Опаленные души. Часть 1: Черная ведьма

Тот остался совершенно равнодушен к ее стараниям.

Рената сжала прохладный, покрытый символами металл, глубоко вздохнула и злобно посмотрела на упрямый шарик.

– Легче, – прорычала девочка. – А ну, стань легче!

Вес шарика не спешил подчиняться стараниям обычной, бесталанной девчонки. Рената нахмурилась, и на секунду в ее взгляде мелькнула глубокая обида… Но вскоре это чувство поглотил гнев. Девочка сердито отшвырнула шарик, насупилась и скрестила руки на груди.

– Ну и не надо… Кому ты нужен, – пробормотала Рената, старательно не глядя в сторону кинутого шарика.

Это была глупая блажь. Чендлер просто хотела точно убедиться для… ну на случай какой-нибудь ошибки. Мало ли что могло случиться? И не нужна ей эта дурацкая магия. Вот папа не аристократ и прекрасно живет… В углах глаз Ренаты выступили невольные слезы, и девочка быстро вытерла их рукавом платья. Спустя несколько долгих, полных переживаний минут Чендлер глубоко вздохнула, медленно выдохнула и постаралась взять себя в руки. Спустя еще пару мгновений Рената достаточно собралась для того, чтобы встать с кровати и начать искать вредный шарик, но тут… Со стороны двери донесся громкий стук.

Девочка резко выпрямилась, на всякий случай еще раз протерла глаза и расправила складки платья.

– Кто там? – спокойно спросила Чендлер, обшаривая взглядом комнату в поисках укатившегося шарика.

– Сестра? – тихо донеслось с той стороны двери. – Это я, Джордж.

Тело Ренаты слегка расслабилось, а взгляд вернулся к двери.

– Заходи, – просто сказала девочка.

Дверь медленно открылась, и в проеме показалась голова ее младшего брата. Самый юный Чендлер выглядел немного запыхавшимся, но счастливым.

– Сестра! – радостно воскликнул мальчик, уверенно входя в комнату. – Я научился создавать огонь! Смотри, смотри! – взволнованно затараторил Джордж, подбегая к сидящей на кровати Ренате.

Девочка озадаченно опустила взгляд, уставившись на совершенно пустые детские руки. Мальчик же остановился, сложил пальцы в форме чашечки, сосредоточенно нахмурился, и… в его ладонях внезапно вспыхнул небольшой язычок пламени.

Рената пораженно открыла рот. Нет, девочка уже видела, как ее сестра делала шарик легче, но… Это выглядело далеко не так впечатляюще, как играющий на ладони мальчика огонь.

– Вау… – тихо сказала Рената, пристально осматривая небольшой огонек.

В отличие от пламени Элвина, этот огонь выглядел как самый обычный, ничем не примечательный огонь. Никакого сиреневого отлива и странной, призрачной полупрозрачности. Самый обычный огонек. Горящий без какого-либо топлива прямо на ладони ее брата.

– Это не больно? – спросила Рената, осторожно наклоняясь ближе. В ее лицо ударил еле ощутимый жар.

– Нет, – весело сказал Джордж. – Элвин сказал, что огненные аристократы более устойчивы к огню и всему, что с ним связано, из-за огненной примеси в ядре. Вроде как наше тело из-за этого изменяется, и поэтому мне и Элеоноре не вредит воздух… – тут парень запнулся и неловко посмотрел на сестру.

Рената сделала вид, что ничего не заметила. Джордж же резко сомкнул ладони, гася небольшой огонек. Девочка отвлеклась от наблюдения за необычным зрелищем, но тут в ее голове созрел новый вопрос.

– Элвин сказал, что с огнем рода матушки что-то не так, – медленно произнесла девочка. – Но я не вижу ничего странного, – удивленно сказала она.

Или «обычный огонь» и был странностью? Джордж отвлекся от своих напряженных мыслей и снова включился в беседу.

– А, он сказал, что это зависит от человека, – отмахнулся Джордж. – И что мне повезло, так как мой огонь более-менее нормальный, – весело пояснил мальчик. – Элвин сказал, что я сильный и у меня большое будущее, – выпятил грудь младший Чендлер. – И когда я стану богатым, то тебе не нужно будет выходить замуж и работать… Я тебя обеспечу, сестра, – заверил девочку стоящий напротив Джордж.

