Последний дракон Цзянху

Бай Сюинь молча ждала продолжения – очевидно, молодой господин Шао не просто так начал этот разговор.

– И, говоря о разных людях, простите мою дерзость, я хотел бы посоветовать старейшине Бай держаться подальше от некоторых из них, – улыбка исчезла с лица Шао Цинлуна.

– Молодой господин Шао имеет в виду кого-то конкретного? – холодно спросила Бай Сюинь.

– Уверен, что вы прекрасно понимаете, о ком я говорю, – нахмурился Шао Цинлун. – Моя младшая сестра держит рядом с собой этого человека, словно забавную зверушку. Но он не так безобиден, как кажется. Я повидал достаточно подлецов и подонков, чтобы с первого взгляда распознать волчье сердце и собачьи легкие[7]. Этот Да Шань, или как там его на самом деле зовут, лишь притворяется хорошим, чтобы кормиться с руки. Но не обманывайтесь его глуповатым видом и животной покорностью – все это просто игра на публику. В нем нет ни капли человечности.

– Если вы подобного мнения об этом человеке, то не боитесь ли оставлять свою сестру с ним наедине? – поджала губы Бай Сюинь.

– Потому и предупреждаю вас, – вскинул подбородок Шао Цинлун. – Потому что, старейшина Бай, вам я могу доверять. Если этот пес поведет себя как-то странно или попытается сделать что-то с моей сестрой – убейте его. Или заприте где-нибудь и я сам его убью, как только вернусь. Если собака кусает руку, которая ее кормит, от нее надо избавиться.

– Это все? – приподняла бровь Бай Сюинь.

– Все, что я хотел сказать перед отъездом, – хмыкнул Шао Цинлун. – Остальное скажу при следующей встрече.

– Что ж, тогда хорошей дороги, молодой господин Шао, – кивнула Бай Сюинь и продолжила путь, чувствуя на себе чужой взгляд.

* * *

На следующий день сразу после тренировки она снова отправилась в библиотеку. Ей не пришлось ждать долго: совсем скоро Да Шань пришел, взял с полки тот же трактат – «Традиции западных горных народов» (Бай Сюинь специально посмотрела) – сел на пол и принялся читать. Через некоторое время проснулась птица, съела свои зерна и снова забралась на голову хозяину обозревать округу с максимально доступной ей высоты. Бай Сюинь со смешанными чувствами смотрела на маленькое растрепанное создание, чистящее перья: завидовать птице было бы совсем глупо. Даже если та могла есть прямо из рук великана. Старейшина Бай незримой тенью оставалась на втором этаже, наблюдая за тем, что происходит внизу. А когда Да Шань ушел, она тоже покинула библиотеку.

Так продолжалось несколько дней. Бай Сюинь тайно наблюдала за Да Шанем и тем, как он медленно читает, сидя на полу, или кормит свою птицу с руки, и думала о словах Шао Цинлуна. Если бы ее поставили перед выбором – она бы лучше убила последнего. Или хотя бы хорошенько избила. Бай Сюинь до сих пор сожалела, что промолчала в тот день, хотя надо было просто скинуть молодого господина Шао с лестницы. Всего двенадцать сотен каменных ступеней заставили бы его лучше относиться к людям. Если бы он выжил, конечно. Но Шао Цинлун был сыном главы ордена Ледяной Звезды, поэтому ей приходилось сдерживаться. Страшно представить, если такой человек в конце концов унаследует этот пост. Лучше бы следующим главой стал кто-то другой. Например, муж Шао Цинмэй.

Из мрачных мыслей Бай Сюинь вырвал чужой голос.

– Наставница Бай! – кричал Су Шуфань, который неизвестно когда успел войти в библиотеку. – Наставница Бай, тут такое дело… Вам нужно пойти к главным воротам!

Бай Сюинь замерла в надежде, что ее ученик просто уйдет, не услышав ответа. Но не тут-то было – он уверенно пошел к лестнице на второй этаж, намереваясь проверить лично. Прятаться от собственного ученика между стеллажами было глупо. Она сжала зубы и двинулась ему навстречу.

– Наставница! – продолжал звать Су Шуфань.

– Зачем так кричать? – показалась Бай Сюинь наверху лестницы. – Забыл, где находишься?

– Ох, простите, я просто боялся, что вы не услышите, если я буду говорить тихо, – ответил Су Шуфань без капли раскаяния на лице.

– Я настолько стара, чтобы иметь проблемы со слухом? – прожгла его убийственным взглядом старейшина Бай.

