Никто, кроме тебя

– Шутишь? – шепчет удивлённо Мари, наклоняясь к ступням ног и вытягивая тело, – За кого?

– За мужчину, конечно, – пытаюсь не вдаваться в подробности, проделывая ту же растяжку.

Мари усмехается:

– Я не про твою ориентацию спрашиваю. Кто этот мужчина?

– Зовут Рицци, он сын хорошего друга отца. Мы дружим с детства, – нагло вешаю лапшу ей на уши. – Месяц назад он признался мне в любви. Недавно сделал продолжение. Я согласилась, – даже самой становится смешно от этого. Что за чушь я несу?

– Ого, – растягивает Мари губы в трубочку, – Классно! А когда свадьба? Позовёшь?

– Свадьбы не будет, – снова вранье.

Если я скажу да, Мари захочет быть на ней, а я не могу так сильно рисковать её жизнью. Это опасно.

– Сегодня помолвка, – тихо выдаю и тут же жалею.

– Серьёзно? – не может скрыть Мари удивления, – И ты не собираешься меня звать? – на секунду она замирает, переставая двигаться, но быстро приходит в себя, когда ловит хмурый взгляд Мэган.

Чувствую угрызения совести. Не могу сказать ей «нет». Но если скажу да, она многого не поймёт. Как ей объяснить ту охрану, околачивающуюся около дома? Пистолеты, которые будут сдавать у входа? И, в конце концов, что, если ей кто-то взболтает? Её запросто убьют.

– Как раз это и хочу тебе сказать.

Дура. Дура. Дура. Ду-ра!

– Боже! Это прекрасно и так неожиданно, – все же Мари не сдерживается и начинает хлопать в ладоши.

– Только ты должна кое о чем знать, – серьезно выдаю я.

После окончания занятий, с Мари решаем зайти в кофейню напротив студии. Я собираюсь ей все рассказать. Точнее, сгладить углы. Говорю ей, что отец имеет достаточно большой бизнес и у него много соперников, поэтому большая охрана. Да и гости тоже очень влиятельны.

– И, каждый у вас там носит пистолеты? – попивая раф, приподнимает она бровь в неверии.

– Ну…практически, – пожимаю плечами и смотрю в сторону Даниэля, стоящего около барной стойки.

Вот бы он подошёл и сказал, что нам пора, и мне не придется распинаться перед подругой, и все больше захлебываться в собственной лжи.

– Андреа, – растягивает блондинка губы в улыбке, – Ты строишь из меня дуру?

Черт, конечно, она не поверила. Что за ересь я несла?

– С какой стати? – пытаюсь не выдать себя.

– Твой отец бизнесмен, у которого великое состояние. Его дружки такие же, поэтому они опасаются за жизнь. Поэтому у тебя телохранитель, поэтому ваш дом охраняется и дальше по списку, – она наклоняется ближе, и шепчет, – Ты можешь сказать мне правду. Я уже догадываюсь кто твой отец.

– Раз мы о правде, – делаю глоток холодного кофе, переходя на совершенно серьёзный тон. – Я скажу прямо: не иди на эту помолвку. Это опасно, Мари.

– Да ладно, разве жизнь интересна без опасности? Хоть раз взгляну как живут мафиози.

Вот же дьявол! Я не умею врать. Просто ужасно.

В конце концов с Мари мы расходимся после добрых десять минут, когда мой телефон начинает взрываться от звонков Вив, Коры и в конце концов: подходит Даниэль, говоря, что «пора».

Мы уезжаем. Даниэль молчит всю дорогу, а я, сидя на заднем сиденье, тихо смотрю на небо. Единственное, что дарит покой, и хоть немного делает ближе к маме

Мам, что мне делать? На правильном ли я пути?

Как же хочется услышать её успокаивающие слова. Услышать о том, что все будет хорошо. Все будет…хорошо?

Когда подъезжаем к дому, из пелены мыслей выдергивает Даниэль. Он смотрит через стекло заднего вида, прежде чем сказать:

– Вивьен ждёт тебя. Скоро прибудут гости.

– Слушай, – подтягиваюсь вперёд, касаясь водительского сиденья, – Что, если я попрошу тебя меня убить? Ты сможешь?

Даниэль резко вглядывается в мои глаза через зеркало заднего вида. Сердце делает резкий удар.

– Не спрашивай меня о таком, – рявкает он, чем удивляет.

