Грандиозная история. Часть вторая

Как известно из истории, тех, кто выполняет такие приказы, рано или поздно самих убивают, и ничто не спасает: ни связи, ни лояльность, ни деньги. Во-первых, это закон бумеранга, а во-вторых, закон перерастания количества в качество. Здесь сочетались два этих закона. Почему именно Янычара Андрей Иванович утвердил на должность «главного рекрутера по вопросам кадров» (такое название было официальным у его должности)? Дело всё в том, что он больше подходил на эту должность, чем кто-либо другой. Да и вдобавок, Шляпник доверял ему.

Интересно, что Янычар изначально был полицейским и служил закону, а уже потом резко перекрасился, примерно в 2022 году, в оголтелого бандита. Сложно объяснить, почему с ним произошла такая метаморфоза. Возможно, это как-то связано с его коррупцией в органах. Разнеслись в определённый момент слухи о том, что ему давали взятки собственные подчинённые. В качестве доказательства ряд СМИ приводил информацию, что именно из-за коррумпированности лейтенанта Темирланова разгорелся скандал в МВД Невского района, после чего его с позором вышвырнули из органов. Вообще, его собирались арестовать, но за него вступился кто-то из прокуратуры, и уголовное дело было прекращено. Наверное, Грачевский помог ему с этим, не иначе в благодарность за содействие в убийстве следователя, изучавшего дело будущего прокурора.

– Вы его отпустили? – удивлённо спросил Янычар у своего шефа.

– Да, я принял его предложение.

– Что он предложил?

– Хочет работать на нас. Кстати, хорошо, что ты оказался тут. Займись, пожалуйста, проработкой этого вопроса, трудоустрой его к нам официально. Пусть поработает на нас какое-то время, а там посмотрим…

– Мы его убьём?

– Да, мы избавимся от него, как только представится такая возможность. Я дам ещё месяц пожить ему, потом избавимся от него. Скажи, а Мясник сообщал тебе, как у него продвигаются дела с Вернером?

– Нет, он мне ничего не сообщал. Он только позвонил мне час назад где-то и сказал, что засёк Вернера в Парголово. Больше он мне ничего не говорил.

– Ладно… А, кстати, где тот самый водитель, что видел нашего предателя? Он же вроде обещал до сегодняшнего дня прибыть к нам. В итоге, не видно и не слышно никого. Что за дела?!

– Странно. Может, ещё до вечера подождать?

– Не надо никого ждать. Если он нам не звонит, то, значит, что-то с ним случилось… Как думаешь?

– Пожалуй, Вы правы. Это лишь может свидетельствовать о том, что наш крот разузнал о готовящихся показаниях и предусмотрительно грохнул водителя.

– А вот это уже весьма интересно… Получается, что это кто-то из узкого круга, которому я сообщал об этом шофёре.

– Кому Вы говорили об этом?

– Известна эта информация тебе и ещё шестерым: Мяснику, Калугину, Каменскому, Светлицкому, Шабанову и Журавлёву. Вот, кажется, и всё. Теперь понятно, что крота надо искать среди вас всех.

– Да, я тоже соглашусь с Вами, Андрей Иванович, что кротом является кто-то из них.

– Нам нужно во что бы то ни стало вычислить предателя и убить.

– Но как мы это сделаем? У нас же нет никаких данных.

– Ох, чёрт, пожалуй, ты прав. Ну, скажем так, если крот продолжит свою вредоносную деятельность против нас, то у нас появится больше шансов вычислить его.

– Думаете, он продолжит наносить нам ущерб?

– Безусловно, продолжит. Особенно если среди нас затесался засланный легавый. Вот тогда сто процентов он будет продолжать нам гадить. Чтобы остановить этого ублюдка, его нужно убить.

– Вы подозреваете, что кто-то из наших является сотрудником в погонах? – удивлённо нахмурил брови Темирланов. – Фантастическая, конечно, версия.

– Отнюдь. У меня есть небезосновательные подозрения на этот счёт.

– И какие именно?

– Очень умело крот добывает информацию и оперативно передаёт её нашим врагам. Этот человек или та организация, которая за ним стоит, явно заинтересованы в нашем ослаблении. Деньгами тут совершенно не пахнет. Никакой коммерческой выгоды я здесь в упор не наблюдаю. И организаций, которые могут преследовать цель по нашему уничтожению, нет так-то много. Это либо МВД, либо контртеррористический комитет при правительстве, либо контрразведка.