– Но вы же не сразу ответили, – ни капли не смутившись, ответил ученик.

Су Шуфань был тем редким человеком, который совершенно не боялся свою Наставницу. Возможно, виной тому был его отец, с которым она вместе росла и тренировалась. Логика Су Шуфаня была проста: если Наставница и его отец были друзьями, то она своего ученика не прибьет, что бы этот ученик ни сделал.

– Что такого важного случилось, что ты так расшумелся? – вздохнула Бай Сюинь, спускаясь по лестнице и сдерживая себя, чтобы не посмотреть в ту сторону, где на полу сидел Да Шань.

– Там это… в орден приехал гость, поэтому вам надо пойти к главным воротам, – внезапно как-то замялся Су Шуфань.

– Что еще за гость? – нахмурилась Бай Сюинь, почуяв неладное.

– Ваша сестра, – выдавил Су Шуфань и почему-то покраснел.

Глаза Бай Сюинь распахнулись и, позабыв обо всем остальном, она быстро спустилась по лестнице и выбежала из библиотеки. У нее было три младших сестры, но, судя по реакции Шуфаня, Бай Сюинь догадывалась, какая из них внезапно нагрянула в орден. И ничего хорошего этот визит не сулил.

Уже приближаясь к главным воротам, она увидела Бай Сюшунь. Та мило общалась с каким-то адептом и игриво прикрывала лицо расшитой муфтой, в которой прятала от мороза руки. На ней было изысканное платье и шуба, сшитая по последней моде, а волосы уложены в сложную прическу с двумя аккуратными завитками по центру высокого лба. Бай Сюинь замедлилась, чтобы не выглядеть так, будто она всю дорогу бежала. Подходя ближе, она не спускала глаз с лица, которое было слишком похоже на ее собственное. Только губы полнее и подбородок чуть более округлый, что придавало лицу Бай Сюшунь мягкость, несвойственную Бай Сюинь. Зато глаза феникса[8] были точь-в-точь как у нее – эту черту они обе унаследовали от матери. А улыбки, которые младшая сестра дарила всем подряд, были настолько нежны, что заставляли людей чувствовать, будто солнце вышло из-за туч. Лица двух сестер были очень похожи, но характер абсолютно разный. Бай Сюшунь была ветрена и легкомысленна, поэтому они никогда не ладили.

– Шестая сестра[9], – холодно поприветствовала ее старейшина Бай.

– Ох, сестрица Сюинь, наконец-то ты пришла. Я уже боялась не застать тебя на твоей горе, – вздохнула Бай Сюшунь. – Только представь, если бы я взобралась на эту невыносимо огромную лестницу только для того, чтобы узнать, что ты куда-то ушла.

Бай Сюинь подошла вплотную и, схватив младшую сестру за запястье, потянула за собой. Еще не хватало, чтобы весь орден сюда сбежался. Смотреть, как Сюшунь фривольничает с юными адептами, было невыносимо.

– Эй, куда ты меня тащишь? – запротестовала Бай Сюшунь. – Больно же!

Бай Сюинь не обращала внимания на слова сестры и продолжала вести ее в сторону своего павильона. К счастью, в это время дня на улицах людей было немного.

Свернув в очередной раз на узкую, расчищенную от снега дорожку, Бай Сюинь уже мысленно благодарила богов, что те без проблем дали увести сестру, когда навстречу вышел высокий человек. Он как раз шел из библиотеки в свой гостевой домик, и их пути пересеклись на узкой дорожке.

Увидев его, Бай Сюинь остановилась. На узкой тропе они стояли друг напротив друга. Она повернулась и увидела, что Сюшунь замерла и, казалось, не дышит, вперив взгляд широко распахнутых глаз в Да Шаня. Тот также не сводил темных глаз с младшей сестры. Сердце Бай Сюинь ухнуло куда-то в пропасть. Она схватила сестру за руку и потащила вперед, не глядя на человека, стоящего на тропе. Он неловко попятился, а затем сошел с тропы, пропуская их и провожая долгим задумчивым взглядом.

Бай Сюинь притащила сестру в свой дом и захлопнула дверь. Ее сердце стучало, словно сердце дикого кролика, убегающего от тигра.

– Сестра, этот человек такой… – начала Бай Сюшунь.

«Красивый. Я знаю!» – закрыла глаза Бай Сюинь.

– Такой страшный! – воскликнула Бай Сюшунь, заставив Бай Сюинь распахнуть глаза. – Нет, я не говорю, что он некрасив, но он выглядит так