Лонгитюды. Рассказы

***11

Дома он все посматривал на Лису, но выглядела она абсолютно безмятежно, как и всегда, когда он был рядом.

– Смотри, что я смогла приготовить, – сказала она, открывая глубокую сковороду.

– Я ведь запретил тебе пользоваться индукционной плитой, – строго сказал Данилов, – Ты же никогда не готовила.

– Не беспокойся, я внимательно прочла инструкцию, – Вася при этом так улыбалась, что он сдался. В конце концов, ей давно пора научиться этому, подумал он. Поэтому хвалил ее стряпню – тушёную картошку с мясом и овощами. Хотя потом обратил внимание на блюдо, которое ел, потому что раньше ничего подобного не пробовал. Оказалось, что она использовала какой-то азиатский рецепт и применила соответствующие специи, а также готовила овощи каждый по-отдельности и только потом соединила все компоненты и обжарила вместе. В русском варианте в подобных блюдах всегда присутствует много сока, а по сути бульона, выпаренного при готовке мяса. Но Вася приготовила все точно по рецепту из интернета, и получилось нечто необычное и очень вкусное.

Данилову даже пришла мысль, что Лиса в жизни с ним открывает для себя не только новые правила, новые вкусы и умения, но и направляет свою интуицию в новое неизведанное русло – так сказать в мир полнейшей энтропии и неопределенности. А ведь он прекрасно помнил, какой усердной и настойчивой она была при выполнении его заданий на дипломной практике. Он и тогда отмечал про себя что-то странное – какое-то её слишком точное выполнение каждой, даже мельчайшей и часто не обязательной детали в выбранной работе. Ее мозг точно запоминал изначальные вводные, и она неукоснительно следовала полученному знанию. Так и сегодня. Русская хозяйка наверняка по многолетней привычке или неосознанно дала бы мясу потомиться и выделить сок, а Лиса сделала все, ни на йоту не отступив от рецепта, и мясо после быстрой обжарки весь сок сохранило в себе.

Данилов внимательно посмотрел на нее и спросил:

– Скажи, а когда ты готовила, ты пробовала каждую порцию овощей, которые обжаривала?

– Нет, я боялась обжечься, да и зачем? – ответила Лиса, вполне согласно мелькнувшему у него предположению, – Я руководствовалась только точным временем приготовления. Но ведь, правда, вкусно получилось?

Во всем этом вновь проявилось то самое, что он называл детским сознанием. Повторяя за взрослым что-то новое для себя, ребенок поначалу не спрашивает, зачем нужно делать так, а не иначе. Это потом он начинает экспериментировать.

Раньше Данилову претило любое сюсюканье взрослых мужчин рядом со своими не менее взрослыми девушками типа – ты ж мой котенок, ты ж моя рыбка и маленькая девочка. Это казалось ему верхом притворства. Но сейчас он ловил себя на том, что вполне искренне готов называть ее лисенком, зайкой и малышкой. Ему хотелось этого, поскольку она расплавляла его сердце, и он испытывал к ней непередаваемую нежность. А вот она, словно ребенок, принимающий ласку взрослого как вполне заслуженную по праву рождения, никогда не сюсюкала с ним и всегда восхищалась его мужественностью и взрослостью:

– Ты такой красивый, такой взрослый и умный. Как же я счастлива, что встретила тебя.

Все потому, что не умела притворяться и играть. А еще потому, что не могла соврать.

Утром он немного нервничал, хотя и не показывал это Лисе. Благо она в своей наивности ничего не замечала. Улыбалась и выбирала, что лучше надеть. И он видел, что даже это для нее внове. Но ведь она ходила на свидания со всеми десятью своими парнями, удивился он, хотя тут же понял, что сейчас она выбирает свой наряд не формально, как наверняка делала это раньше. Потому что волновалась:

– Рома, а это не будет слишком нарочито? Не хочется сразу пересудов.

– Малыш, ну реши сама. Я плохо в моде современной молоди разбираюсь.

– Боюсь и не хочу выглядеть «молодью». Надену как всегда джинсы и блейзер. В них работать целый день намного удобнее. А будем мы как-то объяснять то, что вместе приехали?

– Я скажу как есть, – ответил он и напомнил ей:

– Волосы! Ты до сих пор не причесала их. Нам уже пора.

