2 – 2. Мы против нас

Я надеялся, что имя выветрится из ее головы вскоре после знакомства. Но она не стала заморачиваться, умудрившись играючи придумать к нему сокращение. Эйс. И почти ни разу – Эстравен. А вот узнать, как зовут саму девушку, мне удалось только к концу встречи. Мы вдоволь наговорились, обсудили Фаулза и Лема, вспомнили пару отбитых придурков из «Долины» и незаметно двинулись в сторону ее лагеря.

Она шла впереди, я медленно плелся в паре футов, разглядывая прозрачную воду озера.

– Кэрри. – Резко обернулась, протягивая мне худенькую ладонь с длинными пальцами.

– Как у Джима?

– Или у Кинга, – улыбнулась она, подмигивая. – На слух они звучат одинаково. А вот в письме я предпочитаю использовать вариант с буквой «K», а не «С».

– Кэролайн?

– Неважно. Друзья зовут меня Кэрри. А тем, что длиннее и серьезнее, пусть пользуются родители, когда я выкидываю очередной фортель.

До лагеря Кэрри оставалось чуть меньше полумили, и мы попрощались. Никто из нас не стал говорить о следующей встрече.

Впрочем, договариваться нам не было необходимости.

Два следующих дня мы осторожно знакомились друг с другом. Я говорил о себе, не упоминая семью, друзей и город, в котором живу. Неудивительно, что девчонка решила, будто я сирота.

Мы держались на расстоянии, умудряясь при этом становиться все ближе. Шаг назад, два вперед. Общались как лучшие друзья, знакомые не первый год, но даже возраста друг друга не знали. Как оказалось, недосказанность в этой странной «дружбе» устраивала только меня.

На четвертый день мы так же, не договариваясь, встретились на привычном месте, но на целый час раньше. Она сидела у берега и со знакомой яростью бросалась в воду камнями. Я словно прошел сквозь волны напряжения, когда опустился на свое привычное место.

– Думаешь, попадешь в него? – спросил, потянувшись рукой к ее пальцам, которые уже приготовились метать следующий снаряд.

– В кого?

– В чудище озера Лох-Несс. Ты же поэтому не плаваешь? Боишься, в воду утащит?

– С чего ты взял, что я боюсь? – Ее возмущение было таким натуральным, что я усомнился в своих догадках.

Может, придурку из лагеря, чье имя я так и не запомнил, досталось совсем не за то, что он едва не утопил Кэрри?

– Тогда докажи, что я не прав.

Я только сильнее распалил ее гнев. О чем жалел, когда спустя два часа она самозабвенно бросилась в воду и чуть не утонула.

Еще одна грань наших насыщенных на эмоции отношений. Что сейчас, что тогда, нам удавалось с одинаковым рвением как «любить», так и «ненавидеть» друг друга.

В тот же день, уже после того как она успела погостить в моем убежище, мы вернулись к озеру, чтобы определить победителя. Бессмысленный спор, в котором проигравшими рисковали остаться оба. Вряд ли я наслаждался бы «победой», если бы мой оппонент, прыгнувший в омут с разбега, оказался бы на дне озера. Но итогом, как ни странно, стала ничья. А в качестве выигрыша мы разделили один на двоих поцелуй. Еще тогда она обладала способностью срывать мою крышу парой слов, взглядов и невинных прикосновений.

– Мне скоро шестнадцать, – выдохнула Кэрри, когда поцелуй закончился.

– Выглядишь младше, – заметил с улыбкой, внимательнее вглядываясь в ее лицо.

С остальным я определился еще в своем домике, где впервые увидел ее в коротких шортах.

Обычно она носила свободные вещи, и сложно было понять, есть ли в ней хоть какие-то намеки на женственность. Но одежда, в которой Кэр появилась сегодня, позволила мне «прозреть» окончательно. Ее худоба затронула все тело, но особенно досталось талии, на фоне которой выделялась и едва округлившаяся грудь, и два небольших, но крепких «орешка», спрятанных под шортами.

– А тебе сколько?

– Боишься, что младше?

– Нет, – мотнула головой, зарывшись пальцами в мои волосы. – Какая разница, если человек мне нравится?

– А я тебе нравлюсь? – продолжил шутить, наблюдая за ее реакцией.

– С чего ты взял? – Она быстро включилась в игру, продолжая держаться в опасной близости. – Я сделала это из благодарности. Так сколько тебе? Шестнадцать? Семнадцать?

