Никто, кроме тебя

– Мне плевать. У всего этого так или иначе один исход. Тогда в чем смысл сидеть в комнате?

И я ушла. Медленно зашагала к морю, сжимая руки до боли и запрещая слезам плыть по щекам. Ветер все с большей силой заставлял глазам слезится.

У воды было темно. Только луна освещала берег, где показался силуэт незнакомого мужчины. Того самого.

– Кто вы? – прошептала будто в воздух.

Молодой человек обернулся. На нем все ещё маска. А я свою выкинула по пути. Понимание, что он впервые видит меня без неё, заставило безжалостно пробить сердцу несколько быстрых ударов. Увидев моё лицо, парень удивился, хмуря брови. После резко привстал. Он собирался уйти, но я не дала ему этого сделать.

– Я не поблагодарила тебя. Спасибо, что вступился, – руки потянулись к ключицам, а после к затылку, медленно оцепляя золотой кулон, подаренный мамой. Он был в виде маленького бумажного корабля. – Прими это в знак благодарности, – я не знала, что делала.

Просто меня настолько переполняли эмоции, что весь этот абсурд был каплей в море.

– Возможно, оно тебе не нужно.

Видно, парень был не из бедных. Однако так я не буду чувствовать себя в долгу.

– Но мама говорила, что приносит счастье.

Незнакомец колебался секунду, но в конце концов протянул руку к моему подарку и забрал себе.

– Счастье мне пригодится, – кивнул он, и попытался снова удалиться.

– Эй…я хочу узнать, кто ты? – крикнула ему в спину, пытая удачу.

Черноволосый обернулся. Его губы озарились в улыбке. Она была будто…грустной?

– Тот, кого ты возненавидишь, – это последнее, что слышу, прежде чем силуэт скрылся в тени ночи и все вокруг оглушил взрыв.

Я увидела яркую вспышку огня в стороне нашего дома, и почти упала на землю, прикрывая голову руками. Лоан, стоящий в нескольких дюймах от меня, быстро вооружился. Он подбежал ко мне, укрывая своей спиной.

В воздух поднялся яркий огонь и черный дым. До меня донеслись крики и звуки паники, и во мне зародилось то же чувство.

Я помню, как прибежала к дому и увидела сидящую на коленях Тину. Будущий муж пытался поднять ее с земли, но она вырывалась и громко кричала, разрывая глотку, пока половина нашего дома просто превращалась в пепел.

«Мама там! Спасите маму! Она там!» – тогда разобрала в её криках и упала в бездну темноты.

Незнакомец оказался прав. Я его возненавидела.

Глава 1

Я смотрю в глаза свои

Через зеркало ванной

И вижу дитя, что ранимо молчит.

Я ношу маску с надписью

"Бесстрашный"

Но бесстрашный иногда кричит.

ⒸШахназ Сайн

__________

Пять лет спустя

В двадцать я полностью перестала верить в чудо. Хотя оказалось, это произошло ещё задолго до этого.

Я больше не верила, что кулон с корабликом принесет счастья, а красная нить на руке убережет от неудач. И не верила, что в мире есть справедливость или добро побеждает зло. Все это розовые очки. Розовый туман, застеливший многим глаза.

Люди жестоки.

Зло часто побеждает.

Справедливости нет. И не будет.

Деньги решают все.

Вот вся правда.

Все ещё помню, какую глухую боль испытала и испытываю со смерти мамы.

Она была там. Она была там, когда взорвалось половина нашего дома. Не осталось ничего. Она умерла. Моей мамы больше не было.

Самое обидное было, что отец даже не захотел узнать, кто был к этому причастен. А зачем? Ведь главное жив он. А возможно это просто несчастный случай?

Но я знала правду.

– Куда?

Сжимаю кулаки, когда слышу грозный голос Марко. Поднимаю взгляд, застыв перед столом и медленно растягивая губы в разные стороны. Я улыбаюсь. Но всем своим нутром показываю, как его ненавижу.

– Пойду гулять, с твоего позволения.

– Ты никуда не идёшь, Андреа, – говорит отец, спокойно качая головой. – Я сказал, пока нет телохранителя, нет свободы.

– Разве не легче, если я сдохну? – язвительно бросаю в его сторону.

Господи, подавился бы он едой, которую сейчас глотает.

Марко поднимает глаза с тарелки и громко ударяет кулаком об стол.

Что и стоило ожидать.