Так груб он еще не был. Не ожидала, что его так разозлит мой вопрос. Хочется, чтобы, усмехнувшись, Даниэль сказал, что я сумасшедшая, но точно не такой резкой реакции.

Даниэль сжимает руль от злости, и стальным голосом приказывает выйти. Выхожу, захлопнув дверью, и направляюсь в дом, напряженная нашим разговором.

Даниэль злится, словно нежеланно замуж выходит он, а не я.

Дома кипит подготовка. Повара творят что-то на кухне. Официанты бегают, накрывая столы, а бабушка Кора не перестает раздавать поручения. Пытаюсь, как можно быстрее убежать на верх, но Вивьен перехватывает на пол пути.

– Твоё платье пришло, – предупреждает она, кратко улыбаясь.

В этот раз платье пришлось заказывать через интернет-магазин. Отец запретил нам выходить куда-либо без причин. Я вообще рада, что смогла сегодня ускользнуть.

Ситуация с портом вывела Марко из колеи. Он пропадает целыми днями на других портах, или же за дверью своего кабинета. Я же только рада. Ему явно не до меня.

– Хорошо, я примерю его.

– Стилист приедет через час, – смотрит Вив на часы, – Будь готова к этому времени, хорошо?

Снова киваю, и быстро направляюсь в свою комнату.

На застеленной покрывалом кровати стояла коробка с платьем. Бросаю сумку в угол, подхожу к покупке, открываю и достаю наряд. Мысленно улыбаюсь.

Оно «отлично» подойдёт для сегодняшнего вечера.

Стилист пришел вовремя. Рыжая девушка по имени Энджел, начинает колдовать надо мной, бесценно восхищаясь моими глазами. Сегодня она сделала вечерний макияж с дымчатыми тенями и стрелками, насыщенно чёрного оттенка, подчеркивающие и делающие глаза ещё более выразительными.

Энджел о чем-то болтала, но все проходило мимо ушей, когда я смотрела на свой безымянный палец. Скоро на нем окажется кольцо. Оно будет означать одно: я буду принадлежать ему до самой его или моей кончины.

Разводы в мафии были ужаснее всего. Такое было позором сродни смерти. Это могло принести к войне. Поэтому единственным выходом из брака – смерть.

Звучит ужасно, но это так.

Энджел за два часа закончила мой образ. Тогда я посмотрела в зеркало, и в своём же отражение увидела совершенно иную «я». Но макияж не скрыл какими безжизненными были мои глаза, или насколько много противоречия в них было.

Пожелав счастливого брака, девушка ушла, и вслед за ней вошла Вивьен, с маленькой коробкой в руке. Я знала, что там карнавальная маска. Традиция нашей семьи. Мероприятия в доме, сколько себя помню, проходили в карнавальных масках.

Таким образом, я часто скрывала кровоподтёки на лице. Но сегодня нечего было скрывать, и это странно и непривычно.

Вивьен оставила коробку на стол, и поджала губы, пытаясь что-то сказать. Она уже была готова к вечеру: нежного голубого оттенка платье обрамляло её хрупкое тело. Когда как мои волосы были распущенны, и волнами спадали с плеч, Вивьен собрала их красивым пучком назад.

Я уже говорила, что она была безумно красивой? Марко никак не заслужил её.

– Говори, – махнув рукой, присаживаюсь на край кровати.

Вивьен садится на пуфик около туалетного стола, и скрещивает руки на коленях.

– Послушай, твой отец послал меня, чтобы немного припудрить мозги, как женщина женщине, – честно призналась она, не ходя вокруг до около.

С губ срывается усмешка, прежде чем отвечаю:

– Да ладно, будь уверена, никуда не сбегу. Передай ему это.

Вивьен грустно улыбается, и поднимается на ноги.

– Ладно. Давай сделаем вид, что я хорошо промыла тебя мозги, – она подходит и вытягивает моё платье, удивлённо скидывая брови.

– Почему чёрное? Многим это не понравится.

Да, не понравится. Потому что черный – был траурным. Надевать его на помолвку неприемлемо. Но когда я следовала правилам?

– Мне кажется оно в самый раз, – ухмылка касается губ, и не собираюсь ее скрывать.

