ANANTARA Sacro Nocturno

– М–м–м, – протянул он, прижимая ее к себе. Его голос, по которому она успела соскучиться, раздался в ее голове словно эхо, он успокаивал ее разум и заставлял чувствовать себя в безопасности, – Словно вечность прошла, моя Мадлен.

– Именно вечность, не меньше, – ей казалось, будто ничего в этой жизни уже не имеет значения. Абсолютно никакого. Даже сама жизнь. Люциан еще больше улыбнулся ее мыслям.

– Ну, что, Моя Луна, нам пора идти, а то нас ждет столик в роскошном месте.

– Да, – она с улыбкой подняла голову, чтобы посмотреть на него, как вдруг он слегка наклонился и поцеловал ее в губы, сначала мягко, а потом чуть настойчивее. Она закрыла глаза, ведь это все, что она была в силах сделать – тело оцепенело, а звуки вокруг исчезли. Город замолк. И ее мысли тоже. Поцелуй был недолгим, всего несколько секунд, но у Мадлен сложилось впечатление, что время остановилось. Он медленно отстранился от нее, а она не спеша открыла глаза. Ее бархатные пухлые губы манили Люциана, но он сдерживался изо всех сил, нужно было дурманить ее разум постепенно. Он нежно убрал прядь с ее лица, проведя пальцем по ее губам.

– Пойдем, – Люциан улыбнулся ей и, взяв за руку, мягко потянул за собой. Мадлен все еще была в замешательстве, ноги были ватные, она с трудом шла. Ей казалось, будто сил совсем нет. Вместе с тем, ей уже не хотелось никуда, единственное, о чем она могла думать – это остаться с ним наедине. Люциан бросил на нее властный и вместе с тем возбужденный взгляд. Он правой рукой обнял ее за талию, а другой рукой – поднес ее левую руку к губам и поцеловал. Через пару минут они дошли до ресторана, столик которого забронировал Люциан. Вход был полностью украшен красивыми бутонами роз по всему периметру, что свидетельствовало о высоком статусе заведения. Их встретил швейцар, сделав поклон:

– Мистер Атталь, мы так рады Вас видеть в нашем заведении.

Люциан слегка улыбнулся и прошел с Мадлен в открытые двери, пропуская ее вперед. Мадлен была шокирована убранством и роскошностью ресторана. Благо ее черное платье и туфли подходили по стилю и к посетителям, и к самому интерьеру. Администратор провел их в маленькую залу, где было исключительно красиво. Живые икебаны, готический интерьер, серебряные украшения, слегка приглушенный свет – все это создавало невероятно романтическую обстановку. Бриллианты, украшавшие женскую половину гостей, сияли по-особенному ярко, как звезды. Люциан галантно отодвинул стул, чтобы Мадлен могла сесть. Она пребывала в настоящем восторге и была обескуражена тем, что видела. Как только он сел напротив нее, к ним подошел официант и передал меню, не забыв посоветовать блюдо от шефа. Мадлен и Люциан просматривали меню в тишине, не проронив ни слова. Она украдкой смотрела на него и улыбалась, а, если их взгляды сталкивались, опускала глаза смущенно вниз. Его забавляло ее кокетство и, закончив выбор, он отложил меню и продолжил смотреть на нее, не отвлекаясь ни на что.

– Я не знаю, что выбрать, если честно, – она посмотрела на него с умоляющим видом.

– Тогда доверься моему выбору, – улыбнулся он и посмотрел в сторону официанта, который стоял и ждал, когда его позовут. Дождавшись его, Люциан быстро озвучил желания по основным блюдам, вину и десертам. Официант, похвалив выбор гостя, отнес заказ на кухню.

Мадлен чувствовала себя с ним более раскрепощенно после поцелуя. Ей казалось, что они сильно сблизились и их связь только усиливается. Периодически у нее всплывал в памяти их поцелуй и желание снова обуревало ею, но она старалась успокоиться и не думать об этом. Они обсуждали сначала ее жизнь, потом его. Он с удовольствием говорил о местах, в которые хочет ее свозить, описывал их красоту и необычайность. Мадлен слушала с упоением. Находясь будто в своем собственном мире, они не замечали, как вокруг сновали официанты, сменяя пустые тарелки новыми блюдами и как в опустошенные бокалы снова разливали вино.

