Корона и тьма. Том 2. Сердце хаоса

Капитан задержал взгляд на своём лорде, затем кивнул и не стал больше настаивать. Они продолжали идти в сторону второй казармы, их шаги гулко отдавались в коридорах, наполненных вечерним полумраком.

Часовой, увидев приближающегося Ричарда, тут же выпрямился, словно струна, подтянув плечи и сделав стойку, которая говорила о выучке. Его лицо напряглось, взгляд устремился вперёд, будто он пытался угадать, с чем связан визит лорда. Ричард, не замедляя шага, посмотрел на него исподлобья, едва заметно скривив губы от усталости и раздражения.

– Где посыльный из Дорнхельма? – холодно спросил Ричард, голос его прозвучал резко, словно удар плетью.

– Сейчас приведу его, милорд.Часовой сглотнул, но голос его остался твёрдым, как того требовал долг:

– Я не просил его приводить. Я спросил, где он сейчас, – произнёс он, выделяя каждое слово сдержанным раздражением.Ричард остановился, слегка прищурившись. Лёгкая тень недовольства пробежала по его лицу.

– Третья комната справа, милорд.Часовой, несмотря на внутреннее волнение, оставался неподвижным. Он коротко кивнул, сохраняя стойку:

– Внимательней слушай, что тебе говорят, – бросил он с сухой усталостью и, повернувшись, шагнул в казарму.Ричард закатил глаза, но ничего больше не сказал. Его взгляд задержался на часовом лишь на мгновение, а затем он усталым движением махнул рукой.

Внутри было тихо. Слабый свет факелов едва освещал длинный коридор, стены которого тянулись по обе стороны, утопая в тени. Двери крошечных комнат выглядели одинаково, их деревянные поверхности потемнели от времени и сырости.

Ричард двигался по коридору, его шаги отдавались в тишине гулким эхом. Добравшись до третьей комнаты, он остановился перед дверью, прислушиваясь к звукам внутри. Тишина, нарушаемая лишь его дыханием, показалась ему слишком глубокой. Он медленно потянулся к двери, но не открыл её. Вместо этого он громко окликнул, интуитивно сохраняя дистанцию:

– Посыльный из Дорнхельма!

Внутри комнаты раздался шорох, затем звук быстро поднимающегося с кровати тела. Дверь распахнулась, и на пороге появился Феррик, сонный, но мгновенно напряжённый, словно человек, привыкший просыпаться в боевой готовности. Он бросил взгляд на человека перед собой, его одежду – простую рубаху с изношенными локтями и потёртые штаны, которые больше подходили торговцу, чем лорду.

– Лорд Ричард вернулся?Феррик быстро выпрямился, поклонился, прижав руку к груди, и задал вопрос, чтобы убедиться в своей догадке:

– Он перед тобой, – отозвался он, не меняя ровного тона.Ричард слегка усмехнулся, подняв бровь, его взгляд стал чуть насмешливым.

– Милорд, я прибыл с посланием от лорда Лотара Келдрана, нового лорда Дорнхельма, – проговорил он, подчёркивая уважение в каждом слове.Феррик замер на мгновение, а затем снова склонил голову, осознав, что перед ним действительно стоит сам лорд.

– Не тяни, говори, что велено передать.Ричард остался на месте, его руки скрестились на груди, а глаза изучающе смотрели на Феррика. Некоторое время он молчал, будто давая собеседнику шанс самим заговорить дальше, но, не услышав продолжения, всё же произнёс:

– Лорд Лотар передаёт вам следующее: он намерен установить с вами взаимную поддержку и сотрудничество. Король, даровал ему земли, но вы оба знаете, как быстро он может их забрать, если сочтёт нужным. Лотар надеется, что вы понимаете это не хуже, чем он, и предлагает объединить усилия, чтобы удержать то, что есть, и защитить интересы вас обоих.Феррик выпрямился, его голос стал чётким и уверенным, как подобает человеку, несущему важное поручение:

– Весьма прагматичный человек, этот твой лорд.Ричард молчал несколько мгновений, позволяя словам осесть в сознании. Его взгляд стал чуть более острым, но лицо оставалось невозмутимым. Затем он произнёс, как будто размышляя вслух:

– Отдыхай. Ответное послание будет готово к утру.С этими словами он повернулся к двери, делая несколько шагов в сторону выхода. Остановившись в проёме, он обернулся через плечо:

– Да, милорд.Феррик снова поклонился, уже не задавая лишних вопросов:

Ричард исчез в коридоре, оставив за собой шорох шагов и ощущение чего-то неопределённого, будто за этим визитом крылись планы, о которых знали лишь немногие. Он шёл по каменным коридорам замка, и его лицо отражало напряжение, накопившееся за долгий день. Путь к Лауре был его единственной целью, но по дороге он наткнулся на Селену.

