Искатели. Свидетели. Творцы

В такие истории трудно поверить, и все же они реальны. В воспоминаниях участника партизанского движения в Новороссийске Владимира Грезина описаны уникальные, кажущиеся невероятными эпизоды, связанные с оккупацией. Хорошо организованному подпольному движению новороссийских патриотов помогали и иностранцы, работавшие в немецких частях. В один из партизанских отрядов пришел сбежавший из гитлеровской армии поляк, отлично владевший немецким языком. Имея документы работника германской контрразведки, он помог осуществить несколько смелых боевых операций. С его помощью партизанам удалось уничтожить целый склад боеприпасов в станице Гостагаевской, а также разгромить немецкую комендатуру в хуторе Новокрымском, сжечь полицейский участок в хуторе Первомайском. По разведданным этого поляка стало известно о намерениях фашистов полностью очистить от партизан леса вокруг поселка Верхнебаканского. И это лишь небольшой эпизод.

Удивительную историю рассказала и новороссийская художница Лина Коваленко. Ее передала мама, которая живет ныне в Гостагаевской. Отцу Лины – Михаилу Коваленко – в начале войны было 14 лет. Однажды, во время оккупации, они с ребятами увидели, как сбили нашего советского летчика. Тот спустился на парашюте в поле, и мальчишки тайком от взрослых спрятали его в огородах семьи Коваленко. И пока летчик не набрался сил, ребята кормили его, лечили, хотя у каждого в семье хватало голодных ртов. Потом об этом узнали родители и помогли летчику перебраться к партизанам. Учитывая, что у Коваленко на постое тоже был немец, семья подвергалась серьезной опасности. Впрочем, тот немец хорошо относился к детям. Сам смастерил коньки и учил детвору кататься на них.

И это сочетание жестокости и проблесков человечности у фашистов было совершенно необъяснимо. Однажды зимой немцы собрали все село и повели на казнь. Там оказались и бабушка Лины вместе с грудной дочкой. Их собирались запереть в клубе и сжечь. По пути бабушка тайком бросила ребенка в снег в надежде, что кто-нибудь спасет младенца. Но потом пришел приказ отпустить людей. И бабушка долго искала дочку в снегу. Девочка осталась жива, но на всю жизнь заработала серьезные болезни суставов.

По всей видимости, именно раскаяние, настигшее немцев, воевавших в России, уже в наши дни заставляет их еще раз вернуться в наши края…

Новороссийские новости, 18.02.2005

Командир с косичками

Автор: Соня Ланская

На фотографии передо мной – худенькая девчонка с косичками. Это 1949, уже глубоко мирный год. Но для нашей сегодняшней героини, Тамары Владимировны Прасоловой, война отмерялась иными сроками. В сорок четвертом Тамара пошла добровольцем в отряд таких же, как она, парней и девчонок. Их задачей было очистить от мин и снарядов Новороссийск и прилегающие поселки. Практически голыми руками.

Многие погибли. Другие лишились ног, рук, стали инвалидами. Из 113 добровольцев остались живы 38. Есть ранения и у Тамары Владимировны – рваные сухожилия на руке. Но она считает, повезло: живая осталась. А вот Алла, близкая подруга, погибла…

Тамара Прасолова, по отцу Тарбеева, родилась в семье моряка, на Мефодиевке, где на улице Пироговской жила бабушка. Отец, Владимир Васильевич Тарбеев, закончил Ленинградскую мореходку, стал капитаном. В семье были еще дети, старшая сестра Валентина и брат Борис.

Девчонки, как и многие тогда, были активистками в обществе Красного Креста и Осоавиахиме. Учились перевязывать раненых, оказывать первую помощь, овладевали техническими и спортивными навыками. Им это было интересно, как будто знали, что скоро все пригодится.

Борису не повезло: хотел прихвастнуть перед девочками, прыгнул с мола, да неудачно. Травмы оказались очень тяжелыми, брат практически стал инвалидом.

С первых же дней войны сестры пошли в Красный Крест. Медсестер не хватало. На пятую пристань пришел санитарный поезд с ранеными, их надо было перегружать на катера и отправлять дальше, в более безопасное место. Валентина отправилась сопровождать раненых, а младшей сестренке пришлось остаться с матерью.

Отец в это время командовал тральщиком и тоже вывозил раненых из Севастополя. Однажды корабль торпедировали, но моряки сумели удержать его на плаву и дотянули до Новороссийска.

