Я – мать ваша!

Тимка иногда бывает совершенно противным, специально Лару подставляет, чтобы мать наказала.

***

Брат родился в начале августа, когда Ларе было два с половиной. Через год Тима начал ходить. Мама приучила Лару следовать рядом, за ручку малыша водить и следить, чтоб он никуда не упал.

Тиме мать показывала пальцем на Лару и регулярно повторяла:

– Это няня. Иди к няне. Где няня?

Брат быстро привык обращаться к няне.

Прошел еще год. Двухлетний Тимка вовсю носился по улице, снимет одежду и бегает голышом. Лариной обязанностью назначили находить потерянные вещи.

– Няня, иди во двор, найди Тимины трусы, футболку, носки и сандалии, – командовала родительница, – Без них не возвращайся!

Четырехлетняя Лара бродила по округе, искала потеряшки.

Тогда же в два года братик начал драться – мать научила его в три этапа.

Сперва она объяснила, как угрожать:

– Покажи няне кулак. Вот так.

Малыш копировал грозное выражение лица родительницы, уверенно повторял движение и получал заслуженную похвалу.

– Правильно, молодец!

Мама продолжила учебу.

– На, нюхни кулака! – Она совала руку Ларе под нос, Тима спокойно подражал.

– Теперь скажи: «Чуешь, чем пахнет?» – инструктировала родительница.

Брат подносил к лицу Лары едва сжатую ладошку, с трудом лепетал вопрос.

Первый раз Лара понюхала и ответила:

– Карамелькой.

Ледяные искры посыпались из маминых глаз, сквозь стиснутые зубы вырвалось:

– Дура! Пахнет страхом, болью и кровью. Поняла?

Четырехлетняя Лара кивнула. С мамой следует всегда соглашаться!

Мать на этом тренировку не остановила.

– А теперь ударь няню! Вот так. – Она легонько касалась Лары кулаком.

Брат куксился, нырял головой маме в подол платья, хватался за ее ноги – не хотел он бить любимую няню.

– Мне слабые мальчики не нужны! – Отталкивала родительница Тиму и тянулась к Ларе. – Я тогда няню теперь любить буду, а не тебя. Ее единственную батька обожает, и я буду. А тебя – нет!

И брат колотил Лару во всю мощь кулачков. Хоть и маленький, а больно.

Папка раз углядел мамины действия и возмутился:

– Ты зачем его учишь сестру бить?

– Я учу его постоять за себя, парень должен уметь защищаться, – не смутившись, ответила мать.

– Он ведь брат, должен защищать ее, а не нападать.

– Что с ней церемониться?! – фыркнула родительница, – Надо же на ком-то тренироваться.

– Людок, прекращай! – гаркнул отец.

– А ты, смотрю, проспался после запоя, рожа крокодилья. Решил меня поучить детей воспитывать!

Батя опустил глаза и вышел боком из комнаты.

В три года брат мутузил Лару вовсю, но мать его не ругала:

– Он малыш, ничего не понимает. – Мило улыбалась она. – Ты старшая, с тебя и спрос.

Малыш рос безнаказанным. Иногда Лара осмеливалась дать сдачи тайком, толстопузый брат бежал к маме и хныкал:

– Няня дерется…

Родительница давала ответные инструкции:

– Только слабые девчонки ноют и жалуются. Ты мужик, ты сильный. Сильные мужики никогда не плачут, они смеются в лицо боли. Сильные дают сдачи, бьют наотмашь. Они хозяева жизни. Понял? Покажи ей, кто главный! Иди и врежь!

Брат подходил, колотил кулаками, а Лара терпела, не решалась ответить при маме.

Когда Тиме исполнилось четыре, папка снова заметил ситуацию: Тима напал, Лара защитилась, за что и была поставлена в угол.

– Я сам видел, он ее первый ударил, – возмутился отец.

– Хватит защищать свою мерзопакостную дочь! – завопила мать.

– Людок, ты сдурела?! Его следует наказать.

– Не позволю! Пусть парень растет сильным, достаточно нам одной тряпки в семье.

– Я не тряпка, – оскорбился папа.

– Был бы не тряпкой, пить бы со всеми не соглашался, – парировала мама, – Ты хоть кому-нибудь отказал?

Батька опустил взор.

– Вот и молчи, слабак! А я из сына силача воспитаю. По крайней мере, один настоящий мужик в доме будет.

Брат дрался увлеченно, с подлинной страстью и отчаянной яростью. А однажды чуть не убил Аниту, школьную подругу Лары. Шесть годков ему тогда было, Лара как раз первый класс закончила.