Селена стояла у массивной колонны в узком проходе, и её острые черты лица тут же скривились в неодобрительной гримасе, когда её взгляд упал на мужа. Ричард выглядел так, будто только что вернулся с рыбацкого промысла: его простая рубаха с изношенными локтями и потёртые штаны были настолько небрежны, что явно не соответствовали статусу лорда.

– Ты совсем на себя не похож, – резко бросила она, скрестив руки на груди. Её голос был резким, почти насмешливым.

– Мне сейчас не до тебя, Селена, – коротко бросил он, даже не останавливаясь.Ричард едва взглянул на неё, его раздражение вспыхнуло мгновенно.

– О, как ново! Тебе никогда не до меня, Ричард.Селена, прищурившись, слегка подалась вперёд, её тон стал ещё язвительнее:

Он замедлил шаг, но не остановился, лишь бросил через плечо холодный взгляд, полный предупреждения. Однако Селена, не привыкшая уступать, сделала ещё один колкий выпад:

– Я вообще-то тоже твоя жена!

Её голос эхом разнёсся по коридору, но Ричард даже не обернулся. Селена осталась стоять на месте, её тёмные глаза сверкали гневом, а тонкие губы сжались в строгую линию. Её роскошное платье глубокого зелёного цвета, идеально подчёркивающее её стройную фигуру, слегка шуршало, когда она недовольно повернулась и ушла в противоположную сторону, едва заметно топая ногами.

Ричард поднялся на второй этаж, оставив за спиной напряжённую встречу с Селеной. На балконе, который открывал вид на розово-оранжевое небо заката, сидела Лаура. Она была погружена в свои мысли, её лёгкое платье кремового оттенка мерцало в лучах уходящего солнца. Лёгкий ветерок играл с её светлыми локонами, а в руках она держала книгу, но, судя по её взгляду, она давно перестала читать. Её глаза смотрели куда-то вдаль, наполненные спокойной задумчивостью.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он, слегка наклонившись, чтобы заглянуть в её лицо.Остановшись на мгновение, наблюдая за ней, Ричард подошёл и мягко обнял её за плечи.

– С твоим появлением стало гораздо лучше, – ответила она, её голос звучал мягко, словно мелодия.Лаура обернулась, её взгляд тут же оживился, и тёплая улыбка осветила её черты.

– Как прошла твоя поездка? Разговаривал с Леонардом?Но прежде чем Ричард успел что-то сказать, она добавила с лёгкой настороженностью:

– Да. Леонард с нами. Ты, как всегда, была права.Ричард слегка кивнул, его губы растянулись в кривую полуулыбку.

– Я знаю, муж мой. Когда ты уже перестанешь удивляться этому? – в её голосе звучала лёгкая насмешка, но в глазах теплилась забота. – А ты уже разговаривал с посыльным из Дорнхельма?Лаура усмехнулась, чуть приподняв бровь.

– Именно об этом я и хотел сейчас поговорить, – ответил он, сложив руки на коленях. – Новый лорд Дорнхельма либо ведёт двойную игру, либо действительно имеет большие амбиции.Ричард тяжело выдохнул, усаживаясь рядом с ней.

– Одно может дополнять другое, Ричард.Лаура, повернувшись к нему, задумчиво наклонила голову, её глаза чуть прищурились.

– Власть короля уже трещит по швам, – медленно произнёс он, словно обдумывая каждое слово. – Но всё его ближайшее окружение пытается найти поддержку на стороне. Король не вечен. И всем нам пора задуматься и выстроить отношения с теми, на ком действительно держится королевство.Он посмотрел на неё с явным одобрением, и в его глазах мелькнула тень улыбки.

– Ведь именно это и спасёт королевство от хаоса, – её голос был уверенным, но тихим, словно она не хотела нарушить волшебство заката.Лаура слегка улыбнулась, подхватив его мысль:

– Что же тогда ответить Лотару? – спросил он, слегка наклоняясь ближе, чтобы услышать её мнение.Ричард смотрел на неё с восхищением, почти не скрывая этого.

