Сгинувшее Время. Возрождение Жизни

Смерть осторожно присела, кладя на землю лук, потом снова поднялась и выставила вперед обе руки, лихорадочно соображая, как быть дальше. На ум не пришло ничего лучше, чем впервые притвориться Падальщицей, потому принялась бормотать себе под нос какую-то ахинею, лишь бы создать вид, что творит заговор. По телам духов пробежала рябь. Они раззявили рты и истошно взвыли. В ушах зазвенело, из леса потянуло могильным холодом.

– Прочь, – прошептала Рэн.

Повинуясь своей госпоже, духи смолкли. Их тела обрюзгли, точно растопленный воск, стекли на землю и, впитавшись в почву, исчезли.

На поляне воцарилась давящая тишина. Рэнла молча подняла лук, поправила колчан со стрелами и уже собиралась уйти.

– Стойте, – окликнул ее отец отважной девицы.

– Мне некогда болтать, дел невпроворот, – отмахнулась Рэн, норовя поскорее затеряться в лесу.

Все последние годы она старательно избегала встреч с Неверными, опасаясь, что среди них могут оказаться колдуны, подобные Хьелле, которые проследят за ней, обнаружат их укрытие и узнают Торию, довольно долго жившую среди дикарей в замке Первых. Пусть сейчас принцесса и выглядела совершенно иначе – из несуразной девчушки, похожей на мальчонку, превратилась в весьма привлекательную взрослую женщину, – рисковать Рэн не хотела. Потому выходила к людям в основном под покровом ночи, тайком отгоняла нечисть от поселений и скрывалась в чаще леса с первыми лучами солнца. Гораздо реже перемещалась на другие континенты: после гибели Отражений создавать тоннели через полуразрушенное царство мертвых стало невероятно сложно. Такие вылазки сильно ослабляли Рэн.

Связываться с Неверными при свете дня, да еще когда она в меньшинстве, никакого желания не было, но мужчина настаивал:

– Нет, нет. Не уходите, прошу. Вы спасли жизнь моим дочерям, я хочу отплатить вам добром за добро. Скажите, что я могу для вас сделать?

Рэн обернулась, с недоверием и неподдельным интересом воззрилась на него. Неверный, говорящий о добре, – это что-то новое. Подошла чуть ближе и всмотрелась в лицо собеседника внимательнее. Глаза серые с коричневатыми вкраплениями. Взгляд холодный и цепкий, но не злой, скорее мудрый и настороженный. Мужчина явно немолод, пятидесятилетний рубеж перешагнул уж точно, о чем говорили и морщины на лице, и седина в темно-русой бороде и кустистых бровях. Сходства с дочерями в нем почти не прослеживалось: черты их лиц были куда утонченнее и нежнее. Зато парень являл собой его молодую копию, только бороду стриг короче, да на макушке оставил немного волос, которые заплел в тонкую, длинную косицу.

– Добром за добро говорите, – задумчиво протянула Рэн; именно тогда в голову нежданно и пришла бредовая идея перебраться в город. – Для начала скажите, кто вы?

– Наместник Плерфаста, – немного помедлив, ответил мужчина. – Меня зовут Стемга́л Угрюмый. Это мои дети. – Он отошел в сторону, позволяя Рэн получше рассмотреть дочерей. – Младшая Маргарет, средняя Исла и старший Яссо, – указал на парня. – А вы?

– Луна, – ляпнула Рэн первое, что пришло в голову. – Просто Луна.

– И вы Заклинательница?

Рэнла хмыкнула: тактичность Стемгала ее позабавила.

– Именно. Далеко же вас, наместник, занесло от Плерфаста, – подметила, недоверчиво косясь на третьего мужчину, который по-прежнему топтался на противоположном конце поляны и как-то уж больно подозрительно озирался по сторонам, будто высматривал путь к отступлению.

