Я – мать ваша!

Олени промычали в ответ.

Лара открыла железную дверь бункера и смело шагнула внутрь.

Братья и сестра сидели на ковре в большой комнате с разложенной посередине игрой «Зоопарк». Они доиграли до конца, победа досталась Сене.

Вчетвером дети сели за огромный письменный стол. Посередине него находился стакан тонко заточенных карандашей. Лара насчитала тридцать разных цветов, даже розовый и изумрудный были в наличии. На левом краю стола лежала бумага, всевозможных размеров и поверхностей.

Сеня выбрал большой ватман и приступил рисовать. Снова роскошный орел, остроугольные верхушки елок, яркое солнце, лазурное небо и ощущение полной свободы. Чудесная вышла картина!

Ребята закрепили рисунок в рамку, повесили над пахнущей мятой и черной смородиной кроваткой Малого. Спальня ожила, заискрилась радостью и надеждой.

Каждый лег на вчерашнее место. Послышалось дружное:

– Спокушки!

Лара обняла сестренку, Кася схватила ее за ладонь. Лара умиротворенно закрыла глаза: она счастлива хотя бы в мире фантазий.

Среда. Мужики не плачут

07.30 Детей не буди

– Вставай! – Лара проснулась от шепота мама и тряски за плечо. – Оденься и выходи. Быстро и тихо!

Лара накинула неизменное платье, завязала лентой хвост и вышла из спальни, прикрыв за собой дверь.

Мать на кухне собирала сумку. Будильник показал полвосьмого. Чего так рано?

– Я сейчас ухожу на работу. Каша на столе, поделена. Списки дел я написала каждому. Ты остаешься за главную. Детей не буди, пусть подольше поспят, они устали. Сестра проснется, одень ее и покорми. Она сегодня на твоей ответственности, глаз не спускай, случится с ней чего – шкуру с тебя спущу. Живьем! – Мать так гневно взглянула и блеснула звездочками, будто Кася уже пострадала. – И тюфяк вынести не забудь. Ясно?

Убедившись, что Лара кивнула, мама ушла.

Лара взяла в руки списки. На обратной стороне куска обоев родительница разграничила две колонки, озаглавив именами детей.

Перечень работ Лары выглядел длинным: куры и кролики – кормить и поить, собака – плеснуть воды, следить за сестрой, матрац сушить, посуду помыть, подмести. В списке Тимофея значилось два пункта: вынести помои, принести два ведра воды.

Лара начала с приятного, с еды. Открыла плоскую кастрюлю и выбрала самую большую четвертинку каши, развернув сектор к себе. Она кушала медленно, наслаждаясь каждой ложечкой. Смотрела в окно на гуляющих кур, солнечный свет, деревья и ела. Когда еще удастся побыть в одиночестве и тишине. Блаженство!

Покушав, Лара вышла на улицу. Рыжик, как обычно, успел проскочить между ног. Наглый котяра!

Она покормила курей, воюя с петухом. Тот клюнул всего два раза, по голени и щиколотке правой ноги. Затем Лара закинула вчера собранной травы кроликам, погладив каждого по мягкой шелковой шубке. Какие милые! Под конец налила воды животным, включая собаку.

Волча грустно выглянул из конуры, Лара потрепала пса по голове и утешила:

– Не повезло тебе, бедняга. Не надо мамку злить. Обещай больше не валяться на грядках и домой вовремя приходить.

Волча заметно повеселел, оживился, вылез из будки и облизал Ларе ноги, яростно виляя по сторонам «поросячьим» хвостиком.

Вернувшись в помещение, Лара принялась искать кота, пока тот не наложил кучи под койки да блох не скинул на ковер. Те больно кусаются, маму нервируют.

Рыжик нашелся под бывшей родительской кроватью. Лара ловко его оттуда достала и отнесла на улицу. Летом нечего котам дома делать!

