Корона и тьма. Том 2. Сердце хаоса

Двор был впечатляющим. Несмотря на позднюю осень, здесь всё ещё цвели последние цветы: яркие алые и жёлтые лепестки выделялись на фоне мраморных стен. Однако фонтаны, некогда украшавшие центр сада, уже были закрыты на зиму. Их водяные струи исчезли, а мраморные фигуры вокруг них казались замершими в грустной позе, готовясь к приближающимся морозам. Влажный воздух был наполнен тонким запахом сырости и земли. Мраморные ступени, перила и дорожки сияли чистотой, словно этот двор был частью другого мира, далёкого от мрачных улиц Харистейла.

Крейн двигался быстро, его шаги не издавали ни малейшего звука. Он знал, что в разгар дня Леонард мог быть где угодно. Замок был огромным, и его коридоры казались бесконечными. Прислуга, сновавшая туда-сюда, не обращала на него внимания, так как попасть в замок мог только тот, кто был частью этого механизма.

Он увидел небольшую группу слуг, направлявшихся в задние двери замка, которые вели прямо на кухню. Смешавшись с ними, он словно растворился в толпе. Его вид ничем не выделялся: серая одежда, скромный фартук, спокойное лицо. Он взял поднос, на котором стояли графин с вином и чаша с фруктами, и двинулся вперёд, как будто был очередным посыльным, направляющимся исполнять приказ.

Крейн знал, что его цель – найти Леонарда. Однако он не знал, где именно искать казначея в такой час. Проходя мимо одной из дверей, ведущих в узкий коридор, он заметил девушку, которая мыла полы. Она выглядела молодой, её лицо, скрытое за грязными прядями каштановых волос, сохраняло остатки былой привлекательности, но труд и усталость явно оставили свой след. Её руки, огрубевшие от работы, сжимали тряпку, а простое платье было старым и затёртым.

Крейн остановился, поставив поднос на ближайший выступ стены, и обратился к ней с лёгкой улыбкой:

– Простите, милая, вы случайно не видели нашего уважаемого казначея? Сказали доставить ему вино, но не уточнили, где он.

Девушка на миг отвлеклась, подняв на него взгляд. Её глаза были ясными, но настороженными, как у человека, привыкшего к незваным вопросам.

– Леонард? – переспросила она, бросая взгляд в сторону коридора. – Он был здесь недавно, направлялся в канцелярию. Скорее всего, сейчас там.

Крейн кивнул, её ответ был кратким, но вполне достаточным. Он не мог позволить себе задерживаться, но всё же, уловив её усталый взгляд, решил смягчить обстановку.

– Знаете, – произнёс он с лёгкой, но искренней улыбкой, – с таким старанием, как у вас, замок сияет чище, чем мраморный храм.

Она на миг замерла, затем невольно улыбнулась, хотя тут же попыталась скрыть это.

– Спасибо, – пробормотала девушка, отворачиваясь к своей работе, но на её лице осталась тень лёгкой улыбки.

Крейн забрал поднос и направился в указанном направлении. Его шаги были лёгкими, а взгляд скользил по деталям коридоров, высматривая признаки присутствия Леонарда. Он знал, что замок скрывает больше тайн, чем кажется, и сейчас всё зависело от его способности быть незаметным и быстрым.

Держа поднос с графином вина и чашей фруктов, Крейн двигался по узким коридорам замка с лёгкостью человека, которому эти стены давно стали привычны. Его шаги были бесшумны, глаза скользили по каждому изгибу пространства, фиксируя малейшие детали. Замок, несмотря на свою величественность, создавал ощущение удушающей замкнутости, будто стены шептали о том, что здесь ни один шаг не остаётся незамеченным.

Вскоре он заметил массивную, тяжёлую дверь, которая выделялась даже среди роскоши королевского замка. Она была выполнена из тёмного дуба, окованного чернёным железом, с замысловатым орнаментом, который казался древним и угрожающим. По её центру красовался герб Харистейла – вздыбленный лев с золотыми линиями на чёрном фоне. Казалось, эта дверь не просто разделяла пространство, а служила границей между двумя мирами: тем, что снаружи, и тем, что скрывалось за её массивными створками.

Возле двери стоял часовой, высокий, с грубым лицом и шрамом, пересекающим левую щёку. Его доспехи были начищены, но видны следы долгой службы – трещины, вмятины и потёртости. Глаза стражника, холодные и недоверчивые, сразу упали на Крейна, как только тот приблизился.

