Элли и арфист

– У него есть девушка!

– У кого? У Клайва?

– Да нет же, тупица! У Дэна!

– Ах, у твоего эксмурского арфиста. – Кристина всегда реагирует с иронией, когда я о нем говорю, и это слегка раздражает. Я стараюсь о нем не упоминать, но порой не могу с собой совладать. Ведь больше мне не с кем о нем поговорить. – А это важно? – интересуется она.

– Не знаю. – Я смотрю в окно на холм. – Смотря для чего.

– Расскажи подробнее. – Я слышу, как щелкает зажигалка. Представляю Кристину на диване, с сигаретой. Мява, скорее всего, уже запрыгнула на ее колени. Мне следовало бы спросить, как прошел день Кристины в магазине, спросить, звонил ли Алекс и продолжает ли он наслаждаться университетской жизнью, но с этим придется повременить.

– Она профессиональная арфистка. Она сногсшибательна. Блондинка. С пышной грудью.

– Так вот насколько это важно!

Я не выдерживаю и смеюсь.

– Хватит делать поспешные выводы. Я просто удивлена, вот и все.

Когда Дэн впервые упомянул о своей девушке, я представила себе невысокую, застенчивую, возможно, даже немного неуклюжую особу. Я корю себя за свою непроходимую тупость. Зато та фотография с доски, несомненно, привела меня в чувство.

– Разве ты не говорила, что Дэн тоже красавчик?

– Я выразилась не так, Кристина, нет. Признаю, он интересен, на свой манер. Тем не менее он… – Я пытаюсь объяснить, что имею в виду, но мне не удается четко выразить свои мысли. Я рассказываю ей об уникальном взгляде Дэна на вещи, о его непритязательном образе жизни и самодостаточности. Чем больше я говорю, тем труднее понять, как в эту картину вписывается девушка с внешностью Косули.

– Хочешь сказать, что тебе трудно представить его в роли бойфренда?

– Нет-нет. Скорее дело в том, что я не вижу в нем мужчину, который хотел бы иметь девушку или нуждался в ней. – Вот оно. Должно быть, именно это меня и беспокоило. Я изначально неправильно все поняла.

– Ты Клайву уже о чем-нибудь говорила?

– Нет. Я не смогу сказать ему правду. Я не считаю безусловную честность хорошей политикой… Хотя и нечестность тоже.

– Держу пари, что ты испытываешь чувство вины.

– Ага. – Для меня чувство вины – это даже не привычка, а зависимость. Я виню своих родителей. В первую очередь мать. Она была непреклонна. Непоколебимые моральные ценности – это хорошо, но когда малейший намек на веселье приводил к наказанию…

– Эй, Элли! То, что ты играешь на арфе, – это хорошо, – настаивает Кристина.

– Но то, что я держу это в секрете, – плохо.

– Иногда хорошо побыть плохой. – Вот одна из причин, почему я так люблю Кристину.

Отложив телефон, я понимаю, что так и не спросила у Кристины ни о том, как прошел ее день в магазине, ни об Алексе. Все в порядке, успокаиваю я себя; она так часто использовала меня в качестве бесплатного слушателя, что совершенно нормально иногда поступать с ней так же. Но я от себя не в восторге.

* * *

Чем больше я тяну с признанием, тем труднее будет потом. Если я что-то скажу, ему будет больно, а когда Клайву больно, он срывается и нападает. Вот бы найти способ обо всем ему рассказать, не упоминая Дэна. Я ступила на тонкий лед. У меня не так много друзей-мужчин, но если я о них говорю, Клайв раздражается. Полагаю, это не удивительно, учитывая его историю.

Когда я познакомилась с Клайвом, он встречался с моей коллегой Джейн. Это был рождественский ужин сотрудников библиотеки, Джейн на него пригласили, и она взяла с собой Клайва в качестве гостя «плюс один». Мне в тот момент было некого пригласить, и я чувствовала себя полной неудачницей. Однако вести светские беседы на том мероприятии было не так мучительно, как обычно, а все потому, что напротив меня сидела Джейн, веселая болтушка Джейн. Волосы, выбивающиеся из заплетенных в две косички волос, подходящая под свитер помада – она вся бурлила, искрилась и сверкала. Меня впечатлило то, что она явилась на ужин с нарядно одетым парнем Клайвом, который показался мне бесконечно крутым и умным. Он следил за тем, чтобы у всех были наполнены бокалы. Он и Джейн поделились своим мнением о знаменитых экранизациях. По их словам, самая современная версия «Тридцати девяти ступеней» была совсем неплохой. Зато ни одна из экранизаций романа «Большие надежды» не может посоперничать с книгой. Что касается «Чарли и шоколадной фабрики», Джейн (написавшая диссертацию по детской литературе) одобряла фильм и с пеной у рта отстаивала его достоинства до тех пор, пока у нее не свело челюсть. Клайв мягко выражал свое несогласие. Им обоим не терпелось услышать мое мнение, но у меня его не было. Я старалась не задерживать взгляд на Клайве. Было в нем что-то завораживающее. Но что именно? Пронзительный взгляд? Едва заметная щетина на подбородке? Четкий контур челюсти? Я пришла к выводу, что дело не столько в его физических качествах, сколько в сочетании чувственности и твердости.

