Жемчужина Севера

Матильда хлопотала по хозяйству. Стирала вещи в реке, мела пол, чистила посуду, готовила еду. Дженна помогала ей. А по вечерам после ужина мать садилась за веретено, либо чесала шерсть. Дженна усаживалась подле нее и слушала рассказы отца о лесных феях. Так проходили дни за днями. Дженна в те времена чувствовала себя очень спокойно и надежно. Мать говорила ей, что распорядок дня нарушать нельзя. Именно размеренная жизнь дает ощущение стабильности и покоя. А это и есть счастье.

– Счастье…,– прошептала Дженна.

Она создала свой быт, собственный распорядок и правила. И старалась не нарушать их. Похожие как две капли воды дни, сменявшие друг друга, успокаивали ее, давая забыть ужас холодной январской ночи. Но счастья она не чувствовала. Впрочем, Дженна не расстраивалась. Она была довольна тихим покоем, и ничего менять не собиралась.

Райнер слышал негромкие звуки, чувствовал приглушенный аромат горящих сосновых веток. Он ощущал теплый мех шкуры под своей спиной. Сознание возвращалось к нему. Райнер открыл глаза и сразу почувствовал, что давящее ощущение в них прошло. Кожу больше не обжигает палящий жар. Боль, сжимавшая грудь кольцом, сосредоточилась в маленьком пятнышке где-то рядом с сердцем. Он стал осматриваться по сторонам, не делая попыток приподняться. Райнер обнаружил, что лежит на полу рядом со странным сооружением, от которого исходит тепло. А прямо перед ним на маленьком стульчике сидит молодая женщина и перебирает нити на ткацком станке. Он стал внимательно рассматривать ее. Светлые волосы серебристой косой падали на плечо. Пушистые локоны, выбившиеся из прически, падали на лоб и обрамляли лицо девушки. Глаза ее были опущены и Райнер смог рассмотреть темные ресницы, оттенявшие белую матовость щек. Бело-розовая кожа девушки напомнила ему одну из статуэток, которые так любила его мать. Они стояли на камине в их замке, в Нормандии. Гертруда очень любила изящные вещи. Она сама была такой. Хрупкой и нежной. Его мать. Райнер нервно облизал пересохшие губы.

– Пить,– произнес он каким-то чужим, похожим на шелест пожухлой травы, голосом.

Девушка подняла на него глаза. Он увидел, что они похожи на голубой лед. Так выглядит замерзшее море в лучах солнца.

Не сказав ни слова, она поднялась, обошла его. Райнер не мог видеть ее, но слышал плеск воды, затем девушка вернулась. Она подала ему ковш с водой. Он приподнялся и стал жадно пить. Вода была холодной и свежей. Сейчас она казалась Райнеру живительным источником. Напившись, он вернул девушке посуду и она опять исчезла. Райнер опустился на свое ложе и прикрыл глаза. Сейчас ему было хорошо. Он не мог вспомнить, когда в последний раз лежал на такой мягкой постели. Когда был согрет в зимнюю пору.

Шестнадцать лет своей жизни Райнер провел в рабстве. В тот роковой для него день, когда он стоял над телом своей матери, тяжелая рука схватила его и швырнула в телегу, в которой находились и другие дети. Райнер все еще находился в оцепенении от пережитого, когда их привезли в Йорк. Там их выстроили в шеренгу на площади. Затем какой-то богато одетый человек, проходя мимо него, остановился и стал внимательно рассматривать. Затем он кивнул бородатому саксу, охранявшему рабов, хлыстом указывая на Райнера. Охранник схватил мальчика за плечо и толкнул к повозке, на которой прибыл покупатель. Затем были долгие дни и ночи пути и, наконец, Райнер оказался во дворе замка Скиптон, принадлежавшего барону де Ромиллу. Там его и других рабов разных возрастов осматривали, ощупывали и подвергали распределению. Одних отправляли на службу в замок. Это были так называемые, личные рабы. Других же, в число которых вошел и Райнер, отправили на работы в поля, обрабатывать землю лэрда.