Она взглянула на будильник, время девять, а дети спят, засони. Стало тоскливо и одиноко. Лара принялась громко греметь посудой. В комнатах послышались звуки – просыпаются домочадцы.

– Мама? – жалобно позвала Кася.

Лара пришла в спальню – Косуля плакала.

– Чего случилось?

– Я… пипи. – Сестра ткнула пальцем в мокрое пятно посередине кровати.

Тело Лары протрясло, по коже пробежали мурашки озноба – вечером жди скандал.

– Вставай, мы матрац вынесем сушиться.

Лара одела и причесала Касю, усадила в детский стульчик.

– Хочешь сама поесть? Ты уже большая девочка, – предложила Лара.

Сестра кивнула, схватила ложку и принялась наворачивать с аппетитом кашу. Зачем мама настаивает, что Косулю нужно кормить взрослым, если она способна сама? Непонятно.

Из спальни появились мальчишки.

– Напрудил сегодня? – обратилась Лара к Семёну.

– Не-а. – Довольно мотнул головой братишка.

– Молодец! – похвалила Лара и порадовалась: не зря вчера его перед сном выводила во двор.

Лара вынесла по очереди два матраса. Сенькин кинула на обычное место проветриваться, поверх стопки досок, а родительский повесила на забор за сараями сушиться.

Когда Лара вернулась, Кася и братья уже поели и сидели в кухне.

10.00 Жмурки

– А батька где? – серьезно спросил Тима.

Папа домой утром не явился, то ли запил, то ли смена утренняя выдалась – совершенно неясно. Лара давно перестала высчитывать, на работе ли он. Пришел и то хорошо.

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Пойдемте на улицу в жмурки играть! Кто последний – тот и водит!

Наперегонки с громким ором вчетвером рванули наружу, почти выбив входную дверь из пазов. Замечательно быть дома одним, без родителей. Можно бегать, визжать от радости, толкаться и даже двери с ноги открывать. Ни у кого голова похмельная не раскалывается, ни у кого нервы от громких звуков не сдают.

Последней до скамейки добралась Кася. Ей повязали платок на глаза и чуть раскрутили. Дети бросились врассыпную. Сестра, вытянув руки, медленно ходила по двору. Остальные на цыпочках, бесшумно подкрадутся к ней и резко хлопнут в ладоши позади. Та обернется, хватает ручками уже пустой воздух. Забавно!

А Тимка любил особо подразнить:

– Косуля, иди сюда. Я здесь! – и перемещался в другое место.

Спустя время Касе в руки попалась Лара, специально поддалась. Сестра маленькая, никогда их не поймает.

Игра понеслась веселей. Лара словила Сеню, тот Тимку, который ловко схватил Лару. Крик, шум, быстрота.

Один раз, правда, случилась неприятность: Малой упал и ударился коленкой. Он собрался расплакаться, но старший брат ловко поднял его за руку, грязь отряхнул и серьезно сказал:

– Всякое бывает… Но ты мужик, а мужики никогда не плачут.

Сеня брата любил, во всем слушался и подражал, потому потер больное место и гордо заявил:

– Я и не собирался.

Ребята поиграли еще чуток: набегались, запыхались, вспотели. Дружно уселись на скамеечку отдыхать.

День выдался жаркий, солнце палило вовсю – июль в этих местах всегда замечательный.

– Пойдемте купаться на ламбушку! – предложил Тима, – Волчу прихватим.

– Только если ты за ним следить будешь. Убежит – его снова побьют, – заволновалась Лара, помня печальный взгляд собаки.

– Хорошо, возьму пса на себя, – ответственно заявил брат.

Они положили в холщовую сумку синее покрывало с кровати Лары, одно на всех желтое банное полотенце, сменные трусики для младших и несколько кусков черного хлеба, чтобы зажарить на костре. Вчетвером двинулись в путь.