Семью командира Тарбеева эвакуировали в Сухуми, но год спустя, едва Новороссийск освободили, решительная Тамара предложила вернуться: ведь где-то там был отец. Возвратившись, они с матерью не могли узнать родной город. Вокруг сплошные руины, от их дома – одна труба осталась. Ходить им велели только по тропинкам: шаг в сторону – и взрыв. Где отца искать, неизвестно. Но вспомнили про крестную, что жила на Мефодиевке, отправились туда.

Наверное, провидение вело их. Отец, военно-морской комендант города, тоже беспокоился о семье: вернутся, куда пойдут? И тоже добрался к домику крестной – в тот же день. Прилег у нее отдохнуть. И тут – стук в дверь, на пороге Тамара с мамой. Крестная, тетя Лида, вскрикивает: «Откуда вы?». «С того света…», – отвечает мама, а Тамара вдруг замечает китель, наброшенный на спинку стула: «Папа здесь! Вот счастье!…».

Немца еще только гнали из этих мест, а в городе уже нужно было наводить порядок. В Новороссийске практически не было безопасных районов. Особенно нашпигованы взрывчаткой были Малая земля, плавни (от улицы Советов, где сейчас «белый дом»). Уходя, фашисты заминировали даже кладбище своих солдат на территории нынешнего парка имени Ленина. Может, хотели так отомстить за свое поражение или защитить останки товарищей…

Тамара пришла в городской комитет комсомола. Он размещался в подвале на улице Карла Маркса. Секретарь горкома Тася Белогай предложила Тамаре пойти в добровольческий отряд по разминированию. И девчонка согласилась с радостью: наконец, дело хорошее дали, тем более, отец у комсомолки минер, пусть и флотский, подскажет, если что.

Тамара собрала своих друзей, одноклассников, подруг. Их обучили на специальных курсах, присвоили звания и дали задания. Возглавила отряд Тамара.

– Было голодно, – вспоминает она. – Мы были тощенькие, бледные, но горели желанием быстрее очистить от мин город, чтобы по его улицам можно было ходить без опаски. Одеты были кое-как, техники никакой, десятки километров ходили пешком: рюкзак за плечами, а в руке щуп – палка с гвоздем на конце. Шли врастяжку, на расстоянии вытянутой руки. Нащупаешь мину гвоздем, кошкой подцепишь и тянешь…

Натаскивали целую кучу, потом подрывали. Очищали Раевскую, Абрау-Дюрсо, Цемдолину, разминировали колхозные поля в Глебовке, Борисовке, Натухаевке. Председатель колхоза, может, молочка, маслица даст – мы рады, а пайка хлеба в 400 граммов нам полагалась. Столько исходить пришлось, теперь вот ноги совсем не ходят…

Однажды дали приказ: разминировать территорию военно-морской части. Пришли. А тут появляются наши офицеры – веселые, хлопают насмешливо по плечу девчонку-командира: кого это нам тут прислали? Тамара твердо отвела руку офицера и повела своих ребят вперед.

Весь район был утыкан минами и снарядами, просто ступить некуда. В той операции погибла от взрыва звеньевая, парню разворотило живот… Но отряд не ушел, пока не очистил территорию части полностью.

Победу Тамара встретила в Геленджике, где уже сама учила топографов из Грузии навыкам разминирования. Ребята устроили веселый фейерверк из припасенной на этот случай взрывчатки. Над тихим городком загремели мирные взрывы.

Мария Алпатская, Татьяна Белогруд, Матрена Бельская, Лидия Безбородова, Раиса Польская, Вера Купова, Елизавета Купова, Раиса Кизилова, Антон Кукушка – 1919-1929 годов рождения. Они шли туда, где притаилась смерть. Не думали о величии своей миссии, да и наград им за то не вручали. Кто были эти худенькие девчата и юноши в сравнении с бравыми усачами-гвардейцами? Неосознанно шли они на подвиг, и мир о нем едва ли узнает, но они его все-таки совершили. Теряя свои жизни, сберегли сотни, тысячи других.

До недавнего времени Тамара Владимировна Прасолова возглавляла секцию минеров в Новороссийске. Теперь она с трудом передвигается по комнате, ноги совсем не ходят. Война, кажется, догнала ее одним из своих последних осколков…

Новороссийские новости, 04.03.2005

Помнить Берлин

Автор: Соня Ланская

Жительнице Новороссийска Елене Ерастовне Винник воевать не довелось. Но к войне у нее собственный счет: шестнадцатилетней девчонкой увезли ее в товарном вагоне с такими же, как она, сверстниками в самое вражье логово – Берлин. На работу. Там и прошли несладкие юные годы…

…Война застала Лену в Батайске, небольшом городке под Ростовом-на-Дону. Отца Лены репрессировали, мать осталась с тремя детьми на руках и пыталась как-то выживать.