– Я причесала и даже заплела!

– Вот как? – удивился он и усмехнулся себе под нос, – Никак не привыкну к твоей «прическе». Как она называется? Сноп сена, перевязанный бантиком?

– Ромааа!!!

– Ладно, ладно, шучу. Красиво и современно. Поехали.

В дороге он все поглядывал на толстенный жгут ее волос, спускавшийся до пояса. Она перевила волнистые пряди в нем нежно розовыми тонкими ленточками, а потом все вместе стянула в нескольких местах еще раз. Все это в совокупности выглядело почти произведением искусства. Хотя ему все равно больше нравилось, когда она лежала перед ним с беспорядочно распущенными волосами и розовыми у нее были при этом щеки и губы.

***12

В этот день как нарочно к Данилову пришли сразу два заказчика, срок которым назначал еще Крылов. Хорошо, что Фадеев пока не вернулся в свой офис и взял их на себя, пригласив в комнату для переговоров. Фадеев умел улестить кого угодно, научился за время своей семейной жизни.

Стол, компьютер и три монитора для Лисы он уже приготовил, а также поставил раздвижную перегородку, чтобы можно было отделять ее рабочее место от общего пространства кабинета Данилова. Главным удобством являлось то, что стол Данилова стоял рядом с одним окном, а стол для Лисы Фадеев поставил возле другого окна. Получилось фактически два полноценных самодостаточных пространства.

Перед приездом Данилова Фадеев собрал команду и объявил о том, что теперь входить к начальнику следует только по важным и конфиденциальным вопросам, все остальное передавать ему по переговорным устройствам. Менеджером-организатором назначили Осенева, который ради этого костюм надел и галстук. И, между прочим, сразу стройнее выглядеть стал. Он первый поприветствовал Лису, даже раньше, чем Данилова, который усмехнулся себе под нос.

Остальные сотрудники поедали Лису глазами. Все они находились в смятении, потому что не знали как вести себя с ней. И только Трофимова дернула плечом и ушла к себе в кабинет. Осенева теперь в связи с его новым статусом подселили именно к ней. Он второй день работал над перечнем своих предложений по улучшению организации пространства опенспейса и микроклимата в коллективе. А Данилов, оглядев сотрудников, молчаливо приветствовавших его стоя, подумал – я научу вас, сукины дети, вежливости и вниманию к более талантливым специалистам, чем вы все, разворошу ваше осиное гнездо.

Лиса смущенно сказала всем общее «здравствуйте» и тут же исчезла в кабинете Данилова, где спряталась за перегородкой и села за свой рабочий стол.

– Прошу вас с этого момента относиться к программисту Зайцевой более корректно, чем вы вели себя с ней при ее трудоустройстве. Ставлю вас в известность, что совсем скоро она станет Даниловой, – сказал начальник своим подчиненным.

При этих словах из своего кабинета выглянула изумленная Трофимова. А Осенев шепнул ей:

– Что, жалеешь теперь, что пошла у всех на поводу? Могла бы отнестись в первый день к новенькой по-человечески.

Большинство сотрудников Данилова не имели своих проектов и в качестве помощников просто тестировали и доводили до ума программы и разработки трех основных креативщиков и самого Данилова. И только Лиса по своему новому проекту делала все сама от начала до конца. Все трое разработчиков являлись крайне специфическими личностями и относились к остальным достаточно высокомерно. С них Данилов и решил начать воспитательную работу. Он установил ранговую систему для оценки каждой из разработок и увязал это с количеством работников, проводящих тестирование и отлаживание программ. Этим он ставил ограничение на количество привлекаемых помощников в зависимости от сложности проекта. Свободным от работы в качестве помощников сотрудникам теперь предоставлялось время для разработки своих проектов, пусть даже для начала небольших.

Осенев объявил это и разослал всем условие ранжирования проектов. Всем было предложено дать список своих предлагаемых проектов и ожидаемую эффективность в плане финансовой отдачи. Это не относилось только к комплексу программ по госзаказу, которым занимался сам Данилов. Помогал ему в этом Фадеев. Для тестирования Данилов привлекал свободных сотрудников, но доводил до ума и отлаживал все программы по госзаказу только сам.

