Список кораблей: Мрайсикая

Касарай:_Хочеш вместе посмотрим?

– Сейчас? – удивился Солнце.

Она неуверенно развела руками и отправила следующее сообщение.

Касарай:_ Ну ты ведь уже ниспишь, до утра ещё долго

Солнце глянул в окно. Несмотря на то, что на Сад уже во всю лился звездный свет, члены Клуба считали нынешнее время ночным, так как жили по времени атомных часов и за одни мировые сутки на Мрайсикае успевали сменится несколько местных «ночей» и «дней».

– Да… – устало сказал Солнце и повернулся к ней, – Думаю, мне сейчас не помешает отвлечься… Прости, что разбудил, я… – он опешил и нахмурился, – Неужели я так громко кричу?

Касарай отправила ответ.

Касарай:_ Нет, но я живу рядом

– Насколько рядом? – нервно спросил он.

___

Касарай проводила его к себе, её апартаменты оказались следующими по коридору. А перегородка их спален оказалась смежной.

Уже в дверях, Солнце понял, почему Касарай предлагала другой номер, когда он вытянул ключ от своего в первый день. Он вошёл и осмотрелся.

Планировка здесь такая же, но гостиная превращена в огромную рукодельную мастерскую. С потолка свисали модели из пластика и железок, старый стол с изрезанной ножом столешницей, заставлен всякими банками, органайзерами и недоделанными модельками. На стеллажах фигурки ошгариков, членов Клуба, картины, написанные на пластинах разного материала и осколках посуды, несколько игрушек, огромные стопки с цветными листами, моделька робота, собранная из старых деталей и ещё великое множество всего. Солнце восхитился и подошёл ближе, осмотрел модельку насекомого. Она была крохотная, вероятно в масштабе один к одному, но выполнена с ювелирной точностью и о том, что это была модель, а не настоящее насекомое, можно было судить только по наличию рамки, на центре которой был зафиксирован микро-шедевр.

Солнце удивленно глянул на Касарай:

– Это ты сделала?

Она приоткрыла рот и робко кивнула.

– Можно? – спросил он, указав на насекомое и взял рамку в руки, поднёс её к глазам, прищурился, стараясь увидеть хоть какой-нибудь дефект, указывающий на ручную работу, но их не было – ни одного, – Даже следов клея не видно… – он посмотрел на неё, – Как у тебя так получилось? Под микроскопом собирала? – он осмотрелся, но микроскопа или чего-то похожего на него в комнате не было.

Касарай напечатала новое сообщение и виновато подняла глаза на Солнце.

Касарай:_Я хорошо вижу

Солнце посмотрел на неё широко раскрытыми глазами. В его голове всё встало на свои места – Касарай близорука и не видит в темноте, но её большие глаза крайне детально всё видят в близи! Солнце восхищенно вздохнул:

– Вот как…

Касарай отвернулась и прижала кожистые пластины. Не глядя на него, подозвала рукой и прошла в соседнюю комнату, на ходу отправив ему сообщение:

Касарай:_Что будем смотреть?_

– Не знаю, всё равно… – ответил он, прочитав сообщения и его взгляд остановился на крупной модели корабля, занимающую почти всю верхнюю полку и почти слившегося с остальными работами, – Касарай, подожди.

Она вернулась в мастерскую и посмотрела на него приподняв пластины.

– Что это? – он прищурился, узнавая общие черты корабля и воскликнул, – Мрайсикая?!

Он бросил на неё уделенный взгляд, и она кивнула.

– Но как??? – он был в восторге, – Как ты знаешь, как она выглядит снаружи?

Касарай улыбнулась и её «лепестки» на голове высоко подпрыгнули.

– Да, но… Твоя эхолокация работает настолько далеко?

Она нахмурилась и неопределенно помахала рукой, потом решила ответить сообщением:

Касарай:_Какая Мрайсикая так и слышу. Дальше нет_

– Дальше вакуум, в нём звук не распространяется, – небрежно ответил Солнце, восхищение не сходило с его лица.

Тем временем на его коммуникатор пришло очередное сообщение.

Касарай:_Свирэт просил собрать мадель. У меня не хватает времени_

– Но, ты же знаешь как устроен корабль, верно? – с жаркой надеждой затараторил Солнце, – А двигатели на месте? Как далеко зашла Плесень? В баках ещё осталось топливо? Какое?!