– Клайв такой милый, – сказала я Джейн на работе на следующей неделе, когда мы вместе заносили книги в каталог.

– Правда? Ты так считаешь? – с горечью произнесла она.

– Что случилось, Джейн? Между вами что-то произошло?

Она сжала руку в кулак.

– Ненавижу его. Всем сердцем.

– Почему? – с недоумением спросила я.

– Он пришел и разбил всех моих Беатрис Поттеров[4]! Всех до единого.

Я смотрела на нее непонимающим взглядом.

Она поведала мне, как на протяжении многих лет собирала фарфор Беатрис Поттер. Она обожала эти вещички. Тарелки с кроликом Питером, кружки с белочкой Наткин, подставки для яиц с Джереми Фишером – вся эта коллекция была выставлена в ее квартире. Но после жаркой ссоры Клайв взял и расколотил эту коллекцию молотком.

Я пришла в ужас. Как мог такой приятный и воспитанный парень так буйно себя вести? Я тоже начала его ненавидеть. Я не очень хорошо знала Джейн, но изо всех сил старалась ее поддержать. Она была очень расстроена… хотя, казалось, скорее из-за разбитого чайника с миссис Тигги-Винкл, нежели из-за испорченных отношений.

Вскоре после нашего разговора я увидела Клайва на улице. У него было посеревшее лицо и тяжелая походка. Я бы предпочла поспешно пройти мимо, учитывая его ужасное обращение с Джейн, но он меня окликнул:

– Привет! Элли, не так ли?

– Привет, Клайв, – ледяным тоном ответила я.

Он чувствовал, что я не готова вступить с ним в диалог.

– Джейн тебе рассказала? Я кивнула. – Она… – Его лицо потемнело. – Она… – Он не мог выдавить из себя ни слова. Я наблюдала за его страданиями… кажется, целую вечность. Наконец ему удалось сложить слова в предложение: – Она спала с другим мужчиной за моей спиной.

– Ого! Этого она мне не сказала!

– Он был моим другом. Близким другом. Во всяком случае, я так считал.

Я видела, как ему больно. Его поведение по-прежнему не казалось мне приемлемым, но осколок сочувствия все-таки проскользнул в мое сердце. Я предложила выпить кофе.

– Компания из меня неважнецкая, – пробормотал он.

– Это не страшно! – успокоила я его.

Мы сидели друг напротив друга в кафе «Яблоня», потягивали капучино и тщательно обходили любые личные темы. Фоном звучала какая-то неприметная мелодия. Я перекладывала с места на место коричневые бумажные пакетики с сахаром, одновременно пересматривая свое отношение к Джейн. В то же время я четко осознавала, что теперь этот мужчина свободен. Доступен. Не то чтобы меня это интересовало, теперь, когда я знала, на какие выходки он способен. И все же…

Мы все говорили и говорили, и он становился все привлекательнее, словно набирался сил, восстанавливал себя по кусочкам.

Я решила спросить о его работе. Я без конца твердила о том, как мне нравится быть библиотекарем, а он удостаивал меня льстивым вниманием.

– А что это такое… гм-м… актуарий? (Этот же вопрос я задала Джейн, когда она начала с ним встречаться, и она ответила: «Скукота».)

Клайв прищурился. На его лице появилось сначала оборонительное выражение, затем извиняющееся, а потом смиренное.

– Ты правда хочешь знать? Джейн это никогда особо не интересовало.

– Да. – Я воспользовалась случаем продемонстрировать, насколько я добрее Джейн.

Он сделал глоток кофе.

