Досчитать до семи

– Трое, – сказала она, тяжело вздохнув. – Дома такой бардак, что голова кругом.

– У меня будет первенец, но я понимаю вас как никто другой, – мягко произнесла Исабель, и её слова прозвучали как нечто большее, чем простое сочувствие. Это было предложение дружбы, ненавязчивое, но ощутимое.

Тогда между ними что-то щёлкнуло. Мама почувствовала, что Исабель может стать той самой родной душой, о которой она мечтала, и в тот момент, в тихом коридоре клиники, началась их дружба – короткая беседа, которая затем переросла в годы взаимной поддержки.

Теперь, сидя рядом с Исабель в автобусе, мама вдруг осознала, как много лет прошло с тех пор.

– Как дети? – спросила Исабель с улыбкой, но мать заметила в её взгляде лёгкое сочувствие, которое всегда проскакивало в их беседах.

– Растут. Утро началось с криков. – Она на секунду задумалась и резко захотелось вернуть себе хоть толику гордости, которой когда-то так отчаянно не хватало. – Но куда же без криков и споров? Ведь они ещё дети. Лаура… – начала она, с лёгкой улыбкой. – Лаура у нас настоящая умница. Ей всего тринадцать, а уже разбирается в экономике лучше всех в классе. Иногда мне кажется, что она слишком взрослая для своего возраста. И это немного пугает.

Мама на мгновение замолчала, глядя в окно автобуса, как будто её мысли унеслись куда-то далеко, за пределы этого маленького городка.

– Адриан, – продолжила она, улыбка на её лице стала шире, – ему всего лишь 8 лет, а он уже талантливый художник, с фантазией! Смотрит на мир по-своему.

Мама быстро переключилась на других, словно не желая долго останавливаться на тревожных мыслях.

– Хулио… ну, тут сложно, – она коротко засмеялась, качая головой. – Хулио – это бомба замедленного действия. В этом году заканчивает среднюю школу. Вечно что-то крутит, чинит, механизмы разбирает и собирает. Тренер сборной по футболу его очень хвалит. А Санти, мой маленький… Ему всего семь сегодня исполнилось, но он уже мыслит, как взрослый. В шахматах нет для него равных. Он тихий, но в голове у него настоящая буря.

Мама на мгновение замолчала, её взгляд остановился где-то за окном, уносясь вместе с мыслями далеко за пределы автобуса. Она думала о детях – о том, что каждый из них был талантлив, но и сложен по-своему. Слова о шахматах Сантьяго и футболе Хулио всё ещё звучали в её голове, но радость от их достижений, казалось, тонула в тени собственных переживаний. "Сколько забот, как справляться со всем этим?" – пронеслось у неё в мыслях. Она невольно задумалась, почему жизнь идёт так тяжело. Каждый день похож на предыдущий, как будто застряла в бесконечном круге забот, хлопот, криков и недосказанностей.

Её мысли возвращались к тому, как много времени она проводит, занимаясь только домом и детьми. И вдруг, словно очнувшись от своих раздумий, она поняла, что совсем забыла спросить у Исабель, как у той дела. Исабель сидела рядом и молчала, внимательно слушая, но мама не проронила ни слова о её дочери.

– Ох, прости, я что-то совсем в своих мыслях потерялась, – сказала мама, вернувшись к реальности. – Как твоя дочь? Всё в порядке?

Исабель улыбнулась, словно с гордостью готовясь поделиться новостями о своей дочери.

– Моя маленькая Марита пошла во второй класс, – начала она, в голосе прозвучало тепло. – И ты знаешь, что самое интересное? Она не просто учится, она буквально расцветает среди людей. Учителя уже заметили, как она тянется к другим детям, всегда находит с ними общий язык. Я иногда думаю, что она вырастет великим дипломатом, – продолжила Исабель, её глаза загорелись от гордости. – Как-то раз один мальчик разозлился на учительницу и устроил сцену, так Марита подошла к нему и начала говорить, как будто ей лет на десять больше. В итоге он успокоился и попросил прощения. Представляешь?

