Феодалка

– Но ведь многие армии уже создают ружейные отряды, – похвастался Жак своими познаниями. – И учиться не так долго. Значит, за ними будущее!

– В том-то и дело, что отряды. При большой плотности залпа точность уже не так важна. А как индивидуальное оружие эти шумные хлопушки почти бесполезны. Бандитам подходят, ими можно угрожать. А честному человеку, чтоб защитить себя совсем не годятся! – продолжал сетовать его оппонент.

Я тут же рассказала, как подстрелила волка ради самозащиты. Каидо добавил подробностей о технических свойствах ружья и сделал меня центром внимания и прямо героиней какой-то.

Публичные проявления чувств тут были не в обычае, приходилось обмениваться нежными взглядами и изнывать на расстоянии. Я, повинуясь странному порыву, оторвала ленту от своего платья и протянула ему. Каидо приколол ее куда-то на рукав, поблагодарил жестом и ускакал. Я опять удивилась, насколько похожи обычаи в наших мирах.

Видя мою глупую улыбку ему вслед, Рансия спросила, когда у нас свадьба. Получив ответ “мы пока просто встречаемся”, она извела меня расспросами, что это значит. Думаю, она была бы не против “просто повстречаться” со своим новым женихом, а то он слишком уж быстро включил собственника, будто уже стал ее мужем. Если так пойдет, то она и от этого сбежит до свадьбы.

На двух аренах лидировали руанские лучники, на одной селийцы упорно не уступали первенство. Были участники стрельбищ и из других баронств, и вольные стрелки, но конкурировать с этими двумя командами не могли. Мишени отодвигали уже в третий раз, и снова те и другие показывали равный результат.

Никто из руанских не свалился с животом, ни у кого не ломался лук или стрелы. Наверное, ночной гость не успел напакостить. Или не пытался и приходил за чем-то другим.

Мы задержались у третьего стрельбища посмотреть на борьбу. Лучники вставали по двое и целились каждый в свою мишень. При каждом попадании раздавался звук рога, публика шумела, и над мишенью поднимали флажок на соответствующую высоту, чтоб всем издали было видно, куда попал стрелок.

Стрелков было много, но менялись они быстро. По три выстрела на каждого, и либо человек выбывал из борьбы, либо попадал на следующий тур.

Жак ходил с пергаментным списком, который заранее составил для себя, и, отчаянно ругаясь, делал в нем какие-то пометки ногтем. Подсчитывал возможный проигрыш? Я вспомнила, что и мой ливодор поставлен на кон, но почему-то я не волновалась за состязания стрелков. Меня больше беспокоил конный поединок, где Каидо будет принимать участие. И плевать, что с тупым оружием, это же все равно опасно – тыкать друг в друга здоровенными палками и в куче железа падать с лошади!

В первом туре были выявлены несколько победителей: один селиец и пятеро руанцев. Победа была предрешена. Однако после перерыва народ столпился вокруг главной арены посмотреть на финальное состязание лучников. Я тоже с удовольствем понаблюдала, как кубок первенства перешел к стрелку барона Руанского.

После оглашения победителя флегматичный Фергус оказался окружен желающими получить свой выигрыш. Проигравшие мрачно бухтели в стороне под наблюдением его телохранителей.

– А вы, сеньора, не желаете узнать, сколько выиграли? – спросил Фергус меня.

– Разве уже пора? Турнир же еще не закончился, – удивилась я.

– Да, но вы ставили на Руан против Селии, а оттуда были только лучники. В состязаниях барон Нунцио не участвует, так что можно подвести итог.

Фергус сверился со своим свитком, достал кошель, отсчитал пять ливодоров и невозмутимо вручил мне под завистливые взгляды проигравших.

Сначала Каидо вернул долг, теперь еще и выиграла! И дом мой скоро достроят… А жизнь-то налаживается!

Домой, пока еще к Рансии, я вернулась усталая, но радостная и быстро уснула с мечтами о скором счастливом будущем, встречах с Каидо, славе, богатстве и почете.

На второй день народ собирался на главной арене. Мы с Рансией и компанией рассаживались на длинных скамьях под простым навесом, когда ко мне подошел один из распорядителей турнира и передал приглашение алькальда занять место рядом с ним.

– О, это такая честь! – тут же откликнулась Рансия. О ней речи не шло, но она сама села со мной рядом с молчаливого согласия алькальда.