Касарай смотрела на него с приоткрытым ртом и хлопала глазами, потом топнула ножкой и напечатала сообщение, громко стуча пальцами по экрану:

Касарай:_Нет говорибыстро! Я ни успеваю!_

И кинула на него сердитый взгляд, в это же время её колени чуть задрожали.

– Да, прости… – он виновато отвел глаза, вздохнул, унимая эмоции, – Я лучше подожду пока ты закончишь. Я только посмотрю, забирать не буду.

Она пожала плечами, пролистнула их чат выше и показала со своего экрана сообщение с вопросом о том какой фильм они будут смотреть.

– А, что посоветуешь?

Касарай широко улыбнулась. Уставилась в коммуникатор, набирая сообщение и прошла в смежную комнату, не переставая печатать.

Здесь была спальня, частично переделана в гостиную – диван, перед которым огромный экран стоял почти в плотную к ногам; один угол комнаты огорожен балдахином, за ним виднелась небольшая кровать и несмотря на то, что за окном уже был Мрайсиканский день, под полупрозрачной тканью теплился желтый свет ночника. Стены комнаты исписаны маленькими рисунками в нарисованных рамах, но свободного места на стенах было ещё много.

Касарай не переставала печатать, когда вошла в комнату, не поднимала глаз даже когда села на диван. Отправила сообщение, чуть призадумалась, и снова начала печатать.

Касарай:_Ест читыре фильма, которые я хотела пересмотреть. Первый – Маленькие хищницы – это история про семью у которых отец шёл на войну, а мать и дочери пытаются выжить мире патриархата. И младшая из них притворяется мальчиком, чтобы покупать и работать. А старшая прибегает к тёмным таинствам, чтобы изменить будущее. А ещё они дерутся с доисторическими тварями._

Очень скоро пришло и следующее:

Касарай:_Другой называется Сумашеший Боб: траектория ярости. Там постапокалипсись на заснеженой плонете. Разумники выживают на летмобилях иорбитальных станциях и дерутся за сияние там очень много завораживащих боёв и звуков ещё очен красивые костюмы, фильм собрал много наград_

Она села, вздохнула и принялась писать следующее сообщение. Солнце поднял на неё глаза, а Касарай всё печатала.

– Подожди-подожди, – он привлек к себе её внимание, – ты будешь рецензии на все писать?

Касарай посмотрела в сторону, в поисках ответа на расписанных стенах и снова посмотрев на Солнце, уверенно кивнула.

– Так будет слишком долго… – он нахмурился, – Не справедливо, что ты меня понимаешь, а я тебя нет, да и не удобно очень… – его взгляд стал яснее, заметив вариант решения, и Солнце посмотрел на Касарай, – Я хочу кое-что проверить. Если получится, я тоже смогу тебя понимать.

Касарай приоткрыла рот и все её «лепестки» высоко поднялись, в таком положении они вместе с головой напоминали раскрытый цветок. Она широкими глазами уставилась на Солнце.

Он поспешил её предупредить, виновато подняв руки:

– Ты только не волнуйся. Я не трону тебя, но личное пространство нарушить придётся, не испугаешься?

Она уверенно замотала головой и решительно уставилась на него.

– Ладно, – он усмехнулся и сосредоточился, – Не шевелись.

Он залез на диван с ногами, вплотную подсел к Касарай и приблизился своим лбом к её, между ними оставался всего десяток сантиметров. Солнце закрыл глаза и напряг коллары на изгибах лба и висков, совсем обленившиеся без нагрузки.

Он пытался уловить её мысли. Слышать электромагнитное излучение работы мозга на его наличие или отсутствие – дело одно, а расшифровать его с точностью до конкретного смысла – совсем другое. Это всё равно, что слышать голос разумника или нет и совсем другое понимать его речь. Солнце переживал, что из-за того, что у Касарай имелись сложности в общении, у неё могли выработать совершенно иные алгоритмы мышления. В этом случае Солнце просто не смог бы понять о чём она думает, также, как если бы слышал речь на незнакомом языке, как например подобное было с ошгариками и яспригаями. Но сейчас он совсем её мыслей не слышал. Он распознавал характер её электромагнитных импульсов, в них читалось любопытство, смущение, удивление и весомая доля страха. Солнце не смотрел на Касарай, но слышал по её волнам, что она его рассматривает. Очень тщательно, буквально каждую чешуйку и её одновременно смущает, и пугает то, что она видит, и при этом не может отвести взгляд.