10.30 Озеро Прозрачное

Озеро Прозрачное, или по-простому ламбушка, располагалось в получасе ходьбы и пользовалось в деревне большой популярностью. Сначала идешь по проселочной дороге до картофельного поля, затем никуда не сворачивая еще минут двадцать, увидишь слева отворот на широкую лесную тропу. Почти на месте.

На выходе из деревни Тима освободил Волчу. Тот, хоть и отлучался в лес погавкать, к озеру вернулся обратно.

Небольшое, размером с участок вокруг дома, и неглубокое, с удивительно прозрачной водой и песчаным дном, озеро быстро прогревалось до теплоты. Половину берега занимали пляжи с толпами отдыхающих; вторая часть лесной ламбы была заболочена: кочки, мох да трава, туда никто не совался.

В купальный сезон разводили костер на обложенном камнями специальном месте. Первые поутру пришедшие поплавать разжигали огонь, последние поздним вечером убывающие тушили его, остальные бегали в лес дрова собирать.

Дорога вперед прошла быстро. Завидев озеро, дети скинули верхнюю одежду, сложили в одном месте и бросились в воду. Следом за ними нырнул Волча, известный любитель поплюхаться. Кася пристроилась на спине Лары, держась аккуратно за шею. Так вместе и плавали, рядом лапами загребал пес.

Устав от купания, вчетвером вернулись на мелководье. Брызгались и валялись на дне в набегающих легких волнах. Губы у всех посинели, кожа покрылась мурашками, зубы стучали от холода, но они стойко продолжали лежать. Лишь когда Касю крупно затрясло, вышли на берег, обтерлись полотенцем. Лара переодела младшим трусики, сырые отжала и повесила сушиться на кусты. Сама осталась сохнуть в мокром старом купальнике. Хорошо, что Лара только вверх растет, а не вширь, одежда много лет служит.

Волча тоже выполз на пляж, встал перед загорающими товарищами и основательно отряхнулся. Сочные брызги накрыли окружающих, послышались визги и громкий мужской окрик:

– Ивановы, уберите своего вонючего пса! Хватит того, что миски со дворов ворует. Еще и тут покоя нам нет.

Волча на крикуна никак не среагировал, а достойно отошел в сторону и залег в тенек под ивовый куст, открыв пасть и вывалив наружу язык. Собака, может, и дворняга, но воспитывали его всё-таки словно он благородных кровей.

Братья содрали с поблизости растущей березы четыре длинные ветки, на их концы нацепили хлеб. Разместили ломтики над огнем, те быстро покрылись черной подгорелой корочкой. Дети с удовольствием скушали сухари, откусывая маленькими кусочками и тщательно прожевывая. Есть хотелось сильно, с утра после каши ничего во рту не было.

К пляжу подходили новые люди. Семьями, компаниями, по одному. Знакомые и неизвестные. Вот пришли подруга Лары Марина, ее четырехлетний брат Никита и их мама, тетя Наташа. Она разложила покрывало, сидела, читала книгу, а дети отправились купаться. Ларина компания присоединилась. Волча хоть и смотрел в их сторону, но к воде более не стремился.

Вшестером долго резвились: ныряли, бултыхались, устраивали конкурс на «кто дольше просидит под водой». Тимка победил. Дрожащими от холода ребята вышли на берег, вытерлись и переоделись в сухое.

Тетя Наташа пригласила присоединиться к ним.

13.30 Чужая мама

Ивановы перенесли свое покрывало поближе. Вся большая группа уселась кружком. По левую сторону от Марининой мамы сидели ее дети: Никита и Марина. По правую разместились гости: Сеня ближе всех к чужой маме, затем Тима, Кася и Лара.

Тетя Наташа достала из сумки три огромных булочки. Аромат ванили защекотал в носу, рот наполнился слюной. Должно быть, вкусные! Она снова засунула руку в торбу и вытащила литровую банку розовой жидкости с плавающими тремя ягодами.