Вивьен – его нынешняя жена, и как оказывается, моя мачеха, чуть ли не подпрыгивает от испуга на месте. Она старше меня на пять лет. Молодая, статная и красивая. Девушка из нашего клана. Она была сиротой и работала в одном из клубов отца, пока он не заметил её. Марко был одержим ею, но она этого не желала. Смотря на неё, с каждым днем все больше и больше видела, как тускнеют её голубые глаза. Как у мамы когда-то.

– Андреа! – Марко пытается остановить меня криками.

Однако это у него мало получается.

Я не боюсь его. Не боюсь того, что он мог поднять на меня руку. Все это настолько приелось в моей жизни, что я давно позабыла о том, что такое страх.

Поэтому нагло выхожу из дома, забрав ключи от машины.

Отец был совсем не такой, как прежде. Он не мог растрачивать силы куда попало. Тем более на такую никчемную как я. Год назад он получил пулевое ранения. После этого довольно сильно пошатнулось его здоровье. А ещё он нажил себе врагов в виде семьи Конселло. Хотя у них и до этого были не слишком хорошие отношения.

Семья Конселло владеет ровной половиной Италии, как и мы. Постоянная конкуренция. Они хотят расширить свои владения, как и порты с товарами. У Марко та же цель. А в прошлом году, на сделке, отец открыл огонь в их сторону. Он убил старшего и единственного сына Лоренцо Конселло – Диего. Я знала, месть с их стороны не заставит долго ждать.

Но могла ли предположить, что все произойдёт так быстро?

Со стороны моря играет холодной ветер, пахнет дождём и несколько капель падает на лицо. Начинается дождь, что было редкостью в Италии. Особенно в июне. Обычно в наших краях всегда светило солнце, сжигая все своими палящими лучами.

Разогреваю машину и быстро выезжаю. Так быстро, что шавки отца не успевают остановить. Заборы автоматически открываются, и я даю по газам навстречу ветру. Дождь усиливается, как и скорость на спидометре. Открываю окно, вытягиваю руку и соприкасаюсь с каплями дождя. Ветер и запах сырой земли приятно сочетаются с теплотой салона. По радио играет первый попавшийся репит.

Нажимаю на газ сильнее, зная прекрасно, что там, где-то позади, не могут догнать несколько охранников Марко. Я всегда отличалась бунтарством. И эта черта во мне одновременно раздражает и нравится отцу. За последний год, его ненависть ко мне не уменьшилась, как и моя к нему. Но он понимает, что я ему нужна. По крайней мере, чтобы переписать один из самых важных банков в его владениях на мое имя. Ведь если что-то пойдёт не так, моя голова полетит первой.

Тина не успела стать пешкой в его делах. Удачно выйдя замуж, она нашла своё место. И как оказалось, не за каждым грозным лицом, кроется монстр. Хотя с самого начала и ей было нелегко. Но сейчас, счастливей сестры нет никого на свете. Я рада за неё. Хоть кто-то из нас обрел счастья. Мама умерла. Возможно, так было правильно. Может только так она смогла найти покой? А я…мне нечего терять. Я просто плыву.

Сбавив скорость, поворачиваю в сторону побережье и растягиваю губы в ухмылке. Они точно потеряли мой след. Дождь льет все с большей силой, а я, припарковавшись, выхожу из машины, наслаждаясь, когда капли летнего дождя задевают мое тело, будто охлаждая горящий огонь внутри. Волны у побережья бушуют. Вокруг нет ни одной живой души. Подхожу к самому краю и смотрю вдаль, на яхты, в которых загораются огни.

Вдыхаю побольше воздуха и задерживаю. Лёгкие приятно колит. Закрываю глаза, выдыхаю, и губ трогает улыбка. Но это на минуту, пока чья-то огромная рука не закрывает мне рот, и я ощущаю дуло пистолета у бедра.

Мной одолевает неожиданные страх и паника. Рыпаюсь, вспоминая хотя бы приём, что учила в спортзале, но ничего не получается. Мужчина оказывается сильнее, сжимая меня в тисках и грозно приказывая молчать.

Не сдаюсь. Пинаю ногами, пытаюсь ударить. Но все тщетно. Кислорода становится катастрофически мало, и боль в лёгких теперь не такая уж приятная. Слышу несколько голосов, но в панике смутно разбираю их слова.

– Быстрее!

– Мы не должны ей навредить.

– Делай, что сказали.

Их трое. И каждый наспех в капюшоне. Перед глазами мутнеет. Я не могу различить мужчин. Сил хватает схватится за капюшон одного, когда он силой пытается запихнуть меня в машину. Единственное, что улавливаю взглядом – татуировка ворона. Символ клана «Corvi».

