашла в дом и, увидев дочь в гробу, она успела и смогла только охнуть и тут же повалилась на пол перед гробом дочери. Обоих хоронили на второй день. Оба гроба опустили в одну могилу.

До конца недели директор школы консультации не проводил и возобновил их только с понедельника. Он не спрашивал, а всё больше рассказывал литературный материал по программе. Иногда он спрашивал некоторых учеников, но Славу не беспокоил. Но когда Слава поднимал руку, чтобы самому ответить, он его слушал. Ответ старался похвалить, а ошибки не замечал, а так незаметно, поправлял сам, как бы дополнял своими дополнительными знаниями, вспоминая лекции в институте. Иногда он так увлекался, что незаметно для себя переходил в события из жизни писателей и поэтов. Он раскрывал их тайные моменты и переживания и неравную борьбу с властями. Как те часто уходили в запой, как искали средства, чтобы рассчитаться по долгам, как многие из них погибали в неравной борьбе со злом и злыми людьми. Особенно ученики запоминали вот эти самые случаи, переживали, и в души их проникал протест к этому злу, и вызывал горячий порыв посвятить этой борьбе, пока ещё не окрепшую душу. Они понимали и впитывали лишь поэзию борьбы, но не могли осознать всю тяжесть и страдания этой борьбы, и неминуемой жертвы, жертвы своей силы, и жизни.

И вот этот день настал. Александр Андреевич зашёл в класс вместе с представителем Районо. После приветствия, посадил учеников, разложил билеты по столу и пригласил:

– Товарищи, – он обычно обращался к ним как – «ученики», или «ребята», а теперь, как к равноправным товарищам, – вот вам билеты по литературе, я их расположу на столе, и вы подходите, и берите каждый билет, на выбор. Вам отводится время два часа. Пользоваться компьютером и сотовым телефоном не разрешается. Я надеюсь, что вам не составит особого труда ответить на вопросы билетов. Вы все отлично подготовлены и вашими знаниями я очень доволен. Неясных вопросов у нас не оставалось, мы всё повторили, и я надеюсь на ваши положительные ответы. И так все взяли билеты, садитесь, замолчали, засекаем время, приступили, – он сел за стол рядом с представителем и записал на листе бумаги время начала экзаменов. Его бывший ученик, заведующий Районо Фёдоров наклонился к директору и хотел, что-то спросить, но тот поднял палец перед лицом и отрицательно покачал головой. Время ускорило бег, в классе воцарилась напряжённая тишина, нервное напряжение было на пределе. Это напряжение директор не вытерпел и на этот раз. Он поднялся, приложил палец к губам, на недоуменный вопросительный взгляд Фёдорова, и вышел из-за стола. Пошёл между столами, бросая беглый взгляд на листы бумаги, на которых выпускники писали свои ответы. Он замечал ошибки в правописании слов, но молча проходил дальше. Ему так хотелось указать пальцем на неправильно написанное слово или проговорить, как нужно писать, но этого он не имел право. А когда кончилось время, он ещё три минуты подождал и только потом проговорил:

– Товарищи, время кончилось, кто готов, сдавайте ваши ответы. Ему так хотелось, чтобы ребята и девчата воспользовались этими словами, «кто готов», – чтобы увидеть и исправить грамматическую ошибку в последний момент. Но вот последний ученик положил лист на его стол и Фёдоров собрал все листы, проверил на всех – ли листах написаны фамилия учеников, сложил их в конверт и запечатал. Потом поднялся, попрощался и уехал. Ученики окружили директора и стали наперебой спрашивать, заметил ли он, какую у них ошибку. Он стал вспоминать и отвечал. Иные ребята говорили, что они сами эти ошибки заметили и исправили. Некоторые сокрушённо восклицали, что такую ошибку они не заметили.

