Наизнанку

Ива, доедая стейк из лосося, собралась было приняться за заварные пирожные, как голос остановил ее:

«Настоятельно не рекомендую. То, что ты начала с рыбы, а не мяса – это ты молодец, но вот пироженки оставь на потом. Поверь мне, Валери на тебе живого места не оставит, будешь еле ворочая ногами добираться домой.»

«Я не очень люблю сладкое, но меня как-то странно тянет на все жирное и жаренное.»

Пространно заметила Ива и голос тут же вторил:

«Неудивительно. Считай, что твоя жизнь заново началась и твое тело перерождается. Молодые ведьмы обожают поесть».

Ива неуверенно вышла из столовой, оглядываясь по сторонам и, решив, что Изабелл в любом случае должна быть где-то снаружи, последовала на улицу. На крыльце перед Ивой открылся вид на густую стену из елей и сосен, перед которой простиралось широкое сочное зеленое поле. Она неуверенно сошла по каменным ступенькам вниз, ступая на гальку и осмотрелась по сторонам: Изабелл нигде не было, а Ива сама не понимала, как именно ей добраться до поля. Если бы она знала точную дорогу, то с удовольствием бы согласилась прогуляться пешком, благо, и погода располагала: почти не было ветра и тепло пригревало майское солнце, а небо было высоким, кристально чистым, без намека на облачко.

– О, ты уже покончила с завтраком?

Изабелл появилась тихо и неожиданно, мягко касаясь ладонью спины Ивы и одним движением головы указывая куда-то на луг перед лесом:

– Нам туда. Я провожу тебя на поле, ну а там ты будешь полностью в распоряжении Валери. У нас с ней договоренность не вмешиваться в твоё обучение. Знаешь ли, у семи нянек – дитя без глазу.

За все это время Ивы не проронила ни слова, предпочитая не заваливать Изабелл вопросами, а молча и покорно следуя за ней по мокрой траве. Изабелл же расценила молчание внучки ровно так, как Ива и сама предполагала: покорность и послушание. В одно мгновение они оказались на вчерашней опушке и не успела Ива и рта раскрыть, как Изабелл, мягко чмокнула ее в щеку и испарилась, а через несколько минут перед ней как из неоткуда выросла Валери: привыкнуть к такому стилю появлений Ива все никак не могла. Уж слишком это было жутко, особенно посреди невероятной тишины и легкого шума крон елей.

– Приятно видеть, что ты не задерживаешь начало наших занятий, – миролюбиво отозвалась Валери, жестом указывая куда-то на глубь леса: – Идем, я покажу тебе наш сегодняшний фронт работ.

Ива едва поспевала за ней: создавалось впечатление будто бы Валери парит, а не идет, настолько ее тело казалось легким, воздушным и гибким. На секунды Ива уж было решила, что ведьма не более, чем мираж. Они остановились на небольшой полянке глубоко в лесу, дорогу Ива почти не запоминала, да и не могла это сделать, уж слишком однотипным был пейзаж вокруг: фиолетовые, розовые, оранжевые, белые цветы как в калейдоскопе сменяли друг друга, за ними следовали стройные ряды колючих кустарников с темными, опасно разбухшими, ягодами, а пушистые ветви елей временами приходилось даже отодвигать, чтобы не получить острыми иголками по лицу. Даже сама тренировочная опушка выглядела абсолютно незапоминающееся: попроси Иву найти ее именно эту среди тысячи таких же, то она бы попросту отказалась от такой затеи.

– Начнем с обычной разминки, – отозвалась Валери, ловко снимая свитер и оставаясь в одной футболке, Ива последовала ее примеру и сняла ветровку.

Ива, хоть и привыкшая к тому, что ее работа предполагает некоторую физическую подготовку, все же была не из отдела Эльги, а потому никогда особенно ретиво не занималась спортом: для ее способностей было достаточно упражнений из йоги и гимнастики, полусиловых, по движениям похожих на танец, упражнений. Занятие с Валери же оказалось именно таким, каким его описывало существо: Ива почти не чувствовала ни ног, ни рук, ни корпуса, все движения сливались в единый причудливый изворотливый танец, который не спешил поддаваться ей, а потому на фоне ловких и изящных четко отточенных движений Валери, Ива выглядела весьма неуклюже, пару раз чуть не потеряв равновесие на балансе. По лицу градом катился пот, а тело ныло от изнурения, сердце колотилось так, будто бы было готово выпрыгнуть через уши, вместе с шумящей кровью. Одним движением Валери завершила тренировку: она же даже не вспотела и выглядела ровно также как и в начале занятия.

