Жемчужина Севера

Дженна улыбнулась воспоминаниям и вошла в дом. Оставив обувь у входа, дабы мокрые следы не оставались на деревянном полу, она прошла к печи. Бросила внутрь дрова и чиркнула кресалом. Затем стала раздувать пламя и в итоге огненные язычки весело заплясали в печном отверстии. Дженна закрыла дверцу, удовлетворенно окинув взглядом свою спасительницу. Когда шестнадцать лет назад она пришла в этот домик – он был практически пуст. Только две лавки стояли вдоль стен. Тогда Дженна приложила немало усилий, чтобы привести этот нежилой домик в подобие жилища. Перво-наперво, ей необходимо было тепло. Ведь на улице мороз. Поначалу девочка поступала, как и большинство ее соседей до и после набега – разводила костер прямо в комнате. Дышать в задымленном помещении было тяжело, к тому же Дженна опасалась пожара. Еду она так же добывала сама. Ловила рыбу в реке и готовила ее на костре в своей комнатке. Попросить о помощи было не у кого. Во время мятежа в селении погибла большая часть крестьян. А те, кто выжил – сами нуждались в помощи.

Вскоре началось Опустошение Севера. Вильгельм жестоко мстил за мятеж, учиненный северными вельможами-саксами. В массовом порядке сжигались деревни, а их жители бежали на юг или в Шотландию. Графство Дарем в значительной степени обезлюдело, так как из сожжѐнных деревень убежали выжившие после мятежа жители.

Нормандцы методично разоряли земли, уничтожали дома и имущество англосаксов, стремясь на корню пресечь их новые попытки к мятежу. К Пасхе 1070 года кампания по Опустошению Севера, была завершена.

Шло время, Дарем возрождался. Люди налаживали быт, отстраивали заново дома. Постепенно возобновилось овцеводство. Новый епископ Даремский позволил крестьянам охотиться в лесу и ловить рыбу в реке. Он учитывал голод, который последовал за Опустошением, когда все земли от Йорка до Дарема были полностью выжжены.

Дженна переживала зиму, перебиваясь с рыбы на коренья, замерзая зимними ночами. Весной она собирала травы, делала из них настойки и лечебные мази, затем меняла их в селение на мясо, яйца и молоко. Позже она научилась делать глиняную посуду. Горшки, кувшины, чаши и даже украшения. Она искусно наносила на них замысловатые рисунки, используя в качестве краски красящие растения. С помощью этой нехитрой посуды девушка смогла приобрести свою печь. Поздней весной, когда дожди прекратились, и земля просохла, она пошла в селение. Дженна спускалась со своей поляны и выходила из леса только в крайней необходимости. Она сторонилась людей, хотя в свои редкие вылазки в деревню была со всеми неизменно мила и приветлива. Староста Гарольд не раз звал еѐ выйти из леса и поселиться среди людей. Обещал даже помочь выстроить дом, но девушка вежливо отказывалась. Ей нравилось жить одной, в глуши, где невозможно ни с кем встретиться. Где не от кого ждать угрозы. В тот весенний день Дженна пришла в деревню и постучала в дверь старосты. Открыла его жена, Клод.

– Здравствуй, Дженна,– приветливо обратилась к ней женщина,– у тебя что-то случилось?– встревоженно добавила она.

– Нет, Клод. Я пришла к Гарольду.

– Ну, тогда иди на берег. Он там вместе с другими мужчинами ловит рыбу. Мы потом отнесем еѐ в лес, и там будем коптить. Чтобы зимой не было голода, уже сейчас нужно начинать к ней готовиться.

Дженна кивнула и направилась к скалистому берегу. Действительно, у реки она увидела Гарольда, который выносил сеть, полную рыбы, из воды. Наконец, он бросил свою добычу на скалы. Серебрящаяся на солнце форель подпрыгивала и извивалась, пытаясь вернуться в воду.

