Семнадцатый

Волнительно? Это шутка такая? Меня вырвали из привычной жизни, где остались бабушка, друзья, школа, и забросили в чужую страну, где не было ничего, что могло бы согреть душу! Что в этом волнительного? Это катастрофа!

Когда я потянулась за следующей порцией сыра, папа слегка толкнул меня локтем, намекая, что ждет ответа. Я подняла глаза и сухо сказала:

– Нет.

Его это не устроило. Он снова толкнул меня, и, когда я недоумевая посмотрела на него, он также молчаливо ответил: «Будь вежливей, юная леди, иначе лишишься карманных денег».

У нас с отцом была особая связь, которую трудно описать словами. Она возникла в тот самый момент, когда я появилась на свет, и укреплялась с каждым годом. Возможно, на это повлиял тот факт, что мама ушла из жизниво время родов, оставив нас одних. Кроме бабушки Мерфи, которая поддерживала его, пока я росла, у нас почти никого не было. Отец был для меня самым близким человеком, и я не хотела делить его ни с кем другим.

Вы могли бы назвать меня эгоисткой, которая не желает своему отцу счастья, но это было бы неправдой. Конечно я хотела, чтобы он был счастлив. Просто боялась потерять того единственного человека, который по-настоящему меня понимал. А с появлением Энни, казалось, именно это и происходило.

С каждым днем папа от меня отдалялся. Наши совместные вечера становились реже, шутки больше не были чем-то личным, как и секреты, которыми он порой делился с Энни. Субботние ужины состояли из салатов и овощей, вместо пиццы, шоколада и газировки. К нашим поездкам в магазины и кинотеатры присоединилась женщина, заставлявшая меня делить с ней отца. И я ненавидела это. Не Энни, нет.

Она была добра ко мне, искренне любила папу и вовсе не напоминала злобных мачех вроде Клариссы40 из моего любимого фильма.

Но она была другой женщиной. Не мной. И не моей мамой.

Краем глаза я заметила, как Энни едва заметно качнула головой, словно прося папу не давить на меня. Из-за этого милого жеста я почувствовала укол вины за свое поведение.

– Немного волнуюсь, – призналась я, пытаясь выглядеть спокойной. – Все-таки новая страна, культура, язык и все такое.

– Детка, ты отлично говоришь по-испански, – отозвался папа. – Ты была лучшей в классе, и твое вступительное сочинение для школы Святого Себастьяна признали одним из лучших в этом году. Думаю, твои новые одноклассники должны волноваться гораздо больше, чем ты.

– Да, наверное, так оно и есть, – согласилась я.

Энни мягко улыбнулась, ее глаза светились теплом и уверенностью.

– Уверена, все будет замечательно, – сказала она, передавая коробку моих любимых хлопьев «Лаки шармс». – Ты ведь такая умница! А твоя доброта обязательно привлечет новых друзей. Уже сегодня ты найдешь тех, с кем сможешь подружиться.

Она замолчала, будто размышляя о чем-то, но затем продолжила:

– А знаешь, может, пригласишь их к нам домой? Я приготовлю закуски и напитки, закажем пиццу, устроим небольшую вечеринку. Что скажешь, Джей?

– Звучит здорово, – поддержал отец, улыбнувшись жене. Его лицо озарилось неподдельной радостью.

– Ты могла бы пригласить к нам друзей в субботу.

«Ага, только сначала их надо найти, не так ли, милая Энни?» – подумала я, но вслух добавила:

– Эм, да. Так и сделаю. Спасибо.

Взяв протянутую тарелку, я выплеснула молоко поверх хлопьев и принялась за завтрак. Пока я медленно жевала, краем глаза уловила, как папа, сияющий от счастья, кивнул Энни и тихо прошептал «спасибо», а она в ответ накрыла его руку своей.

Черт, ладно. Должна признать, они были милыми.

***

Когда мы подъехали к воротам школы Святого Себастьяна, папа плавно затормозил в зоне высадки. Она предстала перед нами во всем великолепии: многочисленные кирпичные строения, напоминавшие огромный старинный замок и окруженные зелеными лужайками, где студенты в гранатовых формах отдыхали под кронами вековых деревьев. Воздух здесь казался чище, пространство – шире, а сама школа – настоящей крепостью знаний.

Я уже хотела выскочить наружу, но папа неожиданно положил руку мне на плечо.

– Милая, ты ведь знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете, правда?

