Стороны света

Дед серьезно подержал перед лицом руки с растопыренными пальцами, потом стал тыкать в пальцы босых ног.

– Ты убил двадцать четыре тигра, дед. У меня записано. Ты хочешь сказать, что это благодаря ружьям-молниям?

– Не в самих молниях дело, дело в духе. Боги знают, что каждый из них справиться с сотней и шер-ханов, и сотней черных обезьян, а по воскресеньям – с двумя сотнями. Напрасно они смешались с дэвами…

– С такими, как мы с тобой?!

– В нас кровь богов…давняя кров, о плоть моя и кровь. Давняя кровь белых богов, тысячи лет назад смешанная с кровью черного двуногого зверья. Боги не смотрят на касты. Они знают, что лучшие рождаются во всех кастах, и потому отец одного из них взял в жены дочь махаута… Ни один брахман не женился бы на твоей матери, Мухаррам, и он дурак… Касты нужны бандар-логам, чтобы хвастаться друг перед другом. Когда нечем больше хвастаться, дэв выхваляется тем, что твой дед и отец были такими же тупыми жирными брахманами, как он сам.

– Англичане не смотрели на касты, это верно. Но сами они были высшей кастой…

– Кастой они были для дэвов… А те, кого они возвысили, тоже немного боги. Ни один глупый брахман не мог бы научиться пускать молнии. И не в молниях дело, а в духе. Как-то мистер Моллисон взял одного брахмана – покататься на слоне и посмотреть, как мы пускаем молнии в шер-ханов… Шер-хан прыгнул на его слона; я тут же застрелил этого шер-хана, и он выл в зарослях. Слон даже не шарахнулся, он стоял как скала, но брахман упал в обморок, обкакался и обмочился от страха. Дэвы никогда не могли бы завоевать земли богов, а боги несколько раз завоевывали землю дэвов.

– Ладно! – махнул рукой Питер. – Пусть так. А теперь дэвы победили, и мы с братом уезжаем в землю богов… Ты хочешь жить со мной или с Махаррамом?

– Я вернусь к моему народу.

– Скоро ты не сможешь ни пускать молний, ни водить слона. Займись лучше правнуками. Я обещаю тебе кучу правнуков.

Про кучу правнуков сказал Мухаррам, а Питер заулыбался: как и люди из племени отца, он не считал кучу младенцев такой уж невероятной ценностью.

– Правнуков вы вырастите сами. Я вернусь не к людям…к дэвам. У меня нет ничего общего с дэвами. Я вернусь к своей стае.

Под шипение карбида, под плеск крылышек десятков малых жизней двое в упор смотрели на старика, и он добавил:

– Я подожду, пока вы уедете. И тогда вернусь домой, обратно в джунгли.

Внуки знали, что уговаривать Маугли бесполезно. Со дня объявления независимости пропал, и вот появился…Появился, чтобы исчезнуть в никуда.

– Дед… В твои ли годы бегать по лесу? Не ровен час…

– Все мы когда-нибудь умрем… Боги уходят, они будут жить в другой стране. Уехать с богами я не могу, потому что не смогу жить в их стране. Я останусь в Индии, но я не могу жить с бандар-логами. Я вернусь.

– Дед… Твои братья-волки давно умерли…

– Родились новые волки. Я приду к вам еще. Скоро встанет солнце, я пошел…

Только тут братья заметили: раскаленный огонь лампы полыхает не так ярко… Надвигался стремительный тропический рассвет, Маугли заметил это первым. Как всегда, братья не уловили момента, когда дед исчез из поля зрения. Р-раз! И его уже нет на веранде. Звать, кричать нет ни малейшего смысла. Дед пришел неизвестно откуда. Появился из сказки, и опять ушел в сказку. Шипела карбидная лампа. Вечерок зашелестел шторой. Где-то далеко, на пределе слышимости, протрубил паровоз.

– Поднимается ветер, – произнес, наконец, Питер Маугли. – Брат, мы пойдем теперь другим путем.

Максим Лазарев

САНОБРАБОТКА

Шкворчал на сковородке бекон, пронизывая пространство кухни возбуждающим рецепторы запахом. Легкий дымок смешивался с экзотикой гватемальского кофе и сливаясь воедино со звуками разбиваемых яиц, создавал симфонию уюта и благополучия. Жена готовила завтрак. Он потянулся и решительно откинул одеяло. Напевая марш юных нахимовцев, сделал зарядку и принял душ.