– Что тебе нужно? – хрипло бросил он, скрестив руки на груди.

Крейн остановился, не выражая ни тени смущения. Его голос был ровным и спокойным, как у слуги, который не привык задавать вопросов.

– Наш уважаемый казначей распорядился принести ему вино, но не уточнил, где он будет, – сказал он с легкой покорностью, но в тоне слышалась лёгкая доля сарказма, скрытая за притворной вежливостью.

Стражник хмыкнул, усмехнувшись уголком рта.

– Это на него похоже, – буркнул он, скользя взглядом по подносу.

Крейн, не теряя самообладания, добавил:

– А мне не хочется лишиться пальца за то, что он слишком долго меня ждал.

Стражник рассмеялся, но его смех был больше гортанным хрипом.

– Береги свои пальцы, – сказал он, чуть склонившись к двери и постучав по ней тяжёлым кулаком. – Без них тяжело носить подносы.

Из-за двери раздался резкий и раздражённый голос Леонарда:

– Я же сказал, меня не беспокоить! Что тебе нужно?

– Принесли вино, как вы и просили, – ответил стражник, не скрывая ухмылки.

Послышались глухие шаги, и через мгновение дверь резко открылась. Леонард Феор, казначей королевства, стоял перед ними, и его взгляд горел недовольством. Его тёмно-синий камзол, украшенный золотыми нитями, был безупречно чист, а волосы зачесаны назад, но в его облике сквозила резкость, присущая человеку, который привык видеть в каждом угрозу.

– Я просил? – раздражённо спросил он, переводя взгляд на Крейна.

Крейн молча протянул поднос, но в этот момент их глаза встретились. Быстрым, едва уловимым движением Крейн слегка поднял левую руку, чтобы на мгновение показать перстень Ричарда, который блеснул тусклым золотым светом.

Леонард замер, но сразу же, не привлекая внимания, сменил выражение лица. Его взгляд стал холодным, как лёд, а голос – не менее раздражённым.

– Что так долго? – бросил он, отступив в сторону и махнув рукой. – Заходи, поставь на стол.

Крейн прошёл в канцелярию, не сказав ни слова. Комната, в которую он вошёл, не была большой, но каждая её деталь кричала о её значимости. Высокие шкафы, заполненные свитками и книгами, тянулись вдоль стен. На массивном дубовом столе лежали разложенные карты, перья, чернильницы и подсвечники, освещавшие помещение мягким золотистым светом. На стенах висели гербы и диаграммы, которые могли бы многое сказать о казне королевства и её состоянии. Здесь чувствовалась атмосфера места, где принимались важнейшие решения, но также скрывались самые глубокие интриги.

Леонард закрыл дверь, и его лицо сразу изменилось. Суровая маска раздражения сменилась напряжённым выражением.

– Лорд Ричард в Харистейле, – тихо сказал Крейн, поставив поднос на стол. Его голос был почти шёпотом, но каждое слово звучало отчётливо. – И просит вашей аудиенции.

Леонард замер, а пальцы слегка постучали по столу. Его взгляд метался между подносом, перстнем на руке Крейна и закрытой дверью, за которой мог находиться любой, способный подслушать разговор.

– Что он хочет обсудить? – спросил Леонард, стараясь сохранить равнодушие в голосе. – И почему не пришёл сам?

Крейн не выразил ни удивления, ни раздражения. Он знал, что Леонард не доверяет никому.

– Никто не знает, что лорд Ричард в городе, – ответил он. – И о чём он хочет поговорить, мне знать не нужно.

Леонард на миг опустил глаза, размышляя. Его пальцы теперь медленно поглаживали край стола. Времени было мало, и он знал, что затягивать разговор нельзя. Однако в его голове уже роилась масса вопросов. Фамильный перстень Ричарда значил многое, но и он мог быть ловушкой. Леонард знал, что в королевском замке любая ошибка могла стать фатальной.

– Я буду ждать вас за воротами замка, – добавил Крейн, чуть склоняя голову. – И проведу вас к Ричарду.

Леонард кивнул, его лицо оставалось каменным.

– Полдень, – коротко сказал он.

Крейн слегка поклонился, взял пустой поднос и вышел, не бросив больше ни слова. Его движения были быстрыми, но бесшумными, словно он растворился в воздухе, оставив Леонарда в раздумьях.