Райнер неоднократно пытался бежать, когда работая в поле, улучал момент. Охранники, следившие за работой рабов, иногда не слишком усердствовали, и предпочитали отдых, изредка поглядывая на изнывавших от непосильного труда, людей. Но его каждый раз ловили. Затем подвергали наказанию, избивая кнутом, усиленным железными цепочками, которые при каждом ударе разрывали плоть и ломали кости. Потом снова отправляли в поле, где рабы не только работали, но и жили под открытым небом. В течение этих мучительных шестнадцати лет не проходило ни дня, чтобы Райнер не мечтал о побеге и мести.

Однажды поздней осенью, собирая с другими сервами урожай пшеницы, Райнер заметил, что один из стражников отошел по нужде, еще двое спят на разостланных плащах. И он решился рискнуть. У него был только один шанс, ибо, если его в очередной раз поймают – в живых уже не оставят. Он убедился, что его товарищи заняты работой и не видят его, затем тихо приблизился к спящему надзирателю. Медленно, с величайшей осторожностью, он вынул меч из его ножен, за мечом последовал кинжал. Затем тихо, не производя ни малейшего шума, он направился к охраннику, стоявшему под деревом спиной к нему. Все так же бесшумно Райнер перерезал ему горло.

Он прекрасно понимал, что беглые рабы преследуются законом и, в случае поимки, жестоко караются смертью. Поэтому Райнер избегал больших дорог, городов и деревень, направляясь в Дарем – место, где все началось, и откуда он планировал начать поиски человека, искалечившего его жизнь.

Спустя два месяца он добрался до леса, доходившего до подножия Даремского замка. Там Райнер решил остановиться и узнать как можно больше о судьбе Эльфгара после Опустошения. Жив ли он? Если да, то где скрывается? Райнер регулярно посещал мессы в соборе.

Дарем привлекал толпы паломников, желавших поклониться мощам святого Кутберта Линдисфарнского. И Райнер надеялся узнать от них хоть что-нибудь о судьбе мятежника.

Остальное время он проводил в лесу, где вынужден был бороться за выживание, оспаривая свое право на жизнь у диких зверей и бродячих разбойников. Утром он охотился, ловил рыбу в реке. День же посвящал изнуряющим тренировкам и боевым учениям, день, ото дня совершенствуя навыки, полученные в детстве. Для своих занятий он соорудил некое подобие чучела из веток и травы, а так же мишень для стрельбы из лука. Вечером он возвращался в свою пещеру. Там было холодно и сыро. Перед входом он разводил костер, на котором жарил убитую утром дичь. Дым от него нещадно чадил, щипал глаза. Райнер не любил огонь. Он навевал мрачные воспоминания и отбрасывал жуткие тени. Но в зимние ночи, когда мороз пробирал до костей, а из-за деревьев на него жадно смотрели волчьи глаза – мужчина предпочитал огонь холодной смерти и пасти хищников.

Совсем рядом раздались легкие шаги, и Райнер открыл глаза. Это была она. Девушка прошла в другой конец комнаты, где Райнер смог рассмотреть бочонки, кухонную утварь и сушеные травы на стене. «Ведьма»,– мелькнуло у него в голове. Райнер не был суеверным, но верил в колдовство. Живя в лесу, он познакомился с лесной колдуньей. Ее изгнали из селения вместе с дочерью. И эта женщина могла творить настоящие чудеса. Она говорила с животными, заговаривала хворь, на ее клич отзывались летучие мыши. Она часто бродила по лесу, собирая хворост. Дочь помогала ей. Райнер впервые увидел их у ручья. Они набирали воду. Он сразу обратил внимание на высокую, стройную девушку. Ее черные волосы были распущены, а на макушке стянуты в пучок. Она улыбнулась ему и помахала рукой.