– Мой родной брат стал наместником Фра́рза. Мы с детьми приехали повидаться с ним и его семьей, – Стемгал сделал паузу, но по выражению лица Рэн понял, что она ждет дальнейших объяснений. – Сегодня утром мы довольно большой группой ушли на охоту и не заметили, что Маргарет тайком увязалась за нами. Малышка всегда тяготела к приключениям. Обнаружив, что сестра пропала, следом отправилась Исла. Вскоре нагнала нас, но Маргарет потерялась. Мы разделились и стали прочесывать лес. А дальше… В общем, вы все видели, – тяжело вздохнул наместник, проведя ладонью по лысой голове. – Если бы не вы… – он осекся и стиснул кулаки.

Неожиданно Рэн прикрыла глаза и шумно втянула носом воздух, потом присела на корточки, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с лицом Маргарет, подалась немного вперед, вдохнула еще раз и спросила у Стемгала, недобро улыбнувшись и глядя на него снизу вверх:

– Кто тот человек у края поляны?

– Мой добрый друг Сео́к.

–– «Добрый друг», значит. – Рэн поднялась, неспешно повернулась вокруг своей оси, пристально всматриваясь в окружающих их лес.

И Стемгал, и Яссо таращились на нее в недоумении, озадаченные странным поведением новой знакомой.

– Там, – Рэнла ткнула пальцем в то место, где подлесок уплотнялся, создавая некое подобие стены из переплетенных меж собой ветвей какого-то колючего кустарника.

– Что там? – Стемгал окончательно перестал понимать, что происходит.

Зато понял Сеок и попятился, пока все смотрели в указанном Рэн направлении, но Смерть краем глаза продолжала следить за ним. Когда мужчина уже собирался пуститься наутек, ему в левую икру по рукоять вонзился брошенный Смертью маленький нож: один из тех, что она почти всегда носила на бедре. Сеок взвыл и упал.

– Что вы творите? – Яссо направил на Рэн меч, который не выпускал из рук на протяжении всей беседы, то же самое сделал Стемгал.

– Избавляю вас от хлопот в будущем и демонстрирую, насколько полезна могу быть, если согласитесь принять меня на службу. – Рэнла не боялась клинков, как не боялась и людишек, вздумавших грозить Богине, спокойно продолжила, обращаясь к Стемгалу: – Проверьте кусты и все поймете.

Наместник после недолгих раздумий велел сыну сделать, как она просит. В зарослях Яссо нашел четыре трупа воинов, сопровождавших Стемгала в путешествии из Плерфаста во Фрарз.

Уже позже выяснилось: брат Стемгала завидовал ему, хотел сам стать наместником Плерфаста, а не захолустного Фрарза. Вот и подкупил Сеока, чтобы тот разобрался со Стемгалом и его семьей. Сеок решил, что лучше будет все обставить так, будто на охоте наместника и его детей растерзали одержимые. Намеренно заманил в ловушку нескольких воинов, лишил их жизни, чтобы превратить в неупокоенных, и привел к ним Стемгала с семьей. Он и предположить не мог, что появится Рэн, драконий нюх которой позволит ей учуять трупы и запах Сеока на Маргарет, а после догадаться, что малышка не случайно заблудилась в лесу.

Так зародилась дружба между Стемгалом Угрюмым и юной Смертью. Оба верили, что друг другу их послала судьба. С тех пор, вот уже чуть больше полутора лет, Рэн, Логан, Тория и Дариз жили в Крайнем замке под покровительством Стемгала, охраняя наместника и его город не только от одержимых и неупокоенных, но и от врагов в лице живых людей. Платил Стемгал щедро, Рэн и Логан свою работу выполняли на отлично. Все были довольны.

Правда, порой проницательный Стемгал нет-нет да спрашивал Рэнлу, если им доводилось остаться наедине:

– Кто ты на самом деле, Луна?

– Мне придется убить тебя и твоих детей, Стемгал, если однажды ты узнаешь правду, – неизменно с грустью отвечала Рэн. – А я бы не хотела вредить вам.