Исабель засмеялась, вспоминая ту сцену. Мама кивнула, но её мысли уже скользили в другое русло. Её дети тоже по-своему были талантливы, но где-то внутри затаилось чувство, что ей не удаётся дать им всё, чего они заслуживают.

Они доехали до центра города, автобус замедлился и остановился у знакомой площади, где шумная суета перекрещивалась с толпами спешащих людей. Мама обернулась к Исабель, улыбнувшись чуть теплее, чем в начале их пути.

– Ну, я побежала. Ещё увидимся, – сказала она, слегка касаясь руки Исабель на прощание.

– Обязательно, – кивнула та. – Желаю вам лёгких родов. Увидимся уже с новеньким членом вашей семьи.

Попрощавшись, мама вышла из автобуса, поправив сумку на плече. Солнце уже высоко поднялось над Сумайа, озаряя знакомые узкие улочки, которые она почти наизусть знала. Воздух был пропитан запахом выхлопных газов и пылью. Она прошла мимо множества витрин и кафе, не задерживаясь ни на мгновение, мысли о предстоящем визите к врачу захватили её целиком. Привычная дорога, по которой она ходила не один раз за последние несколько лет, в этот раз казалась чуть более тревожной. Каждое посещение врача приближало неизбежный момент – рождение ещё одного ребёнка.

– Оставь его, – повторяли все вокруг. – Это ради твоего же благо!

Мама стояла в пустой больничной палате, и врачи с равнодушными лицами снова и снова произносили одно и то же: " Не будь дурой, оставь ребёнка".

В глазах прослеживался ужас, а мать смотрела на врачей, затем на свой округлившийся живот, ощущая, как земля уходит из-под ног. Она пыталась закричать, но слова застревали в горле, будто воздух внезапно исчез из помещения. Её сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот разорвётся от напряжения. Стены давили на неё, создавая ощущение безысходности. Тревога охватывала всё сильнее, сердце колотилось, а дыхание становилось всё более затруднённым.

Внезапно в больничной палате погас свет…

Глава 2

Тут никого нет (1981г.)

Она проснулась в холодном поту, медленно осознавая, что всё это было лишь кошмаром. Мягкий солнечный свет пробивался сквозь занавески, которые Эрнандо задвинул вечером, пытаясь скрыть от глаз яркое лунное сияние. Сердце всё ещё стучало в груди, унося с собой остатки ужаса, оставшиеся от недавнего сна.

Она взглянула вокруг – мир, казалось, не изменился. Всё было на своих местах: стены, окутанные нежным светом, знакомая мебель, и даже запахи, наполнявшие комнату, были ей привычны и спокойны. Но это спокойствие обманчиво контрастировало с тревогой, которая разрасталась внутри. Эрнандо снова не было рядом. Это уже стало таким же привычным: он исчезал по утрам, оставляя её наедине с собственными мыслями и заботами. Время от времени ей казалось, что он просто уходит на работу, но иногда она сомневалась, не теряет ли он себя в мире, где нет места для них. Тревожные мысли о том, что может произойти, когда его нет, не давали покоя, и с каждой минутой её сердце наполнялось всё большей тревогой. Она глубоко вздохнула, стараясь прогнать мрачные размышления, и встала с кровати.

Приоткрыв дверь, она заглянула в комнату, где спали дети. Комната была наполнена лёгким беспорядком – игрушками, разбросанными по полу, и неубранными одеялами, которые дети сбросили на пол перед тем, как лечь спать. Мама посмотрела на каждого и увидела, что кровать Хулио пустует. Внезапно сердце забилось, как будто это стало символом чего-то недоброго.

– Хулио? – тихо позвала она, надеясь услышать его ответ. Но в ответ раздалось лишь молчание, которое наполнило комнату тяжёлой атмосферой.