Увидев Дженну, староста удивился и зашагал к ней, вытирая мокрые руки о свои штаны.

– Дженна, не случилось ли чего?– обеспокоенно обратился он к ней.

– Нет, Гарольд. Я к тебе с просьбой.

Он пытливо посмотрел на девушку и жестом предложил продолжать.

– Я хотела тебя попросить выстроить для меня печь,– Дженна молитвенно сложила на груди руки,– Гарольд ещѐ одну зиму я так не переживу.

– Печь, говоришь,– задумчиво протянул староста, потирая подбородок.

– Я думаю, что смогу выложить для тебя печь. И попрошу нашего кузнеца сделать дымоход.

– Гарольд! Спасибо тебе!– Дженна кинулась ему на шею и чмокнула в щеку,– это для твоей жены,– она сунула ему в руку свѐрток с горшочками.

– Ладно,– протянул смущенный Гарольд, принимая подарок.

Дженна поспешила домой. Она была вне себя от счастья. Наконец-то у неѐ будет печь, и она больше не будет мерзнуть. Она сможет готовить в ней пищу и спать! Это так чудесно – спать на печи холодными зимними ночами, когда за дверью воет метель.

Весной Дженна пряла шерстяные нитки, затем ткала ткань. Она шила одежду для крестьян. Покрой было принято делать одинаковым как для мужчин, так и для женщин. Но женскую одежду Дженна все же украшала орнаментом из цветных ниток, вышивая на ней красные цветы, обвитые зелеными стеблями и листьями. Так проходила весна.

Однажды осенью девушка решила заняться обустройством мебели. Лавки, которые находились в домике, она придвинула к стене справа от входа и накрыла их искусно вышитыми гобеленами, над которыми трудилась три месяца. Слева от входа она поставила большой деревянный чан, который намеревалась использовать для купания. Он ей достался от епископа, который решил заменить чаны, в которых хранили сыр. Дженна его отмыла и загородила полотняной ширмой. Вдоль этой же стены, под окном, она поставила обеденный стол с двумя стульями. Их для неѐ смастерил Гарольд. На стол она поставила глиняную вазу. Летом в ней красовались всегда свежие лесные цветы. Напротив находилась печь, которую Дженна застелила полотном, сверху выложила подушки, набитые свежей соломой и сухими цветами. Одеялом ей служила медвежья шкура, которая согрела еѐ ещѐ в первую ночь. В конце дома находилась небольшая кухня. Старые бочки служили девушке тумбами. На стенах были развешаны травы. На полках выстроились баночки с лечебными мазями и бальзамами. Продукты она хранила в вырытом погребе. Клод очень злилась, когда Дженна попросила Гарольда собрать мужчин, чтобы вырыть ледник. Но девушка подарила почтенной женщине украшения из глины и черепаховый гребень и та оттаяла. В погребе Дженна складывала вязанки лука, мешочки с мукой, чечевицей и горохом. А так же вяленое и копченое мясо, которое выменивала на рукодельную посуду, украшения либо лекарства. Люди с радостью менялись с ней, ибо никто из них не умел обжигать глину и не разбирался в травах.

Однажды летом, после службы в соборе к ней подошѐл епископ. Благословив девушку, он произнѐс:

– Дочь моя, я в отчаянии,– он всплеснул руками,– ко мне прибыл монах, который, как я надеялся, сможет заниматься врачеванием. Однако, у него, как оказалось, недостаточно знаний и опыта в лечебных травах. Не могла бы ты разъяснить ему о пользе и вреде некоторых растений?

Дженна была польщена и заверила святого отца, что с радостью поможет.

За оказанную помощь епископ подарил ей маленькое зеркальце.

Дженна улыбнулась своим воспоминаниям и глубоко вздохнула. Что ж, нужно приниматься за домашние труды, иначе до утра ей не хватит дров, и она окоченеет. Девушка накинула лисью шкуру себе на плечи, подвязалась поясом из переплетѐнных между собой веревок. Обула меховые постолы, перетянула их ремешками и вышла наружу. Утопая по колено в снегу, она направилась в сторону леса.

