Я – мать ваша!

20.00 Французский багет

Лара нагрела чайник воды, оторвала от старой наволочки чистую тряпку для мытья, достала алюминиевый таз. Посуды за день накопилась внушительная гора, занимающая весь хозяйственный стол. Хорошо хоть утром кашу из общей кастрюли ели.

Лара вздохнула и принялась за дело. Первой следует помыть наименее загрязненную утварь, кружки и стаканы, последней очередью – сковородки. Они самые жирные.

Чашки уже сияли чистотой, тарелки блестели. Лара собрала вилки, ложки и ножи, утопила их в таз. Бахнула входная дверь. Кто бы мог зайти без стука? Мама и остальные дети дома сидят. Неужели папка явился?

Лара выглянула в прихожую. Братья вышли из детской, мать и Кася показались из зала.

Родительница встала руки в боки, выставила левую ножку вперед и, постукивая стопой по полу, воскликнула:

– Ого, кого принесло! Посмотрите-ка! Ты случайно номер дома не перепутал? Уверен, что по нужному адресу пришел?

– Людок, ладно тебе. Я нам батон к чаю принес. – Добродушно улыбнулся отец и протянул длинный румяный хлебопродукт. – Вкуснотища! Французский багет называется.

– Батон. Нам. К чаю. Принес. – Шла к нему и чеканила каждое слово мать. – Как. Благородно.

Она схватила протянутый багет и резко приземлила его на голову папы. Щедрый кусок булки отлетел в сторону.

– Я тебя этим батоном и убью сейчас, козлиная морда! – Мать колотила отца багетом. – Деньги где?

– Какие деньги? – изумился батька.

– Телек продал, сволочь! – напомнила мама.

– Да какие с него деньги?! На запчасти отнес – гроши вышли.

– Так и отдай мне гроши! – Наступала мать, долбя по отцу ошметком хлебопродукта.

– Я батон на остатки купил, – невозмутимо ответил папа.

– Горло три дня заливал, а теперь за батон думаешь искупление грехов получить?! Скотина! Я тебе этот батон сейчас в глотку так глубоко засуну, что никакая водка сквозь него никогда не проникнет.

Мать тыкала багетом отцу в лицо, он доблестно защищался, отмахиваясь руками. На фоне разъяренной мамы спокойный папа казался маленьким, тощим и щуплым. Хотя на самом деле он был выше ее на полголовы, шире в плечах и крупнее. Крошки и мелкие кусочки булки расползлись по его растрепанным волосам, закрепились на бровях и усах, белели на темной футболке и рабочей спецовке.

Внезапно зарыдала Кася. Лара рванула к ней и обняла сестру.

– Людок, давай не будем ругаться при ребятне! – миролюбиво предложил отец.

Мать глянула на него волком и громко скомандовала детям:

– Вон отсюда! В свою комнату и не высовывайтесь!

20.30 Акробатика

Вчетвером дети зашли в детскую и закрыли за собой дверь. С прихожей доносились громкие крики матери и заискивающий шепот отца.

– Ловко она ему батоном вломила! – расхохотался Тимофей, Сеня улыбнулся.

Братья забрались на кровать Тимы, сели, поджав под себя ноги.

Кася в слезах прерывисто вздыхала, посасывая палец.

– Косуля, хочешь, в акробатику поиграем? – предложила Лара, чтобы отвлечь сестру от скандала и хоть немного развеселить.

Малышка оживилась, глаза ее расширились и заблестели, улыбка озарила светом детское личико.

– Начнем с разминки.

Лара крепко схватила Касю за хрупкие ладошки и принялась кружить вокруг себя. Резко остановилась – тело сестры по инерции продолжило путь и вернулось обратно словно маятник. Лара раскрутилась в другую сторону и замерла. Помотавшись взад-вперед, Косуля повисла неподвижно. Лара поставила юную акробатку на пол и отпустила. Касю шатнуло от головокружений, она начала падать, но Лара ловко подхватила сестру, подняла вверх и обняла.