Мать обошла весь дом, пытаясь найти его. Проверила кухню, заглянула в мастерскую отца, обошла весь двор, будто бы он мог спрятаться или спокойно сидеть, слушая музыку. Когда, перепробовав всё, она не нашла его, внутри начала нарастать дрожь тревоги. Она кинулась в дом, встала у стационарного телефона и снова и снова набирала номера близ лежащих клиник. Её голос становился всё более отчаянным, но каждый раз трубку поднимали люди с привычной, ровной терпеливостью: "Ребёнка с таким именем у нас нет", отвечали они.

Спустя несколько звонков она сорвалась с места и начала трясти Лауру, которая спала, повернувшись к стене и накрыв голову подушкой.

– Лаура, ты не видела Хулио?

Лаура лишь усмехнулась, не удостоив её даже мимолётного взгляда.

– Не велика потеря для человечества, – пробормотала она в подушку, словно это вовсе не касалось её.

Мать ощутила горечь этих слов, но промолчала. Затем пошла к Адриану, который с прошлого вечера был с Хулио и она сквозь сон уже слышала выкрики младшего, чтобы Хулио перестал бить так сильно в сторону ворот мячом.

– Адриан, ты знаешь, где он может быть? – В её голосе заскользила надежда, последняя, казалось, нить.

Адриан, едва взглянув, накрылся тонким покрывалом, словно пытался показать, что он не выспался.

– Меньше мне подзатыльников доставать будет, – сказал он так, словно в этом был какой-то детский реванш, обида или раздражение, которые мать вдруг ощутила сильнее, чем прежде.

Её сердце сжалось, когда она поняла, что, возможно, сама не заметила, как Хулио словно исчез и из дома, и из их жизни, как тень, которую все видят, но не замечают. Мать нервно схватила трубку и дрожащими пальцами набрала номер пожарной части, что находилась на другом конце города Сумайа.

– Позовите к телефону Эрнандо! – проговорила она, как только услышала голос на другом конце провода.

– Здравствуйте. У Вас что-то случилось?

– Случилось! – крикнула она, не в силах контролировать свои эмоции. – Позовите моего мужа к телефону!

Казалось, время уходит впустую, пока она не услышала голос Эрнандо.

– Это я… Хулио пропал – слова вырвались слишком резко, а в паузе, что повисла после них, отчётливо ощутилось её отчаяние. Она вслушивалась в тишину на другом конце линии, боясь того, что услышит дальше. Её сердце гулко билось, словно улавливая каждое его слово.

– Ты уверена? – наконец спросил Эрнандо.

– Да. Я сейчас же выезжаю к тебе, – слова лились потоком, руки дрожали, как и её голос.

Эрнандо молчал, но мать знала, что он также обдумывает услышанное. Её взгляд скользил по пустым комнатам, словно ожидая, что Хулио появится в любой момент, но его не было.

– Постой! – внезапно ответил Эрнандо. – Зачем ты ко мне поедешь?

– По-твоему, я должна просто сидеть и ждать?

Она положила трубку, быстро накинула блузку, едва застегнув её до конца. В спешке схватила сумку с тумбочки у двери, бросила быстрый взгляд на детей, которые к тому моменту уже проснулись и сидели каждый в своих кроватях.

– Я поеду к отцу на работу, – сказала она.

Лаура нахмурилась, едва уловимо пожав плечами, а Адриан, сидя на краю, отвёл глаза, как будто хотел скрыть свою собственную тревогу.

– Мы скоро вернёмся, – добавила она, стараясь, чтобы голос звучал увереннее, чем она себя чувствовала на самом деле.

Быстрым шагом она вышла за дверь, сердце билось в груди, а разум цеплялся за последние проблески надежды, что у Эрнандо будет ответ – или хотя бы понимание того, где мог быть Хулио.

