Колье потерянной любви

– Ариэль, – шепчет он, поцеловав возлюбленную в макушку, – прости, но ты прекрасно понимаешь, что в этом случае надеяться на чудо нет смысла… Твои родители верны принципам, хоть это и опрометчиво, и слишком категоричны. А моя семья…

– Но какой это имеет смысл, если я люблю тебя, Клинтон? – со слезами на глазах спрашивает Ариэль. – Моя любовь чиста и невинна! Разве этому может помешать хоть кто-то?

Клинтон в сожалении вздыхает, и Ариэль начинает рыдать, покоясь на груди мужчины, который с сожалением ее утешает, не в силах остановить слезы любимой. Он болезненно кривит губы, словно слезы девушки причиняют ему физическую боль.

– Давай убежим, – вдруг шепчет Ариэль, резко перестав плакать.

– Что? – с удивлением в голосе спрашивает Клинтон, недоуменно смотря на свою возлюбленную.

– Мы можем убежать на край света, где нас никто не найдет. Где сможем жить так, как хотим, – слишком уверенно произносит Ариэль, все еще не сводя карих глаз с ошеломленного лица Клинтона.

Мужчина сильно теряется, не зная, что сказать, ведь столь громкие слова сложно принять всерьез. А внутри девушки зарождается такая сильная надежда, что ее лицо принимает внушающие черты, будто та уверена в своих словах, хотя и Ариэль пугает такой неожиданный для нее порыв, – но она готова на все ради своего счастья.

– Представляешь, – начинает девушка мечтать вслух, – только ты и я… Мы могли бы убежать от всех, кто нас знает. Поселиться где-нибудь в глуши, завести свое хозяйство, детей… Разве ты не готов убежать со мной на край света? – с толикой обиды спрашивает девушка.

– Любовь моя, – нежно произносит Клинтон, – разве ты готова на такой шаг? Ты готова бросить свою семью ради такого, как я?

Ариэль улыбается, подтверждая свои слова, и нежно целует Клинтона, притянув его за покоцанную рубаху.

– Моя семья недостойна меня, ты же знаешь. И мы сделаем это, только если ты готов, – шепчет та, неловко глядя на мужчину. – Я очень этого хочу, – добавляет Ариэль, пока Клинтон замер в раздумьях, – но если ты не готов бросать семью, не нужно…

И Клинтон, с улыбкой на лице, поднимает на руки свою возлюбленную, нежно касаясь тонкой талии и кружа девушку вокруг себя. Они оба сладко смеются. Кажется, они более чем счастливы.

– Ради тебя я готов на все.

Возможно, это всего лишь эмоции, а не искренние намерения, ведь мужчина довольно взволнован и будто неуверен, хотя его глаза все равно блестят, смотря на счастливую Ариэль. Его Ариэль…

Они обнимаются, целуются и, кажется, все хорошо, но тут неожиданно появляется мисс Шелтон, обеспокоенно оглядываясь назад и держа капюшон на голове.

– Ариэль, дорогая, там кто-то есть! Нам лучше скрыться! – кричит та, хватая Ариэль за плечи, и тянет девушку за собой.

Та и глазом не успевает моргнуть, как находится уже в нескольких метрах от Клинтона, который лишь кричит:

– До скорой встречи, любовь моя! Мы скоро свидимся!

Он так и продолжал стоять, смотря на свою возлюбленную, словно видел в ее последний раз…

Я мотаю головой, чтобы растворились те картинки, неожиданно возникшие в памяти. Что это за странный сон? И так необычно, что я довольно хорошо ощущаю все чувства той девушки… Что это за люди? Я хмурюсь и пытаюсь вспомнить что-то похожее из моей жизни. Но к своему разочарованию, на ум не приходит ничего. Видимо, мозг собрал какую-то несуразицу из недавних впечатлений. Чудно!

После я вяло встаю с кровати, решив немного прибраться: протереть пыль с полок и подмести. На самом деле я люблю убираться и жить в чистоте, но почему-то последние, или же первые, дни в этой квартире сильно ленюсь, что совсем не свойственно мне, и желание что-либо сделать оборачивается лежанием и сопением на боку, словно я не спала целые сутки. Но взяв волю в кулак и решив покончить с ленью, встаю и берусь за влажную тряпку. Прохожусь по всему дому и спустя двадцать минут берусь за веник, которым уже изрядно-таки попользовались. Почувствовав сильную слабость, я решаю отложить идею помыть пол.