Рената тускло улыбнулась и молча потрепала своего слишком умного брата по голове. Вскоре урок Элеоноры тоже был окончен, и Рената отвлеклась на уборку за гостями и последующую готовку ужина… Только к вечеру вспомнив, что «магический» шарик так и остался пылиться под ее кроватью. В итоге Рената окинула кровать задумчивым взглядом, равнодушно пожала плечами и легла спать. Девушка устало заключила, что если шарика не хватились сразу, то и потом о нем не вспомнят. На этом ее слишком долгий день был окончен.

К сожалению, из-за непривычной суматохи этого дня старшая Чендлер полностью забыла про странное собрание в гостиной, на которое ее так и не пустили.

Глава 5. Забытая картина

Шли дни, чередой сменяя друг друга. Воодушевленная Элеонора продолжала ломать все новые и новые причудливые вещицы, призванные развивать ее «силу убеждения», Джордж тренировался на заднем дворе, Фрэнк работал, а Розмари ела и спала. Каждый был при деле и занимался своими важными задачами… Каждый, кроме неприкаянной Ренаты. Казалось, окружающие не совсем понимали, что им с ней делать. Точнее, не понимали аристократы. На просьбу девочки отправить ее в воскресную школу те отвечали непонимающими улыбками. Эти улыбки будто говорили, что члену аристократического рода не пристало водиться с простолюдинами. На вопрос же, чем обычно занимаются бесталанные аристократы, улыбка становилась еще более непонимающей… Возможно, Гостфайеров никогда не волновала эта тема.

В конце концов Агнесс постановила, что Рената должна заниматься хозяйством и ждать предложения от будущего супруга. Девочка смиренно согласилась с этим планом, после чего очень вежливо спросила, как супруг должен узнать о ее существовании, если Чендлер безвылазно сидит в одном из самых недоступных домов Лондона. Агнесс очень ласково улыбнулась неожиданно напористой девочке, после чего заверила Ренату, что лично займется этим важнейшим в жизни любой девушки вопросом, как только Чендлер исполнится семнадцать лет. Вопрос Ренаты, чем же ей заниматься до того счастливого мига, так и остался без ответа. Точнее, ее просто ласково погладили по голове и прошли мимо. Рената Чендлер не посчитала это ответом и спросила еще раз.

И еще раз. И еще раз. И еще раз. И еще раз… На шестнадцатый раз глаз Агнесс невольно дернулся, после чего женщина, наконец, сдалась. Она улыбнулась кривой тенью своей обычной улыбки, изо всех сил сжала висящий на ее шее амулет из какого-то серого камня, после чего очень ласково попросила Ренату не волноваться об этом, заниматься домом и перестать задавать этот вопрос. Чендлер посмотрела в глаза леди Гостфайер и проницательно осознала, что лучше не злить свой единственный шанс на успешное замужество. Даже если это самое замужество казалось девушке не самым лучшим планом на будущее.

Не то чтобы Рената никогда не мечтала о счастливой семейной жизни. Просто девушка прекрасно знала о своем непростом характере и понимала, что желающих вступить с ней в брак может и не найтись. Сидеть на шее Джорджа девочка не желала, поэтому ей нужна была профессия. А для этого необходима воскресная школа.

И это был отличный план… До попадания в аристократический дом.

Теперь же положение Ренаты сделалось очень непростым: замуж за простолюдина ей было нельзя, работать секретарем или швеей тоже возбранялось… Она же аристократ. Создавать артефакты девочка была неспособна, а ждать хорошего предложения от аристократа… Рената трезво оценивала свое положение на брачном аристократическом рынке и не особо верила, что леди Агнесс будет сильно стараться на этом поприще. Женщина была мастером милых слов и добродушных улыбок, но как только нужно было что-то сделать, аристократка мгновенно становилась самым бесполезным существом в мире. По крайней мере, в отношении Ренаты. Скорее, леди Гостфайер попытается как можно быстрее спихнуть раздражающую девчонку подальше. К примеру, какому-нибудь нетитулованному аристократу. Не самая лучшая перспектива, особенно учитывая нрав большинства нетитулованных. Большая часть из них была бастардами рода Рэдфайер, известными своими похождениями на любовном фронте и разгульным образом жизни.