Райнер иногда приходил в их дом. Это была ветхая хижина, пропахшая тлеющими травами и отварами, которые мать Герты варила в небольшом котелке.

Герта всячески выказывала Райнеру свое расположение. Однако, он не испытывал к ней нежных чувств и привязанности. Но она будила в нем желание и страсть. Ее округлые формы манили его, а сладострастная улыбка притягивала взор. Однажды Райнер купался в ручье, освещенном лунным светом. Выходя из воды, он увидел направлявщуюся к нему Герту. Она была абсолютно нагая, призывно смотрела на него, маня плавными движениями бедер. Подойдя к нему вплотную, Герта провела ладонью по его лицу. Затем закинула ногу ему за спину и прижалась всем телом. Райнер выдохнул и, обхватив ее руками, отдался власти бешанного желания. С тех пор Герта часто наведывалась к нему в пещеру, и они проводили страстные ночи, согревая друг друга дождливыми осенними ночами.

Однажды, охотясь на зайцев, Райнер услышал голоса, раздававшиеся среди заснеженных елей. Он присел и затаился среди их веток, напряженно вслушиваясь. Вскоре он понял, что говорившие – рыцари, прибывшие для усиления защиты замка. Он слегка опустил одну из веток, и увидел, как два десятка мужчин, закованных в латы, усаживаются вокруг костра, над которым дымился котелок. Рыцари, попивая похлебку, обсуждали недавние события, которые побудили епископа Даремского просить короля Вильгельма прислать дополнительные отряды воинов. Как оказалось, некий мятежный саксонский барон, однажды, поднявший восстание вместе со своими сторонниками, бежал в Шотландию. И время от времени совершает набеги на селения по обе стороны границы. Якобы, его отряды, превратившиеся в банды, не знают страха и даже после Опустошения, не признают власть короля.

Райнер, услышав достаточно, оставил рыцарей предаваться отдыху, а сам направился в свою пещеру. Весь вечер он был задумчивым и, когда Герта явилась к нему, попросту прогнал девушку.

Ночью ему снился Даремский замок. Он видел себя в зале, охваченном пламенем. Слышал крики матери, видел, как отец исчезает в пламени.

Райнер проснулся в холодном поту. В горле его першило, как будто он наглотался дыма. Он не мог больше ждать. Утром Райнер собрал свое оружие, накинул плащ, затянув капюшон, и отправился в путь. На дороге он встретил Герту с матерью. Коротко объяснившись с ней, не пускаясь в долгое прощание, Райнер продолжил путь. Изумленная девушка смотрела ему вслед, не в силах вымолвить ни слова. Затем лицо ее исказила злобная гримаса. «Что ж, Райнер, бродяга, ты еще придешь ко мне. С рук моих есть будешь»,– и она сплюнула на дорогу, по которой прошел мужчина.

Мать ее также смотрела вслед удалявшемуся Райнеру. Только взгляд ее, в отличие от дочери, был задумчивым. Какое-то время она стояла так, о чем-то размышляя. Затем подошла к Герте и сказала:

– Отправляйся домой и дожидайся меня.

А сама направилась в чащу леса. Шла женщина весь день, пробиваясь сквозь густые ветви, не обращая внимания на их царапающие прикосновения. Она двигалась уверенно, точно выбирая направление. Наконец, ближе к вечеру она подошла к лесной опушке, на которой расположились три ветхих домишка. Она приблизилась к первому из них. В воздухе пахло дымом от костра, который тлел посреди опушки.

– Одноглазый!,– позвала она.

В хижине послышалось шуршание и недовольное ворчание.

– Кого это черти притащили?!

Из хижины высунулась косматая голова. Оглянувшись по сторонам, он, наконец, заметил стоявшую перед ним женщину. Единственный его глаз прищурился.

– Борода Мерлина!– воскликнул мужчина,– это ты, ведьма Мэг?– он осклабился, показав ряд гнилых зубов.