Глава 2

Дженна шагала между заснеженными елями, собирая сухие веточки и перевязывая их веревкой. Она так увлеклась, что не заметила, как приблизилась к дороге. Она разогнула спину и осмотрелась. На мгновение девушка застыла, пораженная увиденным. На дороге лежал мужчина, зажав в одной руке меч. Из его груди торчала стрела. Дженна подошла ближе и, присев рядом с ним, приложила зеркальце к его губам.

"Дышит",– воскликнула она. Дженна боялась людей с оружием. Причем она не делала разницы между норманнами и саксами. И те и другие грабили и жгли ее родной край. Первым порывом девушки было схватить свою вязанку и бежать прочь. Но жалость к поверженному незнакомцу остановила ее и заставила задуматься. Конечно, этот человек вооружен, но он ранен и без сознания. В таком состоянии он не представляет для нее угрозы. К тому же, скорее всего, он попал в засаду к разбойникам и был подло ранен стрелой, выпущенной ему в спину. На миг она испугалась, подумав, что разбойники – а в том, что с мужчиной расправились именно они, она не сомневалась,– могут быть все еще поблизости. Она прислушалась к звукам леса. Где-то вдали запела птица, на ее пение отозвалась другая. Дженна облегченно выдохнула.

– Никто не должен погибать от холода,– твердо сказала девушка. Она поможет ему, сохранит его жизнь. Хотя бы просто потому, что ей присуще христианское милосердие даже по отношению к своему врагу. Ибо каждый вооруженный человек для нее враг.

Девушка подошла к огромной ели и отломила от нее две большие ветки. Так как мужчина лежал на боку – она положила ветки ему под спину. Теперь нужно было достать стрелу. «Хорошо, что он без сознания,– подумала девушка,– для него же лучше». Она взялась двумя руками за древко стрелы за спиной у незнакомца и, приложив усилие, разломила ее пополам. При этом она почувствовала, как стрела дрогнула в его теле, и мужчина ахнул от боли. Дженна замерла, но мужчина не пришел в себя. Тогда она вынула обломок стрелы и выкинула в сторону. Затем она соединила его ступни с концами веток и связала веревкой. Меч, который был зажат в руке незнакомца, она привязала к кисти. Не забыла Дженна и про свою вязанку. Ее она просунула между коленей мужчины. Удовлетворенно осмотрев импровизированные носилки, она взялась за веревку и потащила свою ношу. Носилки легко скользили по снегу, но когда Дженна достигла своего холма – ей пришлось изрядно напрячься, чтобы втащить свою находку наверх. Когда девушка приволокла незнакомца в дом и плотно закрыла за собой дверь, она тяжело выдохнула и обессиленно опустилась на пол. Ей предстояло еще немало потрудиться, чтобы снять с незнакомца одежду, уложить его на печь и обработать рану. Девушка поднялась, разулась, сбросила шерстяной платок. Лисью шкуру она бросила на спинку стула. Затем принялась за одежду незнакомца. Когда ей удалось его раздеть – за окном уже стемнело. Теперь Дженне предстояло, каким то образом поднять его на печь. Но как это сделать? Мужчина оказался огромным. Теперь, когда снег не мог ей помочь – он казался ей неподъемным. Оставить его на полу? Но ему требуется тепло, ведь он долгое время пролежал на морозе, к тому же потерял много крови. Что же делать? Дженна задумчиво обвела глазами комнату. Нет, ей не удастся поднять его. Тогда она стащила с печи медвежью шкуру и расстелила ее рядом с печью. Потом, схватив мужчину за руки, она подтянула его к печи. Наконец, он лежал на шкуре.