Вивьен больше не спорит, и вежливо получив отказ помочь переодеться, выходит. Надеваю платье, быстро застегивая замочек на талии. Подхожу к зеркалу, и разглядываю себя с ног до головы: юбка ниспадала вниз до икр. Лиф облегал каждый дюйм тела. Спина была полностью открытой; была лишь тонкая завязка. Рукава доходили до локтей, но я добивала атласные перчатки, полностью скрывающие руки. Область талии прикрыта лишь черным кружевом. Для нашего общества, мой наряд был вызывающим. Слишком открытым. В таком не должна быть невеста на помолвке.

Конечным штрихом было надеть такого же оттенка сеточную вуаль, заменяющая маску, которую принесла Вив. Единственной белой вещью в моём наряде была маленькая заколка в виде хризантемы. Это будет последней каплей. 10*

Неудивительно, если отец разозлиться. И да, возможно, поднимет руку. Но я настолько не желала этой свадьбы, что запросто не могла смотреть на платья, которые идеально подошли бы для «прекрасного» события.

Волосы выпрямлены до самых кончиков, а губы красные, такие же кровавые как кровь. Мне нравилось это сочетание с чёрным. Туфли взяла такого же оттенка, что и платье, лишь с красной подошвой.

Когда за окном разлился закат, машин около нашего дома становилось все больше и больше.

На вечеринку в честь помолвки, были приглашены самые важные шишки синдиката. В доме насчитывалось около ста людей.

Смотря из своего окна, натыкаюсь непрерывно стучащее сердце в груди. Оно хочет выбраться и закричать на весь мир «нет!». В горле образуется ком от мыслей, что сегодня я буду абсолютно в центре внимания, которое так сильно ненавижу. Обычно, во время таких приёмов отсиживаюсь где-нибудь в углу, или убегаю за стены особняка. Но сегодня не получится.

Выхожу из комнаты, когда понимаю, что мне срочно нужна вода, чтобы увлажнить засохшее горло. Но перед выходом меня удерживает Даниэль, перекрывая дорогу.

– Тебе пока нельзя вниз, – объясняет он моему хмурому взгляду. На нем была простая серая маска, скрывающая всего пол лица, но прекрасно открывающие взор на его губы.

Однако от этого легче не становится. Хотелось отчего-то кричать, на зло всем пойти и взять себе попить. Но не получается. Как только взгляд Даниэля запредельно медленно проходит по моему телу, становится еще труднее дышать. Его внимание останавливается на моих губах. И я втягиваю воздух, заблокировав все пути поступления кислорода. Губы пылают. Мысли пугают.

Так сильно хотелось ощутить его губы на себе

– Я принесу тебе воды, – шепчет он, отходя на шаг, заставляя всем искрам потухнуть.

Плечи опускаются. Наконец дышу, ощущая аромат чайного дерева. Это божественно. Но быстро отдергиваюсь от дурных мыслей. Даниэль возвращается с бутылкой воды, когда снизу доносятся голоса прибывших гостей. По значительно звонкому голосу Аманды, понимаю, что Романо прибыли. Хотелось скривиться, но делаю большой глоток воды, ощущая, как она проводится по всем каналам внутри. Я ничего не пила и не кушала с утра, кроме одного выпитого стакана кофе с Мари. Интересно, она здесь?

Мы с Даниэлем переглядываемся, когда слышим звук ударяющихся каблуков об мрамор ступенек. Это было Мартина.

На меня оседает дежавю.

Только неделю назад, именно здесь она увидела меня в его объятиях.

Мысли о том дне, не самая лучшая идея. Хотелось отдернуться от одной мысли губ Рицци на моих. Даже страшно представить, что будет после свадьбы.

Как я смогу лечь с ним в одну постель?

Даниэль отошёл еще на шаг, как только глаза Тины неодобрительно посмотрели на него.

– Скажи мне, – умоляющим взглядом смотрю на сестру, – Там много народу? – Тина поджимает губы. Подходит ко мне и крепко заключает в свои объятия, шепча на ухо:

– Много. Но не настолько, сколько на моей помолвке.

Невольно улыбаюсь, скрывая возникшею грусть внутри. На помолвке Тины было больше ста людей. Все ещё помню тот день, как самый ужасный сон. Смерть мамы, и тот незнакомец. Убийца, который забрал у меня мать. Забрал самое драгоценное. Знаю, жизнь бумеранг, и как бы банально не звучало, он получит по заслугам. Если бы у меня была возможность, сама заставила бы получить по заслугам.

Отстраняюсь от сестры, заглядывая в её еловые глаза и платье под тот же оттенок, доходившие под самые щиколотки.