– Это… Это что? – только и смогла выдохнуть Ива, потянувшись за бутылкой с водой, которую ей вручила Изабелл перед занятием.

– Танец, – спокойно, даже с легкой улыбкой отозвалась Валери, прислоняясь спиной к стволу дерева и отпивая немного сока: – Это нужно, чтобы ты поняла, как именно в твоем теле течет магия, как она работает. Это не просто сложные движения на координацию, это почти бой… Только как борьба с самим собой. Никогда не видела нашу технику боя?

– Нет, только последствия, – качнула головой Ива и с легкой усмешкой добавила: – Бой с первой ведьмой – это последнее, чего бы я хотела в своей жизни.

Валери лишь согласно хмыкнула.

– Такие тренировки – это на все время, что я буду здесь? – не сдержалась и спросила Ива, хотя ничем не хотела выказывать свою усталость от упражнений, Валери лишь пожала плечами и ничего не ответила. Ива же расценила это скорее, как да, чем нет.

Как и обещало новоявленное нутро до дома Ива добиралась с большим трудом, едва переставляя ноги и ощущая лишь крупную дрожь во всем теле. Изабелл, только завидев внучку, покачала головой, о чем-то пошепталась с Валери и как только они вернулись домой, то сразу же отправила Иву принять горячую расслабляющую ванну. Ива боялась подумать, что же ждет ее утром.

Дни летели незаметно: к тренировкам Валери она уже привыкла и лишь иногда у нее ныла спина – слабое место. Совершенно плавно в жизнь Ивы помимо непростой хореографии добавился и бой – то, о чем говорила Валери на их первом занятии и теперь она могла сполна осознать, что же та имела ввиду, когда говорила, что это не танец, а плавные и смертоносные движения. Выходило у Ивы пусть и неплохо, и Валери даже иногда хвалила ее и приободряла, но сама девушка ощущала, что ей явно чего-то не хватает и в движениях есть заторможенность. К боевому танцу добавились еще и изнурительные ментальные тренировки, от которых Ива уставала еще сильнее и иногда падала на кровать, игнорируя душ и клятвенно обещая себе, что утром точно в него сходит. Она и подумать не могла, что за все пять лет в Академии, когда ей, как казалось, она проходила сложнейшие тесты и экзамены по ментальной магии, то тут, имея наставницу-первую ведьму, она вдруг ощутит себя слепым котенком, слабым и беспомощным существом, никогда не знавшим собственной силы и не осознающим, насколько же в действительности опасны праматери всей магии на земле. С каждым днем, а их течение Ива совсем не замечала, ее нутро набирало все больше сил, и теперь Ива могла не то, чтобы изредка слышать ее, но общаться также легко и незаметно, как если бы это был реальный человек. В один из дней она даже смогла, наконец, с разрешения Валери, прикоснуться к этому мощному и сильному телу напротив себя и по руке проскочил электрический разряд, будто бы она коснулась мощного и древнего артефакта.

В один из дней, когда Ива уверенно шла по лугу с занятий, она, к своему изумлению и, даже слегка не поверив глазам, увидела Арделию, которая грозно возвышалась на крыльце дома, хмуро глядя на то, как Ива шагает ей навстречу.

– Привет, – улыбнулась она, взгляд Арделии слегка потеплел и на место хмурости пришла мягкая, но какая-то встревоженная, улыбка.

– Как ты похорошела… – только и смогла произнести Арделия, крепко обнимая Иву и лицо ее резко переменилось:

– Я думаю, твои занятия можно считать полноценными и завершенными. Сегодня же мы возвращаемся назад в Аннесберг. Я уже вижу, что полтора месяца дали свои плоды.

– Целых полтора… Я только сейчас осознала, как давно я здесь нахожусь, – пространно заметила Ива, заходя в прохладный холл.

– И еще столько же тебе нужно здесь пробыть, – раздался спокойный голос Изабелл, которая вышла из левого крыла дома: – Твои занятия не окончены.

На последнем слове она сделала явное ударение, вперив тяжелый взгляд в лицо Арделии, но та лишь фыркнула, закрывая Иву свои плечом:

– Ива уже достаточно узнала и может жить спокойно.

– Ты так считаешь? – Изабелл склонила голову набок, а в глазах ее скользнул непривычный опасный холодок.