Как только дверь за ним закрылась, казначей провёл рукой по лицу, убирая напряжение с глаз. Его разум работал быстро: был ли это хитрый ход Годрика, чтобы проверить его преданность, или Ричард действительно искал союза? Всё говорило о том, что ставка слишком высока, чтобы рисковать.

Леонард понимал: если это ловушка, он должен быть готов к худшему. Но если Ричард искренен, отказ от встречи мог стоить ему возможности укрепить свои позиции. Решение нужно было принять быстро, но хладнокровно.

За массивной дверью, ведущей в коридор, снова раздались шаги. Леонард выдохнул, возвращая на лицо привычное выражение невозмутимости. В королевском замке слабости не прощали.

Глава 4. Тяжесть тайн

Катарина, как всегда, покинула стены Крайхольма до рассвета. Её лёгкие шаги почти не касались покрытой инеем земли, когда она направлялась к небольшой поляне за городом. Это место было её убежищем, где она могла отточить своё мастерство, где холодное утро наполняло её тело бодростью, а разум – спокойствием. В этот час город спал, и лишь редкие дозорные могли заметить её тень, быстро исчезающую за воротами.

Когда она достигла поляны, первое слабое свечение утреннего солнца уже пробивалось через голые ветви деревьев. Она вытащила свой меч из ножен, движение было быстрым, но плавным, словно часть ритуала. Снежинки, скопившиеся на траве, трещали под её сапогами, пока она разогревала мышцы, делая несколько осторожных выпадов. Воздух был морозным, но Катарина давно привыкла к холоду, который стал частью её жизни.

Едва она начала очередной выпад, позади неё раздался лёгкий хруст снега. Реакция была молниеносной: она обернулась, вытянув руку с мечом вперёд. Острие остановилось в считаных сантиметрах от лица человека, который подошёл к ней бесшумно, как тень. Это был Эндориан.

Он стоял неподвижно, даже не пытаясь увернуться. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась лёгкая насмешка.

– Ты всё-таки научился подходить незаметно, – сказала Катарина, слегка опустив меч, но не убирая его полностью.

Эндориан чуть склонил голову, не отводя от неё взгляда.

– Не хотел тебя отвлекать, – ответил он, его голос был тихим, почти шёпотом. – Просто хотел посмотреть на тебя. Ты так тихо ушла из постели, пока я спал.

Катарина улыбнулась, убирая меч в ножны.

– А почему ты сам сейчас не спишь? – спросила она, её тон был слегка поддразнивающим.

Эндориан едва успел дать ей закончить фразу.

– Не с кем, – коротко ответил он, и в его голосе мелькнуло что-то такое, что заставило её улыбку стать чуть грустнее.

– Знаешь, – сказала она, обернувшись к нему и глядя прямо в глаза, – сколько себя помню, на рассвете отец всегда выводил меня на тренировку. Он говорил: «Кто сражается только тогда, когда вынужден, уже наполовину проиграл. Ты должна быть готова в любую минуту, даже если враг ещё далеко».

Эндориан на мгновение задумался, его взгляд стал мягче.

– У нас больше общего, чем я думал, – сказал он, чуть склонив голову. – В детстве я тоже привык к тому, что каждое утро – это борьба. Иногда я даже думал, что не выживу.

Катарина прищурилась, её взгляд стал чуть серьёзнее.

– Почему ты никогда не говорил о том, где ты вырос? – спросила она, её голос был тихим, но в нём слышалась неподдельная забота.

Эндориан отвёл взгляд, будто решая, стоит ли отвечать.

– Замок, где я вырос, уже давно заброшен, – сказал он наконец. – Земли безлюдны. И я уже не хочу туда возвращаться.

Катарина удивлённо подняла бровь.

– Так ты сын лорда? – спросила она, не скрывая удивления, но её тон оставался мягким.

Эндориан посмотрел на неё, его взгляд был ровным, но в голосе звучала некоторая горечь.

– Разве это что-то меняет? – переспросил он, будто бросая вызов её словам.

Катарина слегка улыбнулась, её взгляд стал тёплым, почти обнадёживающим.

– Нет, – ответила она спокойно. – Мне всё равно, какое у тебя прошлое и где ты родился. Главное – то, что происходит сейчас.

Её слова на мгновение повисли в воздухе. Эндориан, стоя напротив неё, чувствовал, как некая тяжесть, которую он носил внутри себя, немного ослабла. Он кивнул, но не сказал больше ни слова. Вместо этого он наблюдал, как Катарина вновь обнажила меч, её движения стали более уверенными, словно её слова тоже были частью этого танца.