– Иногда мне кажется, что я уже знаю, Луна.

– Тогда отчего все еще не отправил гонца к своей госпоже?

– Надеюсь, что, прикрыв тебя и твоего кузена, – последнее слово он всегда по-особенному выделял, – однажды снищу твое доверие, и ты поймешь, что не все, кого вы зовете Неверными, – зло в чистом виде. Не все мы служим Пустоте по своей воле, не все грезили о войнах и падении Богов. Будь у нас выбор, мы бы поддержали Отражений.

– Отражения мертвы и канули в небытие, Стемгал, – вздыхала Рэн, устремляя затуманенный скорбью взор в никуда. – Некого больше поддерживать.

– Разве? – Стемгал обычно удивлялся нарочито наигранно. – Отчего же тогда мне без конца чудится, что Смерть бродит где-то рядом, Луна?

– У тебя богатое воображение, наместник.

– Как скажешь, Луна. Как скажешь. У меня нет намерения гневить тебя, ты же знаешь.

***

После разговора с Торией и Даризом, Рэн с Логаном поднялись к себе. Их комнаты располагались друг напротив друга на этаж выше, чем скромные покои Тории и общая гостиная, разгромленная сегодня Даризом. И хотя спали Смерть и Привратник всегда в одной постели, перед чужаками вели себя исключительно как кузены, между которыми нет и намека на романтические чувства.

Но чувства были. Рэн не представляла жизни без Логана и его поддержки, он стал опорой во всем, не дал сломаться, ни на миг не усомнился в том, что однажды она вернет Время и Отражений. За одиннадцать лет ни разу не сказал грубого слова и даже то, что вынудила их с Хустулсом сражаться с Алгодом против воли, никогда не припоминал. Вместе с Логаном Рэн готова была биться с Пустотой за Скрытый мир до последнего вздоха.

– Иди ко мне.

Логан крепко стиснул Рэн в объятиях, как только они остались вдвоем. Она прильнула к нему и всхлипнула. Логан был единственным, кому Рэн позволяла видеть свои слезы, единственным, кто знал, какой слабой, уязвимой и беспомощной ощущает себя Смерть на самом деле.

– Я устала, Логан, – прошептала, плотнее прижимаясь к его груди. – Я так устала. Начинаю думать, что мы никогда не найдем Саларея и преемника для духа Жизни. А значит, Дариз никогда снова не обернется драконом и лишится разума окончательно.

– Этого не случится, Рэн. Потому что мы справимся. Ты становишься сильнее. Все больше верующих взывают к тебе и жаждут возвращения Отражений. Взгляни хоть на Стемгала. – Логан мягко отстранился и нежно обхватил лицо Рэнлы ладонями, вытирая большими пальцами слезы. – Он Неверный, но идти за Пустотой не желает. Стемгал хочет, чтобы все вернулось на круги своя. Он не допустит, чтобы его дети жили в умирающем мире, терзаемом покойниками. И ряды Неверных, что готовы восстать против Пустоты, полнятся с каждым годом.

Рэн покачала головой и отошла в сторону. Встав перед зеркалом, висящим над потертым комодом, принялась расстегивать ремни, удерживающие ножны с мечами за спиной.

– Сил, что дают мне верующие, недостаточно для победы над Пустотой. Почти все я трачу на Проводников. Перестану поддерживать их – и бороться с духами будет некому. Мертвые истребят живых. Пустота же тем временем взращивает новых колдунов, делает из них верных псов, готовых перегрызть глотку любому, кто ей не подчинится.

– Нужно время, Рэн. – Логан встал позади нее, забрал мечи и положил на комод, потом присел и начал расстегивать ножны с метательными ножами на бедре. – Вот увидишь, Проводники отыщут Саларея. И тот, кто унаследует дух Жизни, объявится.

Рэнла ощутила, как, несмотря на дурное настроение, прикосновения Логана отозвались в теле приятной, сладостной истомой. Она сняла с пояса топор и запустила пальцы в светлые шелковистые локоны Привратника, легонько сжав у корней.