Летом стояли втроем на крыльце Лара, Анита и Тима. На перилах позади Лары мирно дремал соседский кот. Тима как возьмет его да на Лару и кинет. Животное от неожиданности страшно испугалось, когти растопырило, по Ларе вниз соскользнуло, оставив глубокие царапины на руках и ногах. Она в ответ стукнула брата кулаком и пошло-поехало…

Дело закончилось тем, что Тима схватил топор и принялся бегать за подружками. Девочки разделились, Лара улизнула от преследования. Стояла, ждала Аниту, когда услышала истошный вопль и стрелой побежала на крик. Брат загнал Аниту в угол дровника и занес над ее головою орудие, готовясь ударить. Волосы Лары встали дыбом. Не раздумывая и секунды, она бросилась к ним, подкралась сзади к брату и выхватила топор у него. Сердце истошно колотилось, руки тряслись, на теле выступила испарина. Страшно!

Мамка о случившемся так и не узнала: брат на себя доносить не стал, Лара тоже остереглась – ей и влетит по самое не хочу. «Нечего доводить было», – ответила бы родительница и наказала Лару. Зачем привлекать внимание?!

***

Никогда Ларе не верили в этом доме. Всё бесполезно, что ни делай, мама слушает брата. Он похож на нее, ее гены, ее гордость. Лара же вылитая баба Аля, отцовская мать, не заслуживает доверия. Лара словно не принадлежит семье.

Чтобы не чувствовать боли, остается отрешиться от ситуации, уйти в нереальный мир грез, тихий и безопасный.

Лара снова склонилась к земле. Рука рисовала без ведома хозяйки: появился контур мордочки, туловище, четыре ноги, рога и короткий хвост. Олень целиком, ее друг. Вокруг растут сосны и ели, тропинка в лесу. Лара умиротворенно улыбалась: она не одинока в этой жизни.

Скоро примчится Тима, Лару всегда зовут обратно.

А если однажды не позовут? Лара замерла. Куда она пойдет, где будет жить? У нее ведь никого нет, бабушка за полстраны, папку не найти. Некуда ей податься…

19.00 Мать отошла

Хотелось пить, есть и в туалет, но Лара не решилась выйти без спроса: сидела, терпела. Она потеряла счет времени, когда наконец прибежал Тимка:

– Всё, Ларк, возвращайся! Мать отошла. – Он взглянул на землю. – Ого, сколько ты тут нарисовала! Красивые олени.

Лара не спеша встала с чурки, домой идти не хотелось.

– Давай быстрей, не зли мать! Что ты ее доводишь? Она ругается – молчи. А ты огрызаешься, вот тебя и бьют. Умнее надо быть, – верещал брат.

Тима не видит, что к ним относятся по-разному, объяснять бесполезно.

– Ты и правда не боишься, когда мама кричит? – удивленно спросила Лара.

– Я мужик. Мужики никогда не боятся, они смеются в лицо страху, – бахвалился брат в ответ.

– Зачем опять подставил меня?

– Подраться немного хотел. Прикольно ведь… Не знал я, что мать раньше придет, – оправдался Тимьян.

Вдвоем забежали в дом. С кухни доносились голоса мамы и Сени. Тимофей направился к ним. Лара юркнула в пустой зал и оттуда слушала задорный смех братьев, весело болтающих с матерью. Они радовались друг другу. С Ларой мама никогда так просто, по-человечески, не разговаривала. Ларе поплохело: засосало под ложечкой, словно очень голодная и сейчас грохнется в обморок. Хотелось быть с ними, смеяться и шутить, но нет, Лара в компанию не пойдет.

Стоило ей появиться в комнате, как мать весь свой неуемный юмор направляла на Лару и высмеивала ее. Братья гоготали, мама умела шутить. Лару же кололо, жалило, убивало прямо в сердце, и она убегала при первой возможности. А если мать не разрешала, то Лара замирала в отчаяние, отключаясь сознанием от происходящего.

И она перестала присоединяться к семейным посиделкам. Крадучись подходила к двери, незамеченной подслушивала, беззвучно улыбалась шуткам мамы. Хорошо им втроем, в Ларе они не нуждаются, она изгнана из тесного круга друзей. Хотя, чтоб быть изгнанной, нужно быть сначала принятой. А ее даже не допустили. Наверное, с Ларой что-то не в порядке, раз родные не желают с нею общаться.