Дженна с трудом разогнула спину. Этот незнакомец всего несколько часов находится в ее доме, к тому же без сознания, а хлопот от него столько же, сколько от стада овец на пастбище. Теперь необходимо было обработать рану. Стрела пронзила его грудь насквозь, но Дженна видела, что рана не смертельная. Промахнись бандит хотя бы на дюйм – и все было бы кончено. Но все же рана кровоточила. Видать, высшие силы берегли незнакомца, так как он не только не истек кровью, но и не замерз насмерть.

Дженна прошла на кухню, и взяла одну из баночек с мазью, флакончик с прозрачной жидкостью, чистое полотно и направилась к своему новообретенному подопечному. Она вылила жидкость из флакончика на ткань и протерла рану. Мышцы на лице мужчины судорожно подернулись. Смазав ее бальзамом, девушка еще раз смочила ткань и перевязала ею рану. Для этого ей пришлось приподнять мужчину. Сняв с печи нагретую льняную простыню, она накрыла его. Затем вернулась на кухню, сняла со стены пучок засушенного тысячелистника, обладающего противовоспалительными и болеутоляющими свойствами, и стала толочь его в деревянной ступке. Пока она измельчала траву – вода в печи закипела и девушка сняла ее с огня. Затем она насыпала в горшочек полученный сбор и залила кипятком. Накрыв крышкой, она решила перекусить. Дженна спустилась в погреб и через несколько минут появилась в комнате, держа в руках кусок солонины. Обычно она готовила полноценный обед, накрывала на стол, но сейчас ей хотелось поскорее утолить голод. Ибо она сегодня очень устала. Сначала тащила этого незнакомца по лесу, затем волокла его на опушку, после своими силами укладывала на шкуру, обработала рану, а через несколько минут напоит его лекарственным отваром. Доев свой незамысловатый ужин, девушка процедила отвар в глиняную чашку и, присев перед мужчиной на колени, стала вливать по капле ему в рот. Незнакомец поперхнулся, и Дженна выругалась, отведя чашку в сторону. Вздохнув, она приподняла его голову повыше, при этом плечо ее заныло от тяжести. Дженна терпела, ведь не могла же она утопить этого человека после чудесного спасения от мороза и кровотечения! Или могла? Ведь такие, как он, врывались в ее дом, убивали и грабили. А позже они опустошали север. Может ли она отомстить хотя бы одному из них? Дженна вздрогнула от своих мыслей. Нет! Она не настолько жестока, чтобы убить безоружного человека, в крайне тяжелом состоянии. Но ведь и ее родители были также беспомощны, и это не остановило убийц. Дженна сжала руку, поддерживающую голову чужака. Нет, она не сможет отобрать его жизнь. Она не сможет жить с таким грузом в душе. Пусть этот незнакомец сам несѐт своѐ бремя.

Она стала рассматривать его лицо. Сначала неприязненно, затем с интересом.

Левую его бровь почти до середины скрывал широкий шрам, доходивший до щеки и оканчивающийся тремя глубокими царапинами. Переносица скошена набок, губы чѐтко очерчены и плотно сжаты. Дженна также обратила внимание на жуткие шрамы на его груди и спине. Они уже успели загрубеть, но все еще хранили следы плетей. Несмотря на худобу под кожей бугрились крепкие мышцы. Дженна чувствовала, как они напрягались, когда она обрабатывала его рану. Черные волосы незнакомца были заплетены в тугие косицы и стянуты на макушке. Виски и затылок были полностью выбриты.