Если у Ренаты когда-нибудь появится подобный муж, то дело окончится смертью: либо она в приступе ярости уничтожит пьяного повесу, либо он прервет ее жизнь, спасая себя. Если произойдет второе, то за повесой придет крайне злой Джордж. И тогда ее брат окончит свои дни в тюрьме, отбывая срок за убийство.

Рената вздрогнула и тряхнула головой, отгоняя плохие мысли. После чего тяжело вздохнула и продолжила разбирать завалы в подвале. Прошел уже месяц с тех пор, как Чендлеры стали частью рода Блэквуд, и за это время девочка наконец-то очистила особняк Блэквудов от годами копившейся пыли и мусора. Создавалось ощущение, что слуги давным-давно покинули это место, оставив тетушку зарастать жиром и грязью в гордом одиночестве… Иногда девочка задавалась вопросом, жила ли матушка в этом же доме и было ли здесь столь же грязно? Хотя вряд ли… Матушка всегда хорошо умела убираться. Это был необычный для аристократа навык, благодаря которому Рената подозревала, что слуги у Блэквудов не водились в принципе. И что Аделаида была единственным Блэквудом, который умел убираться. Тетушка, по крайней мере, точно этого не умела, а про других представителей этого рода Рената ничего не слышала.

На самом деле девочка в принципе не слышала о роде Блэквуд. Это могло означать, что род молод и беден, поэтому у него не нашлось денег на внесение в книгу пэров, но Агнесс утверждала, что их род берет начало от самой Забытой войны. Это минимум двести лет назад… Их род относился к старым. Старше были только четыре древних рода, несущие в названии частицу «файер», что означало огонь. Получается, за двести лет их род не накопил на взнос в книгу пэров?

Это было весьма разочаровывающе…

И сильно беспокоило. Если их род настолько малоизвестен, а его родовые особенности настолько слабы, то светлое будущее Чендлеров начинало трещать по швам. Хотя девочка была единственной, кого это беспокоило. Остальные Чендлеры были слишком воодушевлены и смело смотрели в будущее… Возможно, Ренате стоило последовать их примеру, но она просто не могла. Девочка постоянно ощущала неясную нервозность и странный зуд в глубине своей черепной коробки… Она испытывала схожее ощущение всего один раз в жизни – тогда в их городке разразилась жуткая гроза, снесшая несколько деревьев и убившая пару неосторожных путников… Густой воздух и неясное ощущение напряжения, разлитое в воздухе, которые она ощущала тогда, очень походили на нынешние чувства.

Только в этот раз эмоции были сильнее. И длились уже целый месяц, наваливаясь, когда девочка пыталась уснуть.

Может, она просто не привыкла к новому месту и своему измененному статусу? В конце концов, быть аристократом гораздо выгоднее, чем простолюдином. Она просто накручивает себя – тяжело вздохнула Рената, отодвигая коробку с очередным хламом. Девочка заканчивала отмывать холодный каменный пол, примеряясь к дальней стене. Если постараться, то можно поставить там полки с запасами картошки, овощей и зерна. Холод подвала не позволит продуктам портиться, сохраняя купленное и позволяя экономить небольшие средства, имеющиеся у Чендлеров… Ведь, несмотря на громогласные заявления Розмари, основным поставщиком денег в бюджет был Фрэнк.

Еще одно разочарование, связанное с нищим родом Блэквуд.

Рената непроизвольно усмехнулась, вспомнив визги «любимой» тетушки, и отложила швабру. Настало время подойти к менее освещенному участку подвала. Это место было последним не убранным участком дома, и Рената была полна решимости закончить свою нелегкую миссию, несмотря ни на что. Даже если в этом холодном и полутемном подвале немного страшно.

Старшая дочь семьи Чендлер отряхнула запылившееся от уборки платье, взяла мокрую швабру и двинулась на штурм будущей кладовой. Вот только ее штурм очень быстро закончился, когда всего через пару метров девушка ощутила, что ступает по чему-то… мягкому.

Внутри Ренаты все сжалось, и она невольно вздохнула… После чего мучительно закашлялась от поднявшегося в воздух густого слоя пыли. Ничего не понимающая девушка протерла слезящиеся глаза и опустила взгляд на непонятное мягкое нечто… Чтобы обнаружить себя стоящей на жутко толстом слое пыли! Ее было так много, что сначала Рената не поверила своим глазам и просто молча смотрела на это ужасающее зрелище… Ее ноги буквально утопали в серой пушистой массе. Девочка ошарашенно открыла рот и машинально заметила справа от себя чьи-то застарелые следы… Похоже, до нее уже кто-то входил в этот пылевой ад. Девочка прищурилась, силясь разглядеть хоть что-то в полутьме и поднявшейся в воздух пыли, но потерпела досадную неудачу. Но девушке хватило самого наличия следов.