– Товарищи, успокойтесь, будем надеяться на успех. Сегодня отдыхайте, а завтра всем на консультацию и подготовку к экзаменам по математике. Забывайте, что было, вспомним, что будет. Все силы к следующему бою, к следующей атаке, соберите все силы, сосредоточьтесь, и победа будет за нами. Сейчас идёт передача по телевизору о встрече с Кашпировским: так он говорит, что нет ничего сверхъестественного явления, есть только внутренняя энергия человека и если её собрать и сосредоточиться, то эта энергия повысит ваш внутренний энергетический потенциал, и облегчит выполнение поставленной вами цели; или борьба, или учение, или воздействие на работу мозга собеседника в нужном вам направлении, и это помогает сосредоточенному человеку в преодолении противоборствующей силы, идеи, или болезни. Внутренняя энергия есть у каждого, но у одних она ярко выражена – и, о чём бы он ни говорил, слушатель подчиняется. Это ярко выражается у больших политических деятелей, у артистов, литераторов, у хозяйственных руководителей. Другие лидеры это качество вырабатывают самостоятельно. А многие об этом качестве не подозревают и не знают, и потому не пользуются этим. Третьи – если и знают и стараются этим свойством владеть, но не способны сосредоточиться и заставить себя возродить и возбудить этот энергетический запас: и потому так много безвольных людей. На таких людей, и ни какой экстрасенс не повлияет. Это безнадёжно недоразвитые личности. И так, я заканчиваю вам читать очередную лекцию. Идите домой, и помогите матерям огороды посадить, май кончается. Как говорят старики: – «В мае месяце нужно отсеяться, а июнь – хоть сей, хоть плюнь».

Ученики пошли из школы, продолжая между собой разговаривать, только Аборнев шёл один и молчал. Директор заметил это и стал догонять его. Потом взял за локоть, заговорил сочувственно и с тревогой:

– А, что это с вами? Тот пожал плечами, но не отозвался. – Ты, сколько – же листов записал, Вася?

– Всю тетрадь.

– И какая же тема у тебя была?

– «Оценка современных человеческих ценностей».

– Ты, что не понял, или не заметил, что требовалось написать не рассказ, не повесть, а всего-навсего – эссе. Это всего-навсего два листа. А на двенадцати листах не мудрено и ошибок наделать на двойку.

Вскоре директор свернул в калитку своей усадьбы, а Василий, перейдя мост через речку, свернул в переулок к своему дому. А после выпускного вечера директора вызвали в крайоно. За много лет работы его ни разу туда не вызывали, хотя заведующий несколько раз бывал у него в школе и был знаком. В кабинете вместе с заведующим находились представители краевой администрации, несколько милиционеров, и ещё кто-то, кого он не знал.

– Заходи, заходи, дорогой, – ответив на приветствие Александра Андреевича, пригласил Борисов, – садитесь вот сюда, к столу. Потом достал папку, раскрыл и вынул тетрадь. Это была тетрадь Василия. Тот продолжил, – вот это тетрадь вашего ученика, – директор кивнул головой, – мы допустили ошибку, в том, что поставили положительную оценку, хотя обнаружили четыре ошибки в тексте. Вторая наша ошибка в том, что ваш ученик не вложился в объём эссе, и мы пропустили это. И самое главное мы сделали грубое снисхождение за раскрытую тему. Она раскрыта грубо, невежественно, там выражены неуважительные нотки к правительству и к краевым властям. Это, что такое? Что это за революционеры такие появились? Ты, чему их там научил? И, ты, ли их этому учил? Или там, какая анархическая партия существует, или комсомольцы появились.

Директор сидел, слушал и лихорадочно думал: какую же позицию выбрать? Свалить всё на незрелость ученика, или поддержать его? Но он не знал текста и главной идеи экзаменационной работы Василия. Решил молчать. И только пожал плечами и недоуменно стал смотреть в лицо Борисова. Тот продолжил:

– Послушайте, что тут написано, – он раскрыл тетрадь, и стал читать сна чала эпиграф:«Отмщение, государь, отмщение. Паду к ногам твоим. Будь справедлив, и накажи убийцу»…Лермонтов. А после перешёл к тексту.