– Если, по-твоему, я выгляжу на семнадцать, считай, что угадала.

– Я слышала, что у вас ограничения по возрасту отдыхающих. Группы с двенадцати до пятнадцати и с шестнадцати до семнадцати. На «Брейн ринге» были ребята из старших, я помню. Кстати, откуда такая система?

– Пришлось делить по числу отдыхающих. Малявок в этом году оказалось намного меньше.

Мы принялись увлеченно спорить, относится ли она к категории «малявок», и следующие полтора часа провели, обмениваясь безобидными колкостями.

Следующим вечером в расписании лагерей стояла общая дискотека. Танцы и уйма безалкогольных напитков под надзором вчерашних школьников, вроде меня и Рона. Она все еще думала, что Эстравен – мое настоящее имя, и было бы странно надеяться, что после танцев я смогу скрывать правду и дальше.

Когда Кэр спросила прямо, пойду ли я с ней на вечер, пришлось отказаться. И дело не только в моем настоящем имени. Эта тайна не шла ни в какое сравнение с тем, что я прятал с шести вечера до полуночи.

Взамен я предложил ей устроить танцы в доме на дереве.

Телефон с тремя динамиками, пауэрбэнк и Spotify 3.

– Что будем танцевать? – с улыбкой спросила гостья, встав в позу – отбросила разноцветные пряди за спину и уперла руки в бока.

– А что ты умеешь?

– Всего понемногу, – пожала плечами, ритмично качнув ногой под мелодию, заигравшую в динамиках. – Вальс, хастл, когда-то даже училась бить чечетку.

– А танго?

– Танго? – Она удивленно вскинула брови, неуверенно улыбнулась и качнула головой. – Таких талантов у меня нет.

– А я не умею бить чечетку. Ты говоришь – талант.

– Значит, танго умеешь, – кивнула, не то спрашивая, не то утверждая.

– Научить?

Недоверие, с которым меня разглядывала Кэр, длилось не больше пяти секунд. Лицо расцвело в озорной улыбке, руки потянулись вперед, и только когда я схватился за ее ладонь, следом потянулось остальное тело.

Она была ниже дюймов на десять, но чтобы коснуться ее лица, достаточно было опустить голову и приподнять почти невесомое тело.

– Попробуй…

Я кое-как нашел в себе силы отстраниться и протянул низким голосом, понимая, что учить мне ее хочется совсем не танцам:

– Подождем, пока тебе исполнится шестнадцать.

– Какая связь между танго и возрастом? – невинно уточнила Кэрри, будто в самом деле не догадывалась, что со мной делало одно только слово «попробуй».

– Так ты про танго? – парировал в том же духе.

Слова про возраст были попыткой отвлечься. Меня никогда не волновало, сколько лет девушке, пока все они были моими ровесницами или на пару лет старше. Я слышал, что в каждом штате есть свой возраст согласия, но до сих пор мне и в голову не приходило, что я могу испытывать совсем не платонический интерес к девушке, чьим развлечением, судя по внешности, до сих пор вполне могли быть и куклы. Но, посмотрев ей в лицо, что в доли секунды начисто стерло ту детскую непосредственность, я понял: возраст согласия – это просто юридический термин, который не смог бы меня удержать, знай она, кто я на самом деле.

Я так же трусливо молчал, а через две недели собирался уехать за тысячу миль отсюда, не оставив ей ни единого контакта для связи.

Уже тогда она слишком мне нравилась, чтобы вдобавок к разбитому сердцу воспользоваться ее телом. Но чувства были еще недостаточно крепкими, чтобы решиться рассказать всю правду.

Урок продлился чуть больше часа. Кэр отлично танцевала хастл, в котором прослеживалось немало общего с танго. Несколько сложных элементов, которыми я ограничился на первом уроке, она усвоила с первого раза.

– У тебя неплохо получается, – улыбнулся после финального прогона танца. – Еще года три упорных тренировок, и мне будет не стыдно танцевать с тобой на людях.

Она не осталась в долгу:

– Вот как? Тогда как насчет того, чтобы сделать это через три года?

– Уверена? Может, дать тебе еще немного времени? Чтобы ты показала мне, кто королева милонги. Пяти лет, наверное, хватит.

Решив подразнить ее, я и подумать не мог, что следующая наша встреча в качестве танцоров случится как раз через пять лет.

Такой способной ученице вполне могло хватить и «пары уроков в старшей школе», о которых Сэм упоминала, перед тем как удивить меня в тот вечер.