Итак, тут кто-то был, и этот таинственный кто-то и не подумал о том, чтобы убрать этот… это! Если до этого девочка считала, что особняк зарос грязью, то теперь… Этот слой пыли был просто вековым в самом прямом смысле! Здесь не убирали десятилетиями! Будто слуги просто игнорировали этот участок!

Нет, конечно, на это место не падал свет от двери в подвал, и участок пола был затемнен… Поэтому Рената заметила эту пыль только сейчас, но теперь-то она видит! Какая наглость! Если бы девочка встретила безответственного человека, отвечавшего здесь за уборку, то задала бы ему взбучку!

На этой мысли раздраженная Рената достала из кармана платья платок, смочила его в стоящей на ступеньке лестницы кружке с водой и повязала мокрую ткань вокруг лица. После чего взяла верную швабру и принялась отмывать вековой слой грязи. Времени на это ушло порядочно, и к тому моменту, когда девочка добралась до сохранившейся цепочки следов, она слишком устала, чтобы злиться. Точнее, она так думала, пока не подняла взгляд к стене и не увидела, что таинственный некто не просто равнодушно прошелся по пыли, даже не думая это убрать, но и притащил с собой какой-то… Что-то большое, прямоугольное и укрытое старым куском полотна. По форме это нечто больше всего напоминало какую-то картину. Причем само полотно тоже было покрыто слоем серой пыли, из-за чего частично сливалось со стеной.

Рената неверяще уставилась на этот неприятный сюрприз, медленно осознавая, что как только она попробует подвинуть это, слой пыли на картине осыплется, снова пачкая только что помытый пол. На этом моменте у девочки почти опустились руки. Но бросать дело на полпути было не в ее привычках… Особенно учитывая позорную заброшенность этой части подвала. Кто знал, во что превратилась стена за картиной? И чтобы оценить ее состояние, Чендлер в любом случае пришлось бы передвинуть эту пыльную вещь. Рената печально вздохнула и хотела взяться за раму, чтобы отодвинуть картину, но ее усталая рука дрогнула и вместо картины схватилась за укрывающее ее полотно.

Тяжелая от пыли ткань, казалось, хрустнула, настолько она закостенела, после чего медленно осела на пол, поднимая в воздух новое серое облако. От неожиданности девочка вдохнула вездесущую пыль через высохший платок и снова начала лихорадочно кашлять, протирая слезящиеся глаза. Через некоторое время серая от пыли девочка, наконец, прокашлялась и открыла покрасневшие веки…

На нее смотрела матушка.

Рената вздрогнула и машинально отступила на шаг. И только тогда осознала, что матушка была нарисована краской. Это был портрет.

Семейный портрет.

На картине была изображена уже знакомая девочке гостиная, в которой расположились несколько человек – в центре находилась старушка, сидящая на стуле и кутающаяся в шерстяную шаль. Выглядела она очень усталой и странно безразличной… Ее глаза были пусты, будто в них совсем не осталось жизни. Справа от старушки стояли две девушки. И той, что стояла ближе к пожилой женщине, была молодая матушка… возможно. Ренате было сложно сказать, так как рядом с матушкой стояла очень похожая на нее девушка. Отличались они только выражением лиц: одна была знакомо хмурой, а другая весело улыбалась. У матушки была сестра?

Слева от старушки стоял усталый мужчина в военной форме – чем-то он напоминал Джорджа… Джорджа, который очень давно не спал. Похоже, у матушки была не только сестра, но и брат… А также бабушка?

Глядя на полотно, Рената нахмурилась… Что-то в этой картине было неправильно. Конечно девочка знала, что бывают несчастные семьи… Все это знали, но пустой взгляд старушки и загнанное выражение в глубине глаз «брата»…

Какой художник написал бы такую безжалостно искреннюю картину? И какой заказчик бы ее принял?