Готовые списки Осенев по указанию Данилова вывесил на главном стенде опенспейса. В самом конце списка скромно стояло три проекта Лисы. Однако по расчету востребованности заказчиками и по финансовой отдаче они превышали каждый из выше указанных в списке проектов.

Обескураженный народ, встав перед списком, чесал себе репы. Ведь расчеты эффективности и востребованности делал не сам разработчик, предлагавший тот или иной проект, это делала слепым методом Трофимова в своей аналитической супер программе. Данилов при этом поглядывал через остекление одной стены своего кабинета на стоящих перед списком сотрудников и усмехался себе под нос.

На свадьбу никого из своей фирмы кроме Фадеева с женой, работавшей у них главным бухгалтером, он не пригласил. Думал о Крылове, но решил его не звать. Ведь тот не был Лисе другом. Они просто учились вместе. Она пригласила подруг и одного настоящего и самого близкого друга – из детства. Данилову она еще не успела о нем рассказать. Мишка давно женился и жил в Пушкине, поэтому встречались они намного реже, чем раньше. А ведь дружили с пяти лет. Именно он повлиял на то, что Лиса начала говорить. Мишка везде водил ее за руку и общался с ней сначала на каком-то непонятном языке жестов и отдельных слов. Но постепенно она стала произносить целые предложения, те, которые смогла осмыслить и облечь в слова. Они оба с 5-ти до 10-летнего возраста учились в спецшколе. У Мишки были проблемы со зрением и слухом. Зрение со временем ему исправили, а слух еще долго падал, но потом, уже в 18 лет ему сделали операцию, и он стал одним ухом хорошо слышать. Второе ухо у него так и осталось слабослышащим.

Перед церемонией он сначала приехал к родителям Лисы и ночевал у них. Потому что считал их своими родителями. Так и было, ведь они усыновили его сразу после того, как Мишкину мать-пьянчужку лишили родительских прав. Именно новые его родители почти десять лет боролись за его зрение и слух. Васю с ее приемным братиком все так и называли – Лиса и Миша Зайцевы, и весело смеялись при этом.

***13

На удивление самому себе Данилов волновался в загсе, пока ждал выхода Лисы. Он знал, в каком она будет платье, и как будут уложены ее волосы, знал, что нужно делать и даже где расписываться. Его волновало слишком долгое ее отсутствие, поэтому, когда она появилась, он сразу успокоился и на все происходящее смотрел с подобающей иронией. Теперь он познакомился с ее приемным братом и был очень удивлен их внешним и внутренним сходством. Внутреннее сходство, а вернее даже, родство, он почувствовал, слушая их радостные разговоры при встрече. А внешнее… окружающие не сомневались, что они единокровные брат и сестра. И родители вели себя с Мишей и Василисой одинаково.

Данилов чувствовал удовлетворенность и спокойную радость оттого, что они с Лисой наконец-то стали официально мужем и женой. Потому что до этого момента он все-таки ощущал какой-то смущающий холодок от мысли, что является старше Лисы на целых десять лет и даже был когда-то ее преподавателем. Хотя никто из гостей и знакомых ничем не намекнул ему об этом. Напротив, друзья уверяли, что они с Лисой прекрасно смотрятся вдвоем. Наверно, свадебное платье и фата придавали Лисе более взрослый вид, потому что в своей обычной одежде – джинсах и блейзере, она выглядела от силы как второкурсница. Да и то сказать, Данилов всегда отличался хорошим сложением, и еще с универа бегал по утрам и принимал холодный душ для тонуса, не любил сладостей, не курил, выпивал нечасто и в меру. Не потому что так уж следил за здоровьем, а потому, что привык к такому образу жизни и имел целью развитие бизнеса. Правда, теперь это из главной его цели как-то незаметно переместилось на второй и даже на третий план. Все потому что Лиса стала и его женщиной, и его ребенком в одном лице. Не младенцем и не пятилетней девочкой, однако, все-таки не до конца повзрослевшей.