– Доброе утро! – произнес Максим входя на кухню, и чмокнул жену в щечку. За окном опять было серо и пасмурно. От вчерашней весны не осталось и следа. Ветер качал из стороны в сторону птичью кормушку. Но голубя опять не было. «Уже третий день не прилетает», – подумал он и стал намазывать бутерброд.

– Дорогой, нужно идти в магазин. Хлеба больше не осталось. Кто пойдет? – спросила жена и заулыбалась.

Было понятно, что это приказ. Хотя и отданный в форме вопроса. Даже не возникало желания пытаться выяснить, кто же пойдет. Кто бы отказался «исключительно добровольно» идти в атаку, зная о заградотряде с пулеметом, у тебя за спиной…

– Конечно, дорогая! Я и сам уже хотел сходить на разведку.

– Только пойдешь, соблюдая все меры самозащиты! В маске и перчатках! – сурово и нарочито строго, произнесла жена.

– Без дождевика, очков и балаклавы?! В одной маске?! Нет не пойду. Это ни в какие ворота не лезет! Сущая беспечность! Ты меня совсем не бережешь.

Жена на мгновение впала в ступор, но его выдала чуть тронувшая губы улыбка.

– Опять ты все шутишь и шутишь! А это совсем не шутки! Я сказала, что пойдешь в маске, значит, в маске! И попробуй ее только снять!

– Хорошо, дорогая, я обещаю, что пойду в маске. Тем более, что соседка, наверно, уже написала штук десять писем в ФСБ и мэру, а может и самому покойному Вагнеру, обо мне, как рассаднике коронавиуса. Кстати, может мы ей подарим какие-нибудь диски? Я готов вообще все отдать. А то я ее Вагнера ненавижу уже больше Гитлера.

Во дворе было грустно и все так же серо. Хотя совсем чуть-чуть, но все таки веяло весной. Но очень робко и нехотя.

«Зимы не было, и весны по ходу не будет…» – пролетела и потерялась мысль. Он приспустил маску на шею и закурил. Двор был абсолютно пуст. Он присел на скамейку у подъезда – никогда не любил курить на ходу. Взгляд медленно плыл по двору, пытаясь высмотреть хоть что интересное. Но двор был пуст. Докурив, он встал и зашагал к магазину.

На улице было гораздо оживленнее. Кто-то брел с набитыми пакетами, кто-то, как соседка-меломанка, делал вид, что прогуливает собаку. Попался на встречу один бегун за здоровьем. Огромные наушники, черные очки и полное отсутствие печати интеллекта на лице, воплощало в себе и демонстративно показывало всем окружающим, что это представить независимого и гордого либерального меньшинства, которому плевать на указы полицейского путинского режима, и ему не по пути с гражданами Мордора куда бы они не шли. Встретилась молодая семейная пара с коляской. Новенькие, десять минут, как из коробки, белоснежные кроссовки «Адидас», одинаковые на нем и на ней, словно однояйцевые близнецы, и были той самой главной причиной заставившей их покинуть семейное гнездо. Ну как, скажите вы мне, не продемонстрировать такую обновку «на районе»?

Почти перед самым супермаркетом его окликнули. Хриплый, каркающий голос принадлежал колоритному персонажу. Черные с проседью волосы, явно незнакомые с шампунем, и давно забывшие запах хозяйственного мыла, а еще спортивный костюм Барселоны, времен Рональдиньо, и лицо футбольного комментатора Василия Уткина, не давали шанса усомниться к какой социальной группе относится данный товарищ.

– Братан! Купи книгу! – в руках, слегка вибрируя, появилась книжка Сергея Лукьяненко. – Хорошая! Сто рублей всего!

– Нет дружище. Спасибо. У меня есть такая.

– Тогда маску купи! – прохрипел тип, доставая из кармана всемирный дефицит. – Маска! Хорошая!

– Дружище, у меня уже есть! Вот смотри. – он показал на висевшую на шее маску, которую так и забыл надеть.

Успокаивало только то, что пока еще на планете Земля не водилось вирусов, живущих в спирте.

– Тогда жене возьми!

– Не. Ей не надо.

– А че так? Бухает что ли? Тогда да, тогда не надо.

– Ты вот что, дружище… Вот этот дом видишь? – обратился он к типу. – Идешь туда. Первый подъезд, домофон: двадцать один. Скажешь доставка масок от мэра Москвы. Там купят.