Рената задумчиво опустила взгляд и заметила, что часть картины, утопающая в тени, содержала в себе что-то… странное. Девочка не могла сказать точно, что же ее беспокоит, – было слишком темно, чтобы сказать. Рената нахмурилась и повернулась к лампе, закрепленной на противоположной стене подвала. Бровь Чендлер раздраженно дернулась: казалось, не только уборщик, но и установщик ламп игнорировали эту стену, забыв про то, что ее нужно освещать. Девочка сердито повернулась обратно… На самом деле эта картина ее не на шутку обеспокоила. Было в ней что-то очень жуткое.

Во-первых, изображенные на ней люди выглядели как загнанные в западню… Все, кроме молодой девушки слева. А во-вторых, тетушки Розмари на ней не было. И что-то еще… какая-то неровность в нанесенной краске. Будто кто-то рисовал поверх уже имеющегося изображения, изменяя его во что-то другое.

Рената поджала губы и решительно схватилась за огромное полотно. Если она подтащит его поближе к свету, то сможет разглядеть.

Девочка глубоко вздохнула и с силой потянула картину. Та навалилась на девочку своим весом, и Рената застонала, но начала упорно подтягивать ее к чертовой лампе… Теперь девочка искренне уважала настойчивость того, кто тащил тяжелую картину в подвал. Неизвестный даже лестницу преодолел!

Наконец, через несколько минут, казавшихся вечностью, Рената дотащила картину на достаточное расстояние и тяжело опустила ее на пол. Раздался громкий стук, но никто в доме его не услышал: все были слишком заняты, и только Рената занималась своими неважными делами. Девочка устало хмыкнула и перевела взгляд на полотно.

Увидев то, что находилось внизу, девочка ощутила, как ее кровь холодеет, а сердце заходится в неровном стуке. Непроизвольно Чендлер отступила на шаг, но ее глаза оставались прикованными к тому, что же ее смутило и что она, наконец, смогла разглядеть.

Внизу картины мерзкой бурой краской было написано:

«Никогда не прощу, не прощу, не прощу, не прощу, никогда.

Будьте вы прокляты.

Будьте вы все прокляты до конца своих омерзительных дней».

Это был почерк Аделаиды Чендлер.

Ее матери.

***

Через несколько минут, наполненных едва сдерживаемым ужасом, Рената Чендлер смогла взять себя в руки и немного успокоиться. А потом она начала рассматривать жуткую картину внимательнее. И первым, что девочка смогла разглядеть, были те самые штрихи краски… Складывалось впечатление, будто большую часть холста рисовал один человек, а некоторые части – другой. Стиль сильно отличался… Если основная часть картины была нарисована яркими цветами и в ней ощущался классический художественный стиль, то лица были дополнены кем-то другим. У Ренаты сложилось впечатление, будто кто-то взял готовую картину и нанес на нее еще один слой, изменивший выражение лиц, будто второй художник жаждал отразить все отчаяние людей на холсте. И у него это отлично получилось.

А потом матушка написала все эти полные безнадежности и злобы слова, после чего картина оказалась здесь, в подвале, всеми забытая. А значит… это можно считать уликой.

Вот только уликой чего? Почему матушка написала все это? Эти жуткие слова совсем не походили на то, что могла бы написать невеста, не желавшая выходить замуж… Скорее, на вопль немого отчаяния.

Рената тяжело сглотнула и невольно сжала кулон в виде птички, после чего испуганно отдернула руку… Кулон снова был холоден как лед. Почему? После того единственного раза с ним больше ничего странного не происходило, а теперь он снова поменял температуру! И подумавшая об этом девушка наткнулась на знакомый образ на холсте: на шее старушки с безжизненным взглядом висел маленький кулон в виде птички! Ее кулон! Выходит, раньше он принадлежал бабушке Аделаиды? Или тетушке Аделаиды? Проклятье, она совершенно ничего не знает!

Рената нахмурилась и начала машинально гладить кулон, пытаясь его согреть… Ей необходимо было найти информацию о семье матушки. Не то чтобы она не пыталась раньше, но… Спрашивать Розмари – занятие безнадежное, книг в этом доме не было, родовых древ тоже. Если подумать, то что это за аристократический род, от которого ничего не осталось даже в их собственном доме? Тем более род, насчитывающий две сотни лет? Даже семейный портрет сохранился только благодаря таинственной стене. Стене, около которой вековой слой пыли, будто люди забывали здесь убирать. Может, они не только убирать забывали? Возможно, таинственный владелец картины отнес ее сюда, чтобы сохранить? Машинально девочка подняла взгляд, чтобы посмотреть на стену, и…