Они просидели там около трех часов, абсолютно забыв о времени. Когда Люциан оплатил счет, они вышли из ресторана, решив прогуляться по Оушен Драйв. Он снова обнял ее за талию, крепко прижав к себе, отчего по ее спине пробежался холодок. Он показывал на тот или иной бар или отель и рассказывал об их владельцах и исторической ценности зданий, в которых они расположены. И спустя несколько минут он остановился у входа в один очень красивый особняк в современном стиле.

– Не хочешь посмотреть на дом, в котором я живу? – спросил ее Люциан, кивнув головой в сторону особняка. Она удивленно посмотрела на него, а потом на дом. Это значило, что они впервые останутся абсолютно одни. От этой мысли волнение охватило ее разум и тело. На секунду она подумала, что не готова к этому, ведь подозревала, к чему это может привести.

«Хотя, если я не захочу он ничего не сделает…,» – уговаривала себя Мадлен.

– Да, с удовольствием, – ответила она, вежливо улыбнувшись. Спор в ее голове позабавил Люциана, но он не подал виду. Пройдя и открыв дверь, он пригласил войти Мадлен. Она вошла неуверенной походкой, все еще сомневаясь в своих действиях. Что-то ей подсказывало, что она не должна этого делать. Чем больше шагов она делала, тем больше ей хотелось убежать, но теплый и влюбленный взгляд Люциана приободрил ее. Он вошел в дом следом за ней и включил свет.

«Не глупи и не вздумай позволить страху тебя останавливать…, – раздались в ее голове слова матери, – Это твой мужчина…»

Но в этот момент она почему-то вспомнила и про Тома. Какая-то дикая тревога охватила ее разум, словно паническая атака, ей хотелось выбежать и закричать, позвать на помощь, позвать Тома, как единственного, кому она могла доверить жизнь. Она выдохнула, пытаясь успокоить нервы и остановить гомон мыслей в своей голове, при этом делая вид, что осматривает дом, который ей показался чрезвычайно холодным внешне. Минимальное количество предметов интерьера, бледные тона, строгие линии не вызывали в ней ощущение уюта. Люциан чувствовал ее животный страх. Тот самый страх, который испытывает жертва перед смертью, видя хищника. От ее тела исходили волны ужаса, что доставляло ему несказанное удовольствие. Он закрыл дверь и не спеша повернул замок, прислушиваясь к ее мыслям и чувствам. Всё. Добыча в клетке. Его глаза вновь блеснули дьявольским огнем. Она обернулась на звук, а он повернулся к ней.

– Мне кажется или ты напряжена? – нежно улыбнулся он ей, снимая с себя пиджак и бросая его на спинку синего кресла. Она по инерции проследовала взглядом за его движениями. Ее охватил еще больший ужас. Они ведь совсем одни… К тому же она вдруг поняла, что даже не слышит шума с улицы. Насколько здесь должна быть хорошая звукоизоляция, чтобы перекрыть грохочущую музыку, доносящуюся из вне.

«Значит, и меня никто не услышит…,» – подумала с горечью Мадлен и при этом сразу же удивилась собственным мыслям.

– Немного, – выдавила из себя Мадлен. Ее голос дрожал.

– Почему? – он подошел ближе. Она смотрела вперед, не поднимая глаза. Он мягко коснулся пальцем ее подбородка, чтобы поднять ее взгляд на себя, и ждал ответа.

– Не знаю, – тихо сказала она.