– Точно?!

– Стопудово.

– Спасибо, братишка! – лицо фаната Барселоны засветилось фиолетовым цветом искренней радости, в глазах зажглись огоньки, и спрятав драгоценный товар за пазуху, тип бодро потрусил по адресу.

Проводив его взглядом, и представив лицо поклонницы Вагнера, Максим натянул повязку, и с чувством выполненного долга распахнул дверь супермаркета.

Внутри было практически пусто. На кассе сидела и что-то судорожно писала, толстая немолодая узбечка. Где-то в глубине зала, возобновлял запасы невзрачно одетый мужичок. Мужичок медленно передвигался по залу, останавливаясь перед каждым стеллажом, подолгу рассматривая товары и проверяя сроки годности. Потом он на минуту задумывался, шевелил при этом почему-то ушами, и затем решительным жестом бросал товар в корзину. В центре зала на четвереньках стоял человек в маске, в резиновых перчатках, и большой губкой в руках. Он что-то тщательно пытался оттереть с плиток пола. Каждые две минуты он громко вскрикивал на узбекском языке, спускал маску, смачно плевал перед собой и начинал тереть с еще большим ожесточением. Эта картина так заинтересовала, что захотелось зафиксировать акт дезинфекции по-узбекски, и показать потом жене. Чтобы, и она соприкоснулась с тем, с какой яростью и самоотдачей борются сейчас все вокруг, с ненавистной заразой. Он достал смартфон и стал настраивать режим видео съемки. Но к нему сразу же устремился еще один человек. Неменее колоритный. Из узкого пространства между пышными черными бровями сверху и ярко желтым строительным респиратором с низу, в него буквально всверливались два выпученных, в красных прожилках глаза. Глаза разве что еще не дымились. Было понятно, что еще немного и вместо ярости и ненависти, из них реально посыплются искры.

– Э! Дарагой! Зачем снимаешь, а?! Ми же чистата уже делаем. А? Всо саблудаем. А? Сматри в маска все ходим. А? Сматри, брат, какой пол уже чистая? А? Сматри! Белой белой, аж синий уже. А? Зачем снимаешь? А? Ты ходи, пакупай что хочешь. Хлеб, мясо. Все ест у нас. Зачем опять проверять? А? Ты что хотел покупить? А? – человек улыбнулся, продемонстрировав сплошной ряд золотых зубов.

– Хлеб хочу купить.

Можно было ответить жестко, но не хотелось заводиться и портить настроение. Он просто убрал телефон в карман и зашагал к стеллажу с хлебом.

Но абрек не отставал.

– Сматри сколько хлеба, брат! Любой выберай! Лаваш, лепешка. Всо ест. Почему так мала берошь? А брат? Болша бери тры бэри. Пять бэри! А водка будеш пакупать? А? Водка очень хороший. Акция. Два пакупать третый в падарок. Все бэрут. Очень хороший водка. Антивирусный! Честный слова, – и схватив за локоть, потащил в глубину зала.

Ему стало весело. Он рассмеялся и пошел вслед за абреком, посмотреть на чудо отечественного спиртоварения.

Подведя его к длинному стеллажу с виноводочной продукцией, абрек широким взмахом руки указал на то место, где находился популярный шедевр.

– Вот смотри, дарагой! Акция. Три бутылка покупаишь цена за три двэсти семдесят.

– За три?!

– Да, дарагой, за три бутылка. За три!

Ценник подтверждал, что джигит не врал. На горлышке напитка с милым названием «Русская Сказка», болталась ярко-красная бирка с надписью: «три за 270». Он не смог сдержаться и рассмеялся. Даже было неинтересно уточнять, где же проживают мастера народных промыслов, дарящие такие сказки людям.

– Ну что, дарагой? Берешь?

– Пожалуй нет.

– Э… Пачаму нэт?

– Боюсь привыкну.

– Э… Слушай бэри! Нэ хочэшь пить нэ пэй! Ноги, руки будешь мить! Тожа полэзна!

– Хм… А это мысль. Беру!

Он погрузил три сказочные бутылки в корзину и прошел к кассе. Суровый мужской набор из трех батонов хлеба, трех бутылок водки и нескольких пачек сигарет впечатлял. Ни говоря не слова и пугливо косясь, толстая узбечка пробила чек, и он вышел из магазина. У дверей стоял абрек. Его глаза лучились радостью и благодарностью.