– Как видишь!– улыбнулась Мэг в ответ, и закачалась из стороны в сторону, размахивая юбками, приподняв их до колен.

– Дело ко мне есть?– он вышел из палатки и притянул к себе женщину.

– Позже,– Мэг оттолкнула его от себя,– но ты прав. Дело у меня к тебе действительно есть. Сейчас ступай на главную дорогу, догони молодого путника. Нужно, чтобы ты его удержал. Он мне нужен.

– На что тебе сопляк, если я у тебя есть?– обиженно воскликнул Одноглазый и снова попытался притянуть ее к себе.

На этот раз Мэг не отпиралась.

– Не для себя я парнишку берегу. Для дочки,– пояснила она.

– А ценности у него есть? – прищурился Одноглазый.

– Что найдешь – все твое.

– Ладно,– протянул мужчина,– в таком случае согласен помочь.

Мэг сунула ему медную монету,– ступай, подтолкнула она его, а я тебя здесь дожидаться буду. Она облизала тонкие губы. Одноглазый усмехнулся и, подбросив монету на ладони, пошел в сторону леса.

Следующим утром, ступая по заснеженной дороге, Райнер размышлял. Если все так, как говорили рыцари – Эльфгара нужно искать на Шотландской границе. Он подумал о том, что мятежник, скорее всего, укрылся в холмах, коих достаточно в той местности. Что ж, он найдет его даже под землей. И уж тогда выплеснет на него ярость, годами гниющую в его душе. Райнер поднял голову и посмотрел на восходящее солнце, прикрыв лицо ладонью, как вдруг сильный удар в грудь сбил его с ног. Затем в глазах потемнело, белоснежные ели заволокла кровавая пена, и он погрузился во тьму.

– Сейчас будем обедать,– услышал Райнер голос незнакомки,– тебе нужно хорошо есть, чтобы поправиться.

Она расставляла на столе горшочки, от которых исходили аппетитные ароматы. И Райнер почувствовал волчий голод. Он поднялся с пола и, подойдя к столу, опустился на стул, который жалобно скрипнул под его тяжестью. Дженна разломила хлеб пополам, и отдала одну половину мужчине. Затем она села к столу и принялась за еду. Обед состоял из сыра, холодной ветчины и чечевичной каши, сваренной на курином бульоне. В кашу она добавила маленькие кусочки сала. В глиняном кувшине хранилось разбавленное вино.

Дженна с интересом наблюдала, как жадно ест Райнер. Она не знала, о чем можно поговорить с незнакомцем. А потому просто молчала. К тому же она не собиралась сближаться с этим человеком. Ведь боль от потери близкого приносит невыносимые страдания и понадобится немало времени, чтобы это чувство хоть немного притупилось.

Но, несмотря на свою отчужденность, она твердо решила вылечить этого человека. Тога он уйдет и к ней вернется ее размеренная, привычная жизнь без волнений и переживаний. Дженна всем сердцем желала, чтобы незнакомец поправился как можно скорее. А потому щедро потчевала его обильной пищей, поила горячим вином, которое способствует кровообразованию.

Райнер так же хранил молчание. Он был полностью занят поглощением пищи. Он с удивлением заметил, насколько вкусной может быть обыкновенная чечевичная каша. А каждый глоток вина придавал ему сил.

Дженна смотрела на него, не отрываясь, позабыв о собственном голоде. Он пугал ее и притягивал одновременно. Она уже привыкла думать о нем, как о больном, нуждающемся в помощи человеке. Но сейчас она увидела перед собой мощного, гибкого и уверенного в собственной силе мужчину. Его суровое лицо, прежде мирное и расслабленное во сне, теперь напоминало оскал хищника, разрывающего свою добычу. Наконец, он насытился, поднял на нее глаза и спросил:

– Где мое оружие?