– Это все из-за того что барон Руанский твой жених! – зашептала она, как только мы оказались на высоком помосте, покрытом коврами, с мягкими креслами, в окружении свиты алькальда и знати. – Пусть все видят, где мы сидим. Выше только ложа нашего герцога!

Герцог Антонийский с супругой и сыном тоже присутствовали на турнире в центральной ложе всего в нескольких метрах от нас.

Марсель и слуги Рансии встали за спинками наших кресел.

Здесь был и Нунцио со своей невестой маркизой, он приветствовал меня сдержанной улыбкой. И епископ Саграды в окружении служителей церкви, среди которых я узнала Руанского священника. Тот тоже меня узнал и поджал губы. Не знаю, что это означало, но мне было неловко перед ним за то, что я наплела про свой отъезд в мир иной и прочее. Надо же было так перепугаться! Небось, считает меня врунишкой или какой-то странной! Ну ничего, мое нынешнее высокое положение должно, по идее, исправить его мнение.

По другую сторону от алькальда сидела бывшая пассия Марселя – герцогиня Самильская. Она так и впилась взглядом в меня, а затем и в Марселя. Ну и компания!

Марсель, стоявший за моей спиной, попятился и спрятался за столб, державший бархатный занавес.

– Расслабься, не похитит же она тебя сейчас! – попыталась пошутить я. – И вообще, инцидент исчерпан! Могу даже вино вернуть.

– Ох, лучше лишний раз не напоминать о себе, – пробормотал он.

А как не напоминать, если придется просидеть в этой ложе у нее на глазах весь турнир.

Но все-таки приятно. Меня так и распирало удовольствие. Признание и слава догнали меня! Я решила, что начинаю занимать подходящее место в местном высшем обществе. Все-таки интересно, это все благодаря кулинарному таланту Марселя или из-за близкого знакомства с Каидо? Или я сама по себе такая потрясающая…

Герольды объявили первое состязание. Вообще, пока я упивалась своим успехом, на арене давно что-то происходило.

– Стойте! Так же нельзя! А где доспех? Они что без защиты будут биться? – воскликнула я, увидев в конце арены Каидо верхом на коне и с копьем. Он был без шлема и нагрудника, только в камзоле с моей лентой и явно собирался скакать.

– Не волнуйтесь сударыня, пока биться не будут, – успокоил меня сосед слева. Он показал на другой конец арены. – Видите те кольца? Их нужно сбить копьем. Чем больше, тем лучше. По результатам будет ясно, кому с кем сражаться. А если рыцарь покажет себя слишком хорошо, то, может, его вообще никто не вызовет.

Мне стало неловко за свою импульсивность.

– В моем княжестве все немного по другому, – пробормотала я в оправдание, и сосед охотно взял на себя роль комментатора.

– Вот, вот, смотрите: одно, два… эх, третье пропустил… четыре, пять! Это, я вам скажу, уметь надо! А вот сеньор Гайар, он, говорят, не плох, что ж, посмотрим… Одно, два… так ну ладно, только два. Так, подождем, пока новые кольца повесят. Н-да, участников в этот раз больше обычного. О, а вон те в серо-синем из нашего графства!

Так он болтал, а я слушала, изредка прерывая вопросами.

– А если, к примеру, одного барона вызовут сразу несколько участников, ему придется со всеми биться? А если он под конец усталый будет, это учитывается?

– Ну если много, то… Вы сказали, барону? У нас по правилам разделение: простые рыцари бьются только с рыцарями, а бароны – только с баронами, маркизы с маркизами, но таких уже нет. И баронов-то участвует в турнире всего пять, так что если все четверо его вызовут, то придется со всеми, да. Хотя такое маловероятно.

Это меня слегка обнадежило. Если большинство баронов здесь такие сытые увальни, как Нунцио, а Каидо, по рассказам лесника, с детства тренировался для боев, то шансов у них нет.

Я невольно оценивающе взглянула на Нунцио. Он в этот момент подошел к герцогине… как там ее… пассии Марселя и, наклонясь, переговаривался с ней о чем-то. Оба поглядывали в мою сторону. Прекрасно! Я снова дала повод для сплетен! А если эти двое спелись, ничего хорошего это мне не сулит. Небось, герцогиня спрашивает, что за наглая особа такая, чем примечательна? А наш недавний узник, представляю, пытается меня принизить в ее глазах.