Косуля, откинувшись назад, смеялась от радости всем своим хрупким тельцем: двигались тонкие ручки, дрожал острый подбородок, тряслись пухлые щечки, ходила ходуном грудная клетка. Кася заливалась хохотом, но не издавала и звука, кроме разве что редкого тихого всхлипывания от сильной радости.

Мать раздражал любой шум со стороны детей, а смех окончательно выводил из себя и заставлял терять остатки контроля. Приходила мама, и заканчивались игры. Глаза родительницы подергивались пеленой, рука стремительно хватала орудие возмездия, ремень или кипятильник.

– У матери море проблем, – орала она, – а они веселятся. Бесчувственные эгоистичные дети, ни капли жалости к близким.

Первой урок тишины усвоила двухлетняя Лара. Родились братья, прошли ту же обучающую программу. Теперь настала очередь Каси выучить наизусть, что мама любит покой.

Когда сестра отсмеялась и успокоилась, Лара прислушалась. Издали глухо доносились голоса родителей. Наверное, в зал перешли, но продолжают ругаться.

Тогда Лара важно объявила:

– Переходим к основной части. Упражнение «Мостик».

Кася послушно легла на красно-черный палас, установила в положенные места конечности. Лара подошла и медленно потянула сестру за спину вверх. Косуля стояла вниз головой, счастливо улыбаясь. Лара, не отрывая рук, аккуратно подняла юную спортсменку. Та беззвучно рассмеялась.

– А теперь сложное задание – кувырки.

Малышка мгновенно встала перед Ларой и протянула руки.

Лара держала маленькие ладошки, а Кася перебирала крохотными ступнями по телу Лары. Начнет маршрут с колен, дойдет до груди, закинет ноги назад. Кувырок готов! И снова по кругу.

– Ох, спортсменка-акробатка наша Косуля! – поддержал сестренку Тима.

– А теперь викторина! – продолжила игру Лара и задала вопрос, – Как тебя зовут, девочка?

Сестра бодро пробежалась по вертикали тела Лары, кувыркнулась назад, распрямилась и громко сказала:

– Кася.

– Тсс! – Лара приложила палец к губам. – Говори тихо, чтоб мама не услышала.

Косуля кивнула. Смышленая растет.

– А полное имя? – задала Лара следующий вопрос.

Сестра засеменила ножками, перевернулась назад и прошептала:

– Казия.

– Правильно, – похвалила Лара и четко произнесла, – Кассия. Красивое имя! А фамилия у тебя какая?

Последовал кувырок и ответ:

– Ивава.

– Иванова. Сколько лет тебе, Кассия Иванова?

Косуля повисла вверх тормашками.

– Два.

– Когда день рождения? – продолжала викторину Лара.

Сестра перевернулась, встала ножками на пол и сообщила:

– Толова ситибя.

– Точно, второго сентября. Молодец, Кася! Верно помнишь, нигде теперь не потеряешься.

Косуля прижалась к Ларе, они обнялись.

Громко хлопнула входная дверь, затем приглушенно – уличная. Братья спрыгнули с койки, кинулись к окошку, прислонились лицами к стеклу.

– Мать открыла калитку, – комментировал Тима, – перешла дорогу. Понятно, к соседке в гости. Опять на два часа.

20.45 Ковш воды

Вчетвером вышли из детской. Дверь в зал была закрыта, комнату снова занял отец.

Буря миновала, оставив следы. В прихожей царила разруха: валялись скинутые с полок ветровки, кепки, платки. Дорожки на полу сплошь усеяны раскрошенным батоном.

– Вот так битва! – восторженно протянул Тимка.

– Помогите мне прибраться, – попросила Лара.

Понятно без материнской указки, что устранять беспорядок придется Ларе. Опять ей… Кому еще?!

– Убираться – женская обязанность. Вперед на крошки! – подразнил старший из братьев.

Мальчишки засмеялись и убежали на улицу.