Солнце нахмурился:

– Скажи что-нибудь. Скажи так как сказала бы будь я тоже аскарином.

«Лепестки» на голове Касарай высоко поднялись. Она прочистила горло робким кашлем и, приоткрыв рот, издала едва слышный скрипучий переливистый писк:

– Ты меня слышишь?

Солнце улыбнулся. Он не придал значение звуку, который она издала, но смысл, который она вложила в сказанную фразу, он смог распознать в электромагнитном диапазоне за момент до произношения. Он отстранился и открыл глаза:

– Да, я тебя слышу.

Касарай широко улыбнулась, хлопнула в ладоши и прижала руки ко рту, не веря в произошедшее. Она чуть ли не дрожала от радости. Потом немного успокоилась и придвинулась ближе, уставилась на него. Солнце услышал её тихий голос и едва слышные мысли, теперь она была слишком далеко чтобы он мог точно различить их – так всегда если имеешь дело с разумником, у которого нет колларов.

Солнце нахмурился:

– Так слишком далеко. Я только в плотную могу их услышать.

Он уже знал решение этой проблемы, но до последнего не хотел к нему прибегать.

Солнце глянул на металлический обруч, нанизанный на щупальце. Он знал, что на самом деле это ЭМВ-усилитель, резонирующий электромагнитные волны и, если бы Солнце носил его на голове, как и положено, он бы слышал излучения гораздо лучше, чем без него. Он и сам не понимал почему, но слишком дорожил им чтобы снимать. Немного помедлив, и посмотрев на выжидающий взгляд Касарай, услышав восторг и радость переполняющих её, он всё же решился.

И тяжело вздохнул:

– Касарай, послушай, – он снял ЭМВ-усилитель с щупальца и показал ей, – эта вещь мне очень дорога поэтому позже я её заберу, договорились? Но сейчас ты можешь его надеть. С помощью него я услышу тебя, в какой бы части Мрайсикаи ты не находилась. Я не отдаю его насовсем, мне правда… Я не жадничаю, но… – он вздохнул и протянул ей, – Надевай, в общем.

Касарай взяла ЭМВ-усилитель, осмотрела его… И неуверенно протянула через него руку, глянув на Солнце в поиске одобрения.

– Нет, не так, – он снял ЭМВ-усилитель с её руки, – Его на голове носят, просто моя для него слишком большая. Но твоя, вроде, должна подойти…

Он аккуратно опускал ей на голову металлический обруч, стараясь не задевать кожистые пластины-лепестки, попадающие внутрь обруча, потому что, когда он их едва касался Касарай едва заметно вздрагивала. Солнце одел ЭМВ-усилитель, поправил, чтобы металл вплотную прижался к коже, осмотрел и отстранился на край дивана. И ещё раз осмотрел издали.

– Попробуй сейчас.

– Пробую…

– Получилось, – улыбнулся Солнце, – Теперь я слышу, о чём ты думаешь.

– Всё слышишь? – удивилась Касарай широко раскрыв пластины-лепестки.

– Может быть… Посмотрим, я не общался так с разумниками без колларов.

Она нахмурилась, беззвучно повторила его движение губ, но так и не поняла, что значит незнакомое слово. Солнце тоже нахмурился, подумав, как ей это объяснить и ответил:

– Не придавай значения, орган чувств такой. Вроде глаз, только электромагнитный диапазон другой, – сказал он, ударив пару раз пальцем по выступу коллара на изгибе виска и лба, – Ну так, что посмотрим? Ты не договорила какие ещё есть фильмы.

Касарай не сводила с него глаз. Она широко улыбалась, не в силах справится с восторгом от того, что перед ней был тот, кто её понимает. Ей хотелось говорить, быть услышанной, но она так волновалась показаться грубой, что не смела перебивать. И Солнце это слышал.

Он слабо улыбнулся:

– Отложим просмотр и поговорим?

– Да…

– Ладно, о чём?

Касарай наконец отвела глаза, смутилась.

– Даже не знаю… – она отстранилась, облокотилась на спинку дивана и приобняла себя руками, – Я так… Даже не думала, что… – она тяжело вздохнула, слабо улыбнувшись, – Совсем свыклась с тем, что меня никто не понимает… И не поймёт.