Голос его был низким и слегка хриплым. От его звука у Дженны пробежала дрожь по всему телу. Она посмотрела ему в глаза. Они ничего не выражали.

Шрам, скрывавший часть брови придавал его лицу слегка растерянный вид. Казалось, он впервые видит ее и удивляется, как она здесь оказалась. Эта кажущаяся растерянность слегка расслабила Дженну. И она ответила:

– Я отнесла меч, и кинжал в погреб. Оружию не место в моем доме,– добавила она, опустив глаза.

Незнакомец кивнул. Казалось, он не протестовал.

– Моя рана болит,– произнес он, не мигая глядя на девушку. Казалось, он изучал ее.

Дженна встала со своего места, подняла с пола шкуру и простыню. Застелила ими печь и жестом пригласила Райнера забраться наверх. Он повиновался. Девушка взяла склянку с мазью, флакон с прозрачной жидкостью, чистую ткань и присела рядом. Райнер насторожился и внимательно следил за ее действиями. Дженна сняла с него повязку, затем взяла чистую ткань, смочила, обработала рану, края которой начали подсыхать. «Очень хорошо»,– отметила про себя девушка. Затем она смазала рану бальзамом и перевязала. Вслух же она сказала наставительным тоном:

– Скоро начнет чесаться. Не вздумай повредить рану! Иначе она раскроется и мне придется начинать все сначала.

Райнер медленно кивнул, по-прежнему не сводя с нее глаз.

За окном темнело. Последние лучи солнца скользили по комнате, выхватывая из наступающих сумерек обеденный стол и часть стены, на которой висели засушенные травы.

Дженна смочила в теплой воде полотенце и стала обтирать им лицо и шею Райнера. Он уклонялся от ее прикосновений, но Дженна не обращала на это никакого внимания, продолжая вытирать грязь с его кожи. Затем она достала маленькое зеркальце из кармана своего платья и вложила в руку Райнера, показывая ему его же отражение. Райнер слегка прикоснулся пальцами к гладкой поверхности, рассматривая себя. Затем, продолжая смотреть в зеркало, он слегка повернул его, чтобы увидеть отражение Дженны. Она улыбнулась. Четыре дня спустя, рано утром, Дженна проснулась и, не обнаружив на печи Райнера, выбежала на улицу. Райнер, раздетый по пояс, обтирался снегом. Девушка поежилась и, обхватив руками плечи, вернулась в дом. Кажется, он идет на поправку. Она довольно улыбнулась и стала умываться. Позже, накрывая на стол, она услышала, как хлопнула дверь и в доме раздались тяжелые мужские шаги. Дженне они показались отзвуком из далекого прошлого, такого родного и давно забытого. Ей вдруг захотелось, чтобы в доме вновь воцарилась жизнь. Чтобы эти шаги никогда не стихли, чтобы каждое утро она накрывала завтрак на двоих, а может, и троих. Дженна резко одернула себя. Нет, она не сможет найти в себе силы создать новую семью, а затем, снова потерять ее. Девушка закусила губу. Нет, в ее глазах больше не осталось слез, чтобы оплакать новые потери. Душа ее давно перестала кровоточить, и высохла, как старый колодец. Сделав глубокий вдох, она поискала глазами незнакомца. Чем он занимается? Дженна нашла его в погребе. Райнер осматривал свой меч. Услышав ее шаги, он поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.

– Идем завтракать, – коротко сказала она.

Позже, убрав остатки еды, Дженна осмотрела его рану. Она больше не сочилась, края затянулись, и девушка сделала вывод, что скоро можно объявить незнакомцу о полном выздоровлении.

День прошел в хлопотах. Дженна не заметила, как сгустились сумерки. Сидя рядом с печкой, она ткала, прислушиваясь к потрескиванию дров в печи. Райнер сидел рядом и точил меч-фальшион. Это был очень тонкий узкий прямой одноручный меч со скосом обуха и односторонней заточкой. Райнер заказал его кузнецу в Йорке, заплатив за его работу единственной ценностью, которая у него оставалась – нательным золотым крестиком, подаренным ему матерью.