Она пыталась угадать, сколько ему лет. Он был молод, но шрамы и загрубевшая кожа скрывали его возраст. Девушка тяжело вздохнула и посмотрела в окно – было уже поздно. Вся тяжесть прошедшего дня навалилась на неѐ, и она опустилась на лавку у стены, не раздеваясь. Сон мгновенно сморил ее. Однако ночью еѐ разбудил то ли рык, то ли крик. Спросонья Дженна не сразу поняла, что звук этот исходил от печи. Какое-то время она всматривалась в темноту, затем, вспомнив вчерашние события, она кинулась к печи, где незнакомец бился в лихорадке. Она приложила ладонь к его лбу и почувствовала, как он горит. Святые угодники! Да у него жар! Дженна бросилась к стене, на которой висели травы, и стала срывать засушенные пучки. Затем она стала быстро растирать их в ступе. Закончив приготовление, она поставила железный ковш с водой в печь. В глиняную чашу девушка налила талую воду, взяла кусок полотна, и присев, стала обтирать лицо мужчины. Он корчился в постели, лицо его было напряжено, руки судорожно сжимали простыни, он кусал губы.

– Потерпи,– шептала Дженна, продолжая прикладывать холодную ткань к его лбу и щекам,– все пройдѐт, все закончится.

Она встала и вынула из углубления печи ковш с закипевшей водой. Затем она всыпала в чашу измельченную траву и залила кипятком. Этот настой должен был ослабить лихорадку. Взяв с полки баночку с бальзамом и чистый кусок ткани, она вновь присела рядом с незнакомцем. Развязала стягивающую его грудь повязку и заметила, что рана воспалилась. «Наверное, грязь попала в рану ещѐ до того, как я еѐ промыла»,– подумала девушка. Она лѐгкими движениями нанесла бальзам и сменила повязку. Все это время мужчина беспокойно метался на постели, и Дженне приходилось изловчаться, чтобы неловким движением он не навредил себе. Закончив работу, она взяла со стола настой и поднесла чашу к губам мужчины. Приподняв его голову, она стала вливать лекарство ему в рот. Он судорожно глотал теплую жидкость и вскоре затих. Дженна устало провела ладонью по лбу. Как же она устала. Она закуталась в шерстяной платок и побрела к лавке. Свернувшись на ней калачиком, девушка мгновенно погрузилась в сон.

Проснулась Дженна с первыми лучами солнца. Сев, девушка потянулась. Все тело еѐ болело и ныло, глаза слипались, но она заставила себя встать. Накинув плащ из коричневой шерсти, она вышла на улицу. Яркий солнечный свет ослепил еѐ и она зажмурилась. Затем присела и, зачерпнув ладонями снег, протерла лицо. Запасы воды иссякли, и нужно было набрать снега в ведра. Дженна не хотела идти к лесному ручью. Это займѐт слишком много времени, а ей предстояло ещѐ натопить печь, приготовить горячей еды, осмотреть рану незнакомца, хорошенько вытряхнуть и проветрить его одежду. Дженна с удивлением заметила, что отныне заботится не только о себе, но и о другом, совершенно незнакомом ей человеке. Обычно она старалась избегать людей, и сейчас ей было непривычно, что кроме неѐ в доме есть ещѐ кто-то. Но как ни странно, сейчас это не пугало Дженну, напротив, она чувствовала, что этот мужчина нуждается в ней и от этой мысли у нее на душе становилось теплее. Дженна вернулась в дом и оставила дверь открытой. Она знала, что там, где больной человек – воздух должен быть свежим. Затем она взяла ведра и отправилась наполнять их снегом. Поставив их рядом с печкой, она закрыла дверь, добавила в печь хворост, поворошила его кочергой, закрыла дверцу и только потом подсела к незнакомцу. Он лежал тихо. Лицо его было бледным и покрытым холодной испариной. Она коснулась его лба. Он был все такой же горячий, что и ночью. Дженна задумалась. Если лихорадка в ближайшее время не отступит – еѐ страннику придѐтся путешествовать к Господу. Нет, она постарается, сделает все, что в ее силах, чтобы не допустить этого. Почему ей было очень важно, чтобы он выжил? Дженна сама не знала. Может, это оттого, что он находился в еѐ доме, под еѐ покровительством, и она чувствовала свою ответственность за него. А может быть, ей просто нравилось ощущать чье-то присутствие рядом. Она не знала ответа, но твѐрдо решила вылечить этого незнакомого, случайно встреченного человека. Девушка взяла с настенной полки флакончик с тѐмной жидкостью. В нем она настаивала кору хвойных деревьев. Поднеся флакончик к губам своего подопечного, она влила несколько капель. Затем она взяла чашу с травяным отваром, заваренным накануне, и также заставила выпить. Приложив влажное полотенце к его горячему лбу, она стянула с него простыню, давая телу остыть и не наполняться жаром. Во время лихорадки нельзя допускать перегрева.