– Я хочу победить Пустоту, хочу видеть, как процветает Скрытый мир, как мой брат снова становится свободным человеком, но… – потянула Логана за волосы на затылке, вынудив запрокинуть голову и взглянуть ей в лицо. – Мне невыносима даже мысль о том, что ради всего этого мне придется отказаться от тебя и любить кого-то другого.

– Мы что-нибудь придумаем, малыш. Обещаю. Ничто нас не разлучит.

Он отложил в сторону метательные ножи и обхватил ладонями упругие ягодицы. Сжал, скользнул руками к талии. Пальцы нашли застежки куртки. Логан расстегивал их медленно, одну за другой, постепенно поднимаясь, пока снова не встал перед Рэн в полный рост. Ее глаза уже подернулись пеленой похоти, дыхание стало чуть чаще.

– Я люблю тебя, Логан, – прошептала она, не отрывая взгляда от его лица.

– Я тоже люблю вас, моя госпожа, – широко улыбнулся Привратник и накрыл ее губы своими.

Он очертил большими пальцами линии скул, прошелся самыми кончиками по шее, не переставая покрывать лицо Рэн поцелуями, добрался до волос, скрученных в тугой узел, вынимая из него шпильки. Когда крупные черные локоны наконец свободно рассыпались по спине, Логан не спеша снял с Рэн куртку, а она отточенными движениями ловко избавила его от ножен с оружием. Не прерывая жадных поцелуев, они разделись, побросав все на пол. Логан подхватил Рэн под ягодицы и приподнял. Она обвила ногами его талию, выгибаясь навстречу. Застонала от удовольствия, стоило головке члена упереться во влажное лоно, а затвердевшим соскам потереться о мужскую грудь.

Ничто так не успокаивало разум Рэн, как близость с Логаном, его запах и прикосновения. Смерть растворялась в своем Привратнике каждый раз, стоило ему лишь обнять ее. Вот и сейчас тело Рэн от макушки до пят трепетало от восторга под его ладонями. Пережитые на базарной площади гнев и страх за Дариза стремительно превращались в дикий пожар похоти, умело распаляемый действиями Логана.

Смерть и Привратник давно понимали друг друга без слов. Их объединяла не только магия, но и какая-то нездоровая потребность быть вместе денно и нощно, граничащая порой с помешательством. Было ли то настоящей любовью или отчаянной попыткой обрести хоть что-то незыблемое и прекрасное в прогнившем насквозь мире, ни один из них не знал. Но «люблю» звучало меж этими двумя постоянно, и разбираться, насколько настоящим было это чувство, они не хотели, страшась разрушить то единственное, что даровало счастье и покой в нескончаемой борьбе за выживание.

Вот и сегодня, сходя под Логаном с ума от неудержимой страсти, Рэн чувствовала, что с не меньшим неистовством отдается наслаждению и он. Оба мечтали остаться в этом моменте навсегда, никогда не возвращаться в жуткую реальность, до скончания времен любить и ласкать друг друга, упиваться блаженством, окутавшим разум, и негой, в которую погрузились тела после дикого соития.

– Луна́, скорее всего, уже взошла. – Логан уткнулся лбом в макушку Рэн. Они лежали на кровати, и Рэнла прижималась спиной к его груди. Рука Логана лениво блуждала по ее бокам, бедрам, плоскому животу, очерчивая узоры вокруг пупка, то и дело касаясь чувствительных сосков. – Останься со мной, не ходи на крышу сегодня.

– Я должна, ты же знаешь. – Рэн посмотрела на него через плечо и, когда он приподнялся на локте, с тревогой заглянув ей в глаза, нежно поцеловала. – Вернусь с рассветом.