– Ты меня боишься? – также тихо продолжил он, смотря ей томно в глаза и медленно убирая ее огненно-рыжие локоны с плеч, чтобы оголить их. Ее шелковая кожа манила его. Она не знала, что ответить – она одновременно боялась и не боялась его, и тем более не могла понять, что именно ее пугает – он или то, что он может сделать. Мадлен смотрела на него, молясь про себя, чтобы этот страх прошел, потому что ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Его руки скользнули от плеч к бедрам, и, обхватив их, притянули ее к Люциану, из-за чего она непроизвольно положила руки на его грудь. Сердце билось с бешеной скоростью, не давая делать полноценный вздох, страх только усиливался, а в ушах стоял гул от тишины в доме, – Ты не ответила…, – вдруг произнес Люциан, еле касаясь губами ее лица возле шеи. Она чувствовала его дыхание.

– Нет, – робко сказала она.

– Как-то неуверенно, моя Мадлен, надеюсь, ты не врешь мне, – с этими словами он поцеловал ее страстно в губы, обняв так, что при желании она не смогла бы выскользнуть из его объятий. Его очень волновали ее страхи, но не в привычном для всех понимании. Он наслаждался ими – что может быть лучше испуганной девушки, которой некуда бежать. Он игрался с ней, как играют с жертвой. Но, конечно, к Мадлен он испытывал несколько больше чувств, чем обычно в таких случаях. Было это из-за того, что Том пытался ее отобрать или она просто ему нравилась, он не знал, но в любом случае игрушку он терять не хотел. По мере длительности поцелуя желание в нем разгоралось с невиданной быстротой, что, в свою очередь, отражалось на его действиях. Мадлен же забылась в этом поцелуе и чувства, которые обуревали ею несколько часов назад, вновь затуманили ее разум. В какой-то момент она осознала, что назад дороги нет.

Люциан, оторвавшись от ее губ, с легкостью взял ее на руки и направился к двери, ведущей в спальню. Она не успела ничего сказать, лишь ахнула от неожиданности, ухватившись за его шею. Кладя ее на кровать, он улыбнулся тому, что происходит, и ему стало даже немного жаль, что Том этого не видит. Свет в темную комнату проникал только из коридора, отчего полумрак, нависший в ней, делал образ Мадлен еще более невинным и беззащитным.

«Хотел бы я видеть твое лицо, Том,» – язвительно подумал он, приподнимаясь и снимая рубашку. Он вновь наклонился к Мадлен и начал целовать ее шею, плавно спустив лямки ее платья. Происходящее опять вызвало приступ паники у Мадлен, она чувствовала, что теряет контроль над собой. И хоть ей и были приятны ощущения, страх был сильнее:

– Люциан, – она попыталась слегка оттолкнуть его. Не сразу, но он поддался ее рукам и посмотрел на нее, – Я не могу…, – еле выдавила она из себя.

– Ты не хочешь? – изучающе посмотрел он.

– Все слишком быстро происходит…

«Быстро… Я уже трое суток изнемогаю…,» – подумал Люциан, а вслух сказал.

– То есть ты все-таки боишься, – улыбнулся он и мягко поцеловал ее губы. Он чувствовал ее трепет и то, как она дрожит, – Нехорошо врать, Мой Ангел, – вдруг сменил он тон. Начав целовать ее с новой силой, он провел рукой вниз вдоль ее ног и властно задрав подол платья, обнажил ее бедра, не переставая при этом осыпать ее поцелуями и спускаясь все ниже и ниже:

– Люциан, не надо, – умоляюще произнесла она, – Я не… Я…, – ее дыхание сбивалось из-за ласк и волн блаженства, разливающихся по телу. Он скользнул рукой под платье и коснулся белья, – Я никогда…, – последние два слова она сказала шепотом, но слух Люциана уловил их, отчего он замер, словно его ударило молнией.

– Что «никогда»? – удивленно переспросил он.

– Не делала этого, – она надеялась, что эти слова остановят его, что он не станет продолжать. Ее сводила с ума двойственность ее мыслей. С одной стороны, она безумно хотела того, что происходит и хотела этого только с Люцианом, а с другой стороны, ее охватывал такой ужас, что ей хотелось кричать и звать на помощь.

– Изумительно…, – он расплылся в улыбке, не веря своим ушам, ведь такого подарка он никак не ожидал. Вот это да. Его глаза осмотрели изгибы ее тела с восторгом. Желание овладеть ею вспыхнуло с такой силой, что он не стал терять ни минуты – поднялся со своего места и, раздвинув ее ноги, резкими движениями рук сорвал с нее платье и белье.