Домой он увозил ее в такси уже переодетой в обычную одежду. Лиса уснула в дороге, и в подъезд он заносил ее на плече, так что свисавшая Васина коса била его по заду, словно подгоняя. Он посмеивался, а Вася так и не проснулась. Дома ему пришлось раздеть и уложить ее в кровать. Сделав это, он долго смотрел на нее, но потом укрыл, чтобы не простудилась. Прошлая жизнь сейчас казалась ему почти нереальной. Словно все, что было раньше у него с другими людьми, в том числе и с девушками, происходило совсем не с ним. И только Лиса являлась его прошлой и теперешней жизнью, и всегда незримо находилась рядом. Ее признание связало их еще четыре года назад, хотя он тогда об этом не думал. Но ведь знал и даже иногда говорил студентам, что слова-чувства имеют силу пуль, пробивающих броню и застревающих в сознании. Тогда этим он пытался донести до них разницу между человеческим сознанием и искусственным интеллектом, по которому многие из них писали свои дипломы. Теперь он смотрел на Лису и понимал, что для него именно она такая пуля.

В детстве, лет с 11-ти он боялся выглядеть смешным и глупым перед отцом или перед учителем физики, математики и, главное, информатики, которого превозносил. Уже тогда Рома просиживал за компьютером все свободное время. Поэтому отец нанял ему этого учителя для дополнительных занятий. И именно тот учитель всегда акцентировал ему мысль, что машина никогда не сможет одолеть человека, у нее все транзисторы сдохнут от одной только попытки расшифровать какую-нибудь фразу о любви или о любых других чувствах человека. Хотя, говорил иногда тот учитель, все чувства человека основаны на любви или на потере ее, даже ненависть и злоба.

Родители любили Данилова. Мать нежной любовью, отец – действенной. Именно он направлял сына и обеспечивал ему условия для профессионального роста. И на создание своей фирмы дал ему стартовый капитал. Сказал – заработаешь, вернешь с процентами. Но, когда Данилов хотел и мог уже это сделать, отец усмехнулся:

– Я не о таком долге говорил.

И впервые со времен окончания Даниловым гимназии обнял его.

Данилов сообщил родителям о свадьбе, послал фото и видео и поклялся привезти Лису на Новый год. Отец находился в длительной командировке и увидел эти фото и видео только через месяц. А мать Данилов познакомил с Лисой по скайпу. Он знал – мать переживала, что он в 36 лет всё еще не женат. И наконец-то он исполнил ее желание. Лиса понравилась ей. Да и кому бы она не понравилась? Хотя своих сотрудников он решил прессовать конкретно за отношение к Лисе, потому что теперь многие из них считали, что именно из-за нее он ввел ранжирование проектов.

– Вот же самовлюбленные суки, – говорил ему Фадеев, – Мнили себя незаменимыми гениями, пока молодая девчонка не посадила их в лужу. Знаешь, Рома, все это потому, что ты неосознанно в свое время отфильтровал и взял на работу как раз таких, как они.

– И что предлагаешь? – спросил его Данилов.

– Почистить партийные ряды, работать следует только с единомышленниками. А тебе самому приходится париться над госзаказом, потому что ты не можешь никому из них доверять. Разве это нормально?!

– У меня теперь кроме тебя есть еще и Лиса.

– Это да, однако, пора обновлять коллектив. И критерием отбора избрать не только профессионализм, но и человеческие качества.

– Не забывай, существует еще и КЗОТ.

– Думаю, крысы побегут от тебя сами после того, как ты ввёл ранжирование. Самолюбие взыграет. К тому же несколько дельных ребят есть и у меня в офисе, и у Кириллова. Вполне можем отдать их тебе, а к себе забрать твоих крысят.

– Давай, для начала так и поступим. А что думаешь насчет Осенева?

– Я уверен, он просто против толпы не пошел. Толстячок, знаешь ли, это уже само по себе комплекс. Ты правильно его организатором сделал, так он плечи расправит. Главное, Трофимову переведи. Двуличная она.

– Но работает ведь неплохо.

– Так пусть работает, только подальше от Лисы. Чистых девочек нельзя отдавать на съедение таким пираньям.

– Она вроде никогда вредной не была.

– Это ты не видел ее сущности. Потому что не присматривался. И повода еще не возникало. Но Светка не раз удивлялась, как ты такую стерву под боком у себя держишь.

– Светка? Почему же никогда ничего не говорила мне?

– Не проявила еще себя Трофимова, логистка, мать ее ети, вот Светка и не говорила ничего.

***14

– Я хочу отослать к Фадееву и Кириллову 16 человек, а взамен забрать у них других. Что думаешь об этом? – спросил Данилов Лису, когда они ехали домой.