Логан тяжело вздохнул и нехотя выпустил ее из объятий. Знал, что если начнет спорить, то она заговорит с ним иначе: не как возлюбленная, а как госпожа, вынужденная приструнить зарвавшегося слугу. Такая Рэн Логану не нравилась. В роли Смерти она имела над ним пугающую власть. Прикажи Рэнла Привратнику утопиться, он бы привязал себе камень на шею и пошел бы ко дну с широкой улыбкой на лице и без малейших колебаний.

– Составить тебе компанию? – Просто поддержать ее было наилучшим решением.

– Нет. Отдыхай. Ты так упорно трудился, тебе надо восстановить силы. – Рэнла игриво подмигнула Логану и, чмокнув его в кончик носа, выбралась из постели.

Привратник довольно усмехнулся. Откинувшись на спину и положив руки под голову, он неотрывно наблюдал, как Рэнла достает из сундука тунику со штанами и одевается. Закончив со сборами, она прошлась гребнем по спутанным волосам и, пожелав Логану сладких снов, покинула комнату.

***

Башня, где жили Рэн, Логан, Тория и Дариз, была узкой, высокой и имела конусообразную крышу, но из чердака под потолком можно было выйти на небольшой балкончик, обнесенный деревянным ограждением. Туда Рэн и отправилась. Поднимаясь по винтовой лестнице, не зажигала факел и не создавала огненных сфер: драконье зрение позволяло идеально видеть в темноте.

С тех пор как они поселились в Крайнем замке, Рэн наведывалась на этот балкончик каждое полнолуние, а иногда и чаще. Тана многое объяснила своей преемнице, еще больше знаний дал Рэнле дух покойной Богини, он же поведал о связи Смерти с луной. Ночь – время мертвых. Солнечный свет тревожит вечный сон усопших, холодное сияние луны – убаюкивает. Во мраке взывать к покойникам проще. Теперь, когда загробного мира не стало, они все мечутся в ожидании и, завидев желтый круг на небосклоне, изредка мелькающий среди лохматых туч, устремляют на него свои взоры. Только в полнолуние духи забывают про живых, очарованные луной и ее обманчивым спокойствием. В такие дни Рэнла может говорить с ними, может ненадолго сдержать всех разом, дать людям краткую передышку от нападок нечисти.

Но главное, в полнолуние Рэн неизменно напоминает Пустоте, что ничто не закончено. Боги не проиграли, лишь затаились и набираются сил.

У входа на чердак Рэнла привычно пригнулась. Часть дверного проема загораживало полотно паутины, Смерть старалась его не порвать.

– Здравствуй, Боб, – бросила она крупному черному пауку, сидящему в углу. – Готов поболтать с мертвыми?

Боб выполз на середину паутины, словно приготовился слушать. Рэнла улыбнулась.

– Спасибо за поддержку, дружок.

Смерть отодвинула засов на деревянной двери, ведущей на балкон. Створка распахнулась бесшумно: Логан регулярно смазывал петли, после того как Рэн пожаловалась, что их скрип ее раздражает. Подлатал Привратник и ограждение, которое прежде не внушало доверия, а еще притащил сюда удобное деревянное кресло и небольшой столик, при этом умудрившись не повредить паутину Боба.

Глаза Рэн защипало от подступивших слез, когда она вышла на балкон: на столике стояла ваза со свежими полевыми цветами. Это зрелище всегда трогало Смерть до глубины души. Как бы Логан ни противился ее ритуалу общения с мертвыми в полнолуние, неизменно приносил букет, показывая тем самым, что поддержит, несмотря ни на что. Рэн так и не выпытала у него, где он достает цветы. Вокруг давным-давно ничего не осталось, кроме сорных трав, колючек да тщедушных деревьев, что цеплялись за жизнь из последних сил. Разве что мох и лишайник чувствовали себя вполне комфортно в вечной сырости и сумраке.

Рэнла склонилась над букетом, наслаждаясь ароматом. Уперевшись ладонями в столешницу, тяжело вздохнула.