Солнце понимающе посмотрел на неё. Он тоже чувствовал себя совершенно чужим на Мрайсикае. Но он прижал пессимистичный порыв и улыбнулся:

– Ну, теперь это не так, – он посмотрел на неё, прислушался к характеру её волн, – Теперь стоит решить, как к этому относиться, да? Учитывая, что ты меня боишься беспросветно.

Касарай отвернулась, смутилась.

– Боюсь…

– Ничего, – его взгляд упал на щупальца, расползшиеся на полу, – Я и вправду… Сильно отличаюсь, да?

Она кивнула. Потом усмехнулась:

– Вот и встретились два отличительных. В кино это обычно значит, что теперь они будут держаться вместе…

– А ты хочешь как в кино?

Она снова смутилась:

– Как в кино не бывает, – грустно заметила она, – Но я хотела бы попробовать несколько вещей, которые видела в фильмах.

– Например?

– Облака, дождь, ветер… Странную еду, покататься на быстрой машине, научиться плавать, о, и сходить в музей! – радостно заметила она, – Я очень хочу посещать музеи. Любые! Посмотреть на останки древних существ и цивилизаций, картины, статуи… Доктор Груммпир говорит, что то, что я делаю называется искусством и в Большом Мире оно очень ценно, объединяет разумников, даёт им возможность выражать свои переживания… Мне это очень интересно. А ещё я хочу завести питомца. Но на Мрайсикае подходящих животных нет.

– Груммпир говорил, здесь водятся мелкие животные, бывшие питомцы…

– Они не подходят! – недовольно перебила Касарай, сжалась и продолжила тише, – Из-за ошгариков они совсем одичали, я пробовала несколько раз… А ты, – она посмотрела на Солнце, – хотел бы завести питомца?

– У меня был… Да, кажется, был один, – Солнце нахмурился, тяжело вытягивая воспоминание из «внутренней тьмы» и почти сразу бросил эту затею, – Кажется, я почти его не помню, – он опустил глаза, задумался, – Знаешь, мне… Тяжело от того, что я здесь… На Мрайсикае.

– Здесь не плохо. – пожала она плечами.

– Ты так говоришь, потому что не знаешь других мест, – она не обиделась этому факту, и он продолжил, – Но всё равно хочешь оказаться в них?

– Я бы хотела, но нет смысла желать недостижимого, – она пожала плечами, – Тогда уж лучше совсем не желать.

– Я бы с этим поспорил… – начал он, но решил на этом и закончить, и его взгляд упал на стену с нарисованными картинками; он смог различить несколько портретов аскаринов, – Там твоя семья изображена?

Касарай сначала не поняла и Солнце кивнул на стену, Касарай прищурилась, проследив за его взглядом, и поникла:

– Я их почти не помню… – грустно призналась она, – Но они были похожи на меня, и я знаю их имена, пыталась изобразить… Так обидно, что эти портреты всё, что от них осталось…

Электромагнитные волны её мозга изменили активность, накатывали, бушевали, стремились разойтись штормом невыносимой печали…

– Прости, я не хотел! – поспешил сказать Солнце.

Хотел спора избежать, а сделал только хуже… Он разозлился на себя. Идиот!

– Всё нормально, – послышалось от неё, хотя Солнце знал, что она врёт, – Их не вернуть, так, что… Ничего страшного, – она слабо улыбнулась, – Хотя, если бы невозможные вещи случались, я бы душу отдала чтобы их вернуть. Глупо, да? Грумппир говорит это пройдёт, когда у меня будет… – она прервалась и тяжело вздохнула, – Давай не будем об этом. Хочешь посмотреть «Жёлтый»?

Солнце кивнул. Ему было всё равно, что смотреть, лишь бы поскорее закончить неловкий и бессмысленный разговор.

Касарай встала с дивана и поменяла маленький полимерный диск в устройстве проектора. Включили кино, стали смотреть. Не разговаривали, наблюдая за героями на экране.

Солнце то и дело поглядывал на Касарай. Она повторяла губами за актерами, а её «лепестки» были навострены выше некуда. Солнце следил за её электромагнитными волнами, пытался понять, как она слышит. Этого было недостаточно чтобы воспринять звуки также как она, но он теперь точно понимал, что для неё голоса и другие звуки звучат одинаково, она с трудом улавливает разницу между ними. Зато, когда начинались напряженные устрашающие сцены, Касарай совсем не пугалась и всё её внимание было привлечено к звукам – она вслушивалась в ультразвуковой шум и пыталась разобрать в нём слова, которых, конечно же, там не было. И только робко призналась, что этот шум похож на голос аскарина и, что она смотрит фильмы ужасов в основном из-за ультразвуков. Чтобы услышать что-то родное, близкое для себя, пусть и в форме нагнетающего, почти неразличимого большинством разумников, фона.