– Да, я так считаю, – уверенно ответила Арделия и, повернувшись полу боком к Иве, попросила: – Собери свои вещи, пожалуйста, поезд через сорок минут. Я уже купила нам билеты.

– Она никуда не поедет.

– Нет, она – поедет, – ледяным тоном ответила Арделия и два колючих взгляда схлестнулись словно шпаги.

Ива же в недоумении застыла меж двух огней и неуверенно поглядывала то на одну, то на вторую. В холле повисло неприятное молчание и Ива, тяжело вздохнув, тихо спросила:

– Что вы обе от меня пытаетесь скрыть?

Они обе удивленно посмотрели на нее: только удивление это было не от услышанного, а скорее от того, что Ива обо всем догадалась. Арделия немного помялась и только было хотела ответить, как Изабелл насмешливо спросила:

– Что, и про это не сказала?

– Да. Не сказала, – взвилась Арделия, с вызовом глядя в глаза матери: – Я защищаю и люблю свою семью.

– Я и есть твоя семья, Арделия, только ты как-то не торопишься и меня защищать, – жёстко отозвалась Изабелл, усаживаясь в мягкий глубокий диван и буравя взглядом внучку. Арделия лишь глубоко вздохнула и одним движением указала Иве на место рядом с Изабелл.

– Не смотри на меня так! – снова взвилась она, немного обиженно глядя на бабушку: – Ну ты посмотри на нее: слепой котенок!

– У этого котенка благодаря нам уже появились когти и зубы, – фыркнула Изабелл, а Ива, уже порядком уставшая от шарад, нервно вклинилась в разговор:

– Так, может, расскажите, что происходит?

– Конечно, Ивушка, – отозвалась Изабелл и продолжила: – Ты не знаешь, по какому принципу избирается Совет Матриархов?

– Нет.

– По принципу наследования крови. Моя кровь, ее кровь, – она кивнула на Арделию: – Твоя кровь – это все одна цепочка. Только Мию она обошла. Не каждая первая ведьма рождается с тем же набором способностей, что есть у тебя, не каждая носительница крови вообще способна распознать в себе первую ведьму, и, наконец, не каждая из нас способна стать членом Совета. Думаю, тебе несложно догадаться, к чему я клоню: Арделия должна была занять место в Совете по принципу крови, но вместо этого влюбилась в какого-то проходимца и сбежала с ним на Север. Любовь, у нее, видите ли. Я уж решила, что ну хоть дочь в нее будет, но Мия не унаследовала силы, а потом на свет появилась ты и мы стали ждать…

– Мы – это Совет? – уточнила Ива как-то спокойно и отчужденно, совершенно не беспокоясь об ответе Изабелл, словно бы знала его наперед.

– Да, этот хваленный Совет ждал тебя, – презрительно фыркнула Арделия, заработав от Изабелл испепеляющий взгляд: о Совете редкая первая ведьма могла высказаться хоть сколь-нибудь уничижительно.

– А в чем соль конфликта? – снова уточнила Ива: – Ну вот я здесь и что дальше? Вот бабушка вернулась и, судя по всему, не очень-то на хорошей ноте с вашим Советом рассталась… В чем причина?

– В чем причина моего побега? – усмехнувшись, спросила Арделия: – О, Ивушка, поверь мне, жить по законам Совета тебе совсем не понравится: да, он дает невиданное могущество, но за это могущество он взимает плату. Совет Матриархов – это и закон, и суд, и исполнение наказаний в одном лице. Все первые ведьмы ныне живущие и появляющиеся здесь на свет, обязаны подчиняться его законам, а иначе ждет наказание. Вступив однажды в Совет, ты уже больше никогда не сможешь из него выйти: круговая порука, если хочешь. Как видишь, я из него вышла с боем, а теперь тебя – наследницу моей крови – пытаются в него затащить, чтобы вернуть на круги своя. Вопрос в другом: ты этого хочешь?

Вопрос сам собой повис в воздухе и Ива, ни секунды не раздумывая, ответила:

– Нет, не хочу. Моя обычная жизнь в качестве сыскной уполномоченной вполне меня устраивает. У меня тут вон своя семья образовалась… Нет, не хочу и не пойду в Совет.

– Ну ты прям застращала ее, – фыркнула Изабелл, закатив глаза: – Совет не такое зло, как тебе его описала Арделия, но и не значит, что там сплошные сахарные пони и радуга… Да, есть определённые обязательства, но это совсем не мешает вести свою обычную жизнь.