– «Самой главной ценностью для человека является его жизнь. Эта жизнь наполнена многими достоинствами и недостатками. И когда мы живём, учимся, работаем и общаемся между собой, то выясняется, что все люди имеют, берегут или стремятся получить те достижения, качества, материальное обеспечение, которых у него нет. Большинство из нас не понимают, иногда забывают, или даже и не помнили о том, что главное счастье это его жизнь. Забыв об этом, они начинают смотреть на соседа. И, увидев у него поленницу дров, а у себя этого нет, начинают завидовать и всячески ерничать над ним. Одним словом завидовать по-чёрному. Нет, чтобы приложить какое-то усилие и привезти себе такую же кучу дров, но он этого делать не желает. А желает лишь того, чтобы у соседа тоже исчезли его дрова. Это может быть и не только дрова, или стог сера. Но и, что-то большее. К примеру – деньги, престижные автомобили, заводы, фабрики, рудники и многое другое. Есть одно умное изречение: «Сильный человек давит слабого, умный давит сильного, власть давит всех». Поэтому, если человек способен сосредоточить свою внутреннюю энергию, и если она у него от природы есть, и направит её на умы других и особенно массы людской, то они его признают за лидера. А тот, попав во власть, начинает морочить людям голову, а делает по-своему, для удовлетворения своих потребностей. Тут следует остановиться о значении потребности. Она, как и время, и пространство бесконечно. И вот, чтобы продлить время пребывания во власти, он окружает себя себе подобными слугами. А когда несправедливость выходит за пределы человеческого терпения, тогда люди начинают возмущаться. А в России это делается раздроблено и слабо, что легко гасится набором деловых слов, патриотических идей, но никакой ни личной ответственности, ни личных обязательств. Одни благие намерения и никаких дел. За нас заступиться в стране некому. Если прежние завоеватели ставили целью военных действий – отнять у нас полезные ископаемые и готовую продукцию, то сейчас это сделали без войны. Внутренние капиталисты вывозят деньги в оффшорные зоны во всём мире, а иностранные инвесторы скупили все выгодные производства и теперь они без крови владеют нашим богатством. Вся эта несправедливость и разный уровень жизни разных людей порождает зависть и злобу одних над другими. Это наблюдалось во все времена, ну, а сейчас это выражается очень заметно, а поэтому люди обозлены друг на друга, делаются очень нервными и не – сдержанными. Это и является одной из причин братоубийственной войны. Второй причиной является безнаказанность убийц за убиенных ими людей. И самым слабым звеном в государстве является это противостояние, противоборство, и пресечение убийств. И если всё поддаётся логическому мышлению: такие явления как рабовладельческий строй, крепостнический, феодальный, капиталистический, социалистический, кризис экономический и финансовый. Все эти явления экономической жизни имеют ясные причины, качества, определения; но никаким объяснениям и никакой логике не поддаются законы и работы судей, прокуроров, и милиции: когда за убитого ребёнка, за отца и мать, за брата и сестру – убийц не убивают. Безнаказанность порождает массу преступлений, массу убийств. Это как можно объяснить? «А судьи кто?» А законодатели кто? Они, что по ту сторону баррикады от нас? Нам, что прикажете делать? Нам, что самим выбирать на местах судей и исполнителей приговоров? Все хотят выглядеть добренькими, жалостливыми, щедрыми и всепрощенцами, и тем самым дольше удержаться у власти. Можно только посочувствовать нашим государственным руководителям и законодателям: они тоже подчиняются законам, которые нам навязали ООН, Евросоюз, Конституционный суд, что запрещают убивать убийц. Гуманистами все стали. А ты наберись смелости и силы воли, да спроси мать, у которой дочь изуродовали. Чем, мол, тебе помочь, чем горе твоё утешить, да душу твою пожалеть? Подойди, подойди, спроси, да поясни ей, что есть такие гуманные законы, по которым изверга, убийцу твоей дочери, можно осудить условно или оставить на свободе под справку о невыезде с места проживания. А чем утешить попадью, у которой мужа – попа в Москве застрелили, или утешьте детей убитого депутата Государственной думы. Неужели вы ума не наберётесь, что ваша «гуманность», не только не сдерживает, а, наоборот толкает на убийства. И гибнут большинство русских людей. Это, что нам опять войну объявили? Или кто-то хочет, чтобы мы сами себя перестреляли? А для решения этой ужасной проблемы нужны сильные, героические личности. И они появятся! И появятся обязательно!