– Завтра утром я пойду в селение, – нарушила тишину Дженна,– вернусь до наступления сумерек.

Райнер никак не отреагировал на ее слова, полностью сосредоточенный на своем занятии.

Когда наступило утро, Райнер прошел по комнате и, не увидев Дженну, понял, что она уже ушла. Тогда он спустился в погреб и, сняв с крюка кусок копченого мяса, стал его жевать. Он уже достаточно хорошо чувствовал себя и вполне мог продолжить свой путь. Но его беспокоила погода. Выйдя из дома, он посмотрел на небо, которое стремительно затягивали мутно-серые тучи. «Будет метель»,– подумал он. Что ж, пожалуй, он может подождать еще день. Опасно отправляться в путь в такую непогоду. И тут он подумал о Дженне. Как же она вернется? Если она пошла в селение, то вполне может остановиться там на ночь. Оставалось надеяться, что она достаточно благоразумна, чтобы поступить именно так. Райнер вернулся в дом и стал собираться в дорогу.

Дженна обменяла у крестьян платья и украшения на хлеб, вяленое мясо и яйца. Сложив продукты в плетеную корзинку, она стала собираться в обратный путь. Идя по лесу, она почувствовала, как поднимается ветер, с неба срывались редкие снежинки. Вскоре ветер усилился. Снежинки превратились в настоящую метель. Дженну охватил страх. Она с трудом продвигалась по лесу, сопротивляясь ветру, который отнимал у нее силы. Снег слепил ее, и она боялась сбиться с пути. Заблудиться в лесу в такую погоду – верная смерть. Дженна вдруг подумала о том, что никто не станет искать ее, некому будет горевать по ней и сердце ее тоскливо сжалось. Но нет, если сейчас она поддастся панике и жалости к себе – она точно погибнет. Дженна упрямо вздернула подбородок.

– Я дойду. Дойду,– закричала она в глухую темноту, словно бросая вызов невидимому противнику.

Она с трудом переставляла ноги, по пояс, проваливаясь в снежные сугробы. С каждым шагом дышать становилось все труднее. Ее одежда казалась невыносимо тяжелой и тянула девушку к земле. Скоро Дженна выбилась из сил, устав бороться с непреодолимым ветром. Чудовищная усталость неподъемным грузом легла на ее плечи и заставила девушку осесть на снег. Дженна прислонилась спиной к стволу дерева. Как же было хорошо просто присесть, сбросить с себя тяжесть и перестать бороться. Дженна вдруг почувствовала себя маленькой соринкой, гонимой ветром. А она-то возомнила, будто способна преодолеть мощь природы. Нет, в этом противостоянии природа заведомо победит. Она же, Дженна, может только покориться. Мысли девушки, будто подхваченные ветром, унесли ее в далекое детство. Вот ее отец подзывает ее к себе, и она охотно бежит к нему. Он подхватывает ее на руки и подбрасывает в воздухе. Дженна смеется и трется щекой о его щетину, вдыхая родной запах его кожи. Ее мать, улыбаясь, гладит ее по голове и тихим голосом говорит:

– Довольно, Уильям, поставь ее на пол. Нашей девочке пора спать. Она так устала…

И Дженна засыпает на руках у отца. Ей, наконец, тепло и спокойно. Она вернулась домой.

Дженна крепко спала и сквозь сон чувствовала глухие удары по щекам. Прикосновения доходили до нее как будто через деревянный футляр. И еще она слышала голос. Он звучал где-то далеко и мутно. Голос был ей знаком, но она не могла определить, кому он принадлежит. Внезапно она почувствовала раздражение оттого, что ей мешают спать. Она так устала, так нуждалась в покое. Но кто-то явно решил продолжить ее агонию. Дженне захотелось увидеть своего мучителя и послать его к черту. Но веки не слушались. Она попыталась нахмуриться, но мышцы ее словно одеревенели. «Ну и пусть,– пронеслось в голове,– я не хочу, чтобы меня будили. Мне так хорошо!» Ее словно вихрем подхватило куда-то вверх, и сознание Дженны погрузилось в мягкую темноту.