– МВД? Но ведь мы через Лесковца контролируем эту организацию…

– Да, ты прав. Остаётся либо контора, либо правительство. Что из этого хуже, я не знаю. Но, знаешь, Янычар, я бы ещё не стал исключать третий вариант.

– Какой же?

– Например, то, что это может быть полицейский-одиночка на пенсии, который решил поиграться в супергероя.

– Вы серьёзно так думаете? – усмехаясь спросил Янычар.

– Я бы совершенно этого не исключал. Слишком уж много странностей. То есть выходит, что в лицо этого легавого мы не знаем… Вот что весьма странно! Калугин, Каменский, Мясник вряд ли являются сотрудниками полиции. А, например, ты когда-то им был… – подозрительно поглядел на Темирланова Шляпник, смотря слегка искоса.

– Вы меня подозреваете что ли? – недоумённо вопросил Янычар, которому явно не понравилось, что его абсолютно безосновательно заподозрили в работе на правоохранительные органы.

– Скажем так, я бы не исключал, что ты двойной агент. Тебя же не зря назвали Янычаром.

– Это Вы верно подметили, но у меня есть алиби…

– Вот зря ты употребил ментовский сленг… Теперь я ещё больше заподозрил в тебе шпиона. Ладно. Говори, что ты хотел мне сказать по поводу твоей невиновности.

– Я, вообще-то, в тот день, когда мы собирались, после собрания оставался здесь.

– Чем можешь подтвердить?

– Я разговаривал с Гончаровым.

– И что? Гончар уже не в состоянии подтвердить это, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Хм, точно. Чёрт, как-то даже и не подумал сперва. Да, пожалуй, мне нечем доказывать…

– Ну, короче, если что вспомнишь, то немедленно сообщай. Понял?

– Хорошо.

Итак, тридцатого июля (ух какой насыщенный выдался денёк) во второй половине дня Андрей Иванович сделал немаловажный вывод в свете последних событий. Он, наконец, понял, что кто-то в его команде ведёт двойную игру, причём очень и очень умелую. Конечно, можно было просто взять всех подозреваемых и перестрелять, не выясняя, кто прав, а кто виноват. Но подозреваемые, к своему счастью, были весьма ценными для Шляпника кадрами, переоценить роль которых было невозможно. И потому расстрелять их всех не представлялось возможным.

Оставалось только ждать очередных проделок со стороны «крота», то есть подполковника Ветрова. И тогда, возможно, методом исключения Андрею Ивановичу станет ясно, кто раскачивает ситуацию в банде. С каждым новым таким случаем у Ветрова сужался бы коридор действий, которые он мог бы предпринять, потому что с каждым разом он бы становился всё более уязвимым. Теперь Сергей Александрович должен будет просчитывать последствия каждого своего «шахматного» хода, прежде чем что-то сделать, что было достаточно логично. Ветров, кстати, отдавал себе отчёт в том, что в какой-то момент он будет вынужден действовать ещё осторожнее, чем он действовал раньше, до краха мафии. И этот момент наступил.

V

Примерно полдевятого вечера 30 июля Мясник прибыл в штаб банды и доложил об убийстве Вернера. Андрей Иванович поблагодарил его за успешно проделанную работу и принялся расспрашивать о деталях. После того как Евстигнеев ему сказал, что Вернер заезжал в Парголово, то Шляпник искренне удивился этому факту, поскольку никогда ранее не слышал, чтобы Вернер околачивался на севере Выборгского района. Он немедленно спросил у Мясника, зачем Вернер заезжал в Парголово, на что тот ответил, что не знает, что погибший делал там.

Андрея Ивановича очень заинтересовала данная информация, и он потребовал от Евстигнеева сказать адрес места, куда приезжал Вернер. Мясник сказал, что Николай прибыл на своём автомобиле в жилой комплекс под названием «Шуваловский дуэт», который располагался по адресу Ольгинсксая дорога, дом семь, и зашёл в подъезд дома-точки. Евстигнеев поведал также шефу, что Вернер взял с собой какой-то пакет, а когда пошёл обратно, то в руках у него уже ничего не было.

– Значит, он приехал туда для того, чтобы передать некую вещь… Чтобы это, интересно, могло быть? – Шляпник нашёл эту информацию весьма любопытной, он принялся натужно думать, что Вернер мог завозить, а главное, кому это предназначалось. Вот в чём был весь фокус. – Как думаешь, что могло находиться в пакете?