Время шло, фильм подошёл к своей развязке и кончился чёрной паузой, пошли титры. Солнце устало вздохнул. Ничего хорошего у него это кино не вызвало, но и плохого тоже. Он глянул на Касарай. Она свернулась на боку на своей половине дивана и спала, а некоторые её лепестки ещё слабо подрагивали на басах музыки.

Солнце нахмурился. ЭМВ-усилитель всё также грелся на голове Касарай.

Он уже думал разбудить её, чтобы забрать, но прислушался к электромагнитным волнам её мозга и помедлил. Они были ровные, спокойные, глубокие… Таких мерных Солнце уже давно не слышал. Он решил не будить Касарай и вернулся в свой номер, улёгся в постель и здесь её волны тоже оказались хорошо слышны.

Он постарался сосредоточиться на них. Их колебания низкие, но сосредоточившись на них, они стали укачивать Солнце. Он так и не смог заснуть полностью, удерживая концентрацию на них и до сигнала будильника пролежал в полудреме. Боялся, что, если заснёт, потеряет контроль и ему снова присниться кошмар.

Но этот полусон оказался лучше всех предыдущих настоящих «снов», пережитых на Мрайсикае.

––

– Вы не говорили, что вы доктор, – заметил Солнце, присаживаясь на кресло в апартаментах Груммпира и зажмурился в попытке выжать из век песок сонливости.

– Ох-хо, а я и не доктор, – ответил Груммпир и пролетел к дивану, – Я был клерком при совете Федерации от Империи Догрушвар. Ох-хо, моя должность была незначительна, я был молод, подъём по карьерной лестнице мне только предстоял. Но-хо-х на Мрайсикае пришлось усвоить множество медицинского материала. Хо-о, не могу сказать, что я испытываю страсть к этому делу, но мне пришлось в нём преуспеть. Значит, ох, говоришь, кошмары мучают?

Солнце опустил глаза в поисках ответа и его взгляд не нарочно остановился на приоткрытой двери спальни. Там под одеялом кто-то лежал, Солнце успел только заметить тусклый блеск под одеялом и дверь в спальню закрылась по усилию телекинеза Груммпира.

Сам Груммпир не придал значение своему действию:

– Хо-хо, ты должен понимать, что я далеко не психотерапевт, – продолжил Груммпир, – Могу предложить снотворное, но-хо-о его не так уж и много.

– Вы разве не можете сделать ещё?

– Хо-хо-хо, я не химик, друг мой, – виновато признался он, – Я знаю, как и что дать разумнику из медицинских инструкций, но проводить операции, приготовить лекарства, хо-хо-о… – он прикрыл глаза, – У нас есть лаборатория, но сколько бы я не пробовал, смешать что-то конкретное, хо-х, у меня не выходит. Я могу отдать тебе часть снотворного, но не всё, оно может ещё кому-то понадобиться.

– А я могу воспользоваться лабораторией?

– Ох-хо, конечно! – воскликнул Груммпир и притих, – А у тебя есть нужные навыки?

– Вроде того… – неуверенно начал Солнце, – У вас ещё остались медицинские инструкции или какие-нибудь материалы?

– Да, ох, всё есть, но ты должен понимать, что работа в лаборатории не должна мешать помощи Шра’аху. Ох-хо, я переживаю, что тебе станет тяжело с двумя делами сразу, поэтому не настаиваю, ох, а работа механиком должна стоять у тебя в приоритете, хо, она важнее.

– Да, я понимаю… – устало ответил Солнце.

– Смею предположить, что твои кошмары от смены обстановки и потери, хо-о… Твоя психика получила сильный удар, но со временем тебе станет лучше, когда ты освоишься, а пока, хо… – он подлетел к шкафу, осмотрел содержимое полок и отправил Солнцу по воздуху пузырёк, – Не знаю сколько тебе может потребоваться, но начни с двухсот миллиграмм.

Солнце принял пузырёк, на нём маркером было написано множество названий и все кроме «Снотворное 1/100» были перечеркнуты.

– Спасибо, – устало сказал он.

– Я могу ещё чем-нибудь помочь, хо?

– Нет, я пойду, – Солнце встал с кресла, и его голова немного вскружилась, прошедшей ночью хорошего сна было маловато, – Спасибо.