– Хорошо, тогда расскажу. Это подсчеты и статистика. Это сотни и сотни электронных таблиц. Это попытка объяснить сложные концепции с помощью чрезмерно упрощенных диаграмм клиентам, которые отчаялись в этом разобраться. Это значит работать на компанию, которая обдирает людей до нитки. В моем случае это также включает в себя наличие босса, несносного мерзавца. Зато зарплата отменная.

Я молчала, но про себя оценила тот факт, что он не стал грузить меня техническими подробностями.

Клайв заплатил за наш кофе. Я не возражала ввиду упоминания о его отменной зарплате.

– Что ж, было приятно пообщаться, Элли, – сказал он. – Давай как-нибудь повторим.

Повторим мы или нет, я не знала.

Дома я забила в поисковике слово «актуарий». Википедия сообщила мне, что оценка риска состоит из двух компонентов: величины потенциального ущерба и вероятности его наступления. На их основе рассчитывается цена страховки. Должно быть, Клайв умеет рассчитывать вероятности, подумала я. Чего стоят вещи и какова вероятность их потерять? Актуальные жизненные вопросы.

Я сама, когда дело касается риска, расчеты делать не умею. Я могу долго мучиться, но в конце концов моя интуиция всегда диктует, нырнуть мне в дело с головой или воздержаться. Я решила, что в подходе Клайва гораздо больше логики.

Когда он позвонил на следующий день и пригласил меня на свидание, я согласилась. Потом засомневалась. Я все еще не разобралась в своих чувствах к нему. Но я была польщена. Я волновалась. Радовалась. Говорить ли об этом Джейн? Я решила не говорить.

Клайв переживал непростой период, и я задавалась вопросом, понравилась бы я ему при иных обстоятельствах. Мне было важно, что он обо мне думает. Ведь я привыкла всех разочаровывать, не так ли? Он решит, что я сумасшедшая. У меня никогда не найдется столько умных тем для разговора. Я выбрала несколько тем и раз за разом прокручивала в голове наши с ним беседы.

На свидании я напрочь забыла все, что репетировала, но это оказалось неважно, потому что всю работу взял на себя Клайв. Я и не ожидала, что он умеет так развлекать. Он рассказал, что его мать имела привычку подбирать больных собак и ее дом был постоянно заполнен хромающими терьерами. Вонючими. Клайв добавил, что они пришли на замену его отцу, который тоже вонял. (В переносном смысле. Отец сбежал со своей секретаршей несколько лет назад.) Я рассказала ему о своих родителях. О маме, которая тогда критиковала каждый мой шаг и любила повторять: «Стоит Элли появиться, как все начинает идти наперекосяк». О папе, который сочувственно подмигивал мне, но никогда с ней не спорил.

– А вот я с ней поспорю! – возмутился Клайв. – С тех пор, как ты появилась, здесь ничто не пошло наперекосяк. Как раз наоборот! – Он сопроводил свою речь взглядом, растопившим мое сердце.

Мы говорили о Джейн и… уже в тот день или на следующий он сказал мне, что я стою двадцати Джейн.

Мне было так приятно, что меня ценят! Такое ощущение, словно внутри поселился теплый, пушистый зверек.

Полгода спустя Клайв поддержал меня во время большого кризиса. Благодаря появлению новой автоматизированной системы библиотека перестала нуждаться в моих услугах. Я была опустошена. Джейн успела перейти на работу в университетскую библиотеку и больше не выходила на связь, хотя я слышала, что у нее все хорошо. О том, что встречаюсь с Клайвом, я ей так и не сказала.

Жаль, что у меня нет уверенности в себе, как у Джейн. Я подавала заявки на множество вакансий, которые мне даже не нравилась, но все безуспешно. Отец изредка подкидывал мне денег. Мама вздыхала. Но каждый раз, когда я получала очередной отказ, Клайв присылал мне букет цветов. Его преданность трогала меня и укрепляла мою пошатнувшуюся самооценку. Одним ветреным днем во время прогулки по пляжу Клайв сделал мне предложение. Я опешила, особенно когда он сунул руку в карман и вынул кольцо. Я смотрела на него не мигая. Это было кольцо с бриллиантами и изумрудами. Дорогое.

– Клайв, ты серьезно?!

– Ну конечно, я чертовски серьезен!

То, что мужчина захотел провести со мной остаток жизни, казалось невероятным чудом. Особенно такой успешный и привлекательный мужчина. Тогда все в нем было привлекательным, даже его перепады настроения. Мое сердце закружилось в танце благодарности.