– Судя по тому, что я видел, там явно лежал какой-то малогабаритный предмет… – Евстигнеев принялся вспоминать свои впечатления от слежки за объектом. – Возможно, устройство от чего-то. – стал он думать в верном направлении, как потом выяснится.

– Может, оружие какое-нибудь? – предположил Андрей Иванович.

– Хм, сомневаюсь я что-то. У меня-то сложилось впечатление, что там лежал предмет прямоугольной формы.

– Ты уверен в этом?

– Сто процентов. У меня зрение – единица.

– Я в курсе, что у тебя острое зрение, но это ни о чём не говорит. Кстати, судя по всему, Вернер немедленно поехал после передачи пакета в аэропорт. Вот что меня смущает…

– С чего Вы решили, что он отправился в аэропорт?

– А ты, что, разве не в курсе? Сегодня по новостям передавали, что полиция нагрянула в терминал «Пулково-2» в поисках Курикина и Петровича, но никого вроде бы им не удалось обнаружить. Я уверен, что Вернер должен был приехать туда тоже.

– Хм, нет, я об этом ничего не слышал. А во сколько это было примерно?

– Ну, по крайней мере, согласно официальной информации, их разыскивала полиция в промежутке между двумя и тремя часами дня.

– Да, он, похоже, действительно ехал в аэропорт. Вернера я подстрелил, когда на часах было 12:20.

– Вот видишь, всё сходится. Интересно, может быть, Петрович нам расскажет, с какой целью Вернер мотался через весь город, поехав сначала на север, а потом на юг?.. Это неспроста он ездил туда-сюда. Я более чем уверен.

– Петрович? Он, что, в нашей команде? – недоумённо спросил Мясник.

– Да, он сам попросился работать на нас. Как ты понимаешь, я решил разрешить ему на нас поработать. Думаю, не надо объяснять, что это решение временное.

– Ясно. А что с Кацем? Лесковец смог его экстрадировать обратно?

– Слушай, это надо спрашивать самого Михал Евгенича. Это в его компетенции. Мне тем более наплевать, не я же буду отвечать перед городскими властями за поиск фигурантов дела. А о Каце можешь забыть, он уже в зоне недосягаемости. По моей информации, сегодня в одиннадцать часов вечера он вылетит из международного аэропорта Таллинна в Мехико. Поверь, мы уже и так сделали много, чтобы уничтожить мафию. Мы этой цели благополучно добились…

– Эх, жаль. Я так хотел прикончить этого Каца!

– Ладно, как уж получилось. Я должен послезавтра созвониться с Лесковцом, мы все вопросы обсудим. А ты можешь сейчас ехать домой… – Андрей Иванович отпустил своего подчинённого, а сам продолжил работать допоздна.

VI

Солнечным утром первого августа, примерно в восемь часов, Лесковец, как и пообещал, позвонил Шляпнику. Он ему доложил, что Курикин, Галицкий и Кац ускользнули от полиции, и сказал, что не может себе больше позволить искать их, поскольку губернатор затребовал результаты к первому числу. В противном случае, он будет уволен со своей должности. Генерал попросил Шляпника отнестись к этому с пониманием и дать возможность ему объявить своему непосредственному начальнику об окончании операции по розыску лиц, «причастных к террористической деятельности».

Андрей Иванович, конечно, без особого воодушевления воспринял эту новость, поскольку он, естественно, жаждал продолжения банкета и желал «отомстить» своим «обидчикам». Однако, Шляпник спокойно, с прохладной трезвостью выслушал своего друга Михаила Евгеньевича и достаточно быстро согласился с его доводами. Нет, Андрей Иванович мог, конечно, начать спорить с генералом, но профита от этого не было никакого, поскольку генерал был весьма ценным человеком в его неформальной команде, и потому рисковать его положением он не был намерен.

Лесковец душевно поблагодарил Шляпника «за проявленное великодушие», как он сам выразился. После этого генерал поинтересовался у Шляпника по поводу того, не он ли причастен к убийству «фигуранта Николая Вернера». На что Шляпник с гордостью ответил положительно, заявив, что «лично причастен к этому делу». Лесковец на какое-то время замолк, было слышно, как он о чём-то серьёзно задумался. Через секунд десять он, наконец, спросил у своего собеседника, знал ли тот, что убитый Вернер имел звание ветерана боевых действий в Чечне, которого уважали многие в армейском сообществе. Андрей Иванович сказал, что не был в курсе, после чего недоумённо спросил, к чему такие вопросы.