Конселло нас настигли, и как оказалось, начали с меня.

Как бы не стараюсь, мои силы превыше того, чтобы противостоять им.

Мне не спастись.

Так я думаю, пока не слышу звуки ударов и боя. Все происходит слишком быстро. Мужчина разбирается с двумя справа, а после доходит до парня, который впился в меня мертвой хваткой. Мой спаситель одним рывком оцепляет от меня ублюдка, отлупив его по морде.

Начинаю дышать с новой силой, когда мой рот больше не закрывают потными руками. Голова кружиться от резкого вдоха, а тело бросает в дрожь от страха.

Меня впервые пытались украсть. Так резко и неожиданно.

Ноги становятся ватными, когда выбираюсь из машины и сталкиваюсь землёй под кроссовками. Поднимаю взгляд и встречаюсь с глазами моего спасителя. Они такие чёрные. Вызывают мурашки по телу. Словно бездна, тянут на дно.

– Эй, – он делает шаг в мою сторону, и ловит за руку, когда почти теряю равновесие. – Нам нужно сматываться, ты же понимаешь? – мужчина приподнимает бровь, явно думая, слышу ли я его. А я слышу. Да так, что внутри поднимается волна дрожи.

Киваю, сглатывая слюну и ощущая, как болят мышцы шеи. Надеюсь, нет повреждений.

– Моя машина…она там, – одним кивком головы указываю на «Ferrari» желтого оттенка.

Спаситель кивает и ведёт меня к ней. Безоговорочно отдаю ему ключи, разрешая вести.

– Я не в состоянии, – подчёркиваю, когда его рука забирает металл из моих.

Мужчина помогает сесть, закрывает дверь машины, после чего и сам располагается на водительском сиденье. Он заводит мою малышку и нажимает на газ. Автомобиль так быстро разворачивается, что сердце в груди подпрыгивает. Обычно, я люблю скорость. Мне нравится то чувство свободы, когда отметка достигает двухсот или больше. Но сейчас. Сейчас до сих пор чувствую грязные лапы на своём теле. И страх, образовавшийся в то мгновения, вновь сжимает горло. Мысль о том, что могло бы случится если бы не «он», пугает.

Включаю печку на максимум, пытаясь не трястись от холода. Черные глаза моего спасителя видят это. В следующую секунду он снимает серое худи, оставаясь в черной футболке, и протягивает мне. Молча. Даже не глядя.

Я ведь вышла из дома в одних шортах и в топе с длинными рукавами, напрочь позабыв о погоде. Не знаю, чем я думала. Знаю лишь, что хотела поскорее убежать из клетки.

Смотря на худи, слышу не очень радужные предостережение в голове.

А если он окажется маньяком? А если захочет изнасиловать меня? Или что хуже – убить? Даже не знаю, что из этого реально хуже.

Но я смотрю в его сторону и беру вещь. Грозный взгляд и лицо не выдающие ни единой эмоции, без сомнения пугали, но что-то в нем есть такое, что помимо страха, заставляет чувствовать безопасность.

Это странно.

– Что ты делала одна на набережной в такой час? Родители не учили тебя безопасности? – в одно мгновение спрашивает спаситель, выезжая на центральную трассу.

Пожимаю плечами, растягивая губы в ухмылке. Тело уже не трясется от холода, а его худи, что в два раза больше меня, дарит тепло. Я чувствую запах мужского парфюма с нотками чайного дерева. Удивительно, но мне нравится.

– Зато учили, как пускать пули в лоб своим обидчикам, – язвительно усмехаюсь я, насколько была сейчас способна, даже если про оружие вру. Я не умею толком стрелять.

Мужчина хитро растягивает губы, будто раскусил мою ложь. Его руки ловко управляют моей машиной, и под моим надзором мы едем в правильном направлении. Конечно, говорить ему свою фамилию не стану. Это небезопасно.

А ещё, хочется побыть просто Андреа. Девушкой, решившей просто прогуляться. Не бежать из дома. Не мечтать о свободе, как птица в клетке. Не пытаться унять эмоции, принося себе боль.

Хочется быть просто девушкой, что мечтает о парнях, и о том, как хорошо сдать экзамены в университете. Или той, что думает, какое же платье надеть на вечеринку.

– Опасная значит? – задумчиво бросает спаситель.

Наши взгляды встречаются и лёгкие сжимаются от задержки воздуха.