Эндориан, наблюдал за Катариной, и едва заметная тень улыбки коснулась его губ. Он сделал шаг вперёд, будто намеренно сокращая расстояние между ними.

– Может, мне стоит помочь тебе с тренировкой? – предложил он, оглядывая поляну. – Дерево, как бы ни старалось, не сможет достойно ответить на удары.

Катарина, сложив руки на груди, чуть приподняла подбородок, её глаза блеснули огоньком вызова.

– А ты уверен, что сможешь выдержать? – её голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась лёгкая насмешка. – Вдруг твоё эго не переживёт проигрыша хрупкой девушке?

Эндориан чуть склонил голову, его взгляд оставался таким же спокойным, как поверхность замёрзшего озера, но в глазах появился лёгкий отблеск иронии.

– Если это произойдёт, – произнёс он, медленно обнажая меч, – я приму поражение с достоинством.

Катарина, не дожидаясь продолжения, сделала резкий шаг назад, её меч описал дугу, целясь прямо в грудь Эндориана. Но он, с молниеносной точностью, встретил её удар. Металл звенел, разрывая утреннюю тишину, словно первые нотки древнего боевого гимна.

Она не дала ему ни мгновения передышки. Её движения были быстрыми, точными, словно она была частью танца, который знала только она. Эндориан, сдержанно, но уверенно, отражал каждую атаку, его меч двигался с холодной, отточенной грацией, будто он предугадывал каждое её движение.

– Впечатляет, – произнёс он, отбив очередной выпад, направленный к его плечу.

– Я стараюсь, – коротко ответила Катарина, её дыхание оставалось ровным, несмотря на скорость схватки.

Её меч снова мелькнул в воздухе, двигаясь по широкой дуге. Каждое её движение было грациозным, но не лишённым силы. Она двигалась так, будто была частью природы, отражая её мощь и красоту. Эндориан, чуть отступая, продолжал парировать её удары. Его взгляд был сосредоточен, в нём отражалась смесь восхищения и серьёзности.

Катарина сделала ложный выпад, её меч рванулся к его левому боку, заставив его сместиться. Она моментально попыталась воспользоваться его движением, нанося финальный удар. Но Эндориан, будто почувствовав её намерения, в последний момент ушёл в уклон, его меч вновь встретил её клинок с неожиданной силой.

Они замерли. Их мечи, словно застыв в воздухе, держались в опасной близости друг к другу. Катарина и Эндориан стояли, тяжело дыша, их взгляды встретились. Белый пар, вырывающийся из их ртов, сливался в холодном утреннем воздухе.

– С тобой я бы не хотел сражаться как с врагом, – произнёс Эндориан, убирая меч в ножны. Его голос был спокойным, но в нём звучала искренняя серьёзность.

Катарина чуть улыбнулась, её меч всё ещё был в руке.

– Этот исход зависит только от тебя, – ответила она, её тон был твёрдым, но взгляд оставался мягким.

Эндориан, сделав шаг вперёд, медленно протянул руку, чтобы отодвинуть её меч. Его пальцы едва коснулись её руки, и в этот момент, прежде чем она успела отреагировать, он притянул её ближе, заключив в крепкие объятия. Его глаза, тёмные и глубокие, как ночное небо, встретились с её взглядом. В них была печаль, но вместе с тем что-то светлое и бесконечно нежное.

– Если это так, – сказал он тихо, почти шёпотом, – мне нечего бояться.

Катарина не успела ничего ответить. Их лица оказались так близко, что её дыхание, тёплое и лёгкое, коснулось его губ. Лучи утреннего солнца пробивались через голые ветви деревьев, освещая их фигуры. Морозный воздух щипал кожу, но они, казалось, не замечали холода.

Эндориан слегка склонился к ней, и их губы встретились. Это был не просто поцелуй – это было обещание. Тихое, но неизменное, как само утро, окружившее их. На мгновение всё вокруг исчезло: холод, деревья, мерцающий иней на траве. Остались только они вдвоём. Их дыхание смешалось, а солнечные лучи, словно благословение, обрамляли их лёгким сиянием.

Когда Катарина чуть отстранилась, её глаза сверкали, как звёзды на холодном небе. Она улыбнулась, в её взгляде читалась лёгкая ирония.