Хотя, может, я нагнетаю и общаются они о чем-то постороннем.

А на арене опять что-то происходило. Служители меняли столбы, герольд выкрикивал какие-то имена, среди которых я с удивлением разобрала “Мариса Тимьянская”.

– Ой, мне послышалось? При чем здесь Мариса Тимьянская? Она же не воин…

– Один из баронов только что назвал ее своей дамой сердца. Если он победит, то получит кубок из ее рук. Это большая честь. Жаль, что этот обычай все реже используется! Рыцари перестали назначать дам сердца. Стесняются, что ли? Или у них так много дам, что боятся выбрать одну? – сетовал мой комментатор.

Я зарделась от удовольствия. Все-таки мой Каидо неисправимый романтик! Надо будет вознаградить его за смелость использования этого обычая.

Рансия услышала наш разговор и присоединилась:

– Это просто возмутительно! Забывать такие романтичные обычаи, которые, наверное, и положили начало традиции турниров!

– О, нет, не обольщайтесь, сударыня. Турниры начались по другой причине, – заявил наш словоохотливый сосед.

– Какой? – спросили мы хором.

– Территориальные претензии. Дележ или захват земель соседа, проще говоря. Заметили наши аристократы, что крайне невыгодно нападать и выжигать свои будущие владения. Так и без вассалов можно остаться, если они перемрут или разбегутся. С кого тогда дань брать? Вот и решили мериться силой на отдельном поле. Потом уже смягчились нравы, и зрителей стали приглашать и оружие не боевое использовать.

Так это изначально было что-то вроде бандитских разборок у нас в девяностые за то, кто будет крышевать ларьки!

Я тут же представила: приходят “братки” на “стрелку”, а народ из окрестных сел уже и трибуны поставил, и флажки натянул, и арену песочком посыпал.

А потом, через много лет, два раздобревших феодала встречаются и один другому: “А не размять ли нам косточки, сударь, как в старые добрые времена? Вон людишки-то готовятся, флажки уж повесили.” А сосед ему: “Да придется! Что поделаешь, традиция! Заодно прошлогодние орешки черни толкну”. Весело!

И все-таки я беспокоилась за своего рыцаря.

– А не может получиться такого, что они и сейчас начнут решать свои территориальные споры? – спросила я, подумав о покушении на Каидо наемниками Нунцио. – Хоть оружие и тупое, но ведь бывают несчастные случаи…

– Не думаю, – отозвался сосед. – Как в ходе несчастного случая можно потерять имение? Если только пари на него заключить… Но что-то я не припомню, чтоб кто-то поставил все на исход одного поединка.

Мои размышления прервал Марсель. Он наклонился ко мне с подносом угощения и проговорил вполголоса:

– Ваша милость! Здесь слуга герцогини… я не уверен, но, кажется, это он следил за нами от ее дома и до шатров господина Каидо. Я видел его издалека и впотьмах. Силуэт и повадки похожие.

– Успокойся! Ну что она может замышлять? – отмахнулась я и вспомнила, как кто-то подслушивал у шатра во время нашей с Каидо беседы. – Разве что компромат на меня собирает? Я ее скандалом припугнула, она тоже ответить хочет. Ну так ей ничего не перепало в ту ночь! Мы с бароном просто разговаривали!

Мысль, что этот диверсант недоделанный приходил по мою душу, а не к Каидо, меня успокоила и развеселила.

– Все равно не нравится мне это! Она любую мелочь может во зло использовать.

– Только не надо считать ее всесильной! Это просто ревнивая баба.

Я стала припоминать, о чем мы говорили в тот вечер. Про облаву на демонов, настоятеля, мои чернила, руанское стекло, починку дома… Нет ничего интересного для сплетницы.

Тем временем шло следующее состязание. Нужно было проткнуть мечом или срубить чучело и при этом уклониться от вращающихся “рук” с мешками песка на концах. Не думала, что это может быть так сложно. Двое или трое уже свалились с коней, стукнутые мешком. Другие проскакивали мимо, не попав в чучело. Некоторые предпочитали с краю сбивать мешки, не претендуя на основную цель – “туловище”. Были и те, кто попал, и Каидо в их числе.

Чучело меняли несколько раз. Мой комментатор объяснял, какой прием использует тот или иной рыцарь, как подсчитываются очки, сыпал умными терминами, а я сидела в прострации. Какая еще атака Гарридо, какой еще корхильский прием? Как по мне, они просто махали мечами на удачу. В той пыли, которую подняли копыта лошадей, деталей было не рассмотреть.