Его глаза словно поглощают саму ночь. Густые темные брови. Смугловатого оттенка кожа от загара. Высокие скулы, покрытые аккуратной тёмной щетиной и волевой подбородок.

Во рту резко пересыхает, а сердце колотиться с бешеной силой. Отвожу взгляд, глотая слюну и пытаясь вернуть прежнее состояние.

Лучше бы тряслась от холода, нежели сгорала от его взгляда.

Дальше говорить не решаюсь. Мы едем в тишине. Даже музыка не играет. Был слышан лишь звук дождя, бьющегося об машину и тихие постукивания указательного пальца спасителя об перегородку окна.

Странное ощущение. От каждого стука в груди что-то сжимается.

Когда мы подъезжаем к нашим вратам, ожидаю, что поблагодарю своего спасителя. И да, узнаю все же имя. После он уйдёт в закат, а я буду проклинать Конселло до конца своих дней. Ведь даже голову нормально не могу повернуть. Болит шея. Кажется, растянула в попытках выбраться из лап этих чудовищ.

Но все пошло совершенно не так. Уже у ворот стояли охранники Марко. Несколько машин, с включёнными фарами. Заборы закрыты. Они искали меня. Знаю. Вся эта шумиха началась из-за моего отсутствия. Я никогда не пропадала больше, чем на час, а на часах уже давно пробило за нужную стрелку.

– Черт! – чертыхаюсь под нос, как только, вижу, несколько силуэтов, спешно шагающих в нашу сторону.

Дверь с моей стороны открывает Вико, консильери Марко. Его брови сходятся на переносице, а из губ вырывается усталый вздох.

– Синьорина, вы что, решили довести отца? Он разгорячён!

– Напомни, Вико, когда он был «не» разгорячён? – усмехаюсь, выходя из автомобиля и грохотом закрывая дверь.

Мужчина качает головой, сжимая губы в возмущении, глядя хмуро и строго.

– Кто этот молодой человек в вашей машине? – Вико смотрит в сторону того самого «молодого человека», который выходит вслед за мной.

Все вокруг заметно напрягаются. Будто он один, мог пойти против всех стоящих. Их, на минутку, было примерно пятнадцать.

– Мой друг! – нагло вру.

Складка между бровями Вико становится глубже, а глаза просят правды. Кажется, от злости его седые волосы встали дыбом. В этот момент к нам подходит…

– Даниэль, – спаситель встаёт напротив Вико и серьёзным тоном продолжает: – Я нашёл её, когда трое незнакомцев пытались силой забрать синьорину.

Рот открывается от изумления. Вот же…вот же мразь! Зачем он это сказал? Почему не подыграл? Боже! Теперь тюремного заключения (это, к слову) не избежать.

Даниэль, как я это понимаю, достаточно удивляет Вико. Мужчина от возмущения чуть ли не пыхтит. Последний месяц, с того самого момента, как Лоан ушел в отставку, вся ответственность за меня, легла на плечи Вико. Он был можно сказать моим телохранителем. Просто не ходил за мной по пятам. Но вот за все мои проступки получал и получает сполна.

– Ты вообще понимаешь, в какую опасность влипла? – ох, кажется, кто-то разозлился. Ведь на «ты» мы переходим только в такой ситуации.

– Понимаю, – закатываю глаза в ответ и прохожу мимо, направляясь в сторону дома.

Ну спасибо, чертов Даниэль.

– Андреа! – кричит в спину Вико, но я упрямо иду вперёд.

– Его тоже заведите в дом, – слышу позади.

И, кажется, уже понимаю, о ком шла речь.

Быстро забегаю домой и бегу дальше к лестнице. Вот запрусь в комнате, будет спокойней. Но не тут-то было. Только вступаю на первую ступень, как слышу злобный возглас Марко.

– Андреа!

Господи, сколько же я слышу это злобное «Андреа!» за день.

Замираю на пороге и устало закатив глаза, оборачиваюсь в сторону отца.

– Ты окончательно решила заставить самому тебя убить?

Срываюсь на смех. Тем самым удивляя его. Он недоумевает. Наверняка, думает, я сошла с ума.

– Ого, – раскидываю руки в стороны, заливаясь смехом ещё громче, – Ты сделаешь мне этим лишь одолжение.

Его глаза заливаются яростью. Но я решаюсь продолжить свой путь.

Слышали о том, что не стоит оборачиваться к хищнику спиной?

Я кажется нет, потому что, обернувшись, тут же ощущаю, как Марко сжимает мои волосы на затылке и тянет вниз. Мгновенно оказываюсь на полу.