– Всё-таки ты умеешь удивлять, Эндориан, – произнесла она, её голос был мягким, но в нём чувствовалась скрытая сила.

Эндориан не ответил. Вместо этого он снова притянул её ближе, словно боялся отпустить, словно этот момент был единственным, что имело значение.

Они молча пошли по узкой тропе, усыпанной инеем. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь деревья, играли светом на их фигурах. Эндориан, ощущая тепло Катарининой ладони, крепко сжимал её руку, как будто боялся, что, отпустив её, снова окажется в одиночестве.

– Когда ты рядом, – произнёс он тихо, словно признавая нечто, что он никогда не говорил никому, – всё остальное просто перестаёт быть значимым.

Катарина, не говоря ни слова, лишь улыбнулась. Её улыбка была лёгкой, как утренний ветер, и в то же время такой же обнадёживающей, как первый луч солнца в морозный день. Но Эндориан не мог ответить ей таким же спокойствием. Внутри него шла битва, невидимая, но не прекращающаяся ни на миг.

Он чувствовал, как тьма, которую он носил в себе, отступала, стоило ему оказаться рядом с ней. Это было почти чудом. Эта сила, что всегда пыталась поглотить его, затихала, словно боялась света, который излучала Катарина. Но он знал, что это только иллюзия. Тьма не исчезла. Она затаилась, как зверь, который терпеливо ждёт момента, чтобы напасть. Он понимал, что даже она – Катарина, со всей её решительностью и внутренним светом – не сможет постоянно сдерживать эту тьму. Это было его бремя. Его бой.

"Ты не можешь спрятаться от меня,"– словно шёпот эхом отозвался в его сознании. Эндориан моргнул, но вместо привычного пейзажа перед его глазами вспыхнуло видение.

Разрушение. Кровь. Горящие дома, их обугленные стены протягивали к небу чёрные когти. Повсюду лежали тела – мужчины, женщины, даже дети. Всё было покрыто тёмной алой пеленой, словно сама земля истекала кровью. Он видел фигуру в чёрных доспехах, стоящую в центре этого хаоса. Меч в руке воина был алым, будто пропитан кровью до самой стали. Лицо скрывала тень, но глаза, холодные и беспощадные, светились тьмой.

"Элдрик…"Это имя вспыхнуло в сознании, как раскат грома. Он не знал, откуда оно пришло, но чувствовал, что связано с ним. Эти образы – это был не он, но одновременно это был он. Он знал это место, чувствовал его боль, как свою собственную.

Воспоминания нахлынули лавиной. Казни. Крючья, на которых висели ещё живые люди. Горящие города, их крики, слившиеся в невыносимый хор ужаса. Всё это происходило перед его глазами, и каждый миг этого ужаса врезался в его сознание, как кинжал в сердце.

Боль в висках нарастала. Словно железные кольца сжимали его голову, не позволяя дышать. Он зажмурился, пытаясь отогнать видения, но они становились всё ярче, всё громче.

– Перестань… – выдавил он, упав на колени. Его голос был едва слышен, но в нём звучала мольба.

Катарина, услышав его голос, тут же остановилась. Её глаза расширились от страха, когда она увидела, как он опустился на колени, сжимая голову руками. Она быстро присела перед ним, её пальцы мягко коснулись его плеч.

– Эндориан! Что происходит? Скажи мне, как я могу помочь? – её голос был полон тревоги. Она пыталась заглянуть ему в глаза, но он прятал лицо, словно боялся её взгляда.

"Ты думаешь, что сможешь убежать?"– этот шёпот снова прорезал его сознание.

Он тяжело дышал, чувствуя, как тьма пытается пробиться наружу, словно плотина, которая вот-вот рухнет под давлением воды.

– Ничего… – прохрипел он, стараясь говорить, но голос дрожал. – Это… ничего. Просто оставь меня.

Катарина сжала его плечи сильнее.

– Не смей мне лгать, – сказала она твёрдо, её голос был полон решимости. – Я вижу, что тебе больно. Позволь мне помочь.

Эндориан на мгновение замер. Он хотел ей довериться, хотел рассказать, но страх сковывал его. Что, если она испугается? Что, если уйдёт? Что, если тьма, которую он пытался сдерживать, навредит ей?

– Ты не поймёшь… – прошептал он, его голос звучал устало, словно он сдался.

– Тогда объясни, – настаивала Катарина, её взгляд был полон сочувствия. – Я хочу понять.