Прерывая звук моего тяжелого дыхания, раздается громкий звонок телефона из другой комнаты. Я, споткнувшись и ударившись об угол бедром, буквально добегаю до мобильника:

– Алло? – быстро говорю я, даже не посмотрев, кто звонит.

– Дорогая, привет! Как ты там? – Облегченно выдыхаю, услышав голос мамы. Странно, что мы не созванивались все эти два дня. – Ты что, бегаешь, что ли? – спрашивает мама, услышав мое громкое дыхание.

– Привет, мам! Нет, я просто слишком интенсивно убираюсь.

Мама заливается легким хохотом, попутно вставляя едкие шуточки, а я жду, пока та прекратит надо мной издеваться. Будто она звонит мне ради этого!

– Со мной все в порядке, – вспомнив первый вопрос мамы, сообщаю я, плюхаясь на диван в гостиной. – Сегодня-завтра мне должны сообщить, буду я работать в музее или нет, – с необъяснимой досадой произношу я, уныло посмотрев в окно.

Переживания продолжают меня истязать.

– Уверена, тебя примут!

Я улыбаюсь, благодарная маминой поддержке, которую она оказывала все время до приезда в Лондон, при этом споря с отцом и уверяя меня, что его слова сказаны на эмоциях. Наверное, без нее я бы сломалась под напором папы.

– Мне бы быть такой уверенной!.. Ну, как у вас дела? – решая перевести тему, спрашиваю я.

– Джулия, у нас ничего нового. Лишь папа с каждым днем ворчит все больше, – смеется мама. – Но ты не переживай, отец смирится с твоим решением. Он должен.

– Думаешь, долго он будет считать, что это мои очередные хотелки?

– Джулс, не обижайся на него. Просто для отца очень важна его карьера, поэтому, раз Бог не наградил его наследником, он пристает к тебе. Но я всегда на твоей стороне, дорогая, и буду убеждать его всеми силами. К тому же папа тоже переживает, просто не хочет показывать свои слабости. – Мама ухмыляется, видимо, пытаясь меня ободрить, но это не помогает.

Я неосознанно киваю, немного обиженная на отца, который не ставит мое мнение ни во что, будто я его объект нереализованных планов. Мне грустно от этих мыслей, потому что я всегда думала, что отцы благословляют своих маленьких принцесс, соглашаясь с любым их мнением и поддерживая. Если это так, то почему отец воспринимает мои взрослые решения в штыки? Видимо, мой папа исключение из правила.

– Ладно, у тебя, наверное, дела, так что звони в любое время, мы всегда будем ждать твоего звонка, – заботливо произносит мама. – И обязательно позвони мне, когда все будет известно, хорошо?

– Да.

– Ну ладно, милая, пока.

– Пока, мама.

После того как из трубки раздается длинный гудок, я с мучительным выражением лица откидываю телефон в сторону, отчего тот падает на пол, подтверждая мою неаккуратность неприятным звуком удара мобильника об ламинат. Я закатываю глаза и не решаюсь поднять телефон, не в силах смотреть на черный пустой экран.

Как ни странно, этот разговор расстроил меня, потому что я до сих пор не могу принять папины принципы, которыми он так легко разбрасывается, словно моя жизнь ничего не значит. Сколько раз я твердила отцу, что хочу слушать сердце, а не искать все решения проблем в мозге, на что отец всегда отвечает одной фразой: «Давало бы это сердце тебе денег!», после чего растворяется в дверях, оставляя меня со слезами на глазах в комнате, словно брошенную собаку. Слова отца так ранят меня – мне больно слышать, что мое любимое дело совсем безразлично ему. Что мои искренние чувства он ни во что не ставит, будто не я его родная дочь, а его бизнес. Несомненно, он любит меня, но его любовь совсем не вяжется с той примитивной нежностью отца к дочери в моей голове. Он по-другому выражает эту любовь; или не выражает вовсе. Я люблю его, но порою сомневаюсь в искренности этих чувств, потому что слишком много прозвучало из уст отца. Иногда мне кажется, что папа делает лишь вид того, что я его дочь… Я хотела спросить его, почему он так со мной, но не решилась – побоялась, что он снова воспримет мои слова не всерьез. И каждая такая мысль заставляет свернуться в клубок и заплакать: разве легко слышать такие вещи от родного отца? Как бы я хотела верить в слова мамы – что отец просто не показывает своих чувств. Но как в это можно верить, если он всегда надевает маску в надежде скрыть то, что под ней?.. Хотя я помню день, когда маска неожиданно пала передо мной. Когда я, наконец, увидела настоящего отца.