Мы собирались закрепить пройденное еще парой-другой танцевальных уроков, но было слишком много всего, что нам хотелось успеть. Для танцев уже не хватало времени.

Я решил, что обязан научить ее плавать. После случая в озере, когда Кэр чуть не утонула, я часто замечал возникавшее из ниоткуда чувство тревоги. Что, если на голову девчонки найдется еще какой-нибудь отбитый придурок, который захочет ее «искупать»? Или Кэрри снова попробует «блеснуть» перед кем-то своим умением держаться в воде.

Тем утром я не стал дожидаться ее появления на привычном месте. Поймал недалеко от лагеря «Капитанов» одного коротышку, который смотрел на меня с восхищением младшеклассника, и попросил передать ей записку. Даже этот малявка, вряд ли входивший в круг ее близких друзей, знал девушку как Кэрри. Мог ли я предположить, что она, как и я, зачем-то скрывает настоящее имя?

Я ждал минут десять: пацан оперативно сработал при виде аккуратно сложенной в трубочку купюры с лицом Авраама Линкольна4.

Кэрри приближалась, глядя то на меня, то на часы.

– Еще только девять. Мы же обычно встречаемся к полудню.

– Другая на твоем месте была бы заинтригована, подумав, что я готовлю ей романтический сюрприз.

– Мы еще не разобрались, какого рода у нас отношения, – вполне справедливо усмехнулась девушка.

У нас был один поцелуй, прямое признание в контексте заданного вопроса от нее и шутливо-серьезное от меня.

К слову, второй поцелуй она подарила мне тем же днем, после трех часов обучения азам плавания. И тут тоже она все схватывала налету. Больше времени ушло на ее борьбу с собственными страхами. Научившись держать тело на поверхности воды, она с интересом включилась в освоение других техник.

Мы загорали под солнцем, лежа на одном из камней у побережья. Я повернул голову к улыбающейся Кэрри и спросил:

– Хочешь сказать, что ни разу не пыталась научиться?

– Пыталась, – отрешенно пожала плечами. – Видно, учителя попадались плохие. Или дело в доверии. Я не могла расслабиться. Одна мысль о том, что я окажусь под водой, приводила меня в панику.

– Вряд ли они учили тебя по-другому.

– С тобой – по-другому. Ты не дашь мне захлебнуться и пойти ко дну, – прыснула девушка в попытке перевести серьезный разговор в шутку. – Проверено на деле. В первый раз научить меня пробовали одноклассники на уроке физкультуры. Так старались, что дело едва не дошло до суда и перевода в другую школу. Я научилась давать сдачи, но… для этого мне до сих нужна твердая почва под ногами. Вода для меня как криптон для Супермена. Стоит оказаться в нескольких футах от чего-то, что глубже ручья, как я сразу чувствую слабость.

– Тогда почему ты приехала сюда? Вода тут везде – от нее не скроешься.

– Надеялась на… чудо?

– Чудес не бывает.

– Как видишь, иногда они случаются.

Она схватила полотенце, на котором лежала последние двадцать минут, завернулась в кокон и подвинулась ко мне. Я старался не слишком явно показывать, какие мысли топят мой мозг с каждым исчезающим между нами дюймом.

Но дыхание становилось чаще. Глубже. И громче. Первым делом я почувствовал отрезвляющий холод полотенца и поблагодарил Кэрри за заботу о моей умирающей нервной системе. Потом ощутил ее дыхание и услышал вопрос:

– Снова будешь отговаривать?

– Мы встречаемся? – спросил вопреки своей установке до конца отдыха сохранять удобную для себя неопределенность.

– Не знаю… Мне тоже интересно. Давай спросим у тех, кто в этом лучше разбирается.

Ее руки нашли способ узнать правильный ответ: одна потянулась к моей ладони, приложила ее к собственной шее с отчетливо бьющейся сонной артерией. Вторая легла мне на затылок, пальцы утонули в коротких прядях. Пульс под ее осторожными касаниями бился уже в висках.

– Трусишка, – прошептала Кэр, потянувшись к моему лицу. – Я всего-то хотела поблагодарить.

– У тебя интересный способ сказать спасибо…

За неделю до конца отдыха я почти перестал появляться в лагере. Взял в аренду велосипед у хозяина комнаты и почти закруглился с волонтерством.

Мы с Кэрри проводили больше времени вместе: смотрели фильмы, гуляли, закрепляли ее навыки в плавании.