– Ох-хо, хорошего дня! Я на связи, хо! – Груммпир помахал ему вслед.

Солнце вышел в коридор и закрыл за собой дверь в апартаменты Груммпира. Здесь его ждала Касарай, она встрепенулась, встретившись с ним взглядом.

– Здравствуй, Касарай, – поздоровался он слабым голосом, ещё борясь с сонливостью, – Что-то случилось?

Касарай опустила глаза и достала из-под тканей плаща металлический обруч ЭМВ-усилителя и протянула ему. Солнце взял обруч и нанизал его на одно из обрубленных щупалец, уже начавших потихоньку отрастать заново:

– Спасибо, я как раз думал напомнить…

Касарай улыбнулась, кивнула и начала печатать сообщение на коммуникаторе. Из-за недостатка сна Солнце боролся не только с сонливостью, но и раздражительностью. Поэтому, поняв, что сейчас Касарай опять будет долго печатать и тратить время, он устало вздохнул, оперся рукой на стену за Касарай и пригнулся к ней.

– Я тебя слушаю. – спокойно сказал он.

Касарай подпрыгнула на месте, смутилась от такой близости и отбежала от него на пару шагов. Виновато опустила глаза, робко поклонилась, отправила сообщение и побежала по коридору со всех ног.

Солнце устало проводил её взглядом, опомнился и грубо схватился рукой за собственное лицо. Социальный идиот! Совсем концентрацию потерял на недосыпе… Если буду так ложать в течение всего дня, то… Тем временем его коммуникатор получил сообщение от Касарай, отправленное за секунду до бегства.

Касарай:_Прости что заснула и нивернула сразу. Ты ни думай, что мне ни панравилась твоя компания. Мы можем ещё чтонибудь пасмотреть если хочеш. Я_

Дописать она явно не успела.

Солнце устало вздохнул и нахмурился. Нужно сосредоточится на работе. Интересно, усталость пройдёт если её игнорировать достаточно долго? И как люди вообще умудряются ходить так подолгу каждый день? Уже столько времени прошло, а я всё никак не привыкну… Словом, мысли его были далеко не по делу. Может, залечь в спячку цикла на три? Или вообще на мих? Нет… Так не получится.

––

Ближе к обеду того же дня Солнце широко зевал на ходу с двумя ящиками в руках. Он прошёл холл, вышел через главный вход Отеля и оказался в Форте. Переступив порог, на него сразу хлынул жаркий и влажный воздух Сада.

Высокая стена Форта из различных обломков окружала вход в Отель полукольцом, венчалась металлической проволокой под напряжением и несколькими автоматическими турелями, направленными в Сад. За стеной расстилалась открытая поляна, а сами деревья начинались гораздо дальше, но даже отсюда они поражали своей высотой и массивностью. Солнце не в первый раз оказывался здесь, но он ни разу не выходил дальше Форта – сам Сад считался спорной территорией между Клубом и Племенем – зачастую, одной его половиной пользовался Клуб, а второй, на противоположном конце Сада (ближе к носу корабля), держало под контролем Племя; граница между территориями была условная, так что даже сам выход в Сад вблизи Форта мог обернуться большими неприятностями. Но Свирэда и Харду это не пугало.

Глаза Солнца наконец привыкли к яркому свету Звезды, и он заметил Свирэда. Тот стоял у открытых ворот в Сад с кружкой горячего напитка в руке.

Он поднял глаз наверх, рассматривая яспригая, кружившего над куполом Сада:

– А вот и наше чудище, – сказал он и, посмотрев на Солнце, презрительно фыркнул.

– И вам добрый день, – Солнце поставил на песчаный пол ящики с турелями и размялся, – Какие?

– Те две, – Свирэд кивнул на пару турелей слева и уставился в открытые ворота в Сад.

Солнце встал на площадку поустойчивее и потянулся к сломанной турели, обхватил её щупальцами и поставил перед собой. Осмотрел, кивнул на повреждение и принялся собирать одну из турелей, что принёс с собой.

Свирэд молча поглядывал на него, часто возвращая взгляд к Саду и яспригаю. Когда турель была почти собрана, циклоп сказал рычащим голосом:

– Каждый день там крутится, могу поклясться, что это одна и та же тварь. Бесит… – а потом глянул на Солнце и спросил, – Шра’ах наконец сообразил что-то новое?