– Через посыльных крепких связей не построишь. Отправь ему послание, что хочешь встретиться лично. И напиши, что будешь рад, если он приедет с визитом.Лаура задумалась лишь на мгновение, а затем уверенно ответила:

– Именно тогда мы и поймём, чего он хочет… и чего он стоит.Ричард хмыкнул, его взгляд стал более решительным.

Лаура с лёгкой улыбкой кивнула, а затем снова посмотрела на закат, будто этот разговор был ещё одним кирпичиком, укрепляющим их общее будущее.

Ричард поднялся на ноги, его силуэт на фоне заката выглядел величественным, но только в глазах Лауры. Его одежда, изношенная и грязная, никак не вязалась с образом лорда, и она снова задумчиво покачала головой, чуть улыбнувшись.

– Утром я отправлю именно такое послание в Дорнхельм, – сказал он, медленно разглаживая ткань на рукаве своей рубахи. – Посмотрим, что выйдет из этого союза.

– Но сначала тебе стоило бы привести себя в порядок. Сейчас ты даже на прислугу не похож, не говоря уже о том, что ты всё-таки лорд.Лаура, не сводя с него внимательного взгляда, вдруг мягко заметила:

– Да, моя дорогая. Ты права, как всегда, – сказал он, подходя ближе, чтобы слегка коснуться её руки. – Мне уже, видимо, подготовили ванну. Я скоро вернусь.Ричард усмехнулся, его губы едва дрогнули в слабой ухмылке.

Его голос звучал одновременно тепло и немного устало. Он отступил, бросив последний взгляд на Лауру, которая проводила его глазами, полными нежности и понимания.

– Не задерживайся, Ричард, – сказала она напоследок, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась забота.

Ричард кивнул, медленно отправляясь в глубь замка. Его шаги звучали глухо, словно их поглощали старинные каменные стены. Каждый шаг напоминал ему о его статусе, о долге, и о том, сколько ещё предстоит сделать, чтобы удержаться в этом сложном мире.

Комната, в которую вошёл Ричард, была словно из другого мира – мира спокойствия и роскоши, который так резко контрастировал с его изнуряющим днём. В центре помещения стояла большая ванна из тёмного мрамора, украшенная тонкими золотыми инкрустациями по краям. Из воды поднимался лёгкий пар, клубящийся, словно утренний туман, и наполняющий воздух мягким ароматом лаванды и сандала. Тёплые огоньки свечей, расставленных по периметру комнаты, танцевали на стенах, создавая атмосферу уюта и расслабления. На небольшом столике рядом с ванной стояли флаконы с маслами, словно приглашая погрузиться в блаженство.

Ричард, не торопясь, стянул с себя пыльную рубаху, изношенные штаны и сапоги, позволив одежде упасть прямо на мраморный пол. Его тело, крепкое и жилистое, было покрыто следами долгих путешествий и давних битв. Он подошёл к ванне, остановился на мгновение, чтобы вдохнуть приятный аромат, и медленно опустил ноги в воду. Горячая, почти обжигающая жидкость мгновенно окутала его, заставив его громко выдохнуть, словно сбрасывая груз прошедших дней.

Он шагнул в ванну и погрузился полностью, нырнув с головой под воду. Её тепло смыло дорожную пыль, остатки пота и грязи, которые словно впитались в его кожу. На мгновение он оставался под водой, ощущая, как звук внешнего мира глушится, уступая место глухой, уютной тишине. Когда он вынырнул, вода стекающими каплями блестела на его лице и плечах, а вокруг всё ещё витал лёгкий пар.

Ричард откинулся спиной на край ванной, позволяя теплу проникнуть в каждую клеточку своего тела. Его глаза закрылись, а лицо расслабилось. Впервые за долгое время он почувствовал, как напряжение покидает его, капля за каплей растворяясь в воде.

Но вдруг он услышал звук – медленные, уверенные шаги, гулко отзывающиеся в тишине комнаты. Звон каблуков по мраморному полу был таким ритмичным, таким властным, что Ричард, не открывая глаз, уже знал, кто это. Он открыл их только тогда, когда услышал, как шаги приблизились. Оглянувшись через плечо, он увидел Селену.

Она стояла в проёме двери, её фигура освещалась мягким светом свечей. В её глазах сверкало что-то тревожное и одновременно завораживающее, что-то, что нельзя было проигнорировать. Её взгляд, полный возбуждения, скользнул по его обнажённому телу в воде, не оставляя сомнений в её намерениях.

– Ты чего-то хотела? – голос Ричарда прозвучал ровно, но в нём слышалась нотка раздражения. Он понимал, что Селена редко приходила просто так.