В одну из таких тренировок небо заволокло тучами и, пока мы собирали скудные пожитки, на землю хлынули шумные потоки дождевой воды. Ближайшим укрытием оказался домик на дереве, до которого можно было добежать за считанные минуты.

Мы успели промокнуть насквозь. Оказавшись под крышей, я сразу дернулся к шкафу, в котором лежала сухая одежда и несколько полотенец.

Домик и в солнечную погоду находился под тенью, но сейчас, чтобы свободно передвигаться по комнатам, мне пришлось включить фонарик на телефоне.

Мы разбежались по разным комнатам и переоделись в сухую одежду.

Переждать дождь решили за просмотром последних вышедших серий «Сверхъестественного». Я загрузил их еще вчера, в недрах ближайшей к лагерю цивилизации. Иначе пришлось бы помучиться с мобильным интернетом.

На середине последней серии я заметил, что шум за окном стал громче. Кое-где, сквозь крышу домика, окруженную плотной листвой дерева, пробивались капли, но их было не так много.

– Хорошо, что грозы нет. Вряд ли прятаться под деревом было бы безопасно, – заметил, крепче прижав к себе укутанную в тонкое одеяло Кэрри.

– Послушай, Эйс. – Она подняла голову и уткнулась взглядом в мой подбородок. – Ты правда не ночуешь в лагере? Такое вообще возможно? А если гроза застанет тебя посреди ночи?

– Ты как всегда сыплешь вопросами. Я слежу за прогнозом.

– Как сегодня? – Кэрри недоверчиво фыркнула.

– Сегодня – исключение. Обычно мне везет.

– Успокоил.

– Ничего со мной не случится, смотри серию.

На самом деле я ни разу не задумывался о том, что танцы природной стихии могут застать меня врасплох. Я проводил здесь положенные шесть часов, пока прятал тело девушки. Первые недели полторы оставался до утра, но быстро сообразил, что ночью тут можно окочуриться от холода даже под тремя одеялами.

Порыв сбежать подальше от проблем показался мне глупым уже через несколько дней, и, наверное, обратный билет я купил бы, не дожидаясь конца лагерной смены. Но уже к третьему дню знакомства с этим маленьким «летом», умудрившимся оживить во мне то, что, казалось бы, давно умерло, я жалел, что не увидел ее раньше.

Дождь прекратился, когда мы почти завершили просмотр серии. Обычно я не сверялся с часами, если проводил время с Кэрри, но темнота, из-за которой сложно было разобрать время суток, то и дело тянула меня к смартфону.

– Тебя не хватятся в лагере? – Кэр опередила меня с вопросом.

– Я останусь тут на ночь. А вот тебе уже пора. Ты же опять пришла без телефона. Хочешь, чтобы твои вожатые всю округу на уши подняли?

Девушка уже приготовилась к потоку возражений, но я успел схватить ее в охапку и прижать к своему плечу, превратив море слов в невнятный бубнеж.

Я проводил ее до самого лагеря. Кэр долго не отпускала меня, заставив пообещать, что я все-таки пойду ночевать к ребятам.

– Я отправлю тебе записку через посыльного, когда доберусь… Джульетта.

Шутку про Ромео и Джульетту мы придумали, когда поняли, что многие ребята из «Капитанов» знают про нашу «дружбу». Кэрри говорила, что несколько раз ловила презрение, с которым на нее смотрели слишком впечатлительные мальчишки с лагеря «Капитанов». Под такими взглядами она иногда чувствовала себя героиней средневекового романа, сбежавшей из дома с сыном отцовского врага. Я вспомнил шекспировскую классику. К тому же названия лагерей, из которых мы «происходили», были созвучны с фамилиями героев знаменитой трагедии.

В этот раз шутка оказалась не совсем удачной. Кэрри скрестила руки на груди и недовольно буркнула:

– Все в пьесы играешь? А я, между прочим, трижды пыталась вытянуть из тебя номер телефона. Так боишься, что буду докучать после отъезда? Что, совсем тебя недостойна? Ромео.

– Ты намекала, но ни разу не спросила прямо. – Мне нравилось дразнить ее. И попытки «вытянуть» мой номер я заметил. Но они были такими забавно-неуклюжими, что я продолжал делать вид, что ничего не понимаю. Ждал, когда же она созреет до прямого вопроса.

– Ты – чертов тролль! Номер телефона должен спрашивать парень!