Был зимний вечер, когда впервые за эту морозную пору с неба летели крупные хлопья снега. Я лепила с папой снеговика. Мороз неприятно покалывал мои руки и нос, но я упорно катала снежный ком. Темнота уже окутала большой город, с радостью показав одинокую луну, которая тускло освещала путь. Снег был таким белым, отчего казалось, будто деревья и дома окутала пелена ваты, а не холодное явление природы, которое выпадало в таком количестве довольно редко. Нам с папой было так весело, будто тот был моим ровесником, а не взрослым мужчиной. Мы, преодолевая изнеможение, упорно катали уже довольно большой ком, который являлся основанием снеговика. Порой папу захватывало ребячество, и он кидался в меня снежками, которые я безуспешно пыталась поймать. Мама звала домой, чтобы мы согрелись и попили горячего чая, но нас было не уговорить – уж очень были увлечены зимним развлечением. Именно тогда папа был настоящим – веселым и понимающим. Помню, как он держал меня, чтобы я подарила «снежному страшилищу» нос в виде морковки. И когда мы закончили, то упали прямо на снег, пытаясь восстановить дыхание. Мы делали снежных ангелов, смеялись, играли – и все это тот самый Мистер Франческо, владелец крупной компании и строгий босс. Только сейчас я понимаю, насколько важен для меня этот день. Наверное, благодаря ему я стараюсь верить в отца и не обижаться на него, ссылаясь на его супер-замкнутость. И всем сердцем надеюсь, что не ошибаюсь. Все-таки я его единственная дочь…

Я зажмуриваю глаза в попытке все забыть – просто открыть глаза и почувствовать такую радость и облегчение, что смогу взлететь. Но к сожалению, это лишь мои мечтания, которые пока реализовать невозможно. Поэтому, вся расстроенная и разочарованная, открываю свой черный ноутбук, на который когда-то так долго копила, в надежде найти желанное письмо.

3 глава. Случайная встреча.

Я с трепетом в груди открываю браузер и устремляю взгляд на вкладку почты. Сердце начинает бешено стучать, словно точно знаю, что долгожданное письмо уже у меня. В сотый раз прокручиваю в голове все возможные варианты исхода, но не могу осмелиться открыть нужный сайт, словно все тело налилось свинцом и не может совершать ни малейшего движения. Но я, наконец, лишаю возможности моему быстро бьющемуся сердцу выпрыгнуть из груди, открыв почту. Сразу замечаю, что новых писем пять. Быстро прохожусь взглядом по всем в надежде на то, что моим мучениям пришел конец. Не дыша, я открываю письмо от Сюзанны Роберто, которое пришло буквально час назад. Волнуюсь – это ничего не сказать! Внутри будто все сжалось, отчего мое самочувствие вмиг падает и я перестаю мыслить здраво, как пьяная. Открыв письмо, начинаю бегать глазами по тексту, ища ответ на мучающий меня вопрос.

«…Вы приняты на должность младшего сотрудника в Британский музей…», «Вам необходимо предоставить оригиналы необходимых документов».

Больше ничего не читаю, потому что понимаю, насколько это сейчас неважно.

– Боже, да! – кричу я, закрывая лицо руками, чуть ли не плача. – Господи, спасибо!

В голове крутятся сотни мыслей; одна за другой проносятся у меня перед глазами. Я просто кричу от счастья и плачу оттого, что добилась своей цели. Доказала всем, кто в меня не верил, что я могу, и оправдала ожидания преданных мне людей. Доказала себе, что я все-таки могу. Внутри разливается до жути вдохновляющее тепло, называющееся – счастье. Сейчас я самый счастливый человек на свете.

– Я буду жить в Лондоне, работать в Британском музее, иметь хорошую квартиру и покупать все, что захочу!.. – шепчу я, вытирая горячие слезы. Эти мысли должны быть озвучены вслух, потому что в моей голове они не звучат столь потрясающе.

И я вспоминаю про Луизу – она первая должна узнать эту новость! Я с трясущимися руками беру мобильник и ищу в контактах «Луиза». Она, наверное, даже не подозревает, что я сейчас буду кричать ей в трубку.

– Меня взяли! – пищу я как ненормальная, услышав тихий голос Луизы.