– Люциан, нет! – слезы скатились из уголков ее глаз.

– Просто расслабься и забудь обо всем…

 ∞      ∞      ∞

Когда все закончилось Люциан абсолютно удовлетворенный лег рядом с Мадлен. Видя в каком она состоянии, он обнял ее и, коснувшись губами ее лба, начал водить рукой по ее волосам. И это подействовало, хоть и не сразу, но Мадлен понемногу начала успокаиваться. Во всяком случае она перестала всхлипывать. Он снова стал нежным и мягким, это снова был ее Люциан. Она подняла глаза, чтобы посмотреть на него. Строгие черты лица, властный вид, холодность… Заметив краем глаза, что она смотрит, он обратил на нее свой взор.

– Теперь ты моя, – прошептал он, вытирая ее слезы, – Моя Мадлен…, – Мадлен не проронила ни слова, лишь прижалась к нему, уткнувшись в плечо и закрыв глаза. Она поняла, что больше не сможет быть без него, она влюбилась окончательно, несмотря на то что произошло. Ощущения, блуждающие в ее теле и голове, сбили ее с толку, а из-за пережитых эмоций она совсем обессилила и даже не заметила, как провалилась ненадолго в сон. Люциан тоже обдумывал то, что произошло и то, что должно было произойти, ведь игра еще не закончилась.

Пролежав так еще полчаса, он понял, что уже пора. Время не ждет. Надо было покончить с этим со всем.

 ∞      ∞      ∞

Том и Сети сидели в кабинете и вспоминали былые времена за бокалом виски, пока остальная часть дома спала. Вспомнили то, как пытались обосноваться в Майами после изгнания Тома и то, как пугали местных нарушителей закона, которые норовили ограбить очередной магазин или очередного прохожего. После того, как Сети сказал, что Люциан исчез его настроение заметно улучшилось. Больше не нужно было переживать за Мадлен, она теперь в безопасности. А еще через месяц действие Влияния пройдет и тогда она вообще перестанет о нем вспоминать с воодушевлением. Они сидели и заливались смехом, периодически подкалывая друг друга.

Входная дверь в дом беспрепятственно поддалась и открылась, давая лунному свету проникнуть в него, также, как и незваному гостю. Тяжелым, но бесшумным шагом Люциан вошел в парадный холл особняка Тома. Абсолютно не спеша и не боясь быть обнаруженным, он медленно, смакуя каждую секунду, начал подниматься по лестнице в сторону спален. Кинув быстрый взгляд вверх, он довольно улыбнулся своим действиям и той власти, которая есть у него и, перед которой Том бессилен. Он прекрасно понимал, что он даже не подозревает ни о чем и, уж тем более, не подозревает о том, что он сделал с Мадлен. От всего этого он ясно чувствовал свою безнаказанность, которая вводила его в дурманящий транс. Дойдя до третьего этажа, он прошел словно призрак до комнаты Кейт и, войдя в нее, закрыл дверь. Люциан прошел к постели Кейт, разглядывая как мирно она спит на боку. Ее вид снова пробудил в нем дикое желание.

«Да, Том, надо отдать тебе должное, у тебя хороший вкус…,» – подумал он и, оперевшись вокруг Кейт обеими руками о постель, наклонился к ее шее как можно ближе. Настолько близко, что она ощутила прикосновение его дыхания. Он разглядывал вены на ее шее, а затем опустил глаза, разглядывая фигуру.

– Красотка…, – прошептал он.

– Том, – протянула Кейт сквозь сон, думая, что он пришел спать. Она медленно повернула голову, открывая глаза и оцепенела, как только начала осознавать, кто перед ее глазами. Это был не Том…

– Подожди…, – вдруг посреди разговора произнес Сети, – Ты сказал, что Люциан подошел к вам на пляже?

– Да, – непонимающе посмотрел на него Том.