Мама Марины развернула складной нож и поделила булочки пополам. Ножик был острый, словно лезвие в отцовской бритве; он впивался в тесто, не рвал, не давил. Наверное, папа Марины хорошо свои обязанности выполняет.

– Сколько у нас тут детей? – намерено озадаченно спросила чужая мама.

– Шесть! – громко ответила толпа.

– Значит, всем хватит. – Тетя протянула каждому по половинке. – Кружки у нас всего три. Сделаем так: одна – Марине и Никите, вторая – Ларе и Касе, последняя – Тиме и Сене. Всех устраивает?

Дети дружно кивнули.

Тетя Наташа разлила компот по кружкам, поставила их перед парами.

– Кушайте на здоровье, приятного аппетита!

Лара впилась в булочку аккуратно с краю. Подобную вкуснятину стоит посмаковать!

Остальные дети также медленно поглощали сдобу, запивая с чмоканьем клубничным компотом.

– Лара, ты как учебный год завершила? – обратилась мама Марины.

– Почти на одни пятерки, четыре по физкультуре вышла, – сообщила Лара.

– А какой предмет нравится?

Подумав, Лара ответила:

– Наверное, литература. Я люблю сочинения писать.

– Как здорово! Писателем хочешь стать?

– Не знаю. – Лара пожала плечами.

Она закончила лишь седьмой класс, четыре года впереди.

Следом тетя Наташа обратилась к Тиме:

– А ты что в школе любишь?

– Я жду, когда физика начнется. Хочу механиком стать, чтоб велосипед отремонтировать.

– Какая интересная задумка! Обязательно получится.

Она посмотрела на Сеню. Тот, не дожидаясь вопроса, ответил:

– А я недавно нарисовал орла! – Малой гордо приосанился. – Ток небо синим пришлось закрасить, – с досадой продолжил братик и сник.

– Разве оно не синее? – удивилась мама Марины.

– Нет, голубое! – возмутился Сеня.

– Точно, я и забыла! Почему ты его синим закрасил?

– Нет у нас дома другого карандаша… и альбом закончился, пришлось на тетрадном листе рисовать. – Сеня погрустнел, опустил голову.

Тетя Наташа погладила его по спине приговаривая:

– Ты большой молодец, что не сдаешься, а рисуешь чем есть. Так великие художники делали.

Малой оживился, заулыбался.

– Красивый рисунок вышел? – поинтересовалась чужая мама.

– Очень! – Дружно закивали Лара, Тима и даже Косуля.

Тетя перевела взгляд на Касю.

– А я в цирке буду сальто делать, – не мешкая, сообщила Косуля.

– Ого! Акробаткой, что ли?

– Да, меня няня учит каждый день.

– Успехов тебе! – Мама Марины посмотрела на банку из-под компота. – Вот незадача, у нас лишь три ягодки. Они мягкие, пополам не разделишь… Что же делать?

– Можно самым маленьким отдать, – предложила Лара.

Никто не возражал. Кася, Никита и Сеня получили по вкуснятине.

К компании приблизился мужчина, пришедший из леса, и чмокнул в щечку маму Марины.

– О, ты приехал? – обрадовалась та.

– Да, раньше освободился. Пойдемте!

Тетя Наташа собрала вещи и обратилась к Ларе:

– Если хотите, мы можем двоих подвезти. Только без Волчи, от него шерсти много.

Лара судорожно соображала, кого отправить домой на машине. Двух братьев? Не выйдет: Касю и Волчу Ларе в одиночку не дотащит. Сеню одного? Ему шесть лет, всякое может случиться, пока остальные до дома доберутся. Себя с Касей? Мальчишки тогда одни пойдут: опасно, вдруг их кто обидит по пути, да и Волча неуемный. А если отправить Тиму и Касю? Нельзя, мать велела глаз с сестры не спускать, шкуру живьем сдерет.

Подходящих вариантов не нашлось, поэтому Лара вежливо отказалась:

– Спасибо, тетя Наташа. Мы сами дойдем, тут недалеко.