Лесковец поторопился объяснить ему, что по его данным инициативная группа военных из клуба петербуржских ветеранов потребовала от полиции досконально расследовать убийство их боевого товарища и найти убийцу. Генерал выразил беспокойство по этому вопросу и спросил у своего друга, что делать в такой ситуации. Андрей Иванович ответил, что ответственность за убийство Вернера пусть на себя возьмёт полиция, ведь им был отдан приказ брать «фигуранта» живым или мёртвым. Всё-таки его разыскивали как особо опасного террориста, которого можно было ликвидировать, тем более у него было при себе оружие. Лесковец сказал на это, что постарается обеспечить приоритетность данной версии.

Михаил Евгеньевич вскоре попрощался с дорогим другом и отключил связь, поскольку ему пора было выезжать, чтобы успеть к девяти часам прибыть на своё рабочее место в штаб-квартире главного управления регионального МВД на Суворовском проспекте. Примерно без пятнадцати десять ему по видеосвязи позвонил губернатор Мицкевич, впрочем, как и предполагал генерал Лесковец. Для него это не было неожиданностью. Роман Александрович был немного не в настроении, а потому, нахмурив лицо, строго посмотрел на подчинённого и суровым голосом поздоровался с ним, а потом немедленно задал вопрос:

– Добрый день! Как ваши успехи, Михаил Евгенич? Вам удалось наконец разыскать всех фигурантов по делу о терроризме?

– Докладываю, Роман Александрович, Вам, что один из террористов был ликвидирован днём тридцатого числа на автомагистрали. При задержании фигурант оказал ожесточённое сопротивление органам правопорядка с оружием в руках, за что и был моментально застрелен.

– Хм, то есть это ваша работа?.. Интересно, конечно, работают ваши сотрудники. Валят с калаша или с чего там, не знаю, беглого преступника средь бела дня в пробке, пугая всех водителей вокруг, что многие от ужаса побросали свои машины. Что это за варварские методы такие? Можете объяснить?

Губернатор, как и предполагалось, оказался крайне недоволен тем, как именно «полиция расправилась» с одним из фигурантов. Понятно, что он был совершенно не в курсе того, что Лесковец его нагло обманывает, тем самым подставляя себя в первую очередь и всё МВД. Михаилу Евгеньевичу, однако, пришлось пойти на такой непростой шаг, чтобы остудить горячие головы офицерского сообщества. Очень уж он опасался непредвиденных последствий от досконального расследования этого убийства. И теперь генералу нужно было оправдывать то, чего не происходило.

– Наши сотрудники не могли поступить по-другому. Им не оставили никакого выбора.

– Интересная трактовка. Знаете, такой формулировкой можно оправдать совершенно любое преступление. Выбор-то есть всегда, надо просто грамотно определить приоритеты в том или ином вопросе… А я вижу, что ваши сотрудники не очень-то умеют делать верный выбор.

– Перед этим фигурант грозился взорвать свою машину тротиловой бомбой и убить при этом множество невинных людей. Так что с точки зрения сохранения человеческих жизней всё было сделано весьма грамотно.

– Если так, то ладно. Но всё же я бы на вашем месте привлёк полицейских к дисциплинарной ответственности, чтобы это не повторялось больше.

– Хорошо, Роман Александрович. Всё будет сделано.

– А что можете сказать по поводу других фигурантов? Какова их судьба?

– Двух других мы арестовали… Террористы пытались сбежать из аэропорта, но сотрудники полиции доблестно выполнили свой долг, скрутив руки преступникам и нацепив на них наручники. Сейчас они сидят в изоляторе, ведутся процессуальные действия в их отношении. В дальнейшем полиция разберётся, что делать с заключёнными.

Генерал смог выкрутиться и из этой неоднозначной ситуации и предложить вполне правдоподобную и рабочую версию произошедшего. По сценарию Лесковца, который он старательно продумывал у себя в голове, нужно было подписать двух каких-нибудь заключённых именами Галицкого и Курикина, затем вывезти их в другую тюрьму и при этапировании сжечь конвойную машину. А потом там уже никто не будет разбираться, кому принадлежали тела. В общем, весьма интересный сценарий. Он-то и позволит объяснить, куда девались преступники, и никто ничего не докажет. У Лесковца был запас в пять дней, чтобы обеспечить себе подушку безопасности.