Лену посылали в Ростов пешком – на рынок, не затихавший даже в дни бомбежек. Купив у батайских крестьян съестного подешевле, девочка меняла в Ростове продукты на вещи, а уж их – опять на яйца, муку, масло… В торговле Лена была удачлива, так что семья, по крайней мере, не голодала. Но такие походы километров по десять в одну сторону, через лиман, по дороге, на которой уже хозяйничали оккупанты, были небезопасны.

Обычно Лена опасливо отходила подальше, когда мимо проносились немецкие машины и мотоциклы. Но однажды, притомившись, отскочить не успела. Тяжелый немецкий мотоцикл ударил ее, сильно поранив ногу. Девочка еле добралась в тот день до дому…

А вскоре немцы объявили о наборе молодежи (кому исполнилось 16 лет) на работу. Якобы рыть окопы под Ростовом. Молодежи велели взять с собой минимум вещей: домой предполагалось вернуться через несколько дней. Накануне отъезда матери приснился сон: будто корову-кормилицу со двора выгнала. Сон оказался вещим, дочку-кормилицу забрали и увезли неведомо куда.

Нога у Лены сильно болела, воспалилась, однако немецкий доктор, осмотрев рану, все равно сказал: «Гут!». Рану засыпали каким-то порошком, видимо, стрептоцидом, и нога в самом деле зажила прямо в дороге.

Парней и девчат везли в товарняке, изредка выгоняя где-нибудь в степи или на полустанках – «в туалет». Одна из девушек, Мария, все подбивала бежать. Но бежать было страшно, ведь даже по нужде ходили под дулами автоматов.

В немецкой столице работать определили на завод «Alkett», выпускавший танки и самоходки. Свой берлинский барак Елена Ерастовна помнит до сих пор. Да его и захочешь – не забудешь. Нары с матрацами, набитыми соломой, в холода – по брикету угля на ночь. По утрам – одна булка хлеба на несколько человек, немножко чая и 15-20 граммов маргарина. На заводе варили еще баланду из брюквы. Ее вонь разносилась далеко по округе. Изредка по воскресеньям баловали – давали шпинат и даже (!) мясо.

А вот через дорогу от русских бараков был лагерь для итальянцев. Их жизнь была значительно легче. Итальянским рабочим даже посылки с родины приходили. У русских ребят и девчонок слюнки текли от запаха спагетти.

Впрочем, и нашим иногда везло: девушек брали на выходные жены немецких мастеров – потаскать уголь, убрать дом. Повезло и Елене. Белокурую девушку брала к себе одна фрау. И как ни странно, работой не нагружала – жалела. Накормит, что-нибудь даст из одежды. Лена кое-как уже говорить по-немецки умела, а где слов не хватало, там шли в ход жесты. И как-то раз она спросила добрую женщину, в чем причина такого ее отношения к русской девчонке. Немка объяснила: сын на фронте. Он там голодает, может, и ему кто-то поможет в трудную минуту. Фрау расспрашивала, как у русских налажен быт. А нашим все тогда было в диковинку, даже типичный берлинский многоквартирный дом. Внизу в нем устроена была прачечная – со стоками, огромными котлами, в которых вываривалось и крахмалилось белье. Лена не хотела ударить в грязь лицом перед немкой и говорила: да, у нас тоже так…

На заводе приходилось от звонка до звонка вытачивать какие-то детали. Некоторые немецкие рабочие не были лишены чувства сострадания. Бригадир, немолодой хромой немец, потихоньку подкладывал русским в рабочую тумбочку бутерброды.

Разговаривать на заводе с остарбайтерами немцы избегали, боялись гестапо. Но по их поведению можно было догадаться, как там дела на фронте. Однажды в огромном цеху собралась толпа немцев, бурно что-то обсуждая. Из их разговора стало понятно: в Сталинграде сдался фельдмаршал Паулюс. После того случая немецкие рабочие немного осмелели и даже показывали русским свои газеты со словами: «Гитлер капут!».

Но в положении узников события на далеком фронте ничего не меняли. Как-то раз несколько ребят ночью переправились через речку неподалеку от бараков собрать в поле чего-нибудь съестного. Их обнаружили и расстреляли прямо на месте. Тела убитых долго еще лежали у реки.