Из зала послышался жалобный писк, хриплый голос молил:

– Ириска, принеси мне попить. Плохо совсем, помираю.

Лара зачерпнула ковшом воды из ведра, толкнула комнатную дверь. В нос шибануло перегаром, тело передернуло. До чего противный запах!

Папка лежал на диване, даже не разложив его. В отросших, торчащих по сторонам, сбившихся клоками волосах виднелись крошки батона. Пара свежих царапин краснела линиями на помятом лице.

Совсем не таким помнила его Лара. Другим сохранился образ родителя в глазах маленькой дочки: когда-то он ее любил, носил на руках, смеялся, играл.

Вот папка приносит детский велосипед, садит на него Лару и носится кругами по комнате, толкая перед собой трехколесник. «Б-ж-ж! Б-ж-ж!» – изображает отец рев газующего мотоцикла. Лара заливается от хохота, визжит от восторга. А потом приходит свирепая мать и грозно командует: «Хватит на сегодня!» Папа подчиняется: снимает Лару с игрушки, подкидывает вверх, крепко обнимает и опускает бережно на пол: «Беги, поиграй с куклой».

Раз семьей возвращаются из леса. Лара устала, ножки ломит от долгой ходьбы. Мама велит терпеть, папа же забрасывает Лару себе на спину и везет всю дорогу, периодически подскакивая и издавая громкое лошадиное: «Иго-го». Такой родной и любимый!

Нравились Ларе и другие забавы. Отец разложит раскладушку, застелет и отлучится будто бы по делам. Лара юрк под одеяло, лежит, замерев, дожидается. Папка приходит, садится на постель и пугается: «Ой, что в кровати появилось, пока я воду пил?» Он начинает щупать сквозь одеяло и щекотать: «Кажется, тут клоп огромный завелся. Сейчас я его раздавлю». Лара извивается от щекотки, заходится в хохоте. Устав, высовывает голову наружу. Папины глаза от удивления расширяются: «Так это не клоп! Это Лариска-Ириска, вкусная конфетка! Сейчас я ее съем!» и кусает легонько. До чего хорошо!

Они играют, пока мать не прикрикнет: «Хватит баловаться, не уснет! Да и Тимку разбудите своими визгами, только заснул». Лара взглянет на маму. Нос той удлиняется и загибается к губам, глаза уменьшаются и краснеют, черные волосы отрастают до пола. Вовсе не мать родная перед ней сидит, а настоящая Баба-яга. Страшно до жути! Холодно становится, кожа мурашками покрывается. Но папа берет Лару на руки, прижимает к себе и относит на детскую кроватку. Снова спокойно.

Заснет Лара в детской кроватке, а пробудится у отца под боком на раскладушке. Оглянется по сторонам, не понимая, почему она здесь. Папа обнимет и прошепчет: «Кто ко мне ночью приполз, напугал меня до икоты? Не вырвешься теперь из цепких лап хищного зверя!» Держит Лару и щекочет усами по щекам. Она отбивается, уклоняется, смеется. До чего колючие папкины усы! До чего замечательный батя!

Тут, на беду, мама подоспеет. Глянет на Лару, посыпятся металлические искры из глаз. Отцу выскажет строго: «Что ты с ней возишься? Взрослая она уже, пять лет! Лучше бы с пацаном позанимался, мужика из него воспитал».

Когда папа хотел играть, мама ставила руки в боки: «Не нужно баловать ребенка». В присутствии родительницы Лара к отцу не подходила. Только если мама разрешит, кивнув головой.

С каждым годом милый сердцу папочка становился всё грустнее и отстраненнее, всё меньше времени проводил с Ларой, всё больше отсутствовал дома. Виделись редко, разговаривали и того реже. Но Лара всегда ждала папку, выгонит ли его мать или сам не приходит. Лара не переставала надеяться, что вернется прежний отец, смешной и родной, поговорит с ней, побалуется, повеселится. Где ее папа, куда подевался?