– Друг мой, днем под палящим Солнцем? – взволнованно сказал Сети, пытаясь вызвать логическую цепочку в его голове.

– Солнце…

Но оба резко замолчали. Сети посмотрел через плечо назад, вслушиваясь в тишину. Том замер, его сердце охватил леденящий страх и снова появилось это чувство, будто Люциан дышит в спину. Но откуда?

– Ты чувствуешь это? – медленно посмотрел на него Сети. Они напряженно смотрели друг другу в глаза, пытаясь понять, что ощущают, как вдруг Том медленно произнес:

– В доме чужой….

Люциан оскалил улыбку и медленно начал выпрямляться, отходя от Кейт. Кейт машинально садилась в постели по мере того, как он отходил от нее. Она узнала его. И первая, о ком она подумала, это Мадлен. Люциан, отойдя от нее, выставил правую руку и свесил с нее кулон Мадлен, который она почти никогда не снимала, продолжая зловеще и властно улыбаться. Переведя взгляд с кулона на Кейт, он качнул его три раза из стороны в сторону, будто отмерял время:

– Та–та–та–а–а, – его глаза сверкнули дьявольским огнем.

Из груди Кейт вырвался крик ужаса:

– То–о–ом!!!

– Боже, Кейт! – с этими словами Том выскочил из кабинета, уронив и разбив вдребезги бокал, а за ним и Сети. Ужас, который охватил его сердце, нельзя было передать словами. От мысли, что Люциан в комнате с Кейт ему становилось плохо. Перед глазами пробежала тысяча картин, от которых Том, словно терял рассудок. Они добежали до спальни Кейт и, открыв дверь, увидели Люциана, который стоял напротив балкона. Том заметил, что он не пытался бежать, он ждал, пока Том увидит его, будто намекал. И Том понял, на что: это было предупреждение, он давал понять, что знает о Кейт, знает о том, насколько она дорога ему и, что он заберет ее в любой момент, если ему вздумается… Сверкнув глазами, Люциан исчез с той скоростью, с которой могут перемещаться вампиры. Кейт испуганно перевела взгляд на Тома и прошептала:

– Мадлен… У него ее кулон…

Сети, не дожидаясь окончания слов Кейт, быстро направился в сторону спальни Мадлен, а Том побежал следом за ним.

– Суна–а–а! – кричал Сети, – Проверь Мадлен!

Суна выбежала на крики и, услышав Сети, кинулась к двери Мадлен, пытаясь ее открыть, но ее сил было недостаточно, ведь дверь была закрыта на замок изнутри.

– Отойди в сторону! – бросил Сети и, подбежав, вынес ногой дверь с такой мощью, что она слетела с петель. Но открывшаяся его взору картина выбила почву из-под ног.

Комната была пуста.

Мадлен не было.

Сети повернулся и с отчаянием в глазах посмотрел на Тома и Кейт, которые уже стояли позади, ожидая от него ответа. Он качнул им головой, говоря «нет». Том потерял равновесие и упал на колени от безысходности…

– Моя дочь…, – прошептал он.

Et lux versa est in tenebras5…

II-VIA SACRA (Священный путь)

Не миновать войны и гроз,

Пока живём единым хлебом.

Мне по душе страна берёз:

Вон как берёзы рвутся к небу!

Земная ширь им ни к чему,

Растут одной семьёю дружной,

Избрали свет, и потому

Им воевать совсем не нужно.

Ненастье не всегда в былом,

От лиха никуда не деться,

Но самый страшный бурелом

Не обломал вершины в детстве.

Вовсю стремятся к высоте,

Являя истину простую:

Что никогда не тесно тем,

Кто возлюбил лазурь святую.

Но почему лазурь свята́

И шлёт земле благословенье?

Где высота, там чистота,

Где чистота, там освященье.