Я чувствую, как вам не терпится возразить мне, тем, что у нас в стране полная свобода и люди в праве поступать так, как кому хочется. Вольному – воля. Мы, мол, всю историю стремились к свободе. И чем, мол, вы сейчас-то недовольны? Я думаю, что всего должно быть дано человеку в разумных пределах. У меня в голове не уходят слова стихотворения Манохина в районке: – «Нет неуправляемой свободы, есть неуправляемый бардак». С этим нельзя не согласиться. Но в то же время нельзя «затыкать» рот критикам, которые критикуют пороки или высмеивают пошлость, называя пошлые действия своими именами. А то мы утверждаем, что надо писать и выступать только о добром, чистом и светлом, а в жизни люди делают то, что им нравится и, что им приносит доход. Но это совсем другая тема. И я хочу сказать, что нельзя прощать убийц. Это одна из первейших задач общества. После этого встанет задача с наркоманами и ворами всех масштабов. А то, что кому-то не понравилось «Брачное чтиво», или танцы обнажённых девушек, так переведи телевизор на другой канал и смотри – спорт, СГУ, мультфильмы и другие представления. И не нужно утверждать, что «смелые» книги разлагают общество и молодёжь особенно. В кино и в книгу пришли «смелые» картинки, только после того, что они уже давно были в жизни. Не мог же писатель или режиссёр придумать из ничего. Они это видели в жизни, слышали, испытывали на себе, и уж потом только пишут или показывают. В Европе и в США и в других развитых странах никого это не приводит в шок и не вызывает злобы. Пусть у вас вызывает злость убийства и воровство, предательство, и жульничество, всё, что не даёт людям жить комфортно. У меня не выходят из головы страшные случаи в нашей жизни. Никто не мог дать вразумительный ответ. Кто или по чьей вине оказались повешенными Денисов Игнат, Шматов Иван, Булгакова Валентина, Шалякин Михаил, Попов Иван, Антонов Григорий, и погибли при катастрофе Нечаев Николай, Капустин Игнат, изуродована, а после преждевременно умерла Занина Таня. Не говоря уже о том, что многие замёрзли на улице в пьяном виде. А вы поговорите с женщинами, которые ушли от своих мужей. Они вам расскажут, как те над ними издевались. Я разговаривал с ними и многое, что узнал. Я пока не осмеливаюсь показать истинную картину этих издевательств. Такое могло быть только в рабстве, в концлагерях, с заложницами, с молодыми покойницами, которых выкапывают из могил для потехи уродов. Ещё большее негодование вызывают действия убийц, которые убивают без особых и веских причин своих же товарищей. Встретились, выпили, заспорили и один другого зарезает тут же за столом. А разве можно оправдать, когда Пустовалов зарезал жену по подозрению в измене. Узнал, поговори, и разведитесь, но не убивать же мать твоих детей. За что злиться и мстить женщине, если ты ей не подходишь и не устраиваешь. И уж совсем не поддаётся никакому оправданию, что Пентюрин зарезал Клаву, за то, что она ему отказала в дружбе и собиралась выйти замуж за своего жениха Ретина. О Кривошеине другой разговор, тут будто, какое-то оправдание есть. В их избе обнаружили убитую мать, а в кладовой на лестнице обнаружили висящего сына и в нагрудном кармане обнаружили его покаянную записку. Где он признаётся в убийстве матери и за это лишает себя жизни. Вот если бы все убийцы были такими, что лишали бы себя жизни за убийства. А то ведь всего-то один такой нашёлся. Вон и в притчах «Нового завета» сказано, что нужно «Око – за око», «Зуб за зуб». И подчинялись этому божественному писанию древние цивилизации. Тоже, возможно долго воспитывали своих граждан в недопущении убийства людей. Да потом и применили закон – «Убийство убийц». И я уверен, или законодатели примут у нас такой закон, а если не примут, то в народе будут появляться или группы людей, или одиночки, которые будут выносить смертный приговор убийцам. И ситуация тогда резко изменится, но это уже будет не заслуга законодателей, а заслуга самого народа в лице сильных личностей, героев нашего времени. И их девизом должны стать строки из песни военного времени: – «Для нас нужна одна победа! Одна на всех. Мы за ценой не постоим». Я не знаю, когда это случится. Но это случится обязательно. И нам нужно к этому готовиться и готовить себя к жизни в тех условиях и к таким требованиям, как готовили себя предыдущие революционеры прошедших революций. Только программа будет другая – более приземлённая, менее форсистая, но так же героическая».