Лара протянула ковш. Батька оторвал голову от подушки с грязными подтеками, жадно вцепился в посудину, выпил до дна, вернул.

– Жить буду. Выручила отца. – Он улыбнулся. – Как дела у тебя, Ириска?

– Хорошо.

Вот сейчас папа скажет забавную шутку. Лара присядет к нему на диван, вместе посмеются, поболтают, обнимутся.

– Слушай, а чего мать такая злющая-то? – недоумевающе спросил батя.

– Не знаю.

– Кто ее довел до белого каления? – продолжил расспрос отец.

Лара пожала плечами. Неужели папа не понимает, что он причина скандала? Расстраивать родителя совсем не хотелось, и Лара промолчала.

– Вы напакостили опять, проказники? – упорствовал батя.

– Ничего мы не пакостили, – защитилась Лара.

Отец задумался.

«Папка, поговори со мной, посмейся со мной, побудь со мной. Спаси меня из этого ада!» – беззвучно кричала Лара. Но папа ее не услышал.

– Ты матери помогаешь? – спросил он.

– Да.

– Молодец! – похвалил папа, – Много дел еще?

Лара кивнула.

– Беги тогда, доделывай. Мне отдохнуть надобно, тяжелая работа сегодня выдалась. – Отец отвернулся к спинке дивана.

Папка, родной, что с тобой стало? Почему Лара тебе не мила? Почему весь белый свет тебе не в радость? Почему ты дома не ночуешь? Пьешь с друзьями, а Лару забыл?

Прежний папа сегодня не появился, но когда-нибудь он обязательно вернется. Лара будет ждать.

21.00 Сестра не соврет

Лара грустной вышла из зала. Сестра сидела посередине прихожей и жевала, в руке виднелся малюсенький кусочек батона со следами песка и волос.

– Кася, нельзя есть с пола – глисты заведутся. Выплюнь бяку!

Лара подставила ладонь – Косуля отдала добычу. Отнеся жеваный ком в мусор, Лара вернулась в прихожую – сестра снова жует.

– Косуля, мама ругаться будет. Обоим влетит. И тебе, и мне, – строго объяснила Лара.

Малышка замерла, выпучила глаза от испуга и резко плюнула содержимое рта на пол.

Лара приступила к уборке.

Крупный кусок, отлетевший от головы отца первым, нашелся сверху обувной полки, лежал на старых газетах. Лара отряхнула его от невидимой пыли, отнесла на кухонный стол. Почти полбатона, на завтрак семья скушает. Она взяла нож и с трудом отрезала горбушку.

Кася по-прежнему сидела на полу. Сестра ужасно обрадовалась, получив в руки вкусную булочку, заулыбалась и начала есть.

Повесив обратно на вешалки верхнюю одежду и головные уборы, Лара взяла миску и принялась на коленях собирать остатки багета, кусочки и мелкие крошки. Лучше сейчас, а то прилипнут, не отодрать.

«Подметать вечером нельзя – к бедам», – внятно объяснила мама, отходив как следует веником Лару, вздумавшую однажды прибраться перед сном.

Косуля доела булку и присоединилась к Ларе. Вдвоем ползали на карачках, выискивая каждую крошку. Напоследок Лара скатала в рулон дорожки, вынесла на улицу и основательно вытряхнула. Прихожая сияла чистотой, ни следа былого сражения.

Скоро вернулась мать. Едва перешагнув порог, возмутилась:

– Сволочь, снова удумала вечером мести! Без того не жизнь, а сплошные беды. Еще хуже мне сделать желаешь?!

– Я не подметала, – быстро оправдалась Лара.

Мать уставилась немигающим взглядом Ларе прямо в глаза, выискивая признаки вранья.

– Мы с Касей руками собрали крошки, – пояснила Лара, – Правда, Косуля?

Малышка уверенно кивнула. Лицо мамы расслабилось, кулаки разжались.

– Ладно, поверю на этот раз. Сестра твоя малая врать пока не научилась.