– Разве мы не живем в эпоху равноправия? Что за предрассудки, – продолжал в том же духе.

– Поговорим о равноправии, когда…

– Когда?

– Записывай мой, я все равно забыла его в тумбочке.

Теперь пути назад точно нет. Я мог хоть сто раз поменять номер после отъезда, но понимал, что не смогу игнорировать ее существование. Через две недели, уже после возвращения в Бостон, я и вправду его поменял, но перед этим сделал то, о чем жалею до сих пор.

Тем же вечером, вернувшись в домик на дереве, я так и не написал ей, решив подождать до утра. А ночью, добравшись до кровати в арендуемой комнате, почувствовал такую усталость, что закрыл голову подушкой и вновь провалился в сон. И даже не слышал, как ночью бушевала гроза.

Утром воздух накрыло зноем. Я собрался, позавтракал наспех приготовленными бутербродами и помчался к лагерю.

Прошлой ночью Рон написал, что им нужна будет помощь в подготовке детей к экскурсии в горы. Я согласился только на сборы в пределах лагеря: сослался на растяжение, которое якобы получил во время неудачной езды на старом велосипеде.

Я помог собрать снаряжение, проследил за тем, чтобы каждый прошел небольшой медосмотр перед походом, и сверился со списком провианта. На пять детей – один вожатый, но помощь дополнительных рук никогда не бывает лишней.

К одиннадцати часам ребята были полностью «упакованы».

Я дождался, пока они отправятся в путь, и пошел к домику, прихватив кое-что из еды.

В доме меня ждал сюрприз: спящая гостья в коконе из двух одеял. Я подошел к кровати, сел на пол, чтобы было удобнее смотреть, и осторожно коснулся ее щеки. Длинные волосы закрывали половину лица. Я убрал пряди за ухо и ненадолго завис, увидев опухшие веки.

– Кэр? – позвал, положив ладонь ей на плечи.

– Ты тоже считаешь меня сумасшедшей? – прошептала она, не решаясь открыть глаза. – Когда началась гроза, я как дура мотала круги по всему лагерю. Собиралась бежать сюда среди ночи. Все ждала, что ты позвонишь и успокоишь. Это не так сложно, Эйс… Просто набрать мой номер. Я бы стерла его, если ты так боишься, что я буду доставать тебя после лагеря.

Когда Кэрри все же решилась открыть глаза, обида в ее взгляде была такой очевидной, что тело прострелила нервная дрожь.

– Кэр…

– Утром меня не смогли удержать, и я прибежала сюда сразу после подъема, – добавила уже спокойнее, будто минуту назад ей не хотелось меня прикончить. – Смотрю: все пучком. Только дом пустой, значит, и вправду ночевал в лагере. Стащила пару сухих одеял из шкафа и нагло раскинулась на твоей кровати.

Я никогда не умел извиняться. Считал, что слова только сотрясают воздух, если не могут исправить ошибку. Но почему-то тогда мне так остро хотелось сказать «прости», что, испугавшись внезапного порыва, я отморозил:

– А плакала ты всю ночь? Или дамбу прорвало под утро?

– Я не плакала.

– Вижу.

– Ни черта ты не видишь! Или просто не хочешь. Скажи, наконец, что между нами? Станем ли мы общаться и дальше или забудем друг друга, словно ничего не было?

– Я не хочу забывать, – ответил так честно, как мог. – Но до сих пор до конца не понял, что именно к тебе чувствую.

– Тогда определяйся скорее, через неделю смена заканчивается.

Кэр резво вскочила с пола и нависла надо мной, воинственно расправив плечи. Даже с припухшими от слез веками она выглядела как воплощение очарования.

– Тебе подошло бы имя Белль.

– Издеваешься? Прекрасная? Особенно сейчас. – Она с недоверием поджала губы.

– Особенно. Не представляешь, какой красивой ты кажешься мне сейчас.

Чистая правда: разве в тот момент для меня мог быть кто-то красивее девушки, которая так открыта в своих чувствах?

– Еще недавно мы были Тарзаном и Джейн, – буркнула оттаявшая Кэрри.

– А еще мы продолжаем быть Ромео и Джульеттой.

– Будь у меня выбор, я бы предпочла жертвенному юнцу Ромео суровое Чудовище Адама.

– Просто в жизни ты их не встречала. Иногда «чудовище» – это далеко не про внешность.