– Что, если причина, по которой до сих пор не объявился новый преемник Жизни, во мне? Что, если я так сильно боюсь потерять Логана, что не даю духу Оделла указать мне на того, кому суждено стать Богом? – Она запрокинула голову, ощущая, как по щекам катятся слезы. – Я так больше не могу, мам, не могу.

Спустя мгновение Рэнла ощутила холодок за спиной и обернулась. Перед ней парил дух Арлетты Лотт. Герцогиня грустно улыбалась, поглаживая дочь по плечу. Рэн потратила немало сил, чтобы отыскать душу матери среди сотен тысяч погибших за последние годы, и еще больше магии потребовалось на то, чтобы не дать Арлетте стать злобной неупокоенной. Рэнла сотворила заклинание и создала для матери некое жалкое подобие загробного мира здесь, на этом пыльном чердаке. Ни Даризу, ни Логану, ни Тории она об этом не сказала, велев Арлетте исчезать при их появлении. Боялась, что Тория попросит отыскать душу Алгода, а видеть его Рэнла не желала даже мертвым. Боялась, что Дариз потребует упокоить еще и отца. Удерживать на чердаке нескольких призраков постоянно Смерть в нынешнем состоянии не потянула бы.

Рэн не могла позволить себе дать матери тело, потому Арлетта не говорила, да и в целом не была разумна, по сути являясь лишь некой потусторонней субстанцией, принявшей человеческий облик, благодаря божественной магии. Но, очевидно, и в посмертии она сохранила любовь к дочери, потому жалела ту неосознанно, инстинктивно улавливая ее настроение. Рэнла же была рада и этим ледяным прикосновениям вкупе с застывшей улыбкой.

– Не волнуйся, мама. – Она вытерла слезы. – Я не сдамся, как бы мне этого не хотелось. Не брошу Логана, Дариза и Торию. Да что уж там, никого не брошу. Я – Смерть, мама. Мой долг – нести покой, и я его исполню.

Выражение лица призрака не изменилось.

– Ладно. Пора начинать, не то Пустота решит, что я, наконец, сгинула.

Рэнла подошла к перилам. Окинула взглядом спящий Плерфаст, окруженный кольцом стены, на которой уже вовсю полыхали костры. Треск горящего дерева перемежался с завыванием ветра и шумом волн в отдалении.

Вопреки принятой в Тихих землях традиции и в угоду капризам прежних владельцев, Крайний замок, у подножия которого раскинулся город, построили не у самой воды, а слегка отнесли вглубь континента. Благодаря чему Плерфаст стал едва ли не единственным прибрежным поселением, избежавшим жутких разрушений в результате неистовых штормов, прокатившихся по всем морям в первые месяцы после гибели Отражений, а Сонная бухта защитила большую часть пришвартованных в ней судов.

И все же свою былую красоту и величие утратил и он. Пусть Плерфаст и не был огромен, как, к примеру, столица Пагрэи Аглург, даже его обнести стеной оказалось непросто. Людям пришлось сильно потесниться. Чтобы сэкономить на материалах и ускорить процесс возведения защитного сооружения, его пристроили прямо к стене Крайнего замка. Теперь временные домишки, а точнее, наспех сколоченные лачуги, жались вплотную ко рву, окружающему жилище наместника. Ров тот давно пересох. Лишь крошечный ручеек, мутная вода в котором не внушала доверия и пахла тухлятиной, лениво тек по его дну.

За стеной же насколько хватало глаз тянулись заброшенные поля, перемежающиеся скоплениями пней в местах, где ранее были перелески, и зарастающих сорной травой дорог. Путешествовать без сопровождения Падальщиков нынче было опасно, а позволить себе нанять их мог далеко не каждый, вот дороги постепенно и приходили в негодность. Купеческие караваны из других городов теперь пребывали в Плерфаст от силы раз в пару-тройку месяцев, да и те не могли похвастаться разнообразием привезенного товара. В умирающем мире людей больше не интересовали диковинные вещицы, качественные одежды, украшения, специи или редкое оружие – в цене были лишь еда и древесина, но и их в последние годы недоставало даже богачам.