Лара сидела на кресле, крутила в руках свежую газету со слипшимися страницами. Нет ни чувств, ни ощущений, тела нет, она мертва. Но Лара видит и слышит. Значит, она привидение. Лара провела ладонью по острию листов, чтоб разъединить их, и вскрикнула от неожиданности.

Из пальца сочилась кровь, тонкий разрез пульсировал в такт биению сердца. Вместе с болью возвращалась жизнь. Сегодня она не умерла.

– Что прячешься, проказливая? Иди сюда! – спустя время громко крикнула родительница.

Лара, неслышно ступая, зашла на кухню. Веселые братья разместились на угловом диване, мать – на табуретке. Поодаль от стола одиноко сидела в низком детском стуле Косуля. Сестра задумчиво ощупывала собственные пальчики. Касю, в отличие от Лары, из общества не выгоняли, но и в расчет не принимали.

Лара приблизилась к полным ведрам и зачерпнула ковшом.

– Что в углу тихаришься? Пытаешься скрыть свои мелочные обидки? Не получится, я вижу! – с ходу напала мать, – Неприятно ей, видите ли. На обиженных воду возят, а на битых – кирпичи.

Тима радостно засмеялся, ему вслед вторил Сеня.

Мама заметила одобрительную реакцию братьев и громко, нараспев повторила, указывая на Лару:

– На обиженных воду возят, а на битых – кирпичи.

Пацаны захохотали пуще и тоже тыкали пальцем. Лара сжалась, опустила голову. Когда уже издевательства закончатся?!

Мама, вдоволь подразнив Лару, выдала разнарядку:

– Отдохнула от работы три часа, тунеядка? Теперь наверстывай! Можешь поужинать сначала, только быстро… затем огород и посуда. О гостях и гулянках даже не заикайся – наказана.

Лара судорожно вздохнула и убежала на веранду. Поест потом в одиночестве. Она привычно нацепила мыльницы и направилась к грядкам идеальной геометрической формы.

22.00 Придут и спасут

Красное в белую клетку платье, аккуратно сложенное, висело на спинке кровати. Пальцы привычно прикоснулись к бахроме. Взор скользнул на ковер, сознание переместилось вослед.

Олень Витторио выглядел обеспокоенным. Лара прислушалась: издали доносился грохот дверей и раздраженный материнский голос.

Лара знала, что в этом лесу безопасно, но всё равно до скалы шла крадучись. Открыла дверь и спустилась. Встревоженная троица ждала в прихожей, сидя у личных шкафчиков.

– Няня, почему так громко вверху? – спросили младшие.

– Там опасно, но нам ничего не угрожает. Здесь нас враги не найдут, а друзья скоро придут и спасут, – успокоила их Лара.

– А кто наши друзья? – уточнил Сеня.

– Не знаю. Но кто-нибудь нас обязательно спасет.

Сначала дети поиграли в жмурки в просторной большой комнате с розовыми стенами. Затем поужинали вкусными ванильными булочками и клубничным компотом с ягодами. Под конец улеглись спокойные по чистым душистым кроватям и закрыли глаза.

Когда же их вызволят из семейного плена?! – мелькнула последняя мысль, и Лара заснула.

Четверг. Острые предметы

08.00 Голову снесу

– Подъем! – громко проорала мать, – Чего разлеживаемся? Кого ждем? Всё вам указывать надо.

Тон голоса не предвещал ничего хорошего – день обещал скандалы.

Мама в привычной последовательности стянула с детей одеяла и завопила-запричитала:

– Да что же это такое?! Всё для вас делаю, сил своих не жалею, а он ночью в туалет встать не изволит. Тюфяк уже портится начал. Где я тебе новый достану? Магазины пустые стоят. На что куплю? Батяня ваш пьет, я одна.

Сеня сел в кровати, опустил голову и крепко зажмурил глаза.

Родительница продолжала:

– Как надоело обслуживать вас. Бегать, умолять, а вы только смеетесь в ответ, бестолочи бесстыжие.

Ларе захотелось исчезнуть, сбежать отсюда, улететь далеко и никогда не возвращаться. Как упорхнул бы орел на рисунке Малого. Понятно теперь, почему братик сказал: «Улечу». Не одна Лара мечтает порой…

Мать повернулась к Ларе, посмотрела, прищурив глаза, и поджала раздраженно губы.

– Дела знаешь, напоминать не буду. Тюфяк, куры, кролики и воды всем налей. Через полчаса проверю. Не зли меня лучше сегодня, выдеру как сидорову козу.