Вот черт. Первый урок начинался через считанные минуты, и совсем не хотелось затягивать прощание долгими серьезными разговорами. Поэтому я решила поскорее с этим покончить.

– Конечно, пап. Я тоже тебя люблю, – быстро проговорила я, наклонившись и поцеловав его в щетинистую щеку. – Но мне пора. Опаздываю.

– Думаю, у тебя есть пара минут.

– Но…

– Всего две минуты. Есть вещи, которые я хочу прояснить, потому что чувствую, что это необходимо.

– Ла-а-дно, – протянула я и откинулась обратно на сиденье. – У тебя есть две минуты.

Папа благодарно улыбнулся и, прочистив горло, начал:

– Ты была такой крошечной, когда родилась. Я боялся даже дотронуться до тебя, думая, что могу случайно навредить. Одна мысль о том, что мое прикосновение может принести тебе боль, приводила меня в ужас. И спустя шестнадцать лет ничего не изменилось, пчелка. Я до сих пор боюсь причинить тебе боль – словом, поступком, любым своим решением. – Он крепко сжал мою ладонь. – Но кажется, что, женившись на Энни, я сделал то самое, чего так страшился. Я причинил тебе боль… Подвел тебя…

Голос его сорвался, а глаза наполнились влагой. Он казался уязвимым, и сердце сжималось от жалости.

– Папа, ты не подвел меня. Ты – лучший отец, которого только можно желать. Мой самый близкий друг. Я не хочу, чтобы ты думал, будто причинил мне боль, женившись… – Я прикусила губу, подбирая слова. – Просто раньше мы были вдвоем, а теперь появился кто-то новый. А я не привыкла делиться тобой с кем-то другим, – призналась я, опустив голову. – Знаю, это эгоистично, ведь ты заслуживаешь счастья, и Энни действительно милая, вы подходите друг другу. Просто… я боюсь, что с ее появлением все изменится, и со временем ты забудешь обо мне…

Мне стало неловко от собственных слов, но я знала, что это правда. Правда моего сердца, которую я больше не могла скрывать.

Папа притянул меня к себе, заключив в крепкие объятия, а я прижалась лицом к его груди, вдыхая знакомый запах кожи и сандалового дерева.

– Я никогда, ни за что на свете не забуду тебя. Ты – все для меня. Моя маленькая радость. Моя Селена.

Мы оставались в этой тишине некоторое время, пока снаружи не прозвучал первый звонок, напоминающий, что до начала занятий осталось несколько минут.

Проклятье.

– Пап, прости, но прошло больше двух минут, и мне нужно бежать.

– Извини.

Он осторожно отпустил меня и кончиками больших пальцев провел по уголкам моих глаз, стирая слезы. Я повторила это движение с ним, а затем проверила, не растеклась ли тушь.

– Спасибо, пап. – Я замешкалась на секунду. – Этот разговор был мне необходим.

– Мне тоже, милая. Мне тоже.

– Значит, у нас все хорошо? – спросила я, протянув ему мизинец.

– Великолепно, – ответил он, переплетая наши пальцы.

– Я люблю тебя, папочка. Больше, чем небо.

– И я тебя люблю, пчелка. Больше, чем небо.

Выскочив из машины и махнув отцу на прощанье, я бросилась к зданию школы. Вытащив из рюкзака расписание, я бегло просмотрела его и устремилась сквозь толпу учеников по длинному коридору в сторону кабинета испанского языка, расположенного на втором этаже восточного крыла.

Второй звонок прозвенел, а я все еще не нашла нужную дверь. Коридоры стремительно пустели, и никого не оставалось, чтобы спросить дорогу.

Черт! Эта школа не просто походила на средневековый замок с множеством коридоров – она была настоящим лабиринтом. Сколько же тут этих запутанных переходов!

Я уже готовилась пропустить первый урок ради визита к директору, чтобы попросить схему или проводника для экскурсии, когда наконец заметила заветную дверь с табличкой «Испанский язык» и облегченно выдохнула. Но не успела я убрать расписание обратно в рюкзак, как внезапно натолкнулась на невидимую преграду и рухнула на пол.

– Черт, моя задница! – вскрикнула я, ощутив резкую боль в ягодице.