Мать прошагала на кухню, мгновенно донесся крик:

– Посуда не вымыта. Чем ты тут, лентяйка, занималась?

– Сейчас домою, – ответила Лара и побежала к столу.

Мама приблизилась к окошку, выглянула пристально наружу и как заорет:

– Девка, твою налево, ты чего тюфяк не занесла? Отсыреет ведь. Хочешь, чтобы брат почки застудил? Хороша сестра!

На последних словах Лара выбегала на улицу. Она скатала матрац в рулон и затащила в дом, отпихнув ногою наглого кота на крыльце. Разложив тюфяк на кровати, чтобы просушить легкую влажность, Лара вернулась в кухню.

Звеня ложками, вилками и кастрюлями, она думала лишь об одном: когда уже спать… Домыв осточертевшую за годы посуду, Лара достала из шифоньера чистую простыню. Затем покопалась в деревянном ящике для грязного белья и выудила пододеяльник.

От матраца брата несло мочой. Не сильно, но ощутимо. На середину тюфяка Лара положила сложенный вчетверо пододеяльник, сверху него постелила простынь. Если Сеня снова напрудит, то хотя бы матрац останется сухим. Напоследок Лара взбила подушку и разложила одеяло.

День закончился, пришла пора спать. Лара отвела Малого на улицу и заставила помочиться. Втроем с братьями дружно разделись до нижнего, повесили снятую одежду на спинки кроватей и улеглись в постели.

– Спокойной ночи! – донеслось в трех сторон.

22.00 Тихое место

Лара повернулась к стене и уткнулась носом в большой плюшевый ковер, подаренный бабой Алей, папиной мамой. Целый диковинный мир развернулся на стене. На опушке леса находился взрослый олень с огромными рогами, чуть позади него виднелись два поменьше. Спокойствием веяло от картины.

Руки привычно отыскали на ощупь ребристую бахрому. Перебирая пальцами тонкие плетеные косички тесьмы, Лара взглянула вверх. Высокий оранжево-коричневый в белые пятна олень находился совсем рядом, руку протяни – можно прикоснуться, погладить.

Лара, нисколько не боясь его ветвистых рогов, приблизилась и прижалась к животному, проведя ладонью по теплой мордочке.

– Привет, дружок!

Зверь в ответ лизнул ее щеку.

Неторопливо вдвоем двинулись вглубь соснового бора по едва заметной тропинке. Голые стопы Лары мягко касались влажной земли. На кожу ложилась приятно бодрящая прохлада. Запахи хвои, почвы и растений слились воедино, заставляя вдыхать глубоко и тянуть носом воздух до изнеможения. Впереди сквозь стволы деревьев оранжево заходило утомленное солнце. Издали доносилась вечерняя перекличка птиц. Как же тут спокойно!

Из-за огромной елки вынырнули два оленя поменьше: олениха и малыш. Жена и сын первого, – догадалась Лара.

Вчетвером дошли до подножья скалы и остановились. Глава оленьей семьи деловито раздвинул рогами мощные заросли можжевельника. За ними показалась дверь. Лара попрощалась с лесными друзьями и потянула за ручку.

Она спустилась по крученой лестнице в подземный бункер. В маленькой прихожей у стены стояли четыре узких шкафчика, совсем как в детсаде, и на каждом картинка: солнышко, бабочка, цветочек и динозаврик.

Лара выбрала «улыбающееся светило», внутри оказалось пусто. Она сняла платье и, оставшись в трусах и майке, неспешно направилась вглубь помещения. В большой розовой комнате на огромном ковре с нарисованной радугой сидели братья и сестра, рассматривали книжки.

– Няня пришла! – Бросились к Ларе обниматься Сеня и Кася.

Вместе прочитали сказку о Баба-яге и, закончив историю, направились в спальню.