– Да! – прошептала я, но мой ответ потонул в грохоте волн.

– Ты сказала да? – прокричал он.

– Да. Да, да, да!

Это было похоже на яркое приключение.

– Я буду зарабатывать столько, что хватит на нас двоих, – объявил он, когда мы прошлись немного дальше по пляжу. – Тебе и палец о палец ударять не придется.

Я притворно ахнула.

– Значит ли это, что вся готовка и уборка будут на мне?

– Естественно, нет! Только если ты сама этого захочешь!

Недолго думая, я заверила его, что захочу.

– Так будет справедливо! – заявила я. – Из нас получится старомодная пара! Ты кормилец, а я домохозяйка!

Тогда это была скорее шутка. Но новую работу я так и не нашла и действительно увязла в роли домохозяйки.

* * *

– Чем займемся на твой день рождения? – спросил Клайв и опустил ладонь мне на плечо, отчего я подпрыгнула. Я отложила книгу, которую только делала вид, что читала.

– Не знаю. Я еще не думала.

– Может, сходим куда-нибудь вкусно поесть? Или в кинотеатр? Или съездим куда-нибудь? Ну же, Эл! Чем тебе на самом деле хотелось бы заняться?

На самом деле я хотела бы съездить в Амбар «Арфа», но так как мой день рождения выпадал на субботу, это было невозможно.

– Гм-м… может, пригласим к нам на ужин друзей?

– Друзей? – удивился он, как будто я произнесла иностранное слово. – Кого ты имеешь в виду?

– Ну, Кристину, разумеется… – Он едва заметно наморщил лоб. – Это не обязательно будет только Кристина, – поспешно продолжила я. – Мы могли бы пригласить Фила и Рэйчел – или у тебя есть друзья с работы, которых ты хотел бы позвать? Может быть, Энди?

Энди был единственным коллегой, которого Клайв упоминал хоть с каким-то оттенком энтузиазма.

– О, нет, только не Энди, – простонал он.

– Почему нет? По-моему, он милый. – Я попыталась вспомнить те несколько раз, когда видела Энди, но единственное, что мне вспомнилось, так это то, что он – крупный мужчина с густой бородой и раскатистым смехом. – Он ведь не женат? – добавила я. – Вдруг он поладит с Кристиной?

– Сомневаюсь. Он только и умеет, что отпускать грубые шутки. Я уверен, что Кристине с ним будет скучно. – Клайв открыл шкаф и достал упаковку свиных чипсов. Он вскрыл пакет и предложил мне, хотя знал, что я не в восторге от таких закусок. Я сморщила нос и отмахнулась. Запах был отвратительный. Он закинул в рот горстку чипсов и громко захрустел. – Почему бы нам не поужинать в пабе, вдвоем?

– Звучит неплохо. – В каком-то смысле так оно и было, но если бы Дэн и моя арфа рассматривались в качестве варианта (а они не рассматривались), я бы вполне могла представить себе что-то более похожее на вечеринку с участием гостей. Я и без того редко общаюсь с другими людьми. Принцип Клайва заключается в том, что есть мы и больше нам никто не нужен.

– Значит, только мы вдвоем! Куда пойдем? – спросил Клайв, скрутил верхнюю часть пакета со свиными чипсами и отложил его в сторону. – А, знаю! Как насчет «Вороньего гнезда»? Это маленькое местечко неподалеку от долины Дун.

– Что ж, очень приятно ужинать, когда перед тобой открывается красивый вид, – подумав, решила я. – Но в прошлый раз, когда мы там были, я промерзла до мозга костей. Я уверена, что там всегда на градус или два холоднее, чем здесь. Скорее всего, наверху воздух становится более разреженным.

– Нет ничего плохого в том, что наверху воздух разреженный, – изрек он и пригладил волосы.

– Разумеется, нет, милый! – Тут я вспомнила, что в «Вороньем гнезде» подают местное пиво, которое особенно любит Клайв.

– «Воронье гнездо» – прекрасный вариант, – произнесла я.

– Тогда решено! – сказал он.

Как хорошо, что один из нас способен принимать решения.