– И то правда! В гости к Марине забегай в любой день, кроме субботы. Мы тогда в город поедем. Приходи, например, в воскресенье. Касю возьми, как обычно. Они с Никитой вместе дружно играют.

– Хорошо, – согласилась Лара.

Папа Марины схватил в одну руку сумку, другой поднял Никиту и зашагал по тропинке к машине. Марина и ее мама шли следом, держась за ручки.

Лара мечтательно смотрела им вслед. Вот если бы их мама Люда была такой, как Маринина!

Почему чужая мама добрая? Спрашивает про дела, интересуется любимым школьным предметом, булочками угощает и в гости зовет? Почему родная мама другая, никогда так не делает?

Наверное, ей не до того. Четверых детей и взрослого мужика обслуживать надо, времени совершенно нет и работа тяжелая. Отпахала бы мама Марины смену на заводе, посмотрели бы на ее доброту. А то сидит в теплом месте, на удобном кресле, бумажки перебирает. Побегала бы по холодному цеху – любезность бы как рукой сняло. И батька Лары пьет, матери совсем не помогает, вот если бы он завязал… Мама Лары хорошая, просто ей в жизни не повезло: ни с родителями, ни с мужем, ни с детьми, ни с работой. Везде сплошные неудачи.

А маме Марины со всем посчастливилось, включая супруга. Папа подруги – не пьющий, машину купил, сам ремонтирует, по дому чистоту наводит, даже посуду моет. Разве это нормально, когда мужик с грязной посудой возится?! На что тогда женщины нужны?

14.30 Лицо боли

Лара запихала вещи в сумку, двинулись в путь.

Едва завернули с тропинки на грунтовку, как Волча, услышав шорох в кустах, рванул туда. Тимофей от неожиданности не удержался и рухнул плашмя на дорогу, следуя за поводком.

– Волча, стой! – строго приказала Лара.

Пес одумался, замер.

От упавшего доносилось бормотание: «Мужики не плачут…»

Лара помогла брату подняться. Губы Тимы тряслись, глаза набухли слезами. Лара стряхнула с его ладоней врезавшиеся мелкие камешки и заметила, как по левой коленке медленно течет кровь. Она вынула мокрое после купаний полотенце, аккуратно зачистила ранку.

– Больно, наверное, – пожалела брата Лара.

– Вовсе нет! Разве чуток. Но мужики не плачут, они смеются в лицо боли.

Тима заулыбался, затем засмеялся и воскликнул:

– А что?! Круто я навернулся!

Лара покачала головой. Компания поплелась дальше.

Кася спотыкалась и норовила осесть на землю, смотрела осоловевшими глазами и едва слышно произносила:

– Устала, спать хочу!

Лара передала сумку Тиме, закинула сестру на спину. Так и везла ее на «лошадке» до самого дома. Разок даже Тимьян согласился помочь Ларе, подменил на пять минут.

Как же хорошо быть одним, без взрослых! Тяжело иногда приходиться, но зато спокойно.

Домой вернулись к трем дня. Тима привязал пса на цепь приговаривая:

– Сегодня никто тебя не побьет, Волча.

Лара занесла уснувшую Касю, положила на кровать и укрыла пледом:

– Спи крепко, Косуля!

15.30 Хук с правой

Времени, чтобы прибраться к приходу мамы, оказалось в обрез. Лара вытряхнула покрывало после пляжа и постелила его обратно на свою кровать. Она навела порядок во всем доме и тщательно подмела. Осталась разобраться с грязной посудой.

Лара метнулась к воде – пусто. Проверила помойное ведро в ванной – полное.

Братья лежали на койке Тимофея валетом.

– Тимьян, принеси, пожалуйста, воды и помои вылей. Мне посуду нужно помыть, – вежливо попросила Лара.

Брат ухмыльнулся и нагло ответил:

– Тебе надо, ты и неси.

– Мама написала в твой список, – настаивала Лара.