– Тебя, муж мой, – ответила она с явным ядом в голосе, её слова тянулись медленно, будто она смаковала каждую из них. – А то я уже начала забывать о нашем… супружестве.Её губы искривились в усмешке, от которой мурашки побежали бы по коже у менее стойкого человека.

Пока она говорила, её руки коснулись плечевой застёжки платья, и одним лёгким движением она скинула его с себя. Тонкая ткань соскользнула, открывая стройное тело. Её кожа светилась в мерцании свечей, а фигура – изящная, словно выточенная из мрамора, – подчёркивала её естественную красоту. Она шагнула к ванне, её движения были плавными и уверенными, как у хищницы, которая уже точно знала, что её жертва никуда не денется.

Селена без колебаний вошла в ванну, вода чуть качнулась, отражая её шаги. Она села на Ричарда, обняв его за плечи, её влажные волосы упали на его грудь. Её глаза, большие и сверкающие, встретились с его, словно заглядывая ему прямо в душу.

Тьма сгущалась за окнами, но внутри комнаты горел иной огонь – жаркий, непреклонный, разливающийся по коже, как сладкое наваждение.

– Неужели ты действительно не хочешь меня?– её голос был мягок, но в нём звучал вызов, разжигающий в нём что-то первобытное, не терпящее лжи.

Её пальцы, такие лёгкие, но властные, скользнули по его шее, оставляя за собой дрожь, от которой невозможно было скрыться. Когда её губы нашли его, поцелуй оказался медленным, но требовательным, наполненным жадным обещанием. Она не просила – она брала, утверждая свою власть над каждым его вздохом, каждым стуком сердца.

Ричард пытался сохранить самообладание, но стоило её пальцам пробежаться по его груди, медленно, с оттягивающей мучительностью, как напряжение внутри него взорвалось. Его руки сомкнулись на её талии, притягивая ближе, требовательнее, пока между ними не осталось и капли пространства.

– Я чувствую, как ты хочешь меня…– выдохнула она у самого его уха, её дыхание горячей волной коснулось его кожи, и у него перехватило горло.

Чувства пульсировали в ней, как огонь, готовый пожрать их обоих, и она не скрывала этого. Вся её суть, вся её натура сейчас была устремлена к нему, и это знание будоражило его сильнее любых слов.

Её губы вновь скользнули по его, а её тело, такое мягкое и податливое, двигалось в такт его движениям, будто они уже давно знали этот ритм. Ричард почувствовал, как она дрожит под его ладонями, но это не была робость – это был накал эмоций, который требовал выхода.

– Ты даже не представляешь, как долго я этого ждала… – её голос дрожал, но не от сомнений, а от тех чувств, что наконец нашли свободу.

Ричард провёл ладонью по её спине, и её отклик был мгновенным – её тело прижалось к нему ещё сильнее, будто боялось отпустить. Вода вокруг них лениво покачивалась, сопровождая их страсть тихими, едва слышными всплесками.

Она больше не сдерживалась. Каждое её движение говорило больше, чем могли бы сказать тысячи слов. Это был не просто момент, не просто ночь – это был миг откровения, где не существовало ничего, кроме них двоих.

– Вот видишь…– прошептала она, наклонившись к его шее, оставляя на коже лёгкий след от своих губ. – Ты принадлежишь мне больше, чем хочешь себе признаться.

Она провела пальцем по его ключице, её губы тронула довольная, опасная улыбка.

Ричард усмехнулся, положив руку ей на спину, ощущая, как её дыхание стало ровным, а тело расслабилось в его объятиях.

– Иногда ты слишком уверена в себе,– сказал он, но в его голосе не было ни упрёка, ни иронии. Только тепло. Только признание неизбежного.

Селена лишь улыбнулась, закрыв глаза, позволяя этой ночи быть только их, скрытой за дверью, от посторонних глаз и лишних вопросов.

Глава 11. Исчезающая Правда

Катарина, облачённая в лёгкую кожаную броню, отполированную до мягкого блеска, двигалась между телегами обоза, внимательно осматривая каждую из них. На её поясе висел меч, рукоять которого была искусно инкрустирована синими и красными камнями, переливающимися в свете зимнего солнца. Этот клинок был не просто оружием – он символизировал связь с мастерами Крайхольма, которые вложили в него всё своё мастерство. Каждая деталь его украшения, каждый изгиб металла словно напоминал, что Катарина – воин, не только заслуживающий своего наследия, но и несущий его с гордостью.