Иеромонах Роман

Антично-готический дворец TERARA RUK раскинулся на просторах Анантары, не скрывая свое великолепие. Смесь различных стилей и исторических эпох человеческого мира гармонично слились воедино, выстроив стены и барельефы цитадели, которая была владением правящего Царя вампиров Даханавара. Эта Обитель была для вампиров священным местом, но не каждый мог похвастаться тем, что сумел побывать там. Строгий иерархический порядок не позволял вампирам передвигаться между священными местами так, как им вздумается. Ведь к Царю имели доступ лишь верхушки Каст – главари или их представители. Внутренним миром вампиров управлял, неприступный как скала, Кодекс, одна из Су́тр которого гласила, что спустя 3000 лет необходимо избирать нового Царя, а прежний должен стать Старейшиной. И, несмотря на то что Даханавар правил справедливо, его эпоха правления подошла к концу. Он должен был уступить трон одному из своих названных сыновей-царевичей. Они не были ему кровными сыновьями, но от этого не становились менее родными. Каждого из них он когда-то выхватил из рук Бога Смерти и каждого старался обучить в равной степени всем сложностям и тонкостям мира вампиров и Анантары в целом. Но, как это бывает зачастую, мировосприятие осело в них по-разному. Единственная черта, которая их объединяла – это упрямство. В остальном они были полной противоположностью друг друга. Отчего Даханавар всегда пребывал в беспокойстве, ведь с трудом заставлял их уживаться в одном дворце.

Сегодня его беспокойству не было предела, хоть он и не подавал виду. Внешне невозмутимый и отрешенный, он сидел в своей опочивальне полностью погруженный в свои мысли. Он не имел представления каков будет исход сегодняшней ночи, но он знал одно – ожидать можно чего угодно. В самую сакральную для всех вампиров ночь в TERARA RUK должны были съехаться представители всех Каст со всех уголков Анантары. Даже Старейшины были обязаны присутствовать при явлении Новоизбранного Царя.

«Да, благословят вас Высшие Силы и наделят мудростью, apali6,» – подумал он, тяжело вздохнув.

Языки пламени, дерзко разгорающиеся в камине, бросали теплый свет на лицо Даханавара, чей взор был направлен на письмо, полученное ночью раньше от Старейшин. Вглядываясь в каждый символ в письме, он ощущал сухую почтительность и бездушие, с которым было написано послание. Царь перечитал его уже сотни раз, отчего слова успели врезаться в его память. Молех, главнейший из Старейшин, прекрасно знал, как написать письмо так, чтобы никто не забыл о его статусе. Но это лишь вызвало отвращение у Даханавара. Он пренебрежительно отбросил письмо в сторону, переведя взгляд на огонь. Его мысли сбил стук в дверь.

– Войдите, – сухо сказал он. Слуга вошел и, сделав поклон, направился к нему. Не поднимая глаз, он быстро дошел до него и склонился над его ухом, прошептав информацию, которая касалась только Даханавара. Во всяком случае, сейчас никому и ничего говорить не стоило. Это были данные дозорных, сообщающие, что на горизонте все спокойно и опасаться неожиданных выпадов со стороны оборотней не нужно. Даханавара ничуть не удивили слова слуги, он и так знал, что оборотни не пойдут на это, так как их нынешний Вождь мудро правил, не создавая помех в их сосуществовании. Однако, он понимал, что излишняя осторожность не помешает.

Сообщив необходимые сведения, слуга также передал просьбу герцогини, о том, что на трапезный стол пора поднести подарок будущему Царю, ведь приготовления почти закончены и остались лишь маленькие детали. Даханавар отпустил слугу и, немного помедлив, встал и подошел к старинному латунному секретеру. Он должен был передать Новоизбранному то, что в первую очередь дорого его сердцу и в его случае, это был древний кинжал, который по возрасту был старше его правления. Сделанный из цельного черного обсидиана, он был обрамлен серебряными линиями, которые словно рисовали утонченный силуэт. Несмотря на окружающий мрак и единственный источник света в виде камина, кинжал сиял пышной роскошью былых цивилизаций. Даханавар слегка покрутил его, повернувшись полубоком к камину и вновь удивился его красоте.

«Вечное великолепие,» – подумал с восхищением он.