– Ага, совсем не мешает, – резко качнула головой Арделия: – Тебе Ива же нравится работать в Норфолке? Вступишь в Совет – попрощаешься со всем, что дорого. Это жизнь с чистого листа, с полного нуля, ты сжигаешь все мосты и остаешься здесь совсем одна в этом камерном мирке с гадюками из Совета.

– Арделия!

В воздухе повисло тягостное и напряженное молчание, Ива же сидела совершенно спокойная, словно каменное изваяние, не обращая внимание на нарастающую перепалку. Затем она, встав с дивана, также спокойно проследовала наверх, по пути словив два удивленных взгляда: Изабелл и Арделия невольно переглянулись. Новые удивленные взгляды она поймала, когда спустилась в холл с рюкзаком за плечами и в одежде, в которой была в первый день приезда.

– Опоздаем на поезд, – сухо произнесла Ива, стоя в абсолютной тишине посреди огромного холла. Ни одна из бабушек ни нашлась, что сказать, а лишь Арделия достала билеты из сумки и протянула один Иве:

– Поезжай одна. Думаю, погощу еще пару дней. Давно не виделись…

Последняя фраза была обращена к Изабелл, которая лишь хмыкнула, но все же встала тоже, чтобы проводить Иву. По полю и в лесу до самой станции они шли в полном молчании: что Изабелл, что Арделия ожидали от Ивы больших эмоций, но никак не скупую просьбу проводить до станции. Обе были готовы к буре, но вместо нее получили спокойствие и сухость на эмоции. Когда они по очереди обнялись с Ивой, сказали напутственные слова и сама она исчезла внутри вагона, то Изабелл невольно произнесла:

– Не перегнули ли мы палку…

– Хотела бы я тоже это знать, – вздохнула Арделия, а Изабелл лишь хмыкнула и произнесла:

– Самопожертвование все еще в моде… Ну надо же.

Ива ехала в поезде, прикрыв глаза: бабушка купила билет в обычное купе и теперь соседи играли в нарды, попивая чай, принесенный проводницей, а Ива лежала на верхней полке, удобно расположившись и закрывшись от соседей ролль-ставней, сделанной под общую стилистику поезда. В голове сложился паззл и был он далеко не самым однозначным: приезд Арделии означал только одно – она пожертвовала собой ради счастья и свободы внучки, вернувшись в Совет. Все ради того, чтобы Иву не затащили туда и не заставили жить первая ведьма.

– Отчего бежала, на то и напоролась, – с грустью подумала Ива, а в ответ получила:

– Не переживай. Арделия быстрее тебя освоится, да и честно говоря: они обе лукавили насчет Совета. Да, Арделия не пай-девочка, но и не такая оторва, чтобы послать Совет: она может не любить его, быть против некоторых его ограничений, но пойти против –никогда! Видимо, время ее пришло, и так удачно получилось, что она спасает тебя из загребущих лапок, хотя и не сказала бы, что насовсем.

– Сомневаюсь, – мысленно отозвалась Ива, усмехаясь: – Не готова я жить среди них, да и все то, что происходило эти недели лишь убедило меня в том, что это не для меня. Я ужасно соскучилась по Норфолку и ребятам, и работе, и Хендриху. Хочу опять услышать, как кто-то называет меня «лисичкой», но уже вживую…

Остаток пути они ехали молча: лишь иногда Ива спускалась вниз, чтобы попить чай или поесть. Аннесберг встретил ее холодным рассветом в половину пятого утра и кристально чистым небом: вокруг начинали гаснуть уличные фонари, а транспорт лениво выходил на линию. Рядом с одним из скоростных экспрессов немного лениво курила, еще не проснувшаяся до конца, кондуктор, и Ива, оплатив на входе проезд, прошла в теплое нутро салона: от вокзала до автобусной остановки идти было не далеко, но Аннесберг редко баловал теплым маем, а уж тем более, летом, а потому Иве пришлось даже накинуть ветровку и побыстрее идти через широкую вокзальную площадь.