В следующий перерыв служители широкими граблями убрали обломки чучел. Арену побрызгали водой от пыли. Начиналось самое главное.

Первая пара противников облачилась в доспехи и направилась в разные концы арены.

– Левый не жилец! – кровожадно восхитилась Рансия. – Его вызвал сам Симон Кабронский! Здоровяк Каброн, как его все зовут, безземельный, живет с поединков. Как бы я хотела посмотреть, когда его наконец выбьют из седла!

Марсель опять пригнулся к моему уху и заговорил:

– Тут слуги шепчут, что-то назревает. То ли скандал, то ли арест… И духовенства подозрительно много в этой ложе, не как обычно… Может, вернуться лучше? Из толпы посмотрите?

Я только отмахнулась. Вот нашел время! Параноик!

Зазвучал рог – сигнал к началу. Я вцепилась ногтями в полированный подлокотник. Противники медленно, тяжело разгоняя коней, с копьями наперевес двинулись друг на друга.

Глава 20

– Слава всем святым, что он безземельный! Бароны не будут с ним драться! – сказала я, глядя, как Кабронский выбивает из седла четвертого всадника подряд. Точнее, тот сам вывалился заранее, когда копье противника еще не коснулось его. Тем не менее победу засчитали.

– Вообще-то титул у него есть, так что формально он может драться с ними. – “успокоил” меня сосед.

Вскоре наступил черед баронов. Герольды выкрикивали имена соперников.

После каждого вызова следовал поединок, одна или две стычки. Победитель определялся быстро. Баронов было всего пять, варианты быстро закончились. Я с удовольствием подметила, что никто не осмелился вызвать Каидо. Правда, теперь несколько претендентов на кубок. Что в таких случаях делают?

И тут прозвучало:

– Барон Каидо Руанский вызывает на поединок барона Симона Кабронского!

Что?! Демонство! Ну кто его просил? Так хорошо все шло!

Толпа в восторге закричала и засвистела.

– О да! Теперь мы посмотрим настоящий поединок! – заявил мой сосед удовлетворенно. – У Руанского мастерство, зато у Кабронского злость и мощь. Интересно, что перевесит?

Противники разъехались по разным концам арены, оруженосцы подали им новые копья. Всадники стали разгонять коней.

Из толпы слышались выкрики в поддержку то Каидо, то Каброна. Зрителей охватил азарт, а у меня кровь застыла.

Ну что за удовольствие, разбиваться в лепешку на потеху черни?!

Я зажмурилась, чтоб не видеть столкновения.

Прошло еще несколько секунд. Толпа вдруг взревела. Видимо, уже столкнулись. Но кто кого?

– Да, да, да! Наконец хоть кто-то это сделал! – верещала рядом Рансия. Я рискнула открыть глаза. В пыли на земле ворочался Кабронский, к нему уже спешили оруженосцы. Каидо, подняв обломок копья, объезжал арену. Шлем слетел, доспех был поврежден сбоку. Но Каидо был в седле!

Я с облегчением присоединилась к общему крику.

Герольды объявили Каидо победителем турнира. Толпа утихла.

Герцог встал в своей ложе и произнес поздравительную речь. В конце он объявил:

– Если здесь присутствует госпожа Мариса Тимьянская, то пусть поднимется сюда и вручит кубок победителю!

Я, конечно же, вскочила и перешла в ложу герцога. Местная знать оглядела и обсудила меня со всех сторон.

Каидо подъехал и остановился перед ложей. Верхом на коне он был как раз вровень с перилами. Его глаза блестели из-под мокрых прядей волос.

Мне подали кубок, который я и вручила Каидо под звуки рога. На мгновение мы обменялись взглядами и соприкоснулись руками. Бронированную перчатку он до этого снял. В его взгляде я прочитала, что это, несомненно, того стоило. Взгляд триумфатора. Да он и сам живет этими турнирами, не стал бы он отсиживаться и не удовлетворился бы средним результатом, ему была нужна эта победа!

Да, неспокойный мне достался мужчина. Трудно с ним будет.

Но как же он хорош! Скорее бы встретиться после турнира!

Как только Каидо отъехал с кубком от ложи герцога, он как-то сник и стал заваливаться на левый бок. Оруженосец уже спешил: он схватил его коня под уздцы и увел с арены, а там подбежали другие, и Каидо буквально свалился им на руки.