Мать выбежала из дома и побежала вдоль пыльной дороги. Выбежав на проезжую трассу, она увидела, как автобус уже подъезжал к перекрёстку и понимала, что не успеет добраться до остановки – до неё было слишком далеко, а следующий автобус пришлось бы ждать около часу. Не раздумывая, она выбежала на проезжую часть и, подняв обе руки вверх, начала размахивать, чтобы водитель обратил на неё внимание. Автобус резкими движениями начал останавливаться.

– Ты сумасшедшая? – доносился голос водителя.

– У меня сын пропал… Умоляю Вас, – она положила руку на окно водителя.

Водитель махнул головой в сторону салона и мать тут же поднялась, замечая на себе осуждающие взгляды пассажиров.

Когда они добрались до другого конца города, мать выскочила из автобуса и ворвалась в здание. Она быстрыми шагами прошла по коридору и, не обращая внимания на любопытные взгляды сотрудников, нашла кабинет Эрнандо. В тот момент все её сдерживаемые эмоции, тревога и злость вырвались наружу.

– Тебя никогда нет дома! – почти закричала она, глядя на него. – Всё – всё на мне! Я одна решаю все проблемы, ищу детей, пока ты спокойно сидишь здесь!

Эрнандо поднял на неё взгляд, сначала удивлённый, затем обеспокоенный. Но она не собиралась останавливаться.

– Ты хоть представляешь, каково это – находиться в этом хаосе каждый день, ждать, когда хоть кто-то рядом поможет? Хулио пропал! Он где-то там, и я одна должна это решать!

Она почти не дышала, пока слова, долго сдерживаемые и забытые, вырывались наружу. На лице Эрнандо промелькнуло выражение, которое она когда-то называла "взглядом отсутствия" – в этот момент он опять был не рядом, не с ней, а где-то в своих мыслях. Она не могла этого вынести.

– Ты вообще помнишь, сколько раз ты оставлял нас одних? – произнесла мать, чувствуя, как горло перехватывает от гнева. – Тот срочный вызов, когда Сантьяго должен был родиться! Или когда мы переезжали сюда, ты уехал на несколько дней, а я одна разбиралась, таскала коробки, рылась в этом новом доме, пока тебя даже рядом не было! Ты забрал меня из моего дома, обещал, что у нас всё будет, а теперь что?

Эрнандо попытался ответить, но она перебила, не дав ему шанса заговорить.

– Хулио пропал, а я с утра мечусь, не зная, что делать. Ты хоть раз подумал обо мне?

Эрнандо тихо вздохнул, глядя на её покрасневшее лицо и дрожащие руки. Он попытался мягко дотронуться до её плеча, но она отстранилась, не отпуская из глаз его взгляд.

– Марсела, успокойся, – сказал он, стараясь вложить в голос как можно больше спокойствия, хотя видел, что это вряд ли поможет.

Она закусила губу, чтобы сдержать слёзы, но голос всё равно сорвался на шёпот.

– Знаешь, Эрнандо, наверное, глупо было с моей стороны надеяться, что этот переезд… что ты… что всё это изменит мою жизнь, – её глаза блестели от напряжения, а пальцы судорожно сжимали ремешок сумки. – Глупо было уехать из дома, цепляясь за нитку, которая, как я думала, вытянет меня из бедности и одиночества.

Она опустила взгляд, словно боялась, что его спокойствие сейчас обесценит каждое её слово.

– Я ведь думала, что наконец смогу на что-то рассчитывать, что в этот раз не останусь одна во всём этом хаосе.

– Что ты хочешь этим сказать, Марсела? – Он опустил руки, словно пытаясь удержать себя от резкого жеста. – Пока ты не сказала что-то, о чём пожалеешь, дай мне наконец-то ответить.

Марсела опустилась на стул, чувствуя, как ноги подгибаются от тяжести и напряжения. Она прикрыла лицо руками, словно пытаясь скрыть слёзы, которые всё равно пробивались сквозь пальцы.