– Боже! Боже мой! – громко шепчет та, словно не может закричать. – Как же это здорово! Я за тебя так рада, поздравляю! Джексон, Джулия теперь у нас англичанка, – говорит Луиза мужу, после чего я слышу одобрительный хохот и что-то вроде «поздравляю ее!». – Рони спит, поэтому я не могу кричать. Но знай, была бы я в самом центре города, заорала бы так сильно, что ты бы смогла услышать мой крик!

Я заливаюсь смехом, довольная посредственностью Луизы.

– Я узнала буквально минуту назад и до сих пор не могу поверить, – тараторю я, в конце громко выдохнув, словно этим действием избавилась от всех переживаний.

– Джулс, это твоя мечта! – поддерживающее восклицает подруга. – Теперь у тебя начнется новая жизнь. Разве это не здорово?

Я мысленно соглашаюсь, но неожиданно понимаю, что боюсь новой жизни. А вдруг все старое уйдет и не вернется? Если я не смогу сама начать эту жизнь? Я так привыкла к своей канители, что боюсь иметь новую, будто к ней не готова, хотя понимаю – это взрослая жизнь, с которой я должна уже свыкнуться. Хотя меня все равно не покидает мысль, что это все просто иллюзия, которая скоро прекратится.

– Конечно, это здорово, – соглашаюсь я, хотя не имею улыбки на лице. – Но я боюсь разочароваться, – признаюсь я, пытаясь убрать все прескверные мысли в моей голове.

– Джулс! – возмущается Луиза. – Ты слишком не уверена в себе! К тому же всем рано или поздно грозят кардинальные перемены, и не нужно этого бояться. Просто помни – все к лучшему! Даже что-то плохое.

Я киваю, пытаясь поверить в эту фразу, хотя понимаю, что скептически отношусь к подобному. Но новая жизнь – новые принципы, разве нет?

– Да-да, я помню, – с улыбкой на лице произношу я, вспоминая, как часто Луиза говорит подобные фразы, думая, что звучит убедительно и что все ее слушают. Хотя я и вправду всегда прислушиваюсь к ней, несмотря на абсурдность некоторых мыслей подруги. – Скоро пойду относить все необходимое. И мне хочется сделать это быстрей, чтобы убедиться, что меня не обманули.

– Или просто пошутили! – добавляет Луиза, сдерживая смех.

– Точно! – хохочу я. – Ну, в общем-то, уже почти полдень, поэтому мне нужно собираться, – устало произношу я.

– Ни пуха ни пера! – желает удачи подруга.

– К черту!

После звонок прерывается, и я плюхаюсь на пол звездочкой, смотря в потолок и думая о том, что со мной будет спустя несколько месяцев. Для меня это такое неизвестное будущее, словно для маленького ребенка его двадцать лет. Но, довольно отмечаю я, мне интересно идти по этому пути, так что я совсем не жалею, что выбрала для жизни Лондон и Британский музей. Зато теперь я буду заниматься тем, что мне реально интересно. И как же здорово осознавать, что теперь отец не будет докучать мне, словно я пятилетняя девочка.

Услышав звук больших капель, ударяющихся о металлическую крышу, я брезгливо корчусь и недовольно вздыхаю, понимая, что придется намокнуть. Хотя, неожиданно осознаю я, теперь мне можно не экономить, так как я буду получать стабильную высокую зарплату. Если стало немного прохладно, то теперь греют мысли о том, что каждый день меня будет подвозить такси и мне не придется нести уставшие ноги после тяжелой работы, – и что в скором времени я без зазрений экономной совести смогу купить тот десерт, на который уже нацелилась.

И с довольной улыбкой на лице, немного повизгивая от радости, иду переодеваться и строить грандиозные планы на жизнь.

***

Со стороны я, наверное, выгляжу нелепо, продвигаясь чуть ли не вприпрыжку и улыбаясь каждому незнакомцу, некоторые из которых улыбаются мне в ответ, хотя и смотрят как-то отстранено, словно их улыбка – банальная вежливость. Но разве меня это волнует? С этого дня совершенно ничего не может испортить мое настроение; только осознание того, что лучше уже быть не может.

Я с чемоданчиком в руке иду, огибая большие колонны, ко входу музея, пытаясь вспомнить маршрут до кабинета Сюзанны Роберто, потому что уверена, что теперь та милая девушка, Камелла вроде, не встретит меня, ведь сейчас она наверняка работает. Хотя я бы не отказалась от помощи этой девушки в старомодной юбке.