Не торопясь подниматься, я замерла на полу и прислушалась к звукам вокруг. Пустой коридор наполнил до жути приятный голос – глубокий и бархатистый. Он явно принадлежал парню, который выругался на испанском так, словно ему принадлежал весь мир. Подняв глаза, я увидела стену – высокую, мускулистую, одетую в идеально подогнанные темно-синие классические брюки и белоснежную рубашку с закатанными рукавами. Волосы цвета молочного шоколада, слегка влажные, падали на лоб, а длинные ресницы обрамляли глубокие карие глаза. От него исходил свежий аромат – неопределенный, но невероятно притягательный.

Святое дерьмо!

Я ударилась головой, или это был чертовски приятный сон?

– Прости, – сказал он, протягивая руку, и помог мне встать. – Ты не ушиблась?

Нет, я просто втрескалась в тебя.

– Что?

Черт. Я сказала это вслух?

– Эм, нет. Я имела в виду, что врезалась в тебя, и теперь моя задница немного побаливает, потому что я… то есть ты налетел на меня, как гигантская стена. Ну, знаешь, эти огромные стены, которые защищали крепости в Средние века. Или те, что…

– Понял, понял, – перебил он, одарив меня той самой улыбкой, которая могла бы разводить бабочек в моем животе. Или они уже там?

Я ошарашенно уставилась на него, а он, похоже, изо всех сил старался удержаться от смеха, плотно сжимая свои пухлые губы, которые мне так захотелось поцеловать. Впервые в жизни я испытала такое желание. Никогда раньше парни, которые провожали меня домой или приглашали на свидание, не вызывали у меня подобных чувств. Но, глядя на этого, я поняла, что готова отдать ему свой первый поцелуй здесь и сейчас.

– Давай, я помогу тебе, – предложил он, слегка наклонившись и мягко взяв меня за руку.

В миг, когда наши пальцы соприкоснулись, я почувствовала, как жар пронзил мою грудь и разлился по всему телу, вызвав всплеск эмоций. Бабочки в животе закружились в диком танце.

– Эй, Всемогущий мужчина там на небесах, я умерла и попала в рай, не так ли? – пробормотала я, поднимаясь с пола и не выпуская его ладони. Стоя так близко, я не могла не обращать внимания на его красоту.

Он был выше меня сантиметров на пятнадцать, и мне приходилось смотреть на него снизу-вверх, что оказалось не слишком удобным. Но жаловалась ли я на это? Ни в коем случае.

Парень склонил голову набок и внимательно посмотрел на меня.

– Что? Я не совсем понял, что ты сказала. – Его английский с мягким испанским акцентом был великолепен.

– Я сказала «спасибо» и «извини, что врезалась в тебя и назвала стеной», – наконец выдавила я, взяв себя в руки и сумев произнести хоть что-то связное после нашего столкновения. – Я просто не заметила тебя.

– Это моя вина. Я опаздывал на урок и не увидел тебя. – Он перевел взгляд на наши руки, и, поняв, что пора отпускать его, я так и сделала. – Ты новенькая?

Он наклонился, чтобы подобрать выпавшее расписание и рюкзак, и протянул их мне.

– Да. Спасибо. – Я перекинула рюкзак на плечо и поправила челку. – Сегодня мой первый день, и я заблудилась в этом замке, напоминающем…

– Крепость с огромными стенами? – закончил он с ослепительной улыбкой, демонстрируя ямочки у уголков губ, которые дали зеленый свет бабочкам в животе на еще более мощный ураган.

Засмущавшись, я улыбнулась ему и убрала волосы за ухо.

– Верно.

– Тебе еще нужна помощь?

– Нет, я уже нашла нужный кабинет, просто опоздала на свой первый урок. – Я показала рукой на дверь позади нас.

– Ну что ж. – Он провел пальцами по влажным волосам. – Клаудия не будет злиться.

– Клаудия?

– Наша учительница испанского, – пояснил он. – Судя по твоему расписанию, мы с тобой в одном классе.

Святые небеса… Это лучшая новость за сегодняшний день. Спасибо!

– Как тебя зовут? – неожиданно спросил он.

Я улыбнулась ему и ответила, стараясь скрыть, насколько рада такому удачному стечению обстоятельств:

– Селена. Селена Маккой.

– Селена… – повторил он, словно пробуя мое имя на вкус, и, судя по его очаровательной улыбке, ему понравилось. – Красивое имя. Оно тебе идет, Селена Маккой.

Ну и дерьмо… Этот парень решил довести меня до инфаркта, потому что сердце колотилось так, будто готово было вырваться из груди.