Лара и не собиралась давать матери повод, бодро вскочила, накинула платье, висевшее на спинке кровати. Волосы убрала в хвост. Застелила постель, тщательно расправила складочки покрывала. Заправлено должно быть идеально, не дай бог расстроить маму – мало не покажется.

Закатав ловко матрац брата в рулон, Лара на веранде накинула мыльницы, выскочила на крыльцо.

Солнце и жара. До чего приятно!

На обратном пути подложила кролям пожухлой травы из мешка и наполнила поильник. Остались куры. Борька привычно ринулся в бой и за время кормления успел-таки долбануть острым клювом по многострадальной лодыжке.

Лара вернулась домой и села на табуретку ждать завтрака.

Мама выставила кастрюлю на стол, поделила густую пшеничную кашу на сектора.

– Ешьте! Сейчас хлеба дам.

Она приступила к нарезке. Пыхтела, громко дышала, скрипела зубами, потом зло закричала:

– Ножи тупые, в стать хозяину. Где этого козла носит? Опять запил. Прибью скотину, как явится! Лично ему голову топором снесу.

09.00 В магазин

Лишь Лара доела, как мама нетерпящим возражений тоном приказала:

– Сейчас бегом в магазин, купишь буханку «Окского», пока не раскупили. Потом с тобой смотаемся за черникой на час. Я сегодня во вторую смену.

Лара наморщила нос. Не хочется никуда идти, она устала от бесконечных обязанностей. Только разве с мамкой поспоришь?!

Схватив полотенце, Лара вышла во двор. Под водопроводом выскоблила землю из-под ногтей, обмыла лицо, тщательно намылила уши и места за ними, там всегда много грязи.

Вернувшись домой, Лара вытащила из шкафа выходное платье, синее с розовой вставкой спереди, и переоделась. Она основательно зачесала волосы назад и крепко завязала белой ленточкой, чтоб вошь случайно не выползла, и стоящий рядом человек не увидел бы Лариного стыда.

В прихожей из обувной полки Лара достала чудесные черные босоножки. В начале лета ее пригласили поработать на школьный приусадебный участок, так как Лара единственная из класса умела ухаживать за растениями. Три недели она бегала с ведрами до местной колонки, носила воду, поливала грядки да пропалывала сорняки. На заработанные деньги купила эту пару обуви и красивую куклу Машу для сестренки. Кася сияла от счастья, получив нежданный подарок.

Лара вставила стопы в босоножки. До сих пор слегка большеватые. Оно и хорошо, зато на следующий год хватит. Мама удачно посоветовала на размер больше купить.

Мать приблизилась к Ларе, сунула в руки холщовую сумку, буркнула:

– Кошелек внутри, не потеряй.

Она схватила ладони Лары, тщательно осмотрела ногти.

– Медленно повернись!

Лара выполнила. Мать оттопырила уши, повозила пальцем позади них.

– Проверку прошла, чеши давай!

В магазин как попало не ходят. Следует привести себя в порядок: помыться, заплестись, одеться по парадному. Чтобы маму не опозорить. Чтобы никто из окружающих часом не догадался, что в семье живут плохо, денег нет, батька пьет, а у Лары в волосах паразиты.

09.30 Сорта хлеба

Магазин находился в начале поселка, минут пятнадцать пешком. Дойти туда можно было по Центральному шоссе, асфальтированной дороге с проезжающими изредка машинами, или по параллельному пути: до конца улицы, налево, по тропинке, выход на дальний переулок и пять минут по заброшенному парку. Первый маршрут был интересный: много людей, машины изредка проезжают; второй – спокойный: деревья, птички, редкие велосипедисты.

Лара решила вперед по асфальту пойти, а обратно – через парк.

Она быстро дошла до магазина, встала в очередь пятой. Пока ожидала, рассматривала пустые прилавки, облупившийся серый потолок и давно немытые огромные окна. Первых четырех обслужили.

– Мне «Окского», – попросила Лара.

– Сегодня не привезли. Есть только обычный ржаной и «Дарницкий».

Лара замерла. Что же ей делать? Сбегать у матери уточнить – полчаса выйдет, весь хлеб раскупят за это время. Без продукта вернуться домой нельзя, мамка без того из-за загула бати злится. Остается выбрать наугад. Название «Дарницкий» Лара слышала первый раз…

– Тогда ржаного.

Лара расплатилась, положила буханку в холщовую сумку и поспешно зашагала обратно. Нельзя маму заставлять ждать, она занятая.