– Это из-за результатов ранжирования?

– И да, и нет. Хочу, чтобы зазнавшиеся и, тем не менее, пролетевшие по результатам ранжирования, почувствовали мое отношение к себе как к специалистам второго сорта.

– Но раньше они устраивали тебя?

– Да не особо. Вопрос назрел давно, просто руки не доходили.

– Думаю, тем, кого ты переведешь в другие офисы, будет некомфортно из-за того, что их этим принизили.

– Ничего, переживут.

Он понял, что она не догадывалась об истинной причине его решения о перестановках. На работе она отвлекалась только на обед, чай и на то, чтобы несколько минут подышать свежим воздухом на лоджии. Он не знал, что она услышала разговор Трофимовой и Осенева, который сказал, что Трофимова сама виновата, и что не следовало вести себя так стервозно по отношению к новенькой.

– Да что ты знаешь, – ответила ему Трофимова, – Моя лучшая подруга встречалась с ним, а он беспардонно бросил ее. И все из-за этой? Глянуть ведь не на что.

– Зря ты, его девушка очень красивая и талантливая.

– Слишком тощая, а значит, наверняка либо психованная, либо недоделанная, не от мира сего. Да её ж видно, целый день уткнувшись в комп сидит. Рыба сушеная. А одета как? Какие-то обноски – и это сразу после свадьбы с таким мэном как Данилов. Моя подруга до сих пор страдает по нему, красавица, высокая, статная, все при ней – внешность, грудь, кровь с молоком… И где только глаза у него!

– Поезжай, поезжай к Кириллову. Слишком уж злая ты. Видел я твою подругу – кобылица перезревшая. Да еще и глупа как пробка.

– Что б ты понимал, толстяк!

– Уж какой есть.

Лиса еле ускользнула от них незамеченной. Много она в своей жизни уже слышала мнений о себе, и слова Трофимовой нисколько ее не задели. Она вообще пропускала мимо сознания все, что не имело отношения к ее мироощущению и пониманию вещей. А отрицательные отзывы о своей персоне она как бы тестировала, словно очередное приложение, и находила в них изъяны, которые чаще всего сразу обесценивали то или иное негативное высказывание о ней, как не соответствовавшее объективной реальности. Она знала, что имеет правильные черты лица, которые большинством людей воспринимаются как красивые, знала, что параметры ее фигуры лишь слегка не дотягивают до стандарта девушки с узкой костью, и вообще парни часто делали ей комплименты, называя ее очень красивой. Сама себя она не оценивала, потому что внутреннее ее восприятие совершенно не совпадало с тем, что она видела в зеркале. Настолько, что она иногда крайне удивлялась тому, как выглядит в отражении.

Тестируя свою новую программу, она все думала о том, что услышала. Когда она направлялась в туалет, то вынужденно шла мимо столов других сотрудников, которые из-за нее на минуту отрывались от работы. Кто-то улыбался ей, кто-то смотрел равнодушно. Она понимала – те, кто улыбался, просто молчали в первый ее день здесь, потому что другие давили на них своим авторитетом. А те, другие, хотели дать ей понять, что ее тут никто не ждал. Наверняка из-за Гурьянова.

Данилов общался по телефону, уезжал, возвращался и опять кому-то звонил. Она не хотела ему мешать. Когда она в очередной раз возвращалась в кабинет Данилова, к ней вдруг подошел организатор:

– Василиса, вы не думайте… все наладится. Вам просто завидуют. Но Роман Петрович уже поставил их на место.

– Я ведь не сделала никому ничего плохого.

– Конечно, нет. Но люди не могут смириться с тем, что кто-то более талантлив, чем они.

– Я просто работаю.

– Да, вижу, что вы работаете очень напряженно. Почти без отдыха. И это их очень злит, потому что они привыкли балду гонять и все на помощников скидывать. Зарплату ведь все равно выплатят. А еще… как бы они ни хотели, не могут приписать Роману Петровичу то, что он в чем-то потворствует вам. Вы всего добились до своего прихода сюда, им крыть нечем. Согласитесь, не слишком-то приятно, когда в отдел к тебе под бок приходит более талантливый и удачливый сотрудник. Да еще и молодая и на вид неопытная девушка. Трудно переварить такое. А бабы… то есть девушки не прощают своих успешных в любви и красивых соперниц.