– Ну, пока ты приходишь в себя, я сделаю вид, что тебе интересно мое имя, и представлюсь, – его губы изогнулись в лукавой улыбке. – Я Диего Карраско. Не совсем гигантская стена, но тоже неплохо, как считаешь?

Черт. Он что, флиртует со мной? Кажется, так и есть.

– Сойдет, – ответила я, пожимая плечами, тем самым отвечая на его заигрывания.

Диего усмехнулся и указал на дверь, предлагая пройти в класс, где уже минут пятнадцать шел урок испанского.

Когда мы вошли, взгляды учеников и учителя тут же переключились на нас, отчего стало не по себе. Как и предсказывал Диего, Клаудия не стала сердиться. Она попросила его занять свое место, а меня представила классу, после чего указала на свободную парту в третьем ряду рядом с темноволосой девушкой.

– Привет. Я Каталина. – Она протянула мне руку и немного подвинулась, освобождая место.

Я вежливо поздоровалась с ней и села, доставая из рюкзака учебник и тетрадь. Я никак не могла сосредоточиться на уроке, потому что все мое тело продолжало пылать от жара, вызванного парнем с удивительной улыбкой и ямочками на щеках. Это было что-то невероятное, что-то, чего раньше я никогда не испытывала. И, если честно, мне это безумно нравилось.

Повернув голову вправо, я снова украдкой взглянула на парня, который вызвал во мне эти чувства.

Он сидел за задней партой, всего в паре метров от меня, и весело смеялся вместе с соседом, который оживленно ему что-то рассказывал. Он выглядел таким счастливым, что я не могла оторвать от него глаз. Неважно, что я откровенно пялилась на него, потому что, говоря откровенно, у меня возникло ощущение, будто я только что нашла себе новое увлечение, и имя этому увлечению – Диего Карраско.

Когда его голова повернулась ко мне, а карие глаза встретились с моими, я не отвела взгляд. Когда он улыбнулся, я улыбнулась в ответ. Когда он подмигнул, я отчетливо осознала, что этот мальчик занял особое место в моем сердце.

Позже вечером я обратилась к мужчине на небесах с искренней просьбой, надеясь, что он ее услышит:

– Дорогой Бог, забудь о моей утренней просьбе. Я передумала. Мне здесь нравится, даже несмотря на жару. Я влюбилась в это место и не хочу отсюда уезжать. Аминь!

Тогда я еще не знала, что и эту просьбу благополучно проигнорируют.

Глава 8. Селена

Мадрид, Испания

Сентябрь 2024 года

– Черт, моя задница!

Ощущение дежавю нахлынуло на меня волной, когда я врезалась в широкую грудь своего нового босса и, потеряв равновесие, тяжело приземлилась на ледяной мраморный пол его гостиной, больше похожей на выставочный зал, нежели на уютную комнату. Роскошь окружающего пространства мгновенно померкла перед осознанием того, что сейчас произошло. В момент, когда моя задница соприкоснулись с холодным камнем, все мысли сосредоточились на одном вопросе: где я насолила гребаной Вселенной, что она решила подвергнуть мою жизнь такому испытанию?

Как иначе назвать тот факт, что моим новым начальником оказался никто иной, как Диего Карраско? Да, именно он, тот самый Диего, чье имя до сих пор вызывало дрожь в моем теле. Пять долгих лет, один месяц и девять дней… Я ведь считала каждый день нашей разлуки хотя бы потому, что этот мужчина, теперь возвышающийся надо мной подобно неприступному утесу, все еще владел моим сердцем. Но одновременно был тем, кто ненавидел меня.

Передо мной стоял тот самый мальчик, с которым я столкнулась в свой первый день в школе Святого Себастьяна шесть лет назад. Тогда я постаралась задвинуть его на задворки своей памяти, но сейчас он предстал передо мной взрослым, зрелым и… невероятно сексуальным.

Теперь это был уже не подросток, а настоящий мужчина. Юношеские черты уступили место более суровым линиям: лицо стало жестким, угловатым, с выражением, которое невозможно было спутать ни с чьим другим. Острый подбородок скрывала аккуратная двухдневная щетина. Он вырос, стал шире в плечах, мускулистее. И Всемогущий мужчина на небесах! Его подтянутое тело с рельефными кубиками пресса и тонкой дорожкой волос, исчезающих в спортивных штанах, заставляло сердце биться быстрее. Этот парень был воплощением идеальной мужской красоты.