По нежно-голубым стенам плавали разноцветные спящие котята, каждый на собственном облаке. Четыре кровати разместились попарно. Мальчики легли рядом. Сене достался чудесный мягкий матрац, пахнущий мандаринами, черной смородиной и карамельками. На простыне красовался забавный медвежонок с горшочком меда. Одеяло вспорхнуло легким пухом и плавно опустилось на братика.

Лара погладила Малого по голове:

– Спи спокойно, всё будет хорошо! – Сеня блаженно улыбнулся.

Лара улеглась в кровать, стоящую рядом с койкой сестры.

– Няня, что мы тут делаем? – встревоженно спросила малышка.

– Ждем, пока нас спасут. Вокруг опасно, нам нельзя выходить, – ответила Лара, обняла Косулю и закрыла глаза.

Вторник. Насекомые

08.00 Сушить сухое

– Подъем! – разбудил привычный громкий крик.

Какой чудесный приснился сон! Просыпаться совсем не хотелось, сознание Лары цеплялось за волшебного оленя, шкафчик с картинкой солнца и душистый матрац.

Одеяло слетело со свистом, тело похолодело. Лара открыла глаза.

Посредине комнаты двигалась мама в новом голубом наряде с узором из ярких мелких цветов.

– Какое красивое платье! – воскликнула, не сдержавшись, Лара и замерла.

Зачем она вызвала огонь на себя?! Внимание опасно, лучше молчать.

Мать польщенно улыбнулась.

– Ладно тебе подлизываться…

Одеяла поочередно слетели с братьев.

– Ого, Малой даже не обописался, какой сюрприз! – удивилась мама и обратилась к Ларе – Всё равно тюфяк сохнуть отнесешь… и одеяло с подушкой.

– Зачем сушить сухое? – вопросила Лара.

– Больно ты разговорчивая сегодня… Думаешь, мать – дура у тебя, не знает, что сухое не сушат?

Тима задорно хохотнул. Родительница впилась парализующим взглядом, метнула из глаз несколько металлических искр. Лара сжалась: сбежать…

– Отвечай! – грозно потребовала мама.

– Ты умная, – пролепетала Лара.

– То-то же! Положишь под солнце на сквозняк, чтоб запах выветрился.

Лара спешно кивнула, мигом накинула вчерашнее красно-белое платье и завязала ленточкой хвост. Голову защекотало, Лара интенсивно там почесала.

– Вечером будет чес. Сейчас – дела, – одернула ее мама.

Лара пробежалась по обычному кругу: матрац, одеяло, подушка, курам пшена, драка с петухом, пинок коту.

На завтрак съели манную кашу. К чаю мать, чертыхаясь на ножи, нарезала уцелевшую часть багета. Заметив отсутствие горбушки, она строго спросила у Лары:

– Ты?

– Я Касе дала, – призналась Лара.

– Ладно, хоть не сама сожрала… – смилостивилась родительница.

Она выдала каждому домочадцу по ломтику батона, посыпанного сверху сахарным песком. Лара откусила. Действительно вкусный, не наврал папка!

Кусок размяк во рту, и Лара отчетливо различила вкус любимого сухого молока. Бывало, маленькой она и Тима гостили у бабушки Али. Залезут в низ хозяйственного стола, найдут банку с белым порошком, отсчитают пять ложек в стакан, дольют водой, размешают – продукт готов. Гораздо вкуснее обычного, из-под коровы. Иногда, правда, с мукой путали, но бабуля никогда не ругалась. В сторонку отставит брак и по-доброму скажет: «Оставь, Ларочка! Я вам блинчиков разведу да нажарю».

Жаль, что вторую половину багета мама испортила.

– А где Кася? – поинтересовался Сеня.

– Плохо пигалица спала, крутилась всю ночь, меня утомила, – объяснила мать, – Пусть подольше подрыхнет, а то начнет хмыкать, нервы мне портить.

Папа тоже еще почивает. Устал он… то ли из-за работы, то ли из-за пьянок, а, может, от бесконечного недовольства мамы.