Эндориан поднял глаза, его взгляд встретился с её. В них была боль, глубокая и старая, как сами горы, и вместе с тем – страх.

– Это нечто внутри меня, – произнёс он наконец. Его голос был тихим, но в нём чувствовалась тяжесть каждого слова. – Это всегда было там. Оно хочет вырваться. Оно…

Он запнулся, не находя слов, чтобы описать это.

– Это оно заставило тебя упасть? – спросила Катарина, её голос был мягким, но в нём звучала настойчивость.

Эндориан закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Он медленно кивнул.

– Я пытаюсь сдержать это, – произнёс он через силу. – Но… иногда я боюсь, что однажды не смогу.

Катарина смотрела на него, её глаза были полны не только сочувствия, но и решимости.

– Тогда я помогу тебе, – сказала она. Её голос был тихим, но твёрдым.

– Ты не понимаешь, что говоришь, – ответил он с горькой усмешкой.

– Может быть, и не понимаю, – ответила она. – Но я знаю одно: я не оставлю тебя.

Эти слова, простые и искренние, проникли в его сознание глубже, чем он ожидал.

Эндориан медленно поднялся на ноги. Виски всё ещё ломило от гнетущей тяжести воспоминаний, но голоса наконец стихли, оставляя за собой лишь давящую тишину в голове. Он на мгновение закрыл глаза, сосредоточившись на своём дыхании, пытаясь вернуть контроль над собой.

Катарина, стоявшая перед ним, внимательно смотрела на его бледное лицо. Её взгляд был серьёзным, но в нём читалась забота. Она не спешила задавать вопросы, словно давая ему время собраться. Наконец, она тихо, но твёрдо спросила:

– Как ты? Что это было?

Эндориан поднял глаза на неё, и его взгляд на мгновение задержался. В её лице он видел не только тревогу, но и терпение, как будто она готова ждать столько, сколько потребуется. Он глубоко вздохнул, ещё раз провёл рукой по вискам, словно пытаясь стереть остатки боли, и наконец заговорил:

– Это и есть то самое прошлое, о котором я не хочу рассказывать.

Его голос был ровным, но в нём чувствовалась усталость, словно он пытался закрыть дверь в ту часть своей души, которую предпочёл бы никогда не открывать.

Катарина, прищурившись, слегка наклонила голову. Она могла бы настаивать, но вместо этого произнесла с пониманием:

– Расскажешь, когда будешь готов.

Она помолчала, как будто подбирая слова, а затем, её голос стал твёрдым, словно она цитировала своего отца:

– Гриммард всегда говорил: "Будущее скрыто за туманом, а прошлое – лишь пепел. Всё, что у нас есть, – это острие настоящего, и только от нас зависит, какой след оно оставит."

Эндориан вскинул бровь, услышав это. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке.

– Мудрые слова, – тихо сказал он, качая головой. – И правильные.

Катарина коротко кивнула, и они снова двинулись к главным воротам Крайхольма. Город начинал оживать под первыми лучами утреннего солнца. Узкие улицы, вымощенные булыжником, постепенно заполнялись людьми, завернутыми в толстые плащи и меха. Торговцы выставляли свои товары на деревянные лотки, а их громкие голоса перекрывали друг друга, привлекая покупателей. Женщины несли корзины с хлебом и овощами, а дети, раскрасневшиеся от холода, играли в снегу у обочин. Всё вокруг напоминало о повседневной жизни, которая, несмотря на суровый климат и тяготы, продолжалась.

Когда они приблизились к центральной площади, Эндориан заметил высокую фигуру Артаса, который стоял среди своих людей, нетерпеливо оглядываясь по сторонам. Его движения были точными, а взгляд – цепким. Он явно искал кого-то, и, заметив Катарину и Эндориана, тут же направился к ним.

– Леди Катарина, Эндориан, – поприветствовал он, слегка поклонившись, его голос звучал уверенно, но с оттенком искренности. – Я не нашёл вас в гостевом доме и подумал, что вы уехали, так и не попрощавшись.

Его манеры были безупречны, каждое движение и слово говорили о человеке, привыкшем к порядку и уважению. Но в его взгляде не было надменности, лишь лёгкая улыбка, способная расположить к себе любого собеседника.

Катарина, слегка наклонила голову в ответ, её тон был вежливым, но деловым:

– Мы ещё не договорились о количестве груза, который должен отправиться в Альфарис.

Артас, услышав это, улыбнулся шире, его взгляд на мгновение смягчился.