Те же волосы цвета молочного шоколада, с той же легкой небрежностью, которая всегда была ему присуща, но более короткие. Единственная вещь, которая осталась неизменной – его карие глаза. Манящий, всепоглощающий омут.

Когда Диего узнал меня, его глаза вспыхнули холодным огнем ненависти. Та злоба, которую он, судя по всему, питал ко мне все эти годы, вырвалась наружу, сверкая во взгляде, словно лезвие ножа, готового пронзить меня насквозь.

Диего быстро натянул обратно свою толстовку, которую успел снять, прежде чем я врезалась в него, и наконец произнес:

– Что ты здесь делаешь? – Его голос звучал грубо, совсем не так, как я помнила.

Справедливый вопрос, но его стоило задать моей подруге, виновнице этой… сложной ситуации.

Дело в том, что Каталина Диаз, которая до недавнего времени была моей лучшей подругой, предложила мне эту работу три недели назад, когда я обратилась к ней за помощью. Она работала организатором мероприятий для селебрити, привычных спускать целые состояния на торжества по любому поводу. Ей поручили организовать праздник в честь дня рождения сына Мунира Браско, агента одного известного футболиста, кому он искал новую ассистентку вместо той, что ушла, посвятив себя семье и новоиспеченному мужу. И конечно, Каталина вспомнила о своей подруге, оставшейся без работы.

Я была расстроена и подавлена после расставания с бывшим, оказавшийся гребаным изменщиком. Но, если быть откровенной, причина боли крылась вовсе не в предательстве Коннора Грейсона. Меня мучило понимание того, сколько сил и времени я вложила в отношения с этим человеком. Два года я шастала за ним по всему миру, пока он гонял по трассам за титулом чемпиона «Формулы-1». Я была его ассистентом, выполняла роль помощника, пресс-секретаря, пиар-менеджера, врача, массажиста, повара, психолога и девушки одновременно. Но, видимо, этого было недостаточно.

Во время Гран-при в Барселоне, когда сезон ненадолго прервался, и мы договорились провести уикенд в городе, я решила встретиться с Каталиной и на пару часов его оставила.

Вернувшись в наш номер, я меньше всего ожидала увидеть разбросанную женскую одежду, ведущую прямо в спальню, где накануне мы с моим женихом спали после грандиозной гонки. И я не ожидала увидеть, как Коннор изменял мне с одной из своих фанаток, вколачиваясь в нее сзади с таким жаром и похотью, что никогда не испытывал ко мне.

Отвращение поглотило меня. Внутри все кипело от ярости и гнева. Меня трясло от мысли о том, что человек, которому я посвятила столько времени и сил, так легко предал меня. Я не рискнула остаться там хоть на секунду дольше, опасаясь, что могу совершить что-нибудь необдуманное. Поэтому схватила самое необходимое, развернулась и ушла, стараясь забыть о случившемся, как о жутком сне.

Самое ужасное заключалось в том, что, несмотря на всю злость и тошноту, я ничего не испытывала. Никакой боли и разбитого сердца. Ничего, что было бы похоже на чувства, которые я переживала пять лет назад, когда потеряла свою первую любовь. Они оказались глубже и сильнее, чем эта мимолетная вспышка обиды на Коннора.

И вот, спустя годы, я снова стояла лицом к лицу с тем повзрослевшим мальчиком, который был единственным мужчиной, кто заполнил мое сердце настолько, что места для других не осталось. Именно поэтому разница между чувствами, которые я испытала из-за Коннора пару недель назад, и теми, что я переживала из-за Диего в прошлом, казалась такой огромной.

– Я спросил, какого хрена ты делаешь в моем доме? – Его голос был громким и резким.

Святое дерьмо… Он такой горячий, когда злится!

«Селена, приди в себя! Он в гневе, а ты все еще у его ног!» – напомнил мне внутренний голос.

– Э-э, привет!

Серьезно, девочка? Что это еще за «привет»?

– Привет? Ты, черт возьми, шутишь? – прорычал Диего.

Тут вмешался Чапи, верный друг и джентльмен, который решил прийти мне на помощь. Трехмесячный щенок залаял на моего обидчика, подпрыгивая на задних лапах и пытаясь выглядеть более грозным, чем был на самом деле.

– Что за дерьмо?

– Эй, не смей так говорить про мою собаку! – Во мне проснулась защитница, и я поднялась с пола, потирая ушибленные ягодицы.