– Буд здаров, брат. Заходы ишо!

Открыв дверь квартиры, прямо с порога Максим прокричал, пытаясь перекричать звук работающего пылесоса, надрывно гудевшего от непонимания почему его вдруг стали заставлять работать по четыре раза в сутки:

– Дорогая! Я пришел. Хлеб купил. Скажи мне, любимая, где у тебя эта штука, которой ты опрыскиваешь цветы?

– А зачем тебе?

– Буду проводить дезинфекцию лестничной клетки.

– Ты чего?! У меня же там физраствор для цветов!

– Милая давай пожертвуем фауной нашей квартиры ради сохранения популяции людей на планете Земля! И вообще Танюша, стыдно жалеть какой-то личный физраствор в то время, когда весь мир бьется на смерть на фронтах войны с проклятой пандемией, можно сказать, до последней капли спирта.

Заполнив пульверизатор русской народной сказкой, фактически превратив его в волшебное оружие древних славянских богов, он надел маску, перчатки и вышел на лестничную клетку.

Он опрыскивал все! Лифт, мусоропровод, перила и ступени, пол и стены, коврики соседей и плафоны освещения. Вирусы, если они и были, то вряд ли могли выжить после знакомства с русским сказочным эпосом. В воздухе повис уверенный аромат спирта, с оттенком зимнего стеклоочистителя, и стойкими нотками ацетона. Вдруг его окликнули. Максим повертел головой, но никого не было.

– Это я говорю, соседка, – голос доносился из-за закрытой двери соседней квартиры. – Что это вы делаете?

– Провожу дезинфекцию. Вы что не знаете, что с сегодняшнего дня жильцы должны сами проводить дезинфекцию лестничной клетки? По телевизору сказали! – ответил он.

– Я интеллигентная женщина, и у меня нет времени читать и смотреть всю эту ерунду. А скажите, я что на свои деньги должна буду проводить это мероприятие?

– Да на свои. Но потом вернут. В двойном размере.

– Да? И кто будет возвращать?

– Как кто? Мэр Москвы. По поручению Президента. Так и написано в указе. Вы покупаете водку, собираете все чеки. Как накопите чеков на пять тысяч, едете в Мэрию. И там лично Сергей Семенович Собянин или его первый зам отдают вам деньги. И выписывают грамоту за вклад в борьбу с пандемией.

– И что прямо в двойном размере компенсируют?

– Возможно даже и больше. С учетом инфляции и цен на нефть.

– А скажите какую водку нужно покупать?

– Исключительно шведский Абсолют. Но она дорогая.

– Скажите, а русской водкой нельзя? Почему только Абсолют?

– Полезная потому что очень. Витаминов много. Оттого и дорогая. А русская нет, не берет. Вирус импортный. Наша не справляется.

– А скажите, это только для кооперативов или для всех домов?

– Нет только для нас, кооперативов. Вы сами подумайте, если бы для всех, то и водки бы не осталось.

– Да это понятно. Я просто думала сестру подключить, она в Бутово живет.

– У вас еще и сестра есть?! Тоже наверно меломанка?

– Нет, она в суде работает секретарем и кроме Стаса Михайлова ничего не любит. А скажите, когда можно начинать?

– Так что тянуть то, вот через два дня и начинайте. А то сами знаете, как у нас бывает. Народ сейчас узнает и бросится весь Абсолют скупать. Как гречку. Видели же, что творилось.

– Ну да, ну да… Хорошо, я поняла. Вы тогда скажите другим соседям, что я следующая буду проводить обработку.

– Конечно! Не волнуйтесь! Включу вас в график. А я могу и с бабушкой из двадцать третьей квартиры поговорить. Ей тяжело будет самой. Она, может, вам и свою очередь уступить.

– Да? Замечательно. Я поняла. Спасибо вам. До свиданья. – и соседка захлопнула внутреннюю дверь. Но даже через двойную полосу обороны, было слышно, как защелкал калькулятор у нее в голове на фоне очередной оперы бесконечного Вагнера…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Уильям Шекспир. Сонет 47. Перевод Самуила Маршака.

2

1 Святая правда. Уже учат (прим. автора).

3

2 Шер-хан на хинди означает просто «тигр» (прим. автора).

4

1 Багира только в русском переводе сделался самкой. Из каких соображений – надо бы спросить у переводчиков. Багира – это вообще-то «воин» (прим. автора).