– Соперниц?

– Ну… каждая ведь в душе надеялась на особое внимание шефа. А вы отняли у них эту надежду. Роман Петрович всегда был слишком добр к каждой из них, помогал, объяснял сложные моменты. Он ведь бывший преподаватель. Но не беспокойтесь, все изменится и очень скоро.

Лиса ни разу не спросила Данилова о его бывших. Он пару раз обронил, что до встречи с ней год как зарекся с кем-то встречаться. Достали его бабские глупости. Но Лиса теперь думала о подруге Трофимовой, которая по ее словам до сих пор страдала по Данилову. Лиса никогда не страдала, она просто любила его одного, вне зависимости от того, любит ли он ее. Поэтому не искала его и не знала, где он и что. Услышала о нем и его фирме только от Гурьянова, когда тот как-то упомянул, что с ее разработками они обошли «Веб Альтаир» по обучающим мобильным приложениям.

– Пусть Данилов теперь облизывается, – мстительно сказал тогда Гурьянов.

После этого она нашла всю доступную инфу о Данилове. Но пришла к нему устраиваться только по настоянию Крылова, который не мог спокойно смотреть, как она каждый день одиноко сидит со своим ноутом то в одном кафе, то в другом. Все потому, что она не хотела ничего рассказывать родителям о Гурьянове и делала вид, что до сих пор ходит на работу. Других вакансий она тогда не искала, ей не удавалось успокоиться и преодолеть страх аналогичного конфликта с кем-то еще. Она помнила взгляды сослуживцев, вызвавших неотложку для Гурьянова и полицию для нее.

Крылов написал ей в Контакте, а потом встретился с ней в кафе. Встречались они редко, как бывшие однокашники по универу. Разговаривали о работе, о новых проектах. Однажды он довез ее на такси до дома. Когда-то в прошлой жизни он признался ей в любви, но она сказала ему, что не может ничем ему ответить. Он поздравлял ее в соцсетях с днем рождения и праздниками. Она в ответ благодарила.

Согласилась пойти к Данилову на собеседование она только потому, что захотела увидеть его. Настолько сильно, что едва смогла скрыть это от Крылова, который явно не помнил, что Данилов был ее консультантом на дипломе. Данилов был единственным человеком и работодателем, к которому она могла прийти без страха. И в первый момент, отвечая на его вопросы, она обреченно подумала: – «Все-таки он принял меня только как работодатель».

***15

Когда Данилов вёз Лису домой, то думал – почему я совершенно не могу на нее злиться и почему с ней постоянно рефлексирую? Однако больше всего его интересовало то, как она умудряется оставаться в равновесии сама с собой. Ведь Лиса не умела притворяться, не умела врать и никак не защищалась от психологического негатива окружающих.

– Объясни мне, я должен все о тебе знать, – сказал он, взглянув на ее совершенно безмятежное лицо. И это после напряженного дня во враждебном окружении, которое он пока еще не успел полностью для нее нейтрализовать.

– Я всегда сомневаюсь во всем, – ответила она, – Но сейчас, когда ты со мной, эти сомнения не мучают меня как раньше и не вынуждают постоянно прокручивать в уме все аргументы и варианты того, правильно ли я поступаю и действую, и как в реальности ко мне относятся люди. Мне не безразлично мнение других, если оно не идет в разрез с действительным положением вещей. Например, если меня кто-то посчитал злой, а я таковой в тот момент совсем не являлась. А еще я научилась не реагировать на отрицательные мнения о себе. Это подростком я очень страдала, потом изучила всё необходимое о внешности, о характере, о поведении на людях, кое-что откорректировала в себе и теперь ощущаю себя более уверенно. Кто-то ругает мою внешность, но я знаю, что она нравится многим людям; считают меня хитрой, но это не соответствует реальности, я никогда не умела хитрить; кого-то раздражает моя молчаливость, но молчу я, если не хочу обидеть данного человека, потому что не умею лгать. Это большой недостаток, однако, сколько я ни пыталась, так и не смогла освоить данного умения – всегда и все получалось шитым белыми нитками. Тем более что я поняла – утаивание чего-либо порой действеннее любого самого изощренного обмана.