– Я позвонил в школу детей и говорил с их директором, – сказал Эрнандо, стараясь говорить спокойно, чтобы не нагнетать атмосферу. – Он мне сказал, что сегодня сборная выступает на чемпионате в San-Sebastián. А знаешь, что самое интересное? – Эрнандо выдержал паузу. – Что на этот чемпионат дети допускаются при предъявлении согласия и у директора есть твоё согласие, Марсела.

Внезапно её охватило чувство ясности, и она осознала, что забыла об этом важном моменте. Вспомнив, как с легкомыслием подписала согласие для допуска Хулио к чемпионату, она почувствовала, как внутри нарастает упрек к самой себе.

– Я так больше не могу, Эрнандо, – Марсела замерла, тяжело выдохнув, как будто огромный камень свалился с её плеч. Но это чувство продлилось недолго.

– Эрнандо… – произнесла мама, глядя на него с тревогой. Она схватилась за живот, а лицо исказилось от боли. Её глаза расширились, и она медленно наклонилась вперёд, показывая, что схватки уже начались. С каждой секундой всё больше накатывала волна напряжения, и в голове крутились лишь мысли о том, что скоро она вновь станет матерью.

Полночь окутала улицы темнотой, когда Эрнандо тихо вошёл в дом. Его шаги издавали едва слышный звук по скрипучему полу. Он сразу направился к детской комнате в надежде, что Хулио вернулся домой и все уже лежат в своих кроватях. Войдя в комнату, он заметил, что место старшего сына по-прежнему пустовало.

– Лаура, ты видела Хулио? – спросил он, присаживаясь рядом.

– Нет, – она оторвала взгляд от страницы, пожав плечами, и ответила с некоторым безразличием.

– Весь день вы были одни? – продолжал он, пытаясь собрать информацию о том, что происходило, пока его не было.

– Я утром проводила младших до школьного автобуса, – ответила Лаура с лёгкой усталостью в голосе, – а после занятий их привёз назад школьный священник. У него лекция была в младших классах, вот и захватил заодно.

– А вечером вы чем занимались?

– Ничего страшного не произошло. Телевизор включили у вас в комнате, мелкие вели себя тихо, и даже не ссорились, как ни странно, – ответила она небрежно.

Эрнандо осмотрел комнату, его взгляд задерживался на беспорядке, оставшемся после ухода Марселы.

Прищурившись, он заглянул в комнату, где младшие уселись на полу среди учебников.

– Ну что, как с домашкой? Успели разобраться? – спросил он, стараясь скрыть усталость.

Дети переглянулись и кивнули, хотя вид у них был немного смущённый. Проверив их тетради и оставив им пару подсказок для выполнения чуть более сложных заданий, Эрнандо пошёл к телефону. В школе, однако, никто не взял трубку, сколько бы раз он ни набирал. Сердце его колотилось всё сильнее от мысли, куда мог бы исчезнуть Хулио? Перебирая в голове лица друзей Хулио, он вспоминал каждого – от школьных друзей до ребят из команды. Он пытался вспомнить всех, с кем его сын хотя бы раз обменялся парой слов. Парень с велосипедом, с которым они вместе ездили на тренировку, девчонка с длинными тёмными волосами, с которой Хулио иногда возвращался из школы.

Эрнандо коротко бросил детям: "Скоро вернусь," накинул куртку и вышел во двор. Его старый, потрёпанный временем Chevrolet стоял в тени деревьев за забором прям на дороге. Ключи брякнули в замке зажигания, и двигатель с трудом, но завёлся. Оглянувшись, в надежде в темноте разглядеть своего сына, отец разочарованно свернул на улочку, ведущую к холмам, где в нескольких кварталах выше жила девушка Хулио. Он ехал по ночным улицам, которые не освещались фонарями и задавался вопросом: почему сегодня всё перевернулось с ног на голову? Этот день начался как обычно, но всё резко выскользнуло из-под контроля, обострив его чувство тревоги. Эрнандо бросил взгляд на засыпающий город и подумал: как в один день могло случиться столько волнений?