Тина выглядела блестяще. Ее маска была серебряной, с перышком в виска.

Сестра делает то же самое, разглядывая мой образ вздернутыми бровями. Её явно удивила и одновременно напугала моя смелость. Но Тина все равно улыбнулась.

– Выглядишь сногсшибательно, и…очень опасно, – хихикает она, прикрывая рот ладонью.

– Я старалась, – пытаюсь улыбаться через силу.

Сестра берет меня за локоть, и мы идем к гостям. Даниэль шагает позади, в нескольких локтях от нас.

Тело наполняется волнением и полным противоречием. Даже оно отказывается принимать факт, что я согласилась на этот брак. Едва перебираю ноги на каблуках.

Мартина, ободрено поглаживающая мои руки, даёт сил держаться. Как только достигаем конца коридора, перед нами открывают высокие двери банкетного зала. Переступаю порог, напоминая себе держаться, натягиваю на лицо маску безразличности.

Ни злости, ни счастья, ни страха. Ничего.

Подбородок высоко вздернут, а глаза бесчувственно холодны. Пытаюсь показать, насколько безразличен для меня этот союз. И получается вполне хорошо, если учитывать тот факт, что сердце в груди наровится выпрыгнуть.

Так хотелось, чтобы Даниэль шел дальше за нами, но взгляд отца, стоящего в центре зала, даёт ему понять остановиться около дверей.

На меня же Марко смотрит очевидной холодной яростью. Кажется, я уже вижу, как в своих мыслях он сжигает меня в этом платье на костре, как последнюю ведьму. Но мне плевать. Я не боюсь его. Страх настолько прижился во мне, что я совершенно его не чувствую.

Мы подходим к кругу, который состоит из семьи Романо и нашей. Тина силой отпускает меня, когда передаёт отцу. Казалось, я даже слышу хруст своих костей, когда он силой стесняет мои пальцы. Марко решает наказать меня таким образом. Сжимаю челюсть до искр в глазах, чувствуя резкую боль. Только когда он отдает меня Рицци, судорожно выдыхаю, получив освобождения. Незаметно пытаюсь двигать пальцами, но оставляю попытку, почувствовав боль, пронзившую суставы.

В зале тихо играла джазовая мелодия, горели золотистые лампы, и официанты уже раздавали напитки.

Прохожу взглядом по всем: некоторые смотрели с явным презрением, разглядывая мой наряд. Половина удивлены, а эмоции других вовсе скрыты ото всех и вся за бездушными масками в буквальном смысле.

Например, Даниэль, стоящий в углу, скрестив руки позади. Невозможно было прочесть хоть толику эмоций. Что он чувствует? Злиться ли? Хочет ли уйти, как и я?

Быстро отвожу взгляд, понимая свою оплошность, и попадаю в плен серых глаз Рицци.

Зал притихает, когда Аманда протягивает сыну бархатную коробочку красного оттенка. Он хитро улыбается мне в лицо, стоя напротив, когда открывает футляр. На чёрной шелковистой поверхности лежало кольцо. Оно было из чёрного золота. Квадратный бриллиант посередине засверкал в свете наших огромных люстр.

Рицци вытянул руку. С трудом, и с холодным выражением лица, протягиваю ему свою правую. Пальцы парня смыкаются на кончике моей перчатки, чтобы снять их, но я дёргаю рукой в знак протеста. Рицци поднимает взгляд, в недоумении смотря на меня. Но когда я взглядом показываю отрицание, он все понимает, и медленно надевает кольцо поверх чёрной перчатки. Металл оковами сжался на безымянном пальце, и я неосознанно подняла глаза, встречаясь до мурашек холодными черными. Снова и снова.

Порой казалось, что наши взгляды всегда притягиваются. Как бы я не смотрела на него, он смотрел в ответ. Всегда.

Окружающие захлопали, и я проснулась, отводя взор.

Неправильно. Это. Все. Неправильно.

Тут же посыпались поздравления, и я даже слышу в этом шуме несколько неодобрительных тонов со стороны бабушек, говорящие «что за неуважение».

Думаю, мой наряд произвёл фурор.

Заиграла медленная мелодия. Пальцы Рицци сразу оказались на моей талии. Я не могла отказать, поэтому он повел меня в самый центр.

Марко стоял во главе зала, потягивая виски с довольной и гордой улыбкой. Он разговаривал с Капо Сан-Франциско, кивая что-то в ответ.