9

Дэн

Моя подруга Косуля говорит, что это позорно, что люди так редко готовы платить за музыку. Как люди не понимают, недоумевает она, сколько лет тяжелой работы требуется, чтобы научиться играть на инструменте? Сколько часов практики каждый день! И это не говоря о трудностях, связанных с тем, чтобы тащить арфу на концерты, страховать ее, заменять порванные струны, не говоря о стрессе от живого выступления. А еще хлопоты и расходы, связанные с настройкой и поддержкой веб-сайта, рекламой, записями, фотосессиями и тому подобным. Моя девушка Косуля очень огорчена подобными вещами, потому что, по ее словам, никто не ожидает, что сантехник придет и починит краны бесплатно. Вы же не станете говорить ему, как ему повезло, что он родился с таким талантом, и какое это, должно быть, для него удовольствие – заниматься любимым делом. Вам и в голову не придет, что ремонт сантехники сам по себе является наградой. Вы ему щедро заплатите. И не менее щедро нужно платить музыканту (то есть ей) за игру на арфе.

Я согласен со своей девушкой Косулей. Не столько в вопросе денег (я не денежный человек), сколько в вопросе ценности. Врачи заботятся о здоровье. Премьер-министры заботятся о политических потребностях. Водопроводчики обслуживают краны. Но арфисты (да и вообще все музыканты) служат иным целям. И эти цели гораздо глубже, чем то, что мы можем видеть, и гораздо важнее. На мой взгляд, музыка служит истинному человеку, который скрывается внутри человека-оболочки. На мой взгляд, истинный, настоящий человек внутри человека-оболочки жаждет музыки и нуждается в ней каждый день. В противном случае настоящий человек превращается в ничто.

* * *

В то утро я проснулся и увидел, что стекла покрыты конденсатом, но в окна все равно пробивался солнечный свет. Я быстро натянул сапоги и куртку и выбежал на улицу. Воздух искрился и пах сырой сосной. На земле переливались капли росы. Каждая травинка сверкала шелковистым серебром, и каждый камешек вдоль дорожки сиял, как бриллиант. Живя в Эксмуре, я чувствовал себя богачом. Птицы наслаждались красотой так же, как и я. Меня окружали громкое пение и чириканье! Над облаками привычно парил канюк. Облака в тот день были белыми, блестящими, свежевымытыми и причесанными.

Вокруг меня расстилались холмы, некоторые из них украшал косой рисунок шашечной доски, составленный из разноцветных полей, некоторые были усеяны овцами, другие покрыты лесом, сосновым бором, дубовой или буковой рощей. Горделиво вздымались холмы, поросшие утесником, вереском и папоротником, цветами вересковых пустошей.

Когда я вернулся в амбар, мои глаза, легкие и душа были наполнены Эксмуром. Как раз к этому времени подъехала Элли. Она вылезла из машины, держа в руках широкую холщовую сумку через плечо и большой пирог.

Мы вместе зашли в амбар. Элли поставила пирог на стол.

Это был коричневый пирог, круглый, с густой мягкой глазурью. Для украшения она воткнула сверху три еловые шишки. Я подумал, что это хорошее украшение, оно гораздо приятнее, чем пластиковые пингвины, которых всегда втыкает в торт моя сестра Джо. Если, конечно, она сподобится испечь торт. Что случается крайне редко.

Я сказал Элли, что для меня это впервые. Я никогда не пробовал пирог с еловыми шишками. Она громко рассмеялась, слегка пофыркивая в своей обычной манере.

– Это не еловый торт, а шоколадный, – объяснила она. – Я его только что купила. В пекарне в Порлоке. Я бы и сама могла такой испечь, но… у меня не хватило времени. Хотя еловые шишки я добавила сама. Они из леса в долине. – Я с восхищением рассматривал еловые шишки. – Я их тщательно промыла, чтобы не осталось никаких букашек, – добавила она.

Я похвалил ее за мудрость. Я полагал, что букашки и жучки уж точно никак не улучшат ни вкус, ни текстуру. Я съел жука только однажды, когда он сел на бутерброд с яйцом и кресс-салатом в самый неподходящий момент, то есть за долю секунды до того, как бутерброд оказался у меня во рту. То был неприятный опыт как для жука, так и для меня.

– Торт! – потирая руки, воскликнула Элли. – Я подумала, что это прекрасный способ немного отдохнуть от бутербродов.

– Что плохого в бутербродах? – в недоумении посмотрел на нее я.

– Ничего, – ответила она. – Но я так люблю торты! И… – Она сдула опилки со стула, села на него и посмотрела на меня из-под ресниц. – Сегодня небольшой праздник.

Я спросил, что мы празднуем.

– Может, попробуешь угадать? – ответила вопросом на вопрос она.