По пояснице тянется боль от резкого удара об мрамор. С уст срывается рык. Ни всхлип, ни крик и ни жалостный писк. А настоящий отчаянный и злой рык.

Рука Марко мертвой хваткой впивается в мой подбородок, а другой он держит меня за волосы. Цепляюсь в его руки длинными ногтями, отчего он шипит, дергая меня ещё хуже. Кажется, я даже ломаю один ноготь.

– Не трогай меня! – кричу разъярено, – Отпусти же.

Марко наклоняется ближе, опаляя рыхлым дыханием. Хочется плюнуть ему в лицо. Но во рту так пересохло, что даже слюны там не найдётся.

– Ты – жалкая сучка! Как смеешь убегать? Как смеешь ослушиваться?! – он отпускает мой подбородок, только чтобы в следующую секунду влепить звонкую пощёчину, – Вся в мать, – еще одна. – Такая же дура! – еще одна.

– Кем ты себя возомнила? – когда его рука ещё сильнее замахивается на моё лицо, просто закрываю глаза и представляю закатное небо.

Оно такое красивое в это время. На нем смешиваются разные оттенки розового и желтого. Солнце все дальше и дальше исчезает за горизонтом. Потом ночь и пустота. Кромешная. Холодная. Поглощающая.

Как взгляд тех самых черных глаз. И почему они так сильно мне запомнились?

Я теряю сознание. Легче так, чем ощущать всю боль от избиения.

– Эй, – тихий голос заставляет сквозь боль разлепить веки.

Вздрагиваю, когда плеча касается рука Вивьен. Оглядываясь, понимаю, что до сих пор лежу на полу в прихожей

– Я помогу тебе подняться, – девушка пытается помочь, но напрочь забывая о солидарности, отдергиваю её руку.

– Не нужно, – бросаю сухо и без чувств.

Немного приподнимаюсь, шипя от боли, ощущая железный вкус крови во рту. Смотрю в её голубые глаза и вижу слезы, что ещё больше выводит из себя. Повернувшись в сторону лестницы, кидаю напоследок:

– Эти слезы ничем не помогут. Не реви, он ненавидит их, – и это последнее, что срывается с моих уст, прежде чем скрываюсь в коридоре второго этажа.

В темноте нахожу свою комнату и запираюсь. Скатываюсь на пол и прикусываю губу от боли, возникшей в спине. Снова жалобно ругаюсь оттого, что прикусила разбитую губу.

В глазах застывают слезы. Но я не должна плакать! Не должна себе этого позволять.

Слезы льют только слабые! А я – воин.

Это заставляет заново встать и войти в душ.

Снимаю толстовку и при тусклом свете тёмной луны из маленького окошка, достаю лезвие, стоящее под тюбиком бальзама.

Все тело напрягается, когда металл направляется к правому плечу. Зубы сжимаются с такой силой, что скрипят. В ту же секунду лезвие проходит по коже. Боль пронизывает всю конечность. Поднимаю голову и устало вздыхаю, ощущая лишь физическую боль. Больше не хочется плакать. И все, что таится внутри, уже не так сильно душит. Та боль, что я нанесла себе, перекрывает всю остальную.

Боль – мой главный наркотик. Она затупляет чувства. Даёт забыться и приятное послевкусие. Я могу хотя бы часа три находиться в экстазе. А остальное…остальное меня не волнует.

Позже набираю полную ванну ледяной воды.

Рана перестает кровоточить, а вот с губы все еще течет кровь. Приходится зафиксировать пластырем.

Моя аптечка была на все случаи жизни. Я как облупленная знала все как пять пальцев. Уже с тринадцати могла оказывать первую помощь. Перевязывать раны и обрабатывать их. Знала, как можно остановить кровотечение. Или как остановить боль, кроме своего метода. А ещё прекрасно знала, как понять, не сломана ли у тебя рука. Или это вывих? А может растяжение?

Когда тело окутывает холодная вода, мною одолевает ощущение вонзивших в тело тысячу игл. Ныряю, чувствуя, как щемят раны и новые кровоподтёки на теле. После резко выхожу, делая судорожный глоток воздуха и убирая пряди темных каштановых волос в стороны.

После этого, наспех закутавшись в халат, прыгаю в постель, чтобы заснуть. Только для того, чтобы проснуться в холодном поту и с застывшим криком в горле.

И так каждый божий день.

Но сегодня мне снились те самые псы Конселло и…Даниэль. Однако в этот раз он не довез меня до дома. Он убил меня.