Отчаяние каждый раз накатывало на Рэн с новой силой, стоило ей всмотреться в узкие, захламленные и пропахшие нечистотами улочки Плерфаста, которые в безветренные дни накрывало еще и удушливым смрадом гниющей плоти. Милях в десяти от города в глубоком ущелье разлагались заживо сотни одержимых, которых Рэн и Логан собственноручно лишили конечностей и бросили туда. Убить их было нельзя, иначе вселившиеся в эти тела души вновь их покинут и найдут себе новое пристанище, а иного способа обезвредить монстров не нашлось. Искалеченные одержимые стенали и копошились на дне ущелья мерзкой окровавленной массой. Пытаясь унять неутихающую потребность убивать, они грызли друг друга, до неузнаваемости уродуя из без того изувеченные тела. Подойдя к краю обрыва и прислушавшись, можно было уловить мерзкое чавканье, с которым монстры пережевывали отгрызенные от своих же сородичей куски плоти.

Таких вот оврагов с одержимыми в Скрытом мире теперь было множество, и постепенно они превратились в большую проблему, став настоящим рассадником инфекций и причиной загрязнения близлежащих водоемов. Одержимых пробовали жечь, топить, закапывать – все без толку. Духи просто вновь становились неупокоенными и отправлялись на поиски очередного тела, и чем чаще они переселялись, тем злее и сильнее делались. Уже встречались такие, с которыми Падальщики едва справлялись.

Рэн искренне не понимала, почему Пустота не признает поражение и не отпустит Саларея? Почему не желает просить о помощи Смерть? Почему продолжает удерживать в плену души Земли, Ветра, Воды и Огня? Что привлекательного в правлении миром, обреченном на гибель, где подданные тебя ненавидят и презирают, и лишь страх держит их в узде? На что она в итоге рассчитывает?

– Гордыня, – сказала Рэн, оглянувшись на мать. – И ничему-то бессмертные не учатся. Гордыня погубила Отражений и привела к падению Время. Отчего же Пустота повторяет их ошибки?

Арлетта ожидаемо промолчала. Тогда Рэнла вновь устремила взор вдаль. Голубая радужка ее глаз сменила цвет на ярко-желтую, зрачок вытянулся. Из-за туч как раз выглянула полная луна.

– Хорошая ночь для молитвы, не правда ли? – обратилась Смерть к небесному светилу, но и оно не удостоило ее ответом.

Зато откликнулся ветер. Легким порывом скользнул на балкон, тронул букет, разнося вокруг цветочный аромат, поиграл локонами Рэн. Следом прислушалось к Смерти пламя на стенах. Костры вспыхнули ярче, выплюнув в ночное небо снопы искр. Едва ощутимой дрожью отозвалась земля, напугав нескольких припозднившихся горожан, не успевших добраться до дома до захода солнца. С моря к Плерфасту пополз густой туман, когда поприветствовать Смерть поспешила вода.

С губ Рэн слетели первые слова. Едва слышный, неразборчивый шепот для живых, но громкая песнь для мертвых, чарующий зов повелительницы загробного мира, сулящий вечный покой.

Смерть пела, а перед внутренним взором ее мелькали воспоминания, переданные Таной. Ненавязчивые, нежные образы, рассказывающие о былых временах. Не четкие видения, но наполненные безграничным восторгом обрывки прошлого, когда Жизнь и Смерть были едины. Рэн черной драконицей парила над Скрытым миром, ощущая присутствие белого дракона на расстоянии вытянутого крыла, окутанная пьянящим чувством счастья от того, что он рядом. Ее пара, ее продолжение, ее судьба. Он укрывал ее своей тенью от палящих солнечных лучей, а она защищала его от холода ночи. Ныряя в воспоминания Таны и ее предшественниц, Рэн тонула во всепоглощающей любви к белому дракону, и от нахлынувших эмоций раз за разом перехватывало дыхание.