Мимо проплывали старые здания Аннесберга, увитые дикими морозостойкими фиолетовыми цветами: на фоне бежевых кирпичных стен выглядело необычно. Ива уже порядком успела отвыкнуть от плотной, но какой-то игрушечной застройки северного города, с его мощеными тонкими извилистыми улочками, среди которых терялись тысячи мелких забегаловок, тенистых парков, аллей и кафешек. Аннесберг был поистине уютным и приятным местом, но Ива ощущала, что как бы не манило это место ностальгией, она уже не могла без соленого воздуха Норфолка и запаха хвойной смолы в лесу рядом. Она слишком привыкла к широким улицам, звуку прибоя и крикам чаек. Даже Центр, в котором Ива провела четыре года, не так манил и дарил щемящее чувство в груди, как Норфолк. Уже перед посадочной станцией Ива вышла на мощеный тротуар и вдохнув поглубже воздуха, направилась к телепортам: желудок требовательно урчал, а рот наполнялся слюной в ответ на запах жаренного мяса и пирожков, но Ива стойко пробиралась сквозь толпу к телепорту в Центр. Купив билет, она встала в очередь, глядя как на табло то загораются, то гаснут номера талонов: наконец, подошла ее очередь и, глубоко вздохнув, Ива вошла в зияющую голубым пустоту. Секундная тишина и темнота, как на нее снова обрушился гвалт голосов и звуков. Станция в Центре была поистине огромной и в несколько этажей, а прозрачные лестницы-переходы между ними искрились в лучах полуденного солнца: огромные часы, прорезающие центр станции и доходящие почти до самого ее купола, исправно показывали без десяти час. Стоило ей отойти от телепорта всего на двадцать шагов, как ее мягко схватили под локоть: перед ней стоял Хендрих, одетый в свой идеальный с иголочки темно-серый костюм.

– Откуда ты здесь? – приятно удивилась Ива, обнимая мужа и целуя его в щеку, Хендрих лишь пожал плечами и ответил:

– Профессиональное.

– Ну а все-таки? Кто-то из бабушек позвонил? – продолжала допытываться Ива, пробираясь сквозь толпу людей к выходу, но Хендрих лишь улыбнулся и ничего не ответил, а после и вовсе легонечко подтолкнул к телепорту. Они оказались на площади недалеко от его работы: Центр готовился к празднику Цветущей Магнолии и был весь украшен в розовые, фиолетовые и белые цвета.

– Ого, с каждым годом размах все грандиознее… – вслух заметила Ива, когда они шли через уютную, украшенную площадь. В воздухе витал запах цветов, кофе и выпечки. До самого кабинета муж сохранял подозрительное молчание и, только оказавшись в прохладном помещении и после предложенного кофе, он сел напортив на стул и посмотрел Иве в глаза, мягко спросив:

– Тебе предлагали вступить в Совет?

– Ого, ты и про это знаешь? – хмыкнула Ива, сузив глаза: – Как же, как же… Ни за что не поверю, что мимо тебя, Хендрих, могло хоть что-то мимо пройти.

– Лисичка, я спрашиваю не из праздного интереса, – терпеливо объяснял он: – В Совет редко кого-то приглашают, а я слышал там какие-то перестановки и все не гладко…

– Началось, – закатила глаза Ива, нервно дёргая носком правой ноги в воздухе: она сидела, перекинув ногу на ногу, держа в руках небольшую чашечку с кофе, смерив Хендриха тяжелым взглядом, Ива произнесла: – Да, звали, но и приглашением это можно назвать с натяжкой, скорее, как констатация факта. Я отказалась. Я не хочу там быть.

– Ива, я невозможно рад, что ты отказалась, – он радостно ей улыбнулся, а затем, встал со стула и наклонившись, поцеловал ее в нос: – Фырчишь как настоящая лисичка, когда недовольна…

– Прощупывал почву? – усмехнулась Ива: – Вот уж нашла коса на камень: ты и первые ведьмы.

Хендрих ничего не ответил, лишь мягко поцеловал ее и опустился перед ней на корточки, упираясь ладонями в колени:

– Я скучал, лисенок. Ведьмы на редкость неразговорчивы, хотя дело касалось моей законной супруги. Ирена меня все заверяла, что с тобой будет все в полном порядке, но я не мог до конца этому верить, потому что не видел своими глазами. Как это было?

– Что? Обучение? – поинтересовалась Ива, мягко запуская пальцы в его темные волосы и, дождавшись кивка, произнесла:

– Тяжело. Тренировки выматывали, была как выжатый лимон. Впервые на теле было столько синяков, – Ива хихикнула: – А еще я поняла, что я ужасно слабая, а в любом боевом виде спорта – профан. Фехтование с моей наставницей мне будет сниться в кошмарах.

– В Академии не было физической подготовки? А как же выражение «в здоровом теле – здоровый дух»? – улыбнувшись спросил, все также улегшись на колени Ивы, а та мягко поглаживала его прохладными пальцами: раздражение сменилось приливом нежности.