Я не мастер угадывать, но решил, что попробую. Я спросил, не отмечаем ли мы тот факт, что у нее, возможно, появится новый учитель игры на арфе. Приподняв уголок рта, она ответила:

– Нет, не это.

Я спросила, отмечаем ли мы новое стихотворение, которое она написала.

– Нет, я давно не дописывала никаких стихотворений, – ответила она.

Что еще можно праздновать? Я смотрел в окно в поисках вдохновения. Мой взгляд остановился на листьях буков. Казалось, каждое дерево думает о чем-то своем. Одни были полны решимости оставаться зелеными. Вторые полностью отдались во власть желтого цвета. А третьи явно считали, что бронза – это то, что им нужно. Но все вместе листья исполняли красивый танец в лучах солнца.

Я спросил, празднуем ли мы Славу Осени.

На этот раз приподнялись оба уголка ее рта.

– Прекрасная идея, но нет. Мы празднуем то, что происходит каждый год осенью, в определенный день. На самом деле особый день не сегодня, а завтра, но завтра я тебя не увижу, так что я подумала, что отпраздновать нужно сегодня.

Она смотрела на меня и словно чего-то ждала. Я признался ей, что если я чего-то не умею в этой жизни, так это угадывать, и был бы безмерно благодарен, если бы она просветила меня прямо сейчас о поводе для торжества, потому что я уже начинаю нервничать.

Она указала на торт.

– Вот подсказка. А если бы на нем были свечи, это была бы еще большая подсказка.

– А! – воскликнул я. – У кого-то день рождения!

– Дэн, день рождения у меня! Не сегодня, а завтра. – На мой взгляд, этот важный момент стоил того, чтобы дважды его повторить.

– Элли, – произнес я, – поздравляю тебя с завтрашним днем рождения!

– Спасибо! – улыбнулась она.

Я начал задаваться вопросом, ожидает ли она, что я преподнесу ей подарок, и если да, то какой подарок я могу организовать в кратчайшие сроки. Подарки сложны, не менее сложны, чем угадывание. Это непросто – понять, чего хотят люди и что сделает их счастливыми. Когда у моей девушки Косули день рождения, мне приходится изрядно поломать голову. У нее уже есть три арфы, так что нужно придумать какой-то другой подарок. Я пробовал дарить ей компакт-диски, мыло, струны для арфы, растения в горшках, деревянные фигурки животных, но оказывалось, что все это не то. У моей сестры Джо день рождения каждый год в феврале, и каждый раз, когда он наступает, она говорит: «Дэн, пожалуйста, ничего мне не приноси. Ты будешь мучиться с выбором, а я в итоге получу ненужную вещь. Просто дай мне пятерку, и я куплю себе что-нибудь миленькое». И теперь так делаю я, и так делает она. Так намного проще.

К счастью, в мой собственный день рождения (двадцать первого мая) мне позволено выбирать, чем я хочу заняться. И я всегда выбираю не делать ничего. Другие люди редко прибегают к такому варианту, и поэтому их дни рождения неизменно сопряжены с трудностями.

Еще одна особенность дней рождения; всегда существует опасность того, что меня пригласят на вечеринку. А это очень плохая новость. Я несколько раз в жизни бывал на вечеринках, и это каждый раз заканчивалось катастрофой.

Например, вечеринка Томаса три года назад. Из-за шума мне удалось остаться только на двенадцать минут. Жена Томаса Линда так мне этого и не простила.

Или вечеринка Косули шесть лет назад. Я продержался там всего девять минут, потому что меня толкали очень много людей. Я поспешил уйти и даже не попрощался. Косуля мне этого так и не простила.

– Дэн, тебя что-то беспокоит? – поинтересовалась Элли, эксмурская домохозяйка.

Я сказал ей – я боюсь, что преподнесу ей неправильный подарок, а также беспокоюсь, что она пригласит меня на вечеринку по поводу дня рождения.

Она опустила ладонь мне на плечо.

– Успокойся. Я не собираюсь приглашать тебя на вечеринку. Я уже много лет не устраивала никаких вечеринок. Завтра мы с Клайвом сходим поужинать, вот и все. Что касается подарка: даже не думай! Ради всего святого, ты подарил мне арфу! – Ее глаза сверкнули. – Этого подарка мне хватит на всю жизнь! Даже не вздумай дарить мне что-то еще.

Я был рад, что она это произнесла. И рад, что подарил ей арфу. Подарить ей арфу было хорошей идеей. Я уже тогда это понял. В то время я осознавал это больше, чем она.