– Мы уже обсуждали это. Ты говорил, что никому не причинял ни физических, ни моральных страданий. По крайней мере намеренно и в свое удовольствие. Все остальное неважно. До тех пор, пока ты не ломаешь других людей в угоду своему эго, не меньше кого-либо заслуживаешь счастье со своей… Белль.

– Напомни, сколько тебе? – Я улыбнулся, в который раз удивляясь мудрости этой хрупкой девчонки.

– Через две недели шестнадцать.

Я сделал шаг назад, пробежался быстрым взглядом по ее фигуре и качнул головой.

– До сих пор не верится. Кстати, вполне может быть, что… по закону этого штата мы не можем встречаться. Я так и не уточнил.

– Ты про возраст согласия?

Киваю.

– По закону ты не можешь со мной спать, а встречаться… – Без тени стеснения начала Кэрри, но тут же осеклась. – Подожди-ка… Эйс?

– Мне исполнилось восемнадцать. На днях.

Сказал первое, что пришло в голову. Нужно было как-то оправдать свою затянувшуюся ложь. И я не выбрал ничего лучше, чем сказать очередную.

– И ты молчал?

– Ненавижу свой день рождения. Я никогда его не отмечаю, но про возраст решил уточнить. Мало ли.

Прищурившись, она переспросила:

– Мало ли… что?

– Кому ты расскажешь. Мне же потом от твоих защитников отбиваться, если решат, что я успел там… кхм… наследить.

– А-а-а, ты про это? – кивнула с серьезным лицом. – Это не трудно понять. Всего один визит к… гинекологу.

Она смущенно захлопала ресницами, но не выдержала и прикусила губу, сдерживая смех.

– Есть много других способов, о которых твой док даже не узнает.

– Туше, – бросила Кэр, поднимая ладони в капитуляции. – Ты теперь взрослый мальчик, лучше меня в этом разбираешься, – захохотала, уворачиваясь от летящего в нее одеяла. – Возраст обязывает.

К слову, я все-таки изучил этот вопрос, успокоив совесть тем, что небольшая разница в возрасте не позволяет нашим отношениям быть порицаемыми обществом и законом. Но в разговорах с самой Кэрри я старался к нему не возвращаться. Даже в шутку.

Она нравилась мне все больше. Иногда до совсем не забавного, болезненного давления в штанах. Я старался реже встречаться с ней в стенах домика на дереве, объясняя это отсыревшими после очередных ливней половицами, на которых было невозможно сидеть. Кэр притворялась, что верила мне.

Глава 2. Сказка с печальным концом

Conor Maynard – You Broke Me First

Алекс

В последнее воскресенье перед отъездом, как и все ребята в ее лагере, Кэрри получила отгул, во время которого могла съездить в ближайший город.

Два предыдущих воскресенья мы проводили порознь: Кэр в компании девчонок ходила в кино.

Я первым предложил сходить на фильм вместе. Она же добавила в планы еще и кафе с азиатской кухней.

– Хочется суши и горячего рамена.

– А вместо десерта – грейпфрут?

– Грейпфрут?

– Холодные суши – горячий рамен. Горький и сладкий грейпфрут. Это так на тебя похоже – вся соткана из противоречий. Ты можешь быть нежной и в то же время жесткой. Мягкой и в такой же степени упрямой.

– Не будь мы сотканы из противоречий, жизнь стала бы однообразной и скучной, – парировала Кэр, отправив мне воздушный поцелуй.

Мы долго выбирали подходящий фильм: ограниченный рейтинг по возрасту или мультфильмы, рассчитанные на детей младшего школьного. Сошлись на последней части Гарри Поттера, которая прошла мимо меня.

Кэрри тоже не была большой поклонницей истории о мальчике-волшебнике, но охотно поддержала идею окунуться в мир магии, хоть фильму и шел седьмой год.

– Первая часть вышла в год моего рождения, и к премьере последней я успела прочесть только первые пять книг, – начала увлеченно рассказывать Кэрри. – Мне казалось, что посмотреть фильм раньше, чем прочитать книгу, – это неуважение к автору. А в итоге я нахваталась спойлеров, психанула и так и не посмотрела последние две части. Значит, сегодня мы оба идем на премьеру!

Во время просмотра я несколько раз ловил себя на мысли, что браться за последнюю часть, не повторив «пройденного», было ошибкой. Многие события выветрились из головы. Забылось и большинство героев. На помощь то и дело приходила Кэрри, которая неплохо запомнила сюжет прочитанной книги.