– Что там происходит? Он ранен, ему нужна помощь! – я обернулась к герцогу и свите.

– Не волнуйтесь, немного досталось в поединке. Ему помогут, – ответил кто-то.

– Мне нужно к нему!

Я стала пробираться между креслами назад, чтоб спуститься с помоста, не сразу сообразила, где здесь лестница, зацепилась платьем, дернула и надорвала ткань…

– Госпожа Мариса, прошу пройти сюда. – ко мне подошел человек в черном камзоле и плаще. Он помог спуститься. Позади помоста на изрытой копытами земле стояла черная карета. Человек перескочил грязь и распахнул дверцу.

– Вы отвезете меня к нему? – спросила я. – Это было бы очень кстати!

Я была в лагере Каидо только один раз до турнира и сейчас бы не нашла дорогу сама на полях среди всех этих шатров.

Я запрыгнула внутрь, человек сел на козлы, и мы поехали. Окна кареты были завешаны плотными шторами. Внутри царил полумрак. От волнения я не сразу заметила, что в карете есть еще кто-то. Напротив меня сидел священник, тот самый из Руана, с которым мы беседовали про “мир иной”. А с ним еще какое-то лицо из духовенства, тоже в сутане, но, кажется, рангом повыше. Его одеяние было расшито золотыми символами арки вокруг горловины и рукавов.

Я скомкано пробормотала приветствие, они ответили сдержанными кивками.

Мы медленно поехали. Я украдкой слегка отодвигала плотную пыльную штору, чтоб посмотреть, где мы едем. Карета выруливала по извилистым ухабам, пока не выбралась на укатанную каменистую дорогу. Все это время мои спутники хранили молчание, что меня радовало, так как я не знала, о чем говорить. Но вскоре за окнами показались домики предместий Саграды, и тут я заволновалась.

– Подождите, мы не туда едем! Лагерь барона Руанского в другой стороне!

– Мы едем в Саграду, – сказал незнакомый священник. – Вы должны дать некоторые показания.

– Какие еще показания? Мне к Каидо надо! Он ранен! – заволновалась я.

– Забота о ближнем зачтется вам, сударыня, – сказал руанский священник. – Но сейчас попасть к Каидо вы не сможете. Прошу, не упирайтесь и содействуйте следствию.

Что-то Марсель говорил насчет арестов… а я здесь при чем? В каком, интересно, деле потребовались мои показания? Ну ладно, посодействую, раз так надо. А потом сразу к Каидо!

Карета остановилась рядом с городской тюрьмой. Мы вышли и я проследовала за священниками по знакомым мне коридорам. Теперь я оказалась в просторном зале с узкими окнами под потолком, которые давали минимум света, и рядами деревянных лавок. Напротив них на возвышении стоял длинный стол с кипами листов пергамента. Походило на зал суда. Сейчас он был пуст, здесь были только приехавшие со мной священники и конвой в черных камзолах, как и у того провожатого. Наверное, специальная церковная полиция.

Нехорошие предчувствия стали закрадываться в мысли. Хоть на мне не было кандалов и привели меня не силой, но находясь в таком месте, волей не волей будешь задумываться о чем-то мрачном. Священники расположились за столом, заглядывая в документы и переговариваясь. В неприметную дверь позади них вошел еще один в такой же расшитой одежде и, откашлявшись, объявил:

– Что ж, давайте приступим. Это Падре Гийермо, вы его знаете. К нам же можете обращаться “ваше преподобие”.

– Хорошо… ваше преподобие, – пробормотала я. Значит, с падре Гийермо я общалась в Руане, надо запомнить.

– Сударыня, именующая себя Марисой Тимьянской, где вы были второго числа месяца вишни сего года? – задал вопрос один из преподобий.

– Понятия не имею! Это же три месяца назад было! Я не помню, – честно ответила я.

– Постарайтесь вспомнить, – вкрадчиво сказал падре Гийермо. – Четвертого числа вы были на исповеди у меня, после той ночи, когда выжили… в час демона… помните?

Какой еще час демона? А, это он о том суеверии, что я провела полночь у постели умирающего, и мы оба не умерли? Так это час демона называется!

– Если это было четвертого, значит, третьего я приехала в Руан, а второго весь день была в пути от монастыря святого Мирефа, – отсчитала дни я назад, припоминая дорогу, ограбление и то, как мы нашли Каидо. Это было в ночь на третье.