Выпив чаю, дружно поднялись из-за стола. Братья удалились гулять, а Ларе мать поручила животных напоить.

08.30 Взрослеет сестренка

На крыльце вертелся растерянный Рыжик. Мяукал, терся об Ларины ноги, тыкался мордой в пустую блестящую миску. Голодный, наверно, потому домой рвется.

Лара вынесла коту обглоданную куриную попку и кусочек батона, поднятый вчера с пола. Кинула еду в кормушку и присела на ступеньке рядом. Рыжик, урча, быстро приговорил провиант и залез на колени к Ларе. Он закрыл глаза и замурчал маленьким вибрирующим мотором.

Между бровей кота копошились черные блохи. Бедняга, съедают животное заживо. Лара ногтем очистила Рыжику надпереносье и переместила его на крыльцо: дела ждут.

Налив воды курам, кроликам и ушедшему в самоволку Волче, Лара возвращалась в дом. Хвост от непрерывного движения совсем размотался, бант висел посередине, волосы торчали по бокам. Лара вошла на веранду. С чулана доносились сдавленные всхлипывания. Она открыла вертушку и заглянула внутрь. Заплаканная Кася сидела в дальнем углу на дощатом неокрашенном настиле.

– Косуля, ты чего тут делаешь? – удивилась Лара.

– Ни наю. – Сестра перестала всхлипывать.

– Иди сюда, – позвала Лара.

Малышка радостно рванула навстречу, забралась на ручки и крепко обняла Лару за шею.

– Кто тебя запер-то? – риторически вопросила Лара.

– Мама, – последовал неожиданный ответ.

Лара не поверила: наверное, пацаны шалили. С Касей на руках зашла в дом и пожаловалась:

– Мам, братья закрыли Косулю в кладовке.

– Ой, тупая! Кто тебя просил ее доставать? Я с кипятком бегаю, оболью еще. Ладно, давай пигалицу сюда.

Родительница подбежала, выхватила Касю вместе с клоком волос Лары.

– Ай, больно! – взвизгнула Лара.

– Я тебе сказала хвост крепкий делать, вшами не трясти. Прибью, если ребенка мне заразишь.

Мать усадила малышку в детский стульчик и принялась кормить манной кашей. Косуля морщилась и отказывалась кушать. Мама запихает ложку, зажмет рот сестре и заставит глотать. Кася не выдержала, расплакалась. Родительница грохнула тарелкой о стол и в сердцах произнесла:

– Лучше бы Алёшка выжил. С вас, девок, толку никакого нет. Умеете лишь плакать да жаловаться.

Последнюю беременность мама ходила двойняшками. Обещали пацанов, мать сильно гордилась собой и даже имена придумала, Алексей и Кассий. Первым родился мальчик Алёшка, сильный и здоровый – девять баллов по шкале оценки новорожденных. Второй ко всеобщему удивлению пришла девочка – ноль баллов, синюшная и бездыханная. Трясли ее, по попе хлестали, ничего не помогало. Хотели уже смерть заверить, а она как закричит. Мать не стала менять имя, записали: «Кассия». Алёшка же на следующий день и помер, прямо в роддоме, дышать перестал.

Ох, как мать убивалась. Утверждала, что ее в молодости из-за красоты великой цыганка сглазила и прокляла, пообещав смерть ребенка. Один должен быть принесен в жертву. Почему Алёшенька? Кася украла чужую жизнь.

– Покорми сестру! Я пока на работу соберусь. Сегодня на полдня уйду, попросили подменить. Ты за старшую. Отца не трогать.

Лара самолетиком наводила ложку в рот Косули. Та съела три раза и отвернулась.

– Так и быть, выручу тебя, но последнюю кашу скушаешь сама. Поняла? – шепотом на ухо предложила Лара.

Кася кивнула.

Лара быстро доела манку, оставив лишь полную ложку. Они дождались матери. Стоило той войти на кухню, как Лара поднесла ложку, сестра открыла рот и с видимым аппетитом сглотнула.