– Твоя собака? – удивленно переспросил Диего.

Чапи продолжал лаять и пытался на него вскарабкаться. Поняв, что парень передо мной не смягчится даже перед щенком, я опустилась на колени и стала гладить Чапи, успокаивая его.

– Все хорошо, любимый. Поиграй в саду, пока взрослые будут разговаривать, – сказала я, бросив взгляд на Диего, неподвижного, как статуя. – Мы же будем вести конструктивный диалог, как полагается двум взрослым людям, правда?

Его брови сначала взлетели вверх, потом сошлись на переносице.

– Ладно, Чапи, беги. – Я отпустила собаку, подтолкнув его к террасе, и выпрямилась.

Диего всегда был высоким, но сейчас он возвышался надо мной на целую голову, и мне приходилось дышать ему в грудь, что не добавляло уверенности в сложившейся ситуации.

Мы не видели друг друга пять лет, а теперь я вдруг оказалась в его доме, да еще и с собакой. И он явно не был рад меня видеть.

– Теперь, когда ты избавилась от собаки, которой быть здесь не полагается, равно как и тебе, ты объяснишь мне… – Он подошел ближе, почти вплотную. – Почему ты здесь?

Я сглотнула под тяжестью его взгляда и подняла голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– Я не знала, что это твой дом… и что ты – это ты.

– И что это значит? – Ожидая ответа, Диего скрестил руки на груди и прищурился.

– Когда меня принимали на работу, никто не сказал, что ты – тот самый футболист, которому нужна ассистентка. – Я скопировала его позу, показывая, что не боюсь его нападок.

– Значит, ты устроилась работать ассистентом к человеку, которого не знаешь?

Черт. Теперь, когда Диего это озвучил, это действительно казалось глупостью. Но в свое оправдание скажу, что мне нужны были работа и деньги, так что пусть он засунет свой пронзительный взгляд типа «ты что, идиотка?» себе в задницу!

– Подожди, подожди! – Он опустил руки и отвернулся, запустив пальцы в волосы, сделал пару глубоких вдохов, а затем повернулся обратно. – Только не говори мне, что ты та самая ассистентка, которую нашел Мунир!

Упс…

– Сюрприз.

Глава 9. Диего

Мадрид, Испания

Сентябрь 2024 года

Это гребаная шутка. Моя жизнь превратилась в настоящий хаос. И именно тогда, когда я пытался найти крошечный островок спокойствия во время этого шторма, все пошло наперекосяк.

Я вернулся домой, надеясь немного отвлечься от всей суеты. Контракт с командой мечты должен был начать новую главу в моей жизни, принести облегчение и спокойствие. Но реальность оказалась куда суровее. Все стало еще сложнее. Постоянное внимание прессы, давление, которое буквально душило меня с первых дней пребывания в команде… Казалось, чем дальше, тем хуже.

Поначалу я надеялся, что со временем шумиха утихнет, но, видимо, я сильно заблуждался. Пресса рылась в моем прошлом, вскрывая старые раны, и Рикардо продолжал подбрасывать дров в топку. Все это казалось бесконечным круговоротом боли и разочарований.

Футбол оставался единственным спасательным кругом в этом хаосе. Он помогал обо всем забыть, очистить мысли и вернуть хоть какую-то частичку внутреннего равновесия. Тренировки стали моим убежищем, местом, где я мог сбросить напряжение и сосредоточиться на том, что действительно важно. Однако, целиком отдаваясь игре, я начал забывать о своем теле, которое уже давно взывало о помощи. Выгоревший, истощенный, лишенный энергии и желаний, я продолжал гнаться за идеалом, пытаясь доказать всем и самому себе, что достоин места в команде.

С каждым днем, приближающим окончание контракта, я чувствовал, как напряжение нарастало. Предложения о продлении не поступало, и я все сильнее загонял себя, стараясь стать еще лучше, доказать свою ценность для клуба.

Сегодня я наконец решил дать себе долгожданный отдых. Вернулся домой с твердым намерением провести вечер в джакузи с бутылкой холодного пива и каким-нибудь фильмом с «Нетфликс». Но я не мог и представить, что в этот вечер в собственном доме столкнусь с девушкой, которая пять лет назад похитила мое сердце и исчезла, оставив в душе пустоту. Та, что сбежала без объяснений причин и унесла с собой мою любовь.