Наладив таким образом дисциплину, охрана стала иногда отпускать русских рабочих за пределы лагеря. Так повидали наши девчонки и Александер-плац, и Унтер-ден-Линден. Даже фотографировались там. Некоторые из этих снимков сохранились у Елены Ерастовны, хотя многое, возвращаясь в СССР, пришлось уничтожить: запросто можно было немецкий лагерь сменить на Колыму или Караганду.

22 апреля 1945 года началась страшная бомбежка. Советские войска штурмовали Берлин. Немцам было уже не до остарбайтеров, бараки никто не охранял. Первые советские солдаты, прорвавшиеся на окраину Берлина, сказали девчонкам: бегите из города куда-нибудь подальше, сейчас здесь будет кромешный ад!

– И мы с маленькими узелочками подались по дороге, – рассказывает Елена Ерастовна. – Из немецких фланелевых штор для светомаскировки мы сшили себе шаровары и были очень похожи друг на друга и приметны: русские, но не по-русски одеты. А навстречу нам танки с красными звездами и русские солдаты. Видят нас и… обзывают. «Немецкие суки» и все такое. Обидно было прямо до слез. Мы им отвечали: что ж вы нас не защитили, врагу оставили? Одна девушка даже стихи написала, ответ освободителям.

Когда бои стихли, вчерашних узников не спешили отправить домой. Им снова пришлось оказаться на тех же заводах. Только теперь – демонтировать оборудование и складывать в огромные ящики. Станки, машины, целые заводы отправляли в Советский Союз.

– Меня назначили бригадиром, – продолжает Елена Ерастовна. – А еще я собирала и разносила почту. Все ждала какую-нибудь весточку из дома. Всем пишут, а мне – нет. Я уж думала, погибли все. И вдруг радость: письмо от папы пришло, он дома, ждет меня! Только нас все не отпускали.

В советской зоне Берлина была особая жизнь. Все, что можно было, отправляли в Россию. Немцы смотрели на это с отчаянием. Помню одного по танковому заводу, у него было свое маленькое дело. И вот когда стали забирать его оборудование, он сопротивлялся, сопротивлялся, а потом взял – и повесился.

Нашему комсоставу разрешили везти домой немецкое добро. Вагоны забивали мебелью, посудой – всем, что под руку попадалось в брошенных домах. И не в брошенных тоже. А мы рады были хоть как-то одеться, ведь голые да босые все. У Бранденбургских ворот образовался рынок, там можно было что-нибудь выменять.

Наконец, бывшим остарбайтерам разрешили вернуться. Но… в Мариуполе их ждал фильтрационный лагерь. Отношение соответствующее, как к немецким пособникам. Стали гонять на работы, морить голодом. Лене удалось вырваться: папа приехал, с кем-то из начальства договориться сумел. А вот подруге Галке не повезло. Тогда вышел приказ: беременных отпускать. Галка и подложила под одежду подушку… ее разоблачили и отдали под суд. Больше Лена о судьбе ее ничего не слышала.

Теперь, по прошествии стольких лет, былых малолетних узников признали невинными жертвами фашизма. Германия выплатила им компенсации. Больше не нужно рвать берлинские фотографии и прятать поглубже память. Елена Ерастовна говорит, что интересно было бы сегодня побывать у Бранденбургских ворот, на станции Тегель… Сумела бы найти следы завода, бараков, скромного фотоателье? Да только годы и здоровье уже не те. А денег на поездку даже и в собственную столицу не каждый пенсионер отложить в состоянии…

Искатели

Истории о людях беспокойных, ищущих и совершающих открытия – будь то под водой, под землей, в горах и лесах, а главное – в душе человека.

Вечерний Новороссийск, 18.07.2000

Последний немец, оставшийся на Малой земле

Автор: Людмила Курова

Пару лет назад Александра Кампера назвали «Пикассо в детстве». За эти годы Александр вырос и стал вполне самим собой. Как он сам себя в шутку назвал – последним немцем на Малой земле. Немцем – по фамилии, но русским – по рождению, по менталитету русского интеллигента, поставившего его однажды поперек бульдозера, кромсавшего древнегреческое поселение, спящее в земле Мысхако. Задача перед бульдозеристом, правда, стояла вполне мирная и очень важная – проложить трубопровод к зданию детской больницы. Но вправе ли одна гуманная цель достигаться за счет другой?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.