Вокруг кипела работа. Извозчики проверяли повозки, натягивая ремни и крепя брезент, чтобы защитить груз от снега и ветра. Солдаты помогали грузить последние мешки с зерном, их руки уже потемнели от пыли и труда. Кладовщики выкрикивали команды, из их голосов звучали настойчивость и хрипота. "Крепче тяни, а то всё развалится по дороге! Ремни не затянул? Ну что ты как новичок! Бочки с вином аккуратнее, они тяжелее, чем твоя башня на плечах!"

Тяжёлый скрип колёс по каменной брусчатке перекликался с голосами. Один из возчиков, стоя на куче мехов, аккуратно завязывал верёвки, крепя тёплые шкуры поверх мешков. Дрова для ночных костров укладывали в отдельный угол последней повозки, поскольку дорога до Альфариса была долгой и холодной.

Катарина проверяла всё с воинственной строгостью, легко и привычно отдавая приказы: "Мехи закрепляйте плотнее, иначе ветром сдует! Там ещё место для дров – клади их сюда! Первая повозка готова? Тогда накрывай брезентом, не теряйте время!"Её голос был твёрдым и уверенным, но внутри неё царил совсем иной мир.

Когда она обернулась, осматривая готовность обоза, к ней подошёл Эндориан. Он аккуратно обнял её за плечи, словно боялся нарушить её стойкость, и притянул к себе чуть ближе. Его взгляд, полный нежности и грусти, остановился на её лице.

– Ты только скажи, или даже не говори, просто моргни глазами, и я отправлюсь с тобой, – тихо произнёс он, его голос звучал как обещание.

Катарина встретила его взгляд, на миг дав слабину. В её глазах читались эмоции, которые она старалась подавить. Но всё же она взяла себя в руки.

– Этот путь я должна пройти сама, – сказала она мягко, но твёрдо. – И я не буду одна. Там меня ждёт мой брат.

Эндориан посмотрел в её глаза, видя в них силу, но также улавливая лёгкую тень подавленности.

– Когда ты вернёшься? – спросил он, его голос едва дрожал, как будто он боялся услышать ответ.

Катарина, с трудом удерживая себя в руках, позволила голосу звучать тепло, но решительно:

– Я вернусь.

Она притянула его к себе в крепкие объятия, будто хотела запомнить этот момент навсегда.

– Я не люблю долгих прощаний, – добавила она, чуть тише. – Они только делают больнее.

Эндориан знал, что она права. Он уважал её решения, её преданность северным традициям, но это не облегчало расставание.

– Если ты не приедешь, – сказал он с грустью, – я приеду за тобой.

Катарина, как бы отзеркалив его слова, чуть приподняла уголки губ, стараясь изобразить иронию, хотя голос её дрогнул:

– Если.

На мгновение повисла тишина, которую нарушил звук шагов. Артас, всё это время стоявший неподалёку и наблюдавший за происходящим с уважительной отстранённостью, наконец подошёл ближе.

– Леди Катарина, – начал он, его голос был деловым, но в нём сквозила лёгкая нотка сочувствия. – Понимаю ваше нынешнее положение. Ответную партию отправите, когда будете готовы, сроки не ограничены.

Катарина взглянула на него с благодарностью.

– Спасибо, Лорд Артас. Народ Альфариса не задержит ответ. Для нас это долг чести.

Артас слегка склонил голову в знак уважения.

– Для вас ворота Крайхольма всегда открыты, – ответил он, показывая тем самым, что уважает её выбор и готовность идти навстречу испытаниям.

Катарина кивнула, прощально улыбнувшись, и с лёгкостью запрыгнула на свою лошадь. Её движения были уверенными, но Эндориан, провожая её взглядом, видел, как трудно ей далось это прощание.

– Трогай, – скомандовала она вознице на первой повозке, её голос прозвучал громко и чётко, перекрывая шум вокруг.

Колёса тяжело заскрипели, телеги одна за другой начали двигаться вперёд. Катарина направила свою лошадь к голове обоза, ехав рядом с первой повозкой. Её взгляд был устремлён вперёд, но её сердце ещё оставалось в Крайхольме.

Артас молча повернулся и пошёл обратно в замок, хлопнув Эндориана по плечу в знак поддержки. Этот жест говорил больше, чем любые слова: он понимал, что тот сейчас чувствует, потому что сам много раз провожал близких в дальний путь.