Обернув кинжал в красную бархатную ткань, он положил его во внутренний потайной карман своего камзола, закрыл секретер и выдвинулся на встречу к герцогине Версавии. Нельзя было терять ни минуты. Слуги, услышав шаги Царя, спешно открыли перед ним тяжелые черные двери, которые препятствовали его пути. Даханавар вышел и направился в сторону Тронного зала, где пройдет Сехнетьер7. Весть о том, что Царь вышел из покоев и направился вниз распространилась во дворце со скоростью света. До чуткого слуха Даханавара доносился шум приготовлений. Каждый знал свое дело и старался сделать все на высшем уровне. Но, несмотря на это, вся подготовка Церемонии, определяющей будущего владыку, и последующей Коронации была под неусыпным контролем лишь только двух вампиров – герцога и герцогини – Джареда и Версавии. Только им Даханавар мог доверить столь важное событие. Статные и аристократичные, они были явными представителями главенствующей Касты Несу-Бити, которой принадлежали и Царь, и царевичи. Подходя ко всем вопросам с исключительной внимательностью, они отдавали распоряжения то одним слугам, то другим, ожидая появления Царской семьи.

Даханавар прошел по длинному полуоткрытому коридору с каменными стенами серо-бежевого оттенка, которые украшали гобелены, картины и, конечно же свечи. Свернув за угол, он спустился вниз по полуоткрытой винтовой лестнице, которая достаточно сильно сокращала расстояние к Тронному залу. Она не была основной, но помогала перемещаться быстрее. Чем ближе он подходил к нему, тем больше нарастало волнение. Вдали, у самого входа в зал, он увидел Джареда, к которому подошел слуга с подносом, на котором были расставлены благовония в лампадах. Он окинул их строгим взглядом и, махнув рукой к себе, чтобы притянуть аромат, оценивающе вслушался в него.

– Эту, – он взял лампаду медного цвета, – Поставить на стол Царю, остальные можете расставить Кастам, – он качнул головой в сторону, отправляя слугу исполнять приказ, а затем бросил в след, – Следите за количеством!

– Как прикажете, Ваша Светлость, – сделал поклон слуга и исчез в дверях зала.

Увидев Даханавара, Джаред поклонился и отчитался о проделанной работе. Все было готово с дьявольской точностью и в срок – танцовщицы, музыканты, угощения, церемониальные оборотни, заранее подготовленная кровь для Каст и, конечно же, наложницы, а точнее, невинные девушки возрастом от 18 до 23 лет, которые даже понятия не имели, что их ждет. О последнем он рассказал без всякого удовольствия, ведь знал, что с ними будет – в лучшем случае с ними развлекутся, в худшем – убьют. Это была самая сложная часть подготовки, ведь ему приходилось лично выбирать тех, кого нужно будет украсть и доставить во дворец, а точнее, вырвать из привычной реальности и погрузить в ад. И мысль, что многие из них не доживут до рассвета, выводила его из себя. Даханавар понимающе кивнул, он и сам был не в восторге, но отступать от Церемониала они не имели права. Он вспомнил о зверствах на своей Коронации 3000 лет назад и почувствовал, как холодок пробежал по спине. Оставалось надеяться, что, хотя бы в этот раз жертв будет минимальное количество. Пока они говорили из Тронного зала грациозно вышла Версавия и, подойдя, тоже сделала поклон. В руках у нее был обрядный поднос из серебра, который она держала перед собой. Царь бросил взгляд сначала на герцогиню, а затем и на герцога. Столь юные на вид, они создавали впечатление достаточно чувственных и утонченных персон. Но этот облик был доступен не всем. Он был скрыт за маской строгости, жесткости и молниеносной реакции. Ангельски–голубые глаза Джареда и нежно-янтарные – Версавии, повидали многое за свои жизни. Всем своим видом они давали понять, что не заставят ждать никого, кто решит дерзнуть в адрес Царской семьи. Даханавар безмолвно достал из потайного кармана кинжал и, развернув его, с благоговением положил на поднос, поправляя бархатную ткань. Он молился, чтобы этот кинжал так и остался в ранге подарка и, что его сын, который примет от него трон, никогда не обратится к смертоносности этого оружия.