– Физическая подготовка в Академии – полная ерунда по сравнению с той, что для меня придумала Валери, – улыбнулась Ива: – После нашего первого занятия я едва волочила ноги, думала, упаду посреди поля и больше не встану, а еще она меня посадила на правильное питание немногим жестче, что я привыкла, и первое время я была дико голодная, а от пареной куриной грудки и рыбы уже тошнило, но Валери сказала, что нужно немного подсушиться, чтобы стало полегче тренироваться.

– Да уж, знакомо. Ты знала, что наш Университет позаимствовал у первых ведьм программу их физической подготовки? – пространно спросил Хендрих, жестом предлагая кофе, время было обеднее и он бы не отказался поесть: – Ты же знаешь, что я профессионально занимался самбо, потом в школе был в составе команды по легкой атлетике, в общем, со спортом был на «ты», но когда прошло наше первое занятие в Университете по этой программе… Только представь, тридцать здоровенных лбов еле волокут себя до общаги, а это всего-то после сорока минут того, что у первых ведьм принято считать разминкой. Я тогда поставил под вопрос свою физическую форму.

– Мне стало легче от того, что ни я одна страдаю от их экзекуций и даже спортсменам тяжело, – заметила Ива с улыбкой: – Неужели, все это с детства?

– Да, – ответил Хендрих, поймав руку Ивы и поцеловав ей запястье: – Девочки попадают в Академию в возрасте семи лет, там уже начинается их новая жизнь под пристальными взглядами наставниц. До одиннадцати у них что-то вроде детского сада, и малышня редко пересекается со взрослыми, но потом они переходят в саму Академию и начинается настоящая пахота.

– Чем они занимаются вне своих земель? – вдруг спросила Ива: – Они не любят людей, магов сторонятся, предпочитают селиться в уединении, так, а чем же на жизнь они зарабатывают?

– Хороший вопрос, лисичка, – хмыкнул Хендрих, отпивая немного из кружки: – Они хороши в ювелирном деле: по части зачарования какой-нибудь милой шпильки или гребня для волос, который на деле смертоносное оружие. За такие уникальные вещи платят огромную кучу денег. Они отличные алхимики, даже лучше тех, что учились, потому что сверху отвара могут шепнуть еще пару-тройку проклятий или словечек, что ни одна опергруппа не размотает клубочек… У нас работают тоже. К нам идут редко и неохотно, но если идут, то с ними носятся как с диадемой Ее Величества. Ирена, кстати, одна из приятнейших первых ведьм, которых я только встречал, довольно общительная и, можно сказать, дружелюбная. Но если уж все совсем не ладится, то идут тренерами по гимнастике или фигурному катанию. Они мастера этого дела: вылепить чемпиона из несуразного ребенка смогут влёгкую. Это их уникальный дар.

– Прямо-таки всемогущие… – заметила Ива, на что Хендрих лишь отозвался невнятным «угу», и они несколько минут сидели в тишине, пока не зазвонил телефон. Хендрих нехотя встал и отошел к столу. Разговаривал он недолго, но по обрывкам фраз Ива догадалась, что его ждет большое и муторное совещание, а значит, ей скоро будет пора выдвигаться домой. Ее догадки уже подтвердил Хендрих, который спустя недолгое молчание решительно заявил, что им точно нужен медовый месяц где-то в теплых краях без всей этой работы. Ива в очередной раз согласилась и, поцеловав мужа на прощание, исчезла в телепорте.

Ива на всех порах спешила в Управление утром понедельника, сжимая в руках стаканчик с горячим кофе и утренними булочками для себя и ребят. Она искренне соскучилась по этому городку, его воздуху и улочкам, а еще больше – по ребятам. Удивительно дело, Ива, всегда считавшая, что нельзя смешивать личное и рабочее, оказалась в том положении, от которого все время открещивалась.

Погода в Норфолке стояла чудесная: привычная для Центра жара еще не пришла в город, с моря дул прохладный соленый ветер, а солнце еще не палило нещадно, плавя дома, улицы и горожан. В управе как всегда весной пахло деревом, старой бумагой и немножко пылью, а окна во всех кабинетах были раскрыты настежь. Когда она уже шла по коридору из приоткрытой двери она услышала:

– Вот жадина, а… Я со вчерашнего вчера ничего не жрал, – обиженно бурчал Эльги на весь коридор, а в ответ ему раздалось невнятное бормотание, вероятно, Хельга уже успела выйти из отпуска и обороняла свои стратегические запасы от Волка.