09.45 Озноб в жару

Домой Лара пошла через парк. Погода выдалась чудесная, жаркая и солнечная. Радостно чирикали птички, дружно колыхались листья деревьев от легкого теплого ветерка. Душисто пахло растениями и цветами.

Лара вприпрыжку двигалась по широкой вытоптанной тропе, когда в начале пути услышала слева бессвязное бормотание. Посреди травы в двух метрах от тропинки валялся пьяный папа и разговаривал то ли сам с собой, то ли с неведомым собеседником. Штаны его посередине были обмочены.

Лара пошатнулась, казалось, земля закачалась под ней. Быстро оглянулась вокруг – никого. Выдохнула с облегчением. Ее не увидят с напившимся вдрызг отцом. Ох, уже сколько лет Лару дразнят одноклассницы в школе: дочерью пьяницы, алкоголичкой, нищенкой и голодранкой.

Папка лежал на спине и продолжал сюсюкать неведомые слова, Лару он даже не заметил.

Надо бы его по-быстрому доставить домой. Справится ли? Придется! Лара шагнула к родителю и потянулась поднять его, но резко остановилась. Мать ведь грозилась убить отца, обещала утром: «Лично ему голову топором снесу!»

Лара поежилась. Мама явно не шутила, курам вон как лихо верхушки сносит.

Ну нет, разве она может с папой так поступить, людей ведь не убивают. С другой стороны, мать его за человека не считает, козлом и крокодилом называет… да и в ярости она способна на многое. Притащит Лара пьяного папу домой, положит мама его голову на пень как куриную, да и рубанет с плеча. А батя даже защититься не попытается в таком плачевном состоянии.

Лару морозило, озноб пробегал по спине.

Нет, пусть лучше папка спокойно полежит на траве, в себя придет. Погода сегодня жаркая, ничего не случится. Место тут людное, рано или поздно кто-нибудь его найдет, домой приведет. Мать перед чужими скандал закатывать не станет, нельзя ведь сор выносить из избы. Так батя и выживет. Пожалуй, Ларе не следует рассказывать маме, что папу видала.

Лара отошла от отца и широким шагом побежала домой.

10.00 Божий одуванчик

– Где тебя черти носят?! Прибила бы… Не ребенок, а сплошные проблемы, – добродушно приветствовала мать и полезла в сумку.

– Что это? Ржаной? Я тебя «Окского» просила купить, бестолочь! – возмутилась она, вытащив буханку.

Тима громко загоготал.

– Не было, только ржаной и «Дарницкий» привезли, – объяснила Лара.

– Так взяла бы «Дарницкий», тупорылая. Жри эту сырую кислятину теперь. Спасибо сестре скажите! – обратилась мама к братьям – Тима задиристо улыбнулся.

– Ладно, некогда даже наказать тебя. Одевай спортивки, в лес пойдем, черники пособираем.

Родительница оставила остальных детей дома и закрыла их на замок, велев Тимофею смотреть за Касей.

Лара удалялась от дома и нервничала. Что, если папу приведут, а дом закрыт? Куда его денут? Может, догадаются на крыльце оставить. А вдруг – нет?

Мама бежала, летела, парила над дорогой дикой ланью. Лара едва поспевала вослед. Внезапно мать затормозила и окликнула пожилую соседку, выходящую из калитки впереди по улице:

– Баба Маня, день добрый! Пустые ведра у тебя, что ли?

– Пустые, милая.

– Обожди тогда, мы пройдем. Или беду мне решила накликать? – грозно спросила мама.

– Что ты, Людмила?! Идите с Богом. Постою я, спешки нет. – Старушка поправила белый платок на голове.

– Хорошо тебе, а я как савраска проклятая ношусь день-деньской, – пожаловалась мимоходом мать.

– Так у тебя и детей скок? – поддержала ее баба Маня, – А я со взрослым сыном живу.

– И то правда!

– Я своих-то ужо отвоспитывала. Четверо вон по городам разъехались, семьи основали, работают. Последнего вот никак пристроить в руки надежные не получается. Уж каких невест ему сватали, а он не хочет от матери уходить.

– Что сам сын-то, Степаныч, думает? – поинтересовалась мама.

– Ничего он не думает. Пьет окаянный и вещи из дому тащит. Давеча кастрюля новую эмалированную на шесть литров унес, я ее для варений берегла. – Грустно вздохнула баба Маня.

– Руки бы им поотрубать за дела такие, – гневно выпалила мать, – Вместе с моим в прошлую пятницу телевизор пропили.