Сложив мокрый от дождя зонт, я вхожу в музей, немного прищурившись от ожидания. Глаза режет яркий свет. Перед моим взором открывается целый лабиринт, из которого, кажется, нет выхода: множество лестниц, залов и балкончиков. Тысяча указателей помогают сориентироваться, где и какой зал, как и множество сотрудников музея, готовые подсказать. Повсюду туда-сюда снуют люди, внимательно изучающие экспонаты и наслаждающиеся древней атмосферой музея. Я медленно прохожу мимо больших статуй и не решаю свернуть с пути, боясь совсем заблудиться, поэтому просто шагаю в одном направлении, иногда останавливаясь, чтобы рассмотреть заинтересовавший меня экспонат.

Вдруг я вижу Камеллу, пролетающую мимо и немного задевшую мое плечо.

– Ой, это ты! – радостно восклицает девушка, резко остановившись. – Тебя все-таки взяли?

Я неловко заправляю выбившийся локон за ухо, осматривая девушку, которая надела не ту серую юбку; наоборот, ее теперешняя черная юбка кажется мне слишком короткой.

– Да, представляешь! – улыбаясь, произношу я. – Вот, несу документы. Сюзанна Роберто у себя?

– Так мы будем коллегами! Это здорово! – игнорирует мой вопрос девушка, ткнув в меня локтем. – После найди меня, а я проведу тебе экскурсию, – кидает напоследок девушка и убегает куда-то вперед, где быстро растворяется среди толпы.

Я недовольно вздыхаю и, почесав затылок, бреду дальше в поисках кабинета, который должен быть уже рядом.

Иногда мои мысли прерывают радостные восклицания, отчего я даже дергаюсь, словно меня нарочито пугают. Но все равно не останавливаюсь, не поддаваясь влечению рассмотреть все экспонаты и обследовать музей, отчего не отказалась бы. Но я продолжаю идти и, наконец, натыкаюсь на нужную дверь, о которой думаю последние полчаса, – пока сидела в такси и миновала пешеходные переходы. Постучав дважды, я захожу в кабинет, где вижу всю ту же, яро что-то печатающую и сосредоточенно смотрящую куда-то Сюзанну Роберто, которая, увидев меня, сразу отвлекается от своей работы.

– Здравствуйте, я Джулия Фран…

– Да-да, я помню, – перебив, улыбается та. – Можете положить документы сюда. – Рекрутер хлопает пухлой рукой по единственному свободному месту на письменном столе, который завален кипами бумаг.

Я кладу бумаги на стол, тем самым лишив Сюзанну возможности спокойно допить свой кофе, потому что теперь нет места даже для ручки, и сажусь на кресло, ожидая слов женщины.

– Я поздравляю вас с получением должности, – начинает она.

– Спасибо, – улыбаясь как дурочка, произношу я.

– Да, – протягивает та, – и сейчас я выдам вам должностную инструкцию младшего сотрудника – ее вы должны выучить. Также ваши коллеги должны ввести вас в курс дела: провести экскурсию, показать рабочее место и все, что вам нужно знать – так у нас все устроено. И советую сделать это быстрей, Джулия, так как первый рабочий день начинается уже завтра.

– Завтра? – удивляюсь я.

– Понимаете, сейчас наш музей проживает не лучшие времена и отдел кадров не может набрать подходящих нам сотрудников. И как назло, они нам очень нужны, потому что в последнее время новых находок, которых требуется изучить, все больше… А с вашими знаниями и целеустремленностью, думаю, вы сможете помочь нашим работникам, – улыбается женщина, протянув мне документы в файле.

Я немного теряюсь и улыбаюсь, – наверное, это защитная реакция, – но придя в себя, беру документ и, пробегаясь глазами по тексту, кладу в свой чемоданчик.

– Как я уже сказала, наши сотрудники вам в помощь. Камелла Эйбрамсон уже должна подойти… К тому же вам на почту придет вся информация. На всякий случай.

Я киваю и не понимаю, должна ли сейчас уходить, или же эта женщина хочет дать мне что-то еще? По крайней мере, я начинаю волноваться, потому что чувствую себя важной, – а это чувство, к сожалению, посещает меня настолько редко, что я не могу поверить в его существование.

– Желаю вам удачи. До свидания, – потеребив свои огромные бусы, дает ответ на мой немой вопрос Сюзанна.

– Да, до свидания, – дрожащим голосом прощаюсь я и, слишком резко покинув кресло, направляюсь к двери, прокручивая в голове слова рекрутера.