Райнер спешил. Сквозь снежный буран он видел мигающий огонек впереди. Дом уже близко. Он крепче прижал к себе Дженну, плотнее закутав в свой плащ.

Когда поднялась метель, а Дженна все не возвращалась, он забеспокоился. Вдруг непогода застала ее в пути? Оставалась, конечно, надежда, что девушка заночевала в селении. Но кто ж ее знает? Райнеру не хотелось, чтобы с девушкой случилась беда. Хоть они не были близки, но он чувствовал, что обязан ей жизнью. А потому, подождав еще немного, он зажег свечу, поставил ее у окна и, накинув на плечи плащ, отправился на поиски девушки. В безумии своего поступка он убедился сразу, как только спустился с полянки. В такой белой круговерти было невозможно что-либо разглядеть. Но Райнер решил все же рискнуть. Он заметил, что между деревьями, окружавшими поляну, есть узкое пространство. Решив, что это и есть дорога, Райнер пошел по ней. Оставалось только надеяться, что девушка не сбилась с пути. Ветер дул ему в спину, будто подгоняя. Он всматривался во тьму, прикрываясь рукой от сыпавшего в глаза снега. Наконец, у самого края дороги он увидел темную фигуру под елью. Райнер приблизился, и увидел Дженну, прислонившуюся к дереву. Глаза ее были закрыты, на губах застыла улыбка. Райнер прикоснулся к ее лицу. Кожа была ледяной. Он тронул ее за плечо, но девушка не проснулась. Тогда он стал бить ее по щекам. Какой-то слабый звук сорвался с ее губ, и он понял, что девушка жива. Подняв ее на руки, он двинулся в сторону поляны. Райнер боялся не успеть. Прожив какое-то время в лесу, он знал, насколько опасным может быть сон, навеянный холодом. Но девушка была жива, когда он нашел ее. И это дало ему надежду. Только бы успеть! Райнер буквально взбежал на поляну и ударом ноги распахнул дверь. Положив девушку на печь, он стал растирать ее руки, ноги и щеки. Но Дженна не просыпалась. Тогда Райнер в отчаянии обвел глазами комнату. Что же ему делать? Вдруг он вспомнил, как девушка поила его горячим вином. Тогда он почувствовал, как по всему телу разлилось согревающее тепло. Он стал лихорадочно метаться по кухне в поисках глиняного кувшинчика. Затем спустился в погреб и, наконец, в свете свечи смог разглядеть заветный кувшин. Он нагрел вино и, приподняв голову девушки, стал вливать горячую жидкость ей в горло. Дженна поперхнулась и стала судорожно хватать ртом воздух. Глаза ее были воспаленными и слезились. Она смотрела на Райнера, не узнавая. Затем глаза ее закатились, и она обмякла в его руках. Райнер стал ее трясти.

– Ну же! Проснись!– бормотал он, приподнимая ей голову.

Он попытался снова напоить ее вином, но девушка так и не открыла глаз. Тогда Райнер прилег рядом с ней, желая согреть своим теплом. Прижав замерзшее тело Дженны к себе, он улыбнулся. «Настоящая льдинка»,– подумал он, засыпая.

Дженна чувствовала покалывание во всем теле. Приоткрыв глаза, она зажмурилась. Яркий солнечный свет падал ей на лицо. Девушка отвернулась и уткнулась лицом в плечо Райнера. Еще ночью она почувствовала его рядом. Но не испугалась и не отпрянула. Напротив, его сильные объятия успокаивали ее. Ей словно передавалось его тепло, и Дженна заснула у него на плече спокойным, укрепляющим сном.