– Ох, устала я от проделок сына. – Покачала головой мамина собеседница. – Мечтаю, скорее бы в могилу лечь, отдохнуть на том свете.

Мама потерла подбородок и, прищурившись, спросила:

– Много ли самогона Степаныч нагнал последний раз?

– Много, милая, – печально вздохнув, ответила старушка, – Вчерась цельный день бражку перегонял.

– Что же вы ему позволяете? – укоризненно вопросила мама.

– Не могу я его обидеть, дитя ведь мое. Ежели запрещу, в другом месте будут варить, – оправдалась баба Маня.

– Сколько лет сыну-то набежало?

– Так тридцать ужо.

– Всего на три года младше нас с Витькой, – удивилась мать, – А у меня четверо по лавкам…

– То-то и оно, Людочка. Тридцатник, а жениться не желает, бабку внуками порадовать, – посетовала старушка.

– У тебя ведь городских полно? – с подозрением в голосе произнесла мать.

– Далече они. Привезут на недельку, я едва имя запомню, и увезут.

– Ладно, баба Маня, время не терпит, побежали мы. Здоровья вам! – пожелала мама.

– Пока, милочки.

– Подумай всё-таки Степанычу запретить гнать самогон, – призвала мать.

– Каждый день о том думаю, родная, – не смутившись, ответила старушка.

Родительница снова погнала как на пожар. Когда прошли следующий по улице дом и удалились на достаточное расстояние от бабы Мани, мама остановилась и грозно произнесла:

– Карга старая, развела притон. Продает самогон из-под полы и богатеет. Мужики спиваются, семьи рушатся, а ей и дела нет. Со стороны поглядишь – божий одуванчик, а внутри дьявол сидит. Чтоб они там напились да прирезали бабку по пьянке, хоть грех перестанет разводить да сыну жизнь портить.

11.00 Ворон считала

До лесочка домчались за пять минут. Мама выдала Ларе трехлитровый эмалированный бидон.

– От двухствольной сосны далеко не уходи, держи ее в поле зрения. Собирай тут. Я тебя через час найду, – велела мама и юркнула за пригорок.

Лара спокойно обирала кусты, основательно, стараясь не пропускать ни чернички. Она любила ягодничать. Тишина, никто не кричит, за руки не хватает. Можно гулять по лесу, наслаждаться одиночеством и приторно-сладким запахом багульника.

Иногда проносилась тревожная мысль: как папка, не случилось ли чего? Лара замирала, выдыхала, хваталась за новый куст.

Время пролетело быстро. Мать появилась внезапно, Лара аж вздрогнула от неожиданности. В руках родительница держала полную до краев трехлитровую стеклянную банку черники.

– Покажи, сколько у тебя? – Мама заглянула внутрь бидончика.

– Лишь половина?! – удивилась она, – Чем ты занималась?! Ворон считала?

– Они тут не летали, – отрапортовала Лара.

– Дубина стоеросовая! Ворон считать, значить, отвлекаться.

– Я всё время ягоды собирала, никуда не отвлекалась, – уверила маму Лара.

– До чего медлительная… – Осуждающе покачала головой мать. – Ладно, побежали домой. Мож, батька ваш соизволил вернуться.

Мама сорвалась с места. Лара, задыхаясь, неслась за ней. Дома ли папка, вдруг с ним беда случилась? Зачем она только оставила батю одного?!

11.30 Молочные огурчики

Через десять минут после возвращения с леса на веранде раздался грохот, в дверь сильно постучали.

– Открыто. Заходите! – пригласила мать.

Два неизвестных Ларе огромных мужчины ввалились в прихожую, крепко держа под руки пьяного в стельку отца. Глаза родителя были прикрыты, изо рта стекала слюна – папка явно не понимал, где находится. Брюки между ног высохли, так что ничто не выдавало позора.

– Хозяйка, твой? Принимай! – громогласно сказал первый мужик.

Отличить гостей друг от друга было сложно: оба одеты в белые футболки, черные спортивные штаны и кеды; головы лысые. Спортсмены, что ли?

– Да он лыка не вяжет! – возмутилась мать и грозно спросила, – С вами пил?

– Совесть имей! – рявкнул второй, – Мы тебе мужа привели, где спасибо?

Мама резко поменялась в лице: заулыбалась, глазки радостью воссияли.

– Ой, и правда, – спохватилась она, – Спасибо вам большое! Нервы просто шалят от пьянок его… Далеко ли тащили?

– В парке нашли, в траве спал. Местных спросили, где живет – сюда указали.