Уже через несколько минут мужчины должны удалиться в отдельный кабинет. Сегодня отец решил провести собрание по поводу взорвавшегося порта. Этот случай достаточно пошатнул отношения Нью-Йорка с нами, теперь и остальные боялись последствий. А моя помолвка самая лучшая причина, по которой можно было собраться без лишнего шума.

– Ну, что теперь? – Рицци резко притягивает меня к себе, и я вновь обращаю на него внимание, горя желанием оттолкнуть.

Хмуро поднимаю взгляд, когда его рука сплетается с моей левой. Контролирую все самообладание, чтобы сдержать боль, возникшую в пальцах. Но я знаю, как с ней бороться, применяя в свою пользу. Просто сконцентрироваться на ней, и это даст мне шанс забыться.

– Ты – моя, Андреа де Лазар, и уже никуда не сбежишь, – оскалив свои белоснежные зубы, шепчет Рицци.

Появляется острое желание врезать в его самодовольную, твою мать, морду, чтобы он больше никогда не мог улыбаться. Но держусь, лишь растянув губы в ухмылке, и глядя на него прищуренными от злости глазами.

– Слишком рано говорить о таких вещах, – выдаю в ответ, покачиваясь вместе с ним.

Рицци наклоняется ближе, к самой мочке моего уха.

– Слишком поздно для выхода, – растягиваются его губы в победной улыбке.

Рицци стискивает мою талию до боли. Так сильно, что я почти кривлюсь от этого. Но он продолжает вести меня в танце, не желая отпускать.

Его слова дают понять одну давно очевидную вещь: у меня никогда не было выхода. Во что я верила с самого начала, были сказками придуманные мной, лишь бы поверить в эту ложь. Ведь порой, поверить в сладкую ложь намного легче, чем в горькую правду.

И снова, смотря в бездонные глаза в конце зала, беспрерывно смотрящие в мои, я верю в сказку. Как в тех самых детских книжках, где принц на белом коне спасет меня от злодея, и мы будем жить долго и счастливо.

Однако мы никогда не можем быть уверены, что за маской принца не окажется очередной злодей, и это совершенно не детская сказка, а суровая реальность.

☆☆☆

Ублюдок.

Этот ублюдок практически сломал мне пальцы.

Только сейчас, войдя в комнату, когда все гости разошлись по домам, а отец срочно удалился из-за важного звонка, сняла перчатку, и увидела, как опухли средний и безымянный пальцы.

Они гудели, и заставляли прикусывать губу от боли.

Срываюсь с места, снимаю туфли, и вступаю в ванную комнату. Включаю холодную воду, подставляя дрожащие пальцы. Разгорячённую от боли кожу жжёт ещё больше от соприкосновения с холодной водой.

Поднимаю взгляд, и непрерывно смотрю на свое отражение, но потом внимание привлекает кольцо на безымянном пальце. Хватает одной секунды, чтобы от нахлынувшей злости, одним рывком повалить все банки на пол.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – срываюсь на крик, когда вспоминаю слова Рицци, осуждающие взгляды, ненависть отца, и его довольную улыбку.

Марко явно доволен тем, что смог загнать меня в ловушку.

На глазах начинают выступать слезы.

– Только не это, только не это, только не слезы! – ненавидя себя за слабость тараторю я, растерянно открывая верхнюю полочку в поисках лезвия.

Мне нужно было остановиться.

Но я не могла. Чувства, что сжимали в своих тисках. Обида и боль. Они не дают этого сделать.

Просто хотелось заглушить все это. Чтобы не осталось ничего!

Наконец нахожу, что искала. Дрожащими руками подвожу к руке. Металл почти соприкасается с моей кожей, когда крепкая мужская рука отдергивает меня, и отбирает лезвие.

– Нет, – рычит Даниэль, выкидывая лезвие.

Злюсь ещё сильнее, силой отталкивая его от себя. Так сильно, что Дэн пошатывается, но быстро приходит в себя, пока я достаю новое оружие для боли. Даниэль вновь перехватывает меня за запястье, и силой заставляет выйти из ванной.

– Отпусти меня! – кричу разъярённо, – Отпусти меня сейчас же!

Он отпускает, когда мы оказываемся в центре моей комнаты, подальше от ванной.

– Ты не будешь этого делать, Андреа! – от его стального, грубого голоса, хлестом ударявшего по мне, тело замирает.

Казалось, я вовсе не дышу.