Эндориан стоял неподвижно, глядя, как обоз исчезает за поворотом, а вместе с ним уходит свет, который освещал его мрачное существование. Ещё мгновение назад, пока Катарина была рядом, он ощущал себя не рыцарем тьмы, не орудием чьей-то воли, а просто человеком. Это было подобно дыханию после долгого пребывания под водой, но теперь этот воздух снова исчезал. Серое небо над головой, холодный ветер, пронзавший его насквозь, казались лишь внешним отражением той пустоты, которая начинала заполнять его изнутри. Его сердце колотилось, казалось, пытаясь прорваться наружу, как птица, запертая в клетке.

Он провёл рукой по лицу, пытаясь сосредоточиться, но мысли тянули его назад, в прошлое, в стены замка Дракенхольм, где он вырос под тяжёлой рукой своего отца, лорда Бальтазара. Там, среди каменных залов и холодных коридоров, мальчик Эндориан мечтал о свободе, о мире, где он сможет любить и быть любимым, но Бальтазар рушил эти мечты с методичной жестокостью.

– Привязанности делают нас слабыми, – говорил его отец, стоя над ним, как тень, которая навсегда останется в памяти. – Эмоции затуманивают разум, а потеря контроля – это смерть.

Эти слова звучали в голове Эндориана снова и снова, как злорадный шёпот. Он вспоминал тот день, когда его отец решил преподать ему "урок". Эндориан тогда был ещё мальчишкой, привязанным к своему верному псу, пепельному волкодаву по имени Бран. Они были неразлучны, и в те редкие моменты, когда Бальтазар не наблюдал за ним, Эндориан чувствовал, что с этим существом у него была настоящая связь, тёплая и чистая. Но однажды, в порыве гнева, отец решил разрушить и это.

– Привязанность делает тебя слабым, сын, – сказал Бальтазар, занося свой огромный молот над головой Брана. Мальчик кричал, бросался вперёд, умолял, но молот опустился с глухим звуком.

Вспышка ярости захватила Эндориана. Он бросился на отца, слепо пытаясь отомстить, но Бальтазар встретил его хищной усмешкой. С лёгкостью перехватив мальчишку, он ударил его тем же молотом по руке. Кости хрустнули, и боль обрушилась на него, как ледяной поток.

– Ты слишком слаб, чтобы сражаться. Эмоции ослепляют тебя, – сказал отец, глядя на него сверху вниз. – Запомни этот урок: контроль – это единственное, что удерживает нас от смерти.

Эндориан тогда сломался. Физически, морально – он перестал быть ребёнком. Отец выковал его, как оружие, но каждый удар молота оставлял в его душе трещины, через которые потом и проникла тьма.

Сейчас, стоя в Харистейле, он снова ощущал ту боль. Расставание с Катариной вернуло его к воспоминаниям о том, как было больно потерять что-то дорогое. Он схватился за грудь, его дыхание стало рваным. Вместе с ней уехала та слабая надежда, которая теплилась в нём. Рядом с ней он почти забыл, кем он стал, что тьма внутри него, казалось, была повержена. Её свет заслонял всё остальное, делая мир не таким серым. Но теперь этот свет угасал.

Он чувствовал, как внутри него поднимается тёмная волна. Это был тот самый голос, что шептал ему в самые мрачные часы, заставляя сомневаться в каждом добром намерении. Он хотел закричать, но не мог. Вся его сущность, всё его прошлое, все те уроки, что насаждал в его разум Бальтазар, снова всплыли наружу, окутывая его сознание.

Его шаги стали быстрыми, почти бегом он направился к воротам замка. Он больше не мог оставаться среди людей, не мог позволить им видеть, как тьма снова берёт над ним верх. Солдаты и слуги отступали, замечая его искажённое лицо, полное боли и подавляемого гнева. Но он не видел их.

Эндориан выбежал за стены города, опустившись на колени, глядя в бездонное, серое небо. Капли дождя начали падать, сперва редкими и осторожными, словно проверяя его терпение, а затем все сильнее, превращаясь в холодный, всепроникающий поток. Вода стекала по его лицу, смешиваясь с потом и оседающей на губах горечью. Он поднял взгляд вверх, чувствуя, как дождь ударяет по коже, как ледяные иглы, пытаясь смыть его терзания.

– Почему я снова теряю себя? – выдохнул он, слова срывались с его губ шёпотом, почти теряясь в шуме дождя.

На мгновение ему показалось, что он остался один в этом мире, окружённый только холодом и мраком. Но этот миг одиночества был разрушен тихим, но уверенным голосом, который прозвучал так близко, что сердце Эндориана пропустило удар.