– У меня еще полчаса есть, – вредничал Тима.

– Но я тогда не успею!

– А мне какое дело?! – Снова усмехнулся Тимофей.

– Нас обоих накажут! – Лара пришла в отчаяние.

– Тебе больше влетит. Меня мамка сильнее любит.

Вот нахал! Лара нависла над братом и прокричала:

– Ну-ка, пошел и принес!

– Не собираюсь. И что ты сделаешь?! – последовал дерзкий ответ Тимьяна.

Она схватила Тиму за руку, стащила с кровати и потянула к выходу с детской. Брат отчаянно сопротивлялся, тогда Лара уперлась в его спину двумя ладонями и потолкала. Тима вывернулся и со всей силы стукнул ее рукой по голове.

– Ай, больно! Вот ты как?! – Лара дала сдачи, треснула задиру по плечу.

Завязалась дикая драка. Брат бил ее кулаками, пинал ногами куда попало. Лара закрывалась и старалась ударить в ответ. Они с яростью колотили друг друга: лягались, обзывались, кидались вещами.

Сеня сидел на кровати и, как обычно, поддерживал Тимофея:

– Тимка, давай! Так ей! Хук с правой, сзади заходи.

Ларе неимоверными усилиями удалось выгнать брата в прихожую. Оттуда схватка плавно переместилась на кухню. Красные, потные, они отчаянно мутузили друг друга.

16.00 Тяжело воспитывать

Кухонная дверь распахнулась на всю ширину, громко хлопнув о стену. Лара замерла. В комнату влетела родительница. Частое дыхание, горящие миллионом стальных звезд глаза, трясущиеся от гнева руки.

– Дерутся, свиньи малолетние! Позорят меня перед людьми! Твою ж, крики на всю улицу слышны.

Мать посмотрела на обеденный стол, заставленный грязной посудой: кастрюлей из-под каши, ложками и чашками. Брызнув слюной, заорала:

– Ты почему не помыла, окаянная?

– Тима воды отказался принести, – пожаловалась Лара.

– Ничего я не отказывался, – насуплено произнес Тимофей.

– Неправда, я просила, а он говорил: «Позже».

– Надо было нормально объяснить брату, что времени нет, – настаивала мама.

– Я объяснила, – защищалась Лара.

– Просить нужно культурно, а не пинками требовать, – повысился голос матери.

– Я – культурно, а он дразнил меня в ответ.

– С людьми нужно договариваться, а не ходить звездой, которой все вокруг должны, – мать презрительно усмехнулась.

– Мама, ты меня не слушаешь! Я просила, я умоляла, я объясняла, а он только задирался и говорил, что мне больше влетит. Почему ты всегда ему веришь, а мне – ни разу? – сквозь слезы кричала Лара и заламывала руки.

– Потому что я знаю твою подленькую натуру, вся в бабку пошла. Тьфу! – родительница зло сплюнула.

Ее глаза стреляли металлическими искрами, те попадали прямо в тело Лары и проникали внутрь. Кололо, саднило и резало. Жгучие иголки впивались в мышцы и органы, прорастали там. Корни встречались, переплетались, формируя прочный железный каркас. Захоти Лара вытащить его, а никак. Он навеки с ней, вырвать возможно лишь с кровью, кусками плоти и невиданной болью.

Ты сто раз прав, но тебе не поверят. Потому что мама давно уже решила, кто испорченный, а кто заслуживает доверия. Можно взывать к разуму, справедливости. А толку? Сильнее разозлишь и получишь болезненнее наказание. Сиди тихо, твое мнение никого не волнует.

– Зачем вы надо мной издеваетесь?! Тима воды не принес, а виновата я? Почему всегда виновата лишь я? – Лара больше не могла сдерживать отчаяние, выкрикивая его вслух.

Брат едва заметно улыбался.

Тучи сошлись над маминой головой, сверкнула молния, ударил гром и разразилась буря.