– Ну, так, и, что скажете, товарищ директор? Вы, чему же их учите, там у себя, в деревне. И, хотя в городах этих убийств больше чем в селах, но так резко и однозначно никто из учеников не высказался. Но все выпускники вашей школы при освещении своих тем упоминают тему наказания за убийство. Но те только вскользь об этом говорят или приводят как пример. У вас там, что случилось? – требовательно спросил заведующий.

– Отец одного учения застрелил жену, и все ученики ходили на похороны матери своего одноклассника, – отозвался тихим голосом, как провинившийся ученик перед лицом учителя.

– Вы преподаватель со стажем, вы, что не смогли сгладить ситуацию и не могли убедить в силе и справедливости нашей юриспруденции. Как это вы могли оставить сомнения в душах ваших учеников о справедливости и гуманности законодателей. Ты согласишься убивать убийц, вот сам, лично?

– Я дома даже курице не могу отрубить голову, жена это делает. Свинью зарезать я подряжаю соседей. И своим ученикам я никогда не внушал древние обычаи отмщения за убийство убийством. Да и за этим учеником я не наблюдал агрессивных привычек. Хотя я понимаю, что в душу каждому не залезешь. В разговоре со мной они не высказывали свои потайные убеждения – всё шло по школьной программе обучения и темы уроков. Возможно, это есть влияние телевидения. Особенно американские фильмы ярко и впечатлительно показывают убийство, убийц возводят в ранг героев. Дети в яслях посмотрите, какими играми заняты. Только и слышно: – «Бух, бух, бах, бах». Все бегают с игрушечными пистолетами и автоматами. Нет игрушек автомобилей, комбайнов, тракторов. А послушайте информационные передачи: про убийства передают больше чем о передовиках. Я веду урок сорок пять минут, и внушаю ученикам гуманный образ жизни, а они смотрят и слушают государственную информацию в течение четырёх часов. Я когда смотрю в их лица, то замечаю в их взглядах жалость, сочувствие и насмешливость. Какой, мол, ты жалкий человек. Я им их внутренние мысли не поддерживаю, но и противопоставить мне нечего.

– Понятно, понятно – вот оно откуда исходит главная причина ужесточение душ детей, вы не способны противостоять неправильному мировоззрению своих учащихся. Надо подумать о вашей дальнейшей работе.

– Воля ваша, – только и произнёс Александр Андреевич. Тут же поднялся и хотел взять экзаменационную тетрадь, но заведующий не отдал, и добавил:

– Нет, оставьте её мне. Неординарные работы я коллекционирую. А вдруг в будущем пригодится. А вы поезжайте домой.

– Прощайте, – он кивнул головой на прощанье и вышел из кабинета.

А дома он сдал дела своему заместителю и ушёл в колхоз на нефтебазу – заправщиком. Работая там, он внимательно следил за учениками своего последнего в его жизни выпускного класса. За ними следили и родители, и председатель колхоза. От воли и решения выпускников зависела судьба села.

Первые шаги

************

В здании конторы колхоза Павел Филиппович проводил совещание с руководителями среднего звена. Стояли несколько вопросов, но главными были такие, как подготовка ферм к новому стойловому сезону и комплектование кадров комбайнёров на предстоящую уборку.