Подъехав к дому Карлы – девушки Хулио, он выключил двигатель, и в наступившей тишине быстро осмотрел окна. В одной из комнат всё ещё горел свет, и он облегчённо вздохнул, понимая, что не поднимет никого среди ночи. Эрнандо подошёл к двери и негромко постучал, надеясь, что его услышат. Дверь тихо приоткрылась, и на пороге появилась мать Карлы в домашнем халате с немного встревоженным взглядом. Она увидела Эрнандо и замерла на миг, а во взгляде читался вопрос: зачем он пришёл в столь поздний час.

– Добрый вечер, донья Анхелика, – отец выдохнул, стараясь сохранять спокойствие. – Простите за беспокойство. Не знаете, нет ли здесь случайно Хулио? Он сегодня исчез, и я не могу его найти.

– Ах, опять Хулио. Может, мне пора завести график для семейства Эскарра? Кто, когда, и сколько раз за день меня потревожит? – с сарказмом отозвалась Анхелика, сложив руки на груди.

– Зачем Вы так со мной?

– Ой, уже и шуток не понимаете, дон Эрнандо, – она закатила глаза. – Ладно, ладно, уймись. Давайте разберёмся.

Анхелика медленно повернулась в сторону кухни, слегка прикрыла входную дверь и на весь дом закричала: "Каааарла". Не дожидаясь её ответа, она решила сопроводить свой ор слегка тихими причитаниями: "Вот нарожают их, а потом ищут. Кормлю тут чужих детей, мою их в своей ванной, а хоть бы кто спросил, как я себя чувствую. Хорошо устроились: гостиница с полным обслуживанием."

– Карла, твою мать!

На шум в прихожей спустилась Карла, её шаги по лестнице прозвучали, как команда "подъём". Она появилась в дверном проёме, удивлённо оглядывая Эрнандо.

– Сеньор Эскарра? – удивлённым взглядом она сопроводила с ног до головы отца своего парня.

– Карла, милая, Хулио не у тебя случайно?

– Нет, сеньор Эскарра. Может, он с друзьями после игр сидит где-то?

– Да время уже совсем не детское.

– Позвоните его тренеру, – предложила Карла, указывая рукой в сторону их гостиной, где находился стационарный телефон.

Эрнандо с жалостным выражением посмотрел на донью Анхелику, пытаясь показать свою боль и чтобы та не препятствовала.

– Вот ведь Эскарры. То ломятся в двери, то стоят, как на похоронах, взгляд в пол и ни слова. – Она демонстративно осмотрела Эрнандо с головы до ног, с шумным вздохом сдалась и махнула рукой в сторону гостиной. – Ладно, входите уж. Только надолго не задерживайтесь. У нас, знаете ли, не дом чудес.

Отец промолчал и решительно шагнул в дом, чувствуя, как за ним хлопнула дверь.

– Телефон в гостиной, пользуйтесь, – бросила она, возвращаясь к своим делам, но на полпути остановилась и обернулась, добавив с едва заметной усмешкой: – Надеюсь, трубка не перегреется от гнева.

В её голосе звучал не сарказм, а скорее привычное для неё недоверие. Она замерла в дверях кухни, вслушиваясь в гулкие шаги Эрнандо по деревянному полу.

– Мужчина, который пытается сохранить контроль, – всегда немного жалок, – подумала она, машинально поправляя край своего фартука.В гостиной стояла тишина. Единственным источником света была старенькая лампа с абажуром, который, как казалось Анхелике, видал лучшие времена. Тёплый свет мягко ложился на старомодный диван, кружевные салфетки на столике и стопку журналов, давно никем не читанных. Эрнандо судорожно набирал номер, слегка дрожащими пальцами держа трубку. Анхелика, стоя в коридоре, искоса наблюдала за ним, почти наслаждаясь этой картиной.