– Следовательно, вы были в монастыре в указанный день, – подытожил его преподобие и добавил, обращаясь к коллеге. – Она не отпирается.

– Какова была цель вашего визита к святым отцам и особенно к отцу настоятелю?

– Отдохнуть, найти попутчиков… Там постоялый двор, там все останавливаются! – сказала я. Отчего-то мне не хотелось углубляться в детали нашей сделки с настоятелем.

– Пригласите свидетеля Джакомо!

В зал тут же ввели незнакомого мне человека. Он кланялся и мял в руках шляпу, но испуганным не выглядел. Скорее, любопытствующим.

– Свидетель, вам знакома сидящая здесь дама? – спросили его.

– Знакома, ваши преподобия.

– Очень интересно, откуда? Я вас почему-то не знаю! – возмутилась я.

– Не обратили внимание, должно быть, – улыбнулся тот нагло и угодливо одновременно.

– Расскажите, при каких обстоятельствах вы узнали эту даму.

– Дня три назад она имела беседу с моей госпожой герцогиней Самильской. А после госпожа послала меня проследить за ней до дома и доложить все, что увижу или услышу, что может быть интересного, – заявил этот прохвост весьма довольный собой. Хоть бы постыдился! Видно, не впервые выполняет такие поручения.

– Итак, вы утверждаете, что слышали, как госпожа Мариса рассказывала о чудесных чернилах, которые купил у нее отец настоятель? – спросил его один из преподобий, заглядывая в записи.

– Так точно, ваше преподобие! Я следовал до шатра барона Руанского и потому стал свидетелем тайного разговора с господином бароном.

– Тайного? В этом не было никакой тайны! – воскликнула я.

– И здесь тоже не отпирается, прошу заметить, – подхватил второй священник.

Мне стало казаться, что с каждым словом я вязну в каком-то болоте. А что говорить и чего не стоит? Непонятно! Настоятеля сняли, и, похоже, меня связывают с его грешками. А вдруг его сняли именно из-за моих чернил? Что-то там проповедник вещал насчет фальшивых чудес. Может, это оно?

– То, что не отпирается, еще ничего не доказывает, – ответил первый второму. – Она могла быть одержима демоном и не ведать, что творит.

– Но показания падре Гийермо говорят о том, что она презирает смертельные заклятия и ходит в мир иной, как в гости к тетушке.

Я уставилась на падре. А как же тайна исповеди? Мне показалось, что для него это не пустой звук. Падре Гийермо нахмурился и отвел взгляд, будто понял мой молчаливый укор.

– Одержима демоном или сама и есть демоница – уже не столь важно! Главное, мы установили, откуда к нам попали эти окаянные чернила! – продолжал второй.

– Ошибаетесь, брат! Это как раз самое важное! Если она не слепое орудие, но демоница, она должна знать секрет этих чернил.

– Уж не хотите ли вы, брат мой, сами заполучить его?

– Гильдия алхимиков, которые навели нас на это беззаконие в монастыре, предлагают более тщательно изучить предмет…

– Нет! Никогда, во имя всех святых! – воскликнул второй. – Если это работа демонов, то и изучать нечего! На костер всю партию чернил! А то скажут, что алхимики крутят нами, чтоб нашими руками устранить конкурента. Святой суд не занимается мирскими разбирательствами между гильдиями, иначе все будут нас использовать для своих делишек! Если Святой суд подключился, значит, есть ведьмовство и происки демонов! Поэтому все сжечь!

Я послушала их разговор и обомлела. Ого, так это уже суд, что ли? А следствие? А где моя защита? А где вообще все положенные процедуры? Это же профанация и произвол какой-то!

– Даму нужно проверить, – продолжил его преподобие. – Если одержима, провести процедуру экзорцизма, а если нет…

Его коллега кивнул и махнул стражникам. Те подхватили меня под руки и увели из зала суда.

Глава 21

Меня заперли в камере. Несколько минут я была в прострации и бессмысленно пялилась на обстановку. Камера была два на три метра с маленьким окном под потолком, почти не дающим света. Узкая деревянная койка с шерстяным одеялом поверх досок, грубо сколоченный стол и табурет с кувшином и тазом составляли всю обстановку. Номер для благородных, с мебелью! В другой части тюрьмы и этого нет.