Слова Даниэля заставляют закричать ещё больше.

– Андреа заткнись! Андреа молчи! Андреа, ты не будешь учиться! Андреа сядь, встань, ложись, зайди, выйди, уйди, не плачь, не кричи, не спорь, будь тихой! Андреа, ты выйдешь замуж! Андреа, помолвка через неделю! – лёгкие сжимаются от быстрого набора слов, а с губ срывается горькая усмешка, – Когда это закончится? Когда?

Даниэль в явном шоке от моей истерики. Даже не двигается. На его лице не видно ни одной эмоции.

– Я устала, понимаешь? – бью себя по груди, не в силах остановиться. – Осточертело ходить по линии, возведенной вокруг. Словно я пленница в этом мире. Я задыхаюсь! – отхожу на шаг, и впиваюсь пальцами в волосы.

Настолько больно было внутри, что даже боль в руке не была такой важной.

– Задыхаюсь…, – шепот срывается с губ.

Пытаюсь сделать вдох, но путь перекрыт. Тело напрягается, а в горле появляется ком. Снова пытаюсь вдохнуть, но один конец при каждой попытке.

Падаю на колени, поднимая взгляд вижу лишь размытые картинки. Это не были слезы.

Паническая атака.

Я давно не имела с ней дело. Очень давно. Со времен маминой смерти.

Чувствую, как Даниэль касается меня. Он касается моих руки, оттягивая их от волос, которые я сжала до скрипа. Отдалённо слышу его голос, но не могу сосредоточиться. Все вокруг гудело. Кружилось и сжималось. Нарастало, нарастало и нарастало. Как шар, который в скором времени взорвётся.

– Дыши, – доносится с большим трудом, – Андреа, – его голос так далеко, и мне бы ухватится за него как за последний якорь, чтобы он не дал мне утонуть.

Горячие пальцы касаются моих щек, но я все ещё задыхаюсь, рьяно пытаясь сделать вдох.

– Посмотри на меня.

Неожиданно для своего состояния смотрю. Но все слишком мутно.

– Сосредоточься. Просто смотри в мои глаза.

Несколько секунд кажутся вечностью, прежде чем я вижу его глаза.

Такие чёрные. Такие бескрайние. Хотелось смотреть в них бесконечно.

– Видишь меня? – опять его бархатный голос, и я киваю, – Теперь дыши.

По телу проходит дрожь, когда делаю вдох, и у меня получается пропустить кислород в лёгкие. Сердце начинает биться, и мир становится нормальным. Но его глаза все так же тянут в свою ночь. Как магнит. Как самый сокровенный плод.

– Я…я дышу, – снова делаю вдох, и Даниэль отпускает свои ладони с моего лица.

Становится пусто, но я держу это чувство при себе.

– Ты в порядке? – спрашивает Даниэль, заглядывая в мои глаза.

Плечи опускаются. Прикрыв глаза киваю.

– Мне не очень хорошо, – шепчу в полусонном бреду, – Но я…я больше не задыхаюсь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

* итл. я обязательно тебя найду

2

Итл. малыш

3

1,70 см

4

** Корнетто – круассан. Чамбелла – итальянский десерт в форме кольца, часто посыпанный сахарной пудрой.

5

* Омерта – «кодекс чести» у мафии. Включает следующие положения:

есть только одна причина покинуть организацию – смерть;

обидчик одного члена организации обижает всю организацию;

правосудие вершит только организация;

члены организации подчиняются главе организации беспрекословно;

предательство карается убийством предателя и всех его родственников; под предательством подразумевается даже произнесение любых слов в стенах тюрьмы во время следствия.

Кро́вная ме́сть, также венде́тта (от итал. Vendetta ← лат. Vindicta «мщение») – древнейший принцип, характерный для родоплеменного строя, согласно которому лицо, совершившее убийство, либо кто-нибудь из членов его семьи (рода, племени, клана, группировки) обязательно подлежит смерти в порядке возмездия.

6

** Mi dispiace, uccellino – (итл. Прости меня, птичка)

7

* Карпа́ччо (итал. Carpaccio) – блюдо из тонко нарезанных кусочков сырой говяжьей вырезки, приправленной соусом на основе оливкового масла и лимонa. Традиционно подаётся как холодное блюдо или закуска.

8

* Строки песни Misa Amane – Desire

9

** Младший босс – заместитель Дона. Чаще всего занимают посты в отдельных территориях клана, управляя городами.