– А вот такие новости мне нравятся больше. Что ж, поздравляю с успешно проведённой операцией по поимке двух этих объектов… Хоть что-то позитивное от Вас, Михаил Евгенич, я сегодня услышал… Кстати, можете теперь передать нашему посольству в Эстонии, что им уже не стоит беспокоиться по поводу фигуранта Дмитрия Каца. Прошу Вас донести до российского консула, господина Юналлтаева Александра Павловича, что вопрос с беглецом был решён.

– Да, я понял Вас. Немедленно через своего помощника Абдурманова я оповещу консула о ваших пожеланиях.

– Будьте добры, сделайте это сегодня же, потому что мне не нужны проблемы на предстоящих выборах в сентябре. Если я проиграю выборы, то Вы, Михаил Евгенич, автоматически лишитесь своего поста.

– Да, я прекрасно понимаю Вас. Всё будет выполнено безупречно.

– Отлично… Выполняйте!

– До связи, Роман Александрович.

После этого разговора Лесковец вызвал к себе в кабинет Абдурманова, нажав на специальную кнопку на приборах спецсвязи. Абдурманов через минуту вошёл в кабинет. Он, видимо, не выспался и отрывисто зевнул несколько раз, и плюс ко всему у него были заспанные глаза. Тем не менее генерал не стал с ним церемониться и немедленно попросил его связаться с Юналлтаевым, чтобы донести до консула столь важную информацию. Абдурманов сказал, что принял всё к сведению, и быстро удалился из кабинета, небрежно и громко захлопнув дверь. Было слышно по его шагам, как он стремительно пошёл к своему офису, что располагался в противоположном конце коридора.

Хоть Абдурманов и не выспался и был каким-то заторможенным этим утром, он всё же ответственно подошёл к данному приказу и быстро принялся выполнять его. Помощник Лесковца позвонил заместителю консула и доложил всю необходимую информацию. Заместитель консула достаточно в резкой и грубой форме ответил ему, что данный вопрос находится не в компетенции министерства внутренних дел, а иностранных дел, и что, мол, это сугубо их дело и ничьё более. В буквальном смысле заместитель по-хамски отреагировал на запрос Абдурманова и фактически послал того куда подальше, говоря примерно следующее: «Вы никто и звать вас никак, мы сами всё сделаем без вашего непосредственного участия. Нам плевать, что вы там себе думаете, так что отвалите по-хорошему».

Абдурманов, конечно, не стал терпеть такого хамского отношения к себе и министерству внутренних дел и затребовал у заместителя срочный разговор непосредственно с консулом. Заместитель ответил, что это невозможно, и хотел было отключить связь с Абдурмановым, но тот был непреклонен и спросил, куда ему обращаться по этому вопросу, поскольку помощнику Лесковца стало ясно, что именно МИД всячески блокирует инициативы МВД и что только сотрудники МИДа смогут дать ему точный ответ, назвав причину столь странного своего поведения по отношению к полиции. Заместитель понял его требование и сказал, что этот вопрос стоит переадресовать главе отдела по Эстонии Юрию Аркадьеву. Абдурманов поблагодарил его и отключился. Он стал звонить Аркадьеву. Как ни странно, достаточно быстро он до него дозвонился. Абдурманов слегка наехал на Аркадьева, когда принялся объяснять, по какому поводу он звонит. Он ему доходчиво объяснил, почему он не прав. Аркадьев вытаращил глаза в фигуральном смысле и принялся оправдываться. В общем, он ответил, что помощник консула дезинформировал Абдурманова, и что сам не имеет никакого отношения к этому делу. Вот тогда-то и стало ясно, что именно консул Юналлтаев блокирует инициативу МВД.

Абдурманов поблагодарил Аркадьева и закончил разговор. Он отправился докладывать шефу о результатах телефонных разговоров. Лесковец выслушал своего помощника и хладнокровно сказал, что «разберётся с этим вопросом самым радикальным способом». Что именно он имел в виду под «радикальным способом», Абдурманов не понял. Но он даже и вникать в это не стал, поскольку это была уже не его компетенция. С чего-то он решил, что здесь речь идёт об убийстве консула, но, конечно, Лесковец говорил о нечто ином. Генерал подразумевал давление на МИД, чтобы Юналлтаев был уволен со своей должности. Михаил Евгеньевич понимал, что это может и не сработать. Вот тогда-то и пришлось бы организовывать «несчастный случай», то есть убийство консула.