☆☆☆

Если вы думаете: что может быть хуже моего отца? Прямое доказательство этому его мама, и как полагается моя бабушка.

С самого утра, я уже возненавидела этот день.

Она приехала. Бог знает зачем. Это остаётся тайной.

Когда вхожу в столовую, чтобы откопать себе еды и уйти в спальню, как делаю это добрых два дня, бабушка смотрит с высока, сидя около стола и попивая кофе. Взгляд ее карих глаз оглядывает с презрением.

Ну, если смотреть на меня, то, выгляжу я ужасно. Разбитая губа и засохшая на ней кровь. Она болит, и только тронь, начинает кровоточить. Растрёпанные волосы, которые даже не удосуживалась расчесать после душа. Бордового оттенка синяк на скулах и потухшие зелёные глаза.

Смотря на меня, она ни капельки не проявляет сожаления. И так было всегда. Только могла винить меня. Побил? Сама виновата!

– Что за вид, Андреа? – ужасается бабушка Кора, – Ты бы причесалась, – её нос сморщивается от отвращения, – И пижама на тебе, она что, из детского мира?

Закатываю глаза, оглядывая себя. Ну вообще-то нормальная пижама. С авокадо, розовая, атласная. Разве не классно? Да и вообще, она думает мне было дело, что надевать?

Все эти дни то и дело, что лежала.

– Думаешь, если причешусь и нормально оденусь, это скроет мои побои? – бросаю резко.

Бабушка с грохотом ставит чашку с кофе и устало выдыхает.

– Ты его вывела.

– Началось, – держусь за голову, чтобы не свихнутся.

Достаю апельсиновый сок и быстро пью с самой глотки. И я прекрасно знаю, что скажет…

– Господи, что это такое, Андреа?! – слышу стук её каблуков, а после у меня отбирают стеклянную бутылку.

– Я пить хотела, – вытираю рот тыльной стороной руки и злорадно улыбаюсь.

Бабушка ставит руки по бокам, и начинает свою любимую тираду. Подготовьте тазики, вам захочется блевать от этого. Лично у меня всегда такое ощущение.

– Тебе двадцать лет! Ты девушка в рассвете сил и красоты. Тебе бы следить за собой. Отец не даёт денег? – она оттягивает ткань моей пижамы. Ей явно не нравится, – Купила бы что-нибудь подобающие нашей семье. Ни манер, ни стеснения! Когда уже поймёшь, что девушки в твоём возрасте себя так не ведут?! – она даже не делает передышку, – Тебя бы замуж отдать. Тогда и поумнеешь! Родишь ребёночка и встанут мозги на места. Я в твоём возрасте уже родила второго! Эх, – разочаровано выдыхает женщина, – Не учила же твоя мать тебя ничему. Дурой была, что взяла ее в жены сыну своему.

Ногти автоматически впиваются в ладонь, а губы превращаются в тонкую линию от злости.

– Не смей так говорить! – терпение лопается мгновенно, – Пусть твой жалкий язык не касается моей матери.

Лицо бабушки искажается от злости. Ей шестьдесят пять, но выглядит она намного моложе. Даже в таком возрасте посещает салоны и косметологов больше, чем делала это я за всю жизнь. Но это не меняет ее ужасный характер.

– Да ты вообще страх потеряла, – возмущается бабушка.

О, да! Я потеряла его так давно, что забыла, что это такое.

– Ну что опять творится? – в кухню входит ее ненаглядный сын.

– Что за наглость, Марко? Это же ни в какие ворота не лезет, – стуча каблуками, бабушка Кора идет к отцу, что, открыв холодильник берет оттуда молоко, – Она садится нам на голову! Ей нужно срочно найти жениха! В самом коротком сроке.

Отец встречается со мной взглядом. Хочется его ударить. Он кивает бабушке, заполняя стакан молоком.

– Я думаю над этим. Мне на днях звонил Грек, – отвечает он, заставляя прислушаться с опаской.

Грек глава чикагского наряда. Хотелось скривиться, как только вспоминаю Рицци. После того случая, просто ненавижу его всем сердцем.

С мужем сестры мы практически не разговаривали. За эти пять лет, могу посчитать на пальцах одной руки, сколько раз мы перекидывались некими разговорами.

– Он как раз ищет невесту для младшего сына.

Бабушка Кора сверкает улыбкой.

– Это же прекрасно! Тебе нужно ответить согласием!

– Ни за что! – подаю голос, и женщина оборачивается.

Ее густые брови сходятся на переносице.