– Ах, ты истерики осмелилась мне закатывать, пигалица малолетняя. Работаю на нее круглосуточно, кормлю, обслуживаю, а она, свинья неблагодарная, не только посуду не помыла, так еще и кричит на меня.

Мать схватила кипятильник, перегнула шнур пополам и шагнула к Ларе.

– Не доросла мне перечить!

Шнур просвистел и больно ударил Лару по плечу. Она попятилась назад, стараясь увернуться, но родительница прижала ее к стене и схватила за предплечье. Вырваться не удастся! Лара повернулась спиной, инстинктивно прикрыла руками голову.

Черный толстый шнур летал со свистом, бешено впивался в тело Лары.

– Пожалуйста, не надо! – умоляла Лара.

Но взбешенная мать хлестала со всей мощи по спине Лары, изредка попадая по рукам и плечам. Лару сводило от ужаса, она рыдала. А потом перестала чувствовать боль: Лара вовсе не здесь, а стоит рядом с братьями и смотрит, как наказывают какую-то девочку.

Ты слабая, с тобой позволено плохо обращаться, ты не заслуживаешь ничего хорошего. У тебя есть хозяин, сама ты ничто. Когда выхода нет, то можно отключиться, улететь далеко в своей голове и смотреть извне на происходящее. Мама бьет совсем не тебя, а какую-то похожую девочку, ты просто наблюдаешь со стороны. Вот та девочка кричит от боли, вот умоляет простить. Ты смотришь. Ты уже не ты, ты не принадлежишь себе, ты не владеешь собственным телом. Всегда найдется более сильный, сопротивляться бесполезно.

Мать прекратила хлестать. Лара стояла, не шелохнувшись, оглушенная произошедшим.

– До чего тяжело детей воспитывать, – горестно вздохнув, посетовала родительница, – Столько сил уходит строптивость выколачивать из толстенных лбов.

Мама повесила кипятильник обратно на крючок и ненавидяще бросила Ларе:

– Пошла вон отсюда, чтоб глаза мои тебя бесстыжую не видели.

16.15 Нюхни кулака

Лара пулей выскочила из дома, нацепив на ноги привычные мыльницы, и направилась к дровнику, месту наказания. Она уже не рыдала, хотя слезы еще катились по щекам.

Тебя некому защитить. Если ты протестуешь против несправедливого обращения, тебя ругают, ставят в угол или попросту избивают. И жаловаться бесполезно, нет смысла искать правды, в ней никто не заинтересован. Ты беспомощен и не знаешь, как совладать с этим. У тебя нет прав, с тобой разрешено делать что угодно. Миру все равно до тебя. И ты хочешь сбежать отсюда, а уйти-то некуда, ты никому не нужна: бабушка далеко, отцу дела нет – пьет и гуляет. Другие сильные, ты слабая, а мир жесток и враждебен.

Вот умрет Лара, тогда они пожалеют. Кто будет огород поливать, животных кормить, посуду мыть, дом убирать и с Касей водиться?

Она зашла в дровник. Заднюю часть сарая занимали высоченные поленницы, на передней половине посередине стояла чурка для колки дров, справа у стены разместился в ряд рабочий инструмент: топор, колун, кувалда, лом, гвоздодер, нож-мачете и острая коса. Ее детям строго-настрого запрещалось трогать.

Лара схватила с полки старое покрывало, постелила на чурку и села сверху. Сколько лет она в сараях наказания отбывает? Седьмой год, если считать с шести. Здесь спокойно, никто не лезет, не орет, ничего делать на заставляет. Сиди в одиночестве, истории сочиняй.

Приученный глаз мигом обнаружил две острые щепки. Лара расчистила от мусора землю и принялась рисовать. Первым взошло огромное солнце, под ним побежала дорога, на ней проявились счастливые мама, папа и маленькая девочка с розовым шариком. Лара точно знала, какого он цвета, ведь столько лет мечтала о нем.