Спустя несколько минут Эрнандо вышел из гостиной. Его шаги были быстрыми, как будто он боялся потерять нечто важное, если замедлится хотя бы на секунду. Он сдержанно кивнул в сторону Анхелики и уже потянулся к дверной ручке, как позади раздались лёгкие торопливые шаги.

– Сеньор Эрнандо! – вдруг окликнула она, выходя из кухни. Её голос был громче, чем требовалось, словно она намеренно подчеркивала своё присутствие. – Нашлась пропажа?

Эрнандо замер на миг, его плечи чуть поникли от этого простого вопроса, но он не обернулся. Его лицо было напряжённым, как у человека, от которого требуется куда больше, чем он способен выдержать за один вечер. Он на мгновение прищурился, стиснув челюсти, но, так ничего и не ответив, вышел за порог. Сел в машину, дрожащими руками повернул ключ зажигания и крепко сжал руль, будто искал в нём опору или пытался вынести эмоции таким образом. Он резко тронулся с места, оставляя за собой хруст гравия и тихо скрипнувшие ворота, и уже через мгновение его не было видно на проезжей части.

На часах уже было около трёх часов ночи, когда Эрнандо ехал по полупустому шоссе АР-8 в сторону San-Sebastián. Тишина дороги и пустые улицы усиливали ощущение нереальности происходящего, как будто этот затянувшийся день не хотел заканчиваться. Мысли метались, будто проносившиеся изредка фары встречных машин, а в них всё чаще мелькала тревога. Пару раз машина плавно накренилась, едва не вылетев на обочину, и отец встряхивал головой, заставляя себя проснуться. В ушах все громче звучало убаюкивающее воевание мотора. С каждой минутой Эрнандо чувствовал, как темнота вокруг становится всё более притягательной. Он осознавал, что вряд ли сможет утром появиться на работе, но с каждым километром понимал, как всё остальное постепенно уходит на второй план.

Лаура проснулась от громкого стука. Потирая глаза, она лениво посмотрела на нижний ярус соседней кровати и заметила Адриана, который, нахмурившись, потирал свой лоб.

– Что опять? – равнодушно спросила она, не утруждая себя вставать.

– Я не знаю, – обеспокоено ответил Адриан, откинув волосы со лба. – Кто-то стучит в дверь, как будто там враги.

Лаура с недоверием подняла брови. В его словах была детская наивность, но она не могла игнорировать его обеспокоенность.

– Враги? Ты серьёзно? – с сарказмом произнесла она. – Может, это супергерой пришёл за тобой? В твоем возрасте ты должен знать, что такое бывает только в фильмах.

Она откинулась на подушку, явно не собираясь сразу реагировать, но когда увидела, что Адриан продолжает тревожно потирать лоб, всё же нехотя села на край кровати и натянула халат.

– Ладно. Но если это просто ветер, мне с тебя хватит, – сказала она холодно, направляясь к комнате родителей. Открыв дверь, Лаура замерла. Кровать оказалась пуста – на простынях не было ни единого следа сна.

– Вот это сюрприз, – пробормотала она, больше себе, чем брату. Вернувшись в их комнату, она взглянула на Адриана. – Родителей нет. Не заметил, когда они ушли? И Хулио вообще где?

– Нет, – пожал плечами брат.

Лаура в отчаянии взглянула на Сантьяго – самого младшего и всеми обожаемого, который спал крепко на нижнем ярусе, ничего не подозревая. Она поняла, что развеять страхи своему брату никто не сможет, кроме неё и направилась к двери, надеясь, что это не очередная неприятность. Открыв её, Лаура увидела пустую террасу с бумажными коробками на лавочке, которые отец привёз месяцем раннее. Цветы, высаженные в глиняных горшках и за фруктовыми деревьями доски, покрытые брезентом, что наладом дышали сыростью прошедшей дождливой недели. Всё стояло на своих местах, но ни одной живой души не было поблизости.