Ее глаза сосредоточенно сузились. Ей показалось, или… Рената нервно покосилась сначала на лежащую картину, после чего перевела взгляд на подвальную дверь. Та все еще была открыта, проливая свет на подземное помещение… В этот момент Рената серьезно задумалась о том, чтобы ее закрыть. Но если она это сделает, не будет ли это подозрительно? Девочка тряхнула головой и осторожно подошла к стене, закрытой ранее картиной… Ее рука осторожно поднялась и легла на прохладную, гладкую поверхность. В этот момент девочка тяжело сглотнула… Она не ошиблась. За картиной скрывалась утопающая во тьме черная дверь. Если бы не отблеск металлической ручки, она могла ее и не заметить. Рената медленно начала опускать руку, пытаясь нащупать ручку, и тут ее пальцы наткнулись на странные неровности. Создавалось ощущение, будто кто-то с силой колотил в эту дверь, оставляя в ней глубокие вмятины. Девочка нахмурилась, и ее рука, наконец, добралась до ручки.

Та была странно погнута, будто неутомимый неизвестный старался сбить ее с двери… Рената напряглась. Похоже, эта дверь была заперта, и кто-то потратил много времени, пытаясь попасть внутрь. Девочка нервно обхватила ручку, будто пытаясь успокоиться… Металл был обжигающе ледяным, что немного успокаивало разыгравшиеся нервы Ренаты. Она нажала, и, разумеется, дверь оказалась заперта. Девочка сдержала разочарованный вздох и начала думать.

Итак… У нас есть стена, про которую никто не помнит, пугающая картина, странный кулон и запертая дверь. Каждая из этих вещей может заставить человека беспокоиться, но, когда они собираются вместе, ситуация становится совсем тревожной.

Во-первых, стена. Почему ее никто не замечает? Это сделал хозяин картины? Нет, судя по слою пыли, свойству стены очень много десятилетий… Хотя… скорее, двери. Ведь что вероятнее? Что кто-то будет скрывать стену или дверь? Итак, скорее всего, за дверью что-то важное, настолько, что ее защитили странным, рассеивающим внимание волшебством. И было это очень давно… За все эти годы никто, скорее всего, не замечал эту дверь, кроме человека, принесшего картину. Возможно, этот человек осознал свойство двери и решил спрятать здесь важную для него вещь. Также, возможно, этот же человек очень хотел попасть внутрь, но не смог.

Или это разные люди. Или их было несколько. Ну и что, что около двери была одна цепочка следов? Рената не большой мастер определять срок оседания пыли. Может, люди до нее тоже здесь убирались?

Впрочем, это туманные предположения. Нужно вернуться к фактам.

1. За долгий промежуток времени только один человек подходил к этой двери, помимо Ренаты.

2. Этот человек был связан с матушкой или являлся ей.

3. По мнению матушки, Блэквуды были очень несчастны и находились в беде.

4. Кроме спрятанного портрета, во всем доме Рената больше не нашла никаких следов предыдущих жильцов, значит… Кто-то живший в доме убрал все следы. Или кто-то имевший к ним доступ.

5. На портрете нет Розмари.

6. Птичка стала холодной по неизвестной причине.

На этой мысли Рената снова потянулась к кулону… Он стал еще более ледяным. Возможно, это было связано с дверью… Может быть… птичка помогает видеть дверь? Поэтому неизвестный тоже ее увидел? Если на картине была птичка, то тот человек имел к ней доступ, но… Почему она стала ледяной, когда леди Гостфайер говорила с ними по зеркалу? Это другое свойство?

Рената обеспокоенно вздохнула и уставилась на металлическую ручку. Вся эта ситуация была очень пугающей, и девочка совершенно не понимала, что же ей делать. Устроить расследование? Но как? Она убрала весь дом… Ничего подозрительного! Спросить Гостфайеров? Леди Гостфайер сразу сказала, что матушка сбежала из дома из-за нежеланного брака. Либо она солгала, либо знала не больше других. Начать опрашивать других аристократов и просеивать слухи высшего общества?

Не смешно… Чтобы просеивать слухи, нужно добраться до их распространителей, а это значит ходить на балы или получать приглашения на чаепитие. За тот месяц, что девочка провела здесь, она не видела ни единого посетителя или приглашения. Может, попросить отца взять ее на работу?