VII

А пока они разбирались с консулом, Мицкевич созвонился с федеральным представителем Обоймовым. Кстати, Мицкевич его постоянно называл Обломовым в частных разговорах, поскольку эта фамилия больше подходила представителю. Хотя бы из-за того, что Обоймов постоянно был чем-то недоволен и каждый раз при разговоре с губернатором Петербурга ругал последнего по абсолютно любым вопросам. То есть всегда у него находился повод, по которому можно было непременно поругать Мицкевича. Видимо, Обоймов всегда мечтал стать большим начальником, но он всё время оказывался на второстепенных ролях, и потому он обожал докапываться до кого-либо, изображая из себя главного. Только так можно было объяснить его поведение.

– Доброе утро, Фёдор Васильевич!.. Я звоню Вам, чтобы доложить об успешном завершении операции по нейтрализации особо опасных преступников… Да, именно тех, что устроили в ночь на 27 июля перестрелку в центре города. В общем, всё прошло как по маслу… Ну, я рад, что Вы довольны… Что? Слушайте, а Вы как думали? Да, десять спецназовцев погибли, без жертв тут было не обойтись. А Вы себе как это представляете?.. Ну вот именно. Главное, что поставленные цели были достигнуты. Большинство бандитов было ликвидировано, лишь четверо из них выжили, но были немедленно арестованы… Да, двух из четырёх мы ещё три дня искали, но мы их всё же нашли. Так что операция в целом прошла весьма успешно… Да, это всё, что я хотел Вам сказать… Давайте, до связи!

VIII

Третьего августа Андрей Иванович примерно в 12:20 вызвал к себе в кабинет Мясника и Светлицкого (прозвище «Ярый») по особо важному делу. Как нетрудно было догадаться, речь шла о подготовке чрезвычайно сложного убийства киллера Самсонова. Хотя Мясник уверял своего шефа, что убить Иннокентия достаточно просто, но Шляпник со скепсисом отнёсся к подобного рода уверениям, поскольку прекрасно понимал высокий уровень профессионализма Самсонова, считавшегося одним из лучших киллеров в Северо-Западном регионе. К слову сказать, на счету Иннокентия Яковлевича было 147 совершённых по заказу убийств.

Алексей Ростиславович Светлицкий по прозвищу «Ярый» (такое прозвище он получил за то, что когда-то яростно и в упор расстрелял полицейскую машину, убив трёх сотрудников; с тех пор оно за ним устойчиво закрепилось) был приобщён к этому делу в качестве непосредственного исполнителя нынешних чисток в банде. Мясник же нёс ответственность перед Шляпником за выполнение этого нетривиального убийства и в то же время выступал в качестве организатора, все роли были уже распределены. Потому-то он всячески уверял Шляпника, что всё пройдёт гладко. Ему проблемы были не нужны.

Почему именно Ярому было поручено убить Самсонова? Здесь всё дело в том, что он сам был когда-то киллером и весьма неплохо разбирался в психологии наёмных убийц, потому что был ровно таким же и прекрасно понимал, как он бы стал поступать в той или иной ситуации. Надо отдать ему должное, что он предупредил заранее Андрея Ивановича, что нет никаких абсолютно гарантий, что Иннокентия удастся ликвидировать. В отличие от Мясника, Светлицкий не давал излишне радужных прогнозов и был бо́льшим реалистом, нежели его коллега по цеху. Ярый со знанием дела разъяснил своему шефу, что у многих профессиональных киллеров острое чутьё и хорошо развита интуиция. Светлицкий спрогнозировал, что весьма вероятно Самсонов почувствует для себя опасность и из-за этого попытается скрыться из виду.

– Я думаю, что как только он почувствует для себя явную угрозу, он обязательно начнёт скрываться от нас.

– Ты бы на его месте так же поступил?

– Да, разумеется. Я ведь и сам так делал, когда был киллером. Меня частенько разыскивала полиция, и я каждый раз умудрялся при этом от них ускользнуть. Просто когда давно исполняешь заказы, то набивается рука, и ты начинаешь чувствовать такие моменты.