Теперь нужно приготовить еду. Больному человеку необходима горячая еда, а также обильное питье. Она стала суетиться на кухне. Затем спустилась в ледник и вынесла оттуда общипанную и выпотрошенную курицу. Благо запасов продовольствия хватало. Дженна разделала еѐ, сложила крылья и окорочка в глиняный горшочек, залила водой и поставила в печь. Затем занялась чечевичной кашей. Когда все было готово, она приготовила напиток из ароматных трав. Поставив на стол кислые фрукты, сыр и кашу – она достала куриный бульон из печи и стала остужать его. Сев рядом с печью, она напоила тѐплым бульоном незнакомца, который все ещѐ был в мутном забытьи. Закончив, Дженна принялась за обед. Насытившись, она с наслаждением попивала ароматный отвар, глядя в окно. На улице разгоралась настоящая метель. Чѐрные тучи полностью скрыли солнце, поднимался ветер, подхватывая уже срывающиеся снежинки. Дженна убрала остатки еды, затем принялась чистить одежду незнакомца, состоящую из туники, кожаных штанов и плаща.

Короткий зимний день подошѐл к концу, за окнами стемнело, и Дженна зажгла свечу. Поставив еѐ возле огромного деревянного чана, она постепенно наполняла его горячей водой, раз, за разом нагревая и поднося ведро. Затем она зашла за ширму и, сбросив одежду на пол, погрузилась в воду, от которой поднимался пар. Она с наслаждением ощущала, как тепло обволакивает тело и окунулась под воду с головой. Поднявшись, она намылилась и снова нырнула под воду. Мыло она варила сама, используя отвары душистых трав, жир щелок. Промыв волосы, девушка облокотилась спиной о стенку чана и расслабилась, прислушиваясь к завыванию ветра.

Райнер сквозь забытье слышал, как где-то приглушенно бушует метель. Ему казалось, что этот звук раздается в его раскаленном мозгу. В висках нестерпимо стучало, в груди горело, будто еѐ пронзали каленым железом. Но тот лихорадочный водоворот, который кружил его в разноцветном калейдоскопе, отступил. Райнер открыл глаза и медленно приподнял голову. Но тут же пожалел об этом, ощутив пронзительную боль в затылке. Обессиленно опустившись на шкуру, он осмотрелся по сторонам, скользя взглядом по комнате. Он не мог вспомнить, где находится и что с ним случилось. Он пытался выхватить из своих воспоминаний хоть что-то, но безуспешно. Вдруг его внимание привлекло какое-то движение за ширмой. Он внимательно всмотрелся и увидел очертания женского тела, освещенного теплым светом свечи. Райнер различил линию плеч, затем его взгляд опустился ниже на тонкую талию, округлые бедра. Ширма скрывала от него саму женщину, он видел только ее силуэт. Затем взлетело покрывало и скрыло женскую фигуру от его глаз. Он не успел увидеть, как она вышла из своего полупрозрачного укрытия. Перед глазами все закружилось, и он погрузился в темноту.

Дженна, завернутая в покрывало, прошла к ларю, достала из него нижнюю рубаху и облачилась в нее. Затем, задув свечу, она легла на лавку, и сон постепенно завладел ею. Как вдруг сладкую дрему прервал громкий стон, раздавшийся рядом с печкой. Девушка вскочила на ноги и подбежала к мужчине. Лихорадка отступила, но Дженна видела, как гримаса боли исказила его лицо.