Выйдя, я облокачиваюсь о стену, громко выдохнув, и пытаюсь нормализовать дыхание, закрыв глаза и слушая биение своего сердца. Прислоняюсь спиной к холодной стене и ударяюсь затылком несколько раз, пытаясь привести себя в чувства. Может, легкая боль сможет отвлечь меня от нежеланных эмоций? И к моему удивлению, спустя минуту я чувствую, как дыхание выравнивается, а сердце стучит не так бешено. Облегченно выдыхаю и направляюсь на поиски моих коллег, – как странно это слово звучит в мыслях. Сюзанна сказала, что Камелла должна меня ждать, но здесь никого нет, поэтому выбирать мне не приходится, – все-таки я не хочу потратить целый день на ожидание безответственного сотрудника вместо того, чтобы прогуляться по музею.

Я иду вдоль стеллажей, где представлены экспонаты. Они выложены в ряд и у каждого есть таблички, на которых написано его происхождение и особенности. Меня заставляет вдохновлено улыбаться мысль о том, что всем экземплярам в музее не менее нескольких сотен лет, а их количество превышает восемь миллионов! Это целый древний мир, а не какое-то развлечение для туристов. Подумать только, и я приму участие в изучении будущих экспонатов музея! От этой мысли по телу проходит приятная дрожь, и я чувствую внутри тепло, которое уже называю счастьем.

Поверхностно обследовав какую-то ничтожную часть музея самостоятельно, изучив многие даты на табличках и немного запомнив расположение залов, я начинаю искать Камеллу, которая должна мне помочь, как сказала Сюзанна. Все-таки самой себе экскурсию по незнакомому месту я провести не смогу, именно поэтому мечусь по залам, как пчела, не знающая, где искать пыльцу. Я не решаю попросить помощи у здешних работников, любезно указывающих дорогу посетителям, поэтому преодолеваю зал Древнего Рима в надежде увидеть ту милую блондинку. И к моему счастью, прямо в центре зала я вижу Камеллу, бурно обсуждающую что-то с пожилой дамой.

– Камелла! – восклицаю я, ускорив и до того быстрый шаг.

Девушка мгновенно отвлекается и обвораживает меня белоснежной улыбкой и длинными ресницами, обрамляющими ее голубые глаза.

– Джулия, ты пришла за документами? – спрашивает Камелла, прощаясь с женщиной с седыми волосами и малиновой шапочкой. Та хмуро смотрит на меня, но, натянув улыбку, уходит.

– За какими документами? – непонимающе спрашиваю я, сузив глаза.

– Сюзанна взвалила на меня роль… Так скажем, помочь тебе влиться в работу музея. Я выдам тебе все остальные бумаги, типа карт залов и их описаний, потом проведу экскурсию, – задумчиво тянет Камелла, поглядывая по сторонам. – Хотя ты, наверное, осмотрелась.

– Не особо, – усмехнувшись, произношу я. – Пока плохо получается запомнить это все… – Я развожу руками, пытаясь показать весь простор зала.

Камелла вновь улыбается и, махнув мне рукой, идет куда-то вперед.

– Я тоже вначале переживала, – начинает рассказывать она, – что не запомню весь музей. Но со временем придет, можешь не переживать. К тому же в самом начале от тебя не будут многого требовать как от младшего сотрудника. Несмотря на то что ты уже здесь работаешь, к тебе все еще присматриваются, помни, – уверенно произносит Камелла. – Для начала, Джулия, тебе нужно выучить расположение всех тематических отделов, их девять: древний Египет и Судан, Ближний Восток, гравюра и рисунок, доисторический период и Европа, еще Азия, Африка, и Северная и Южная Америка, также монеты и медали, сохранность и научные исследования, а последний – библиотека и архивы, – быстро проговаривает Камелла.

Я немного замедляю шаг, округлив глаза и немного раскрыв рот, от слишком большого потока информации. Камелла смотрит на меня и заливается хохотом:

– Не бойся, Джулия, вся нужная информация будет в документах, которые я уже приготовила. У тебя будет достаточно времени, чтобы выучить эту кашу, – успокаивает девушка, хотя я понимаю, что ее слова на данный момент просто звук в моей голове.

В один момент мной завладевает страх. Я в сотый раз начинаю сомневаться в собственных силах. Мне кажется, что я взваливаю на себя непосильную ношу. Даже осознавая, что не могу по-другому и что пути назад нет, я принимаю все происходящее за сон, который скоро закончится… Но я должна быть сильной, чтобы найти себя. И уже сделала это, поэтому не имею права сдаваться.