– Так я, что предлагаю. Заведующим фермам нужно обойти дома выпускников этого года, вот вам списки девчат по бригадам, – он раздал списки и продолжил, – а полеводам нужно навестить дома парней этого выпуска и поговорить с ними и с их родителями и пригласить их на работу штурвальными. Их сейчас нужно пригласить сначала на ремонт комбайнов, а потом и на предстоящую уборку. Если будут затруднения, скажете мне или обратитесь к председателю сельского совета Манохину. Он вот здесь. Кстати, если у вас есть что сказать по выпускникам, так скажите сейчас, пока мы все тут вместе, – обратился он к главе совета.

– Да, есть, что, – отозвался тот и дополнил, – ваше предложение очень заманчивое. Мы те года организовывали звено девчат по побелке ферм и бытовых помещений там. Девчата хорошо заработали и были довольны. Наиболее сознательные девчата после этого шли работать подменными доярками, а потом многие оставались там работать. Для парней тоже хорошая перспектива. Но я хотел бы попросить бригадиров и заведующих организовать и возглавить отряды народных дружин, и вовлеките туда всех выпускников. Если удастся это сделать за этот месяц, то я соберу этих дружинников и приглашу к ним на встречу участкового милиционера. Он будет за главного руководителя у них. Я предварительно разговаривал с Александром Владимировичем, он с радостью принял моё предложение и готов с ними работать.

И вот прошёл месяц после этих событий. И на поверку оказалось, что от задуманного была организована только одна дружина. Штаб размещался в помещении сельского совета. Девчата в дружину не пошли, согласились на приглашение заведующего клубом участвовать в художественной самодеятельности. Двое девчат на ферму не пошли и вообще не захотели идти в колхоз и не пожелали идти дальше учиться. Оформились социальными работниками и никуда уезжать не собирались. Одна заявила: – «Стать женой и матерью можно и без учёбы. Что тут сложного». Это у них осуществилось и на октябрьские праздники они играли свадьбы. Три девочки остались на ферме, доили коров, вышли замуж и были судьбой своей довольны. Пять их подружек поступили в институты и продолжали там учёбу. Двенадцать парней учиться дальше не поехали, они были одногодки, и им осенью предстояло идти в армию, поэтому они все решили практику пройти в колхозе, а после армии будет видно, что и как делать. А когда участковый милиционер стал их приглашать на дежурство в клуб и по селу, а позднее на раскрытие незначительных преступлений, они загорелись желанием последовать примеру Александра Владимировича, посвятить себя работе в органах. В кабинете у участкового была библиотека, состоящая из книг криминального содержания. Тут был и Шерлок Холмс, и Дзержинский, книги о шпионах в военное время, о решениях правительства по ужесточению наказания за тяжкие преступления, об итогах работы «Троек» Дзержинского, несколько книг местных авторов. На отдельном столе лежала целая папка вырезок из «Алтайской правды» со статьями о криминальных действиях.

– Товарищи, я сегодня хотел с вами обсудить один вопрос. Для этого я пригласил сельского главу и сейчас он подойдёт, а вы подумайте и потом выскажетесь по такому вопросу. Начинается хлебоуборка, самая сложная ситуация складывается и у хлеборобов и у нас с вами. Мне вы потребуетесь часто, а вы будете на уборке работать штурвальными. А как нам быть по работе дружины. Подумайте пока, – попросил участковый ребят. Те сидели, притихли, думали.

– Можно к вам, стражи порядка, здравствуйте! – с лёгким юмором произнёс Манохин.

– Да, входите, – пригласил участковый, – мы вот тут решаем вопрос, как нам лучше организовать работу во время уборки хлеба. Все дружинники будут работать штурвальными, и их, будто нельзя будет отвлекать от работы. А для меня этот период самый напряжённый. Вдобавок мне придётся работать на два села. Там участковый уволился, не выдержал нагрузки, да говорят, что ему стали грозить, за его повышенное старание в работе.

– Я его хорошо знаю, это близкий товарищ моего отца, он часто у нас был в гостях. Он об этом говорил нам. Жаловался отцу, – откликнулся Узких Слава.

– Так, а у вас-то, какая проблема? – спросил Манохин.