Она стала нашептывать ему успокаивающие слова, гладила по волосам. Они были жѐсткие, впрочем, как и весь облик их обладателя.

Райнер метался в охваченном огнѐм зале. Он искал отца, всматриваясь в чѐрный дым. Наконец он увидел его, протянул к нему руку, но пламя уже поглотило его лицо и скрыло от глаз. Райнер закричал, упав на колени. Внезапно он увидел Эльфгара. Тот зло смотрел на него. Затем пламя окружило самого Райнера, ад сгустился вокруг него, он стал задыхаться. Внезапно пламя расступилось, тьму прорезал яркий луч света, и он услышал нежный женский голос:

– Тише, тише. Это всего лишь сон. Сейчас я поглажу тебя по голове, и все пройдѐт. Сейчас все закончится.

Мрак рассеялся, крики и шум стихли. Он почувствовал запах трав и обволакивающее тепло. Затем кто-то мягко коснулся губами его лба, и умиротворяющий сон увлек его в благодатное забытье.

Наутро Дженна проснулась с легким сердцем. Ночью она поняла, что незнакомец пойдѐт на поправку. Она видела, что его мучают кошмары. Но не знала, последствия ли это болезни, либо было в его жизни нечто, что терзает его. Впрочем, как и в еѐ собственной. Дженна нахмурилась. Сегодня было 28 января. День, который забрал еѐ родителей и унес с собой частичку еѐ души. Годы слегка исцелили еѐ раненное сердце, но и им не под силу заставить еѐ забыть тот ужас, который пережила она, будучи совсем ещѐ ребѐнком. Дженна взглянула на дверь. Сколько времени понадобилось ей, чтобы притупить страх перед тем, что может скрываться за дверью? Девушке все время казалось, что в любой момент она может услышать оглушающий стук, за которым последует вторжение. И уж тогда никто не спасѐт еѐ…

Дженна тряхнула головой. Нет, она не будет думать об этом. Она оставила позади и страх, и воспоминания. Как всегда, Дженна решила посвятить этот день памяти своих родителей. С утра она пойдѐт на службу в собор, где станет молиться за их души. Затем она наведѐт порядок в доме. Еѐ мать любила повторять, что чистота – это роскошь простых людей.

– Твой дом может не блистать роскошным убранством, Дженна, но сиять чистотой он обязан,– напутствовала она девочку.

Мать Дженны очень любила чистоту и комфорт в доме. Так же она уделяла немало внимания и чистоте телесной в то время, когда все крестьяне в селении заботились лишь о чистоте духовной. Как жена старосты, она прилагала немало усилий, чтобы приучить их к купанию и стирке одежды. Но все тщетно. Кто-то из них до ужаса боялся воды, кто-то считал, что если выкупаться – то поры раскроются, и через них проникнет болезнь. Но нашлись и те, кто пожаловался епископу Этелвину на чрезмерные попытки Матильды привлечь крестьян к греховному самолюбованию и заботе о бренной плоти. Тогда епископ во время службы осудил Матильду, объявив о том, что ее стремление к чистоте – не что иное, как попытка смыть с себя святое крещение. И женщине пришлось смириться. Она не могла противостоять тысячелетним традициям и правилам, которым следует общество. Но в своей семье она могла установить собственные законы и требовать их неукоснительного исполнения.

Матильда организовала быт в доме таким образом, чтобы все подчинялось определенным правилам.

– Порядок есть там, где есть распорядок! – задорно улыбаясь, говорила она.

Так, на рассвете вся семья просыпалась. Процедура умывания была обязательна для каждого. После завтрака хозяин дома отправлялся на охоту, либо на рыбалку. Иногда он разрешал споры крестьян. По таким случаям народ собирался в центре деревни, и Уильям вершил местный суд. Если же спор касался более серьезных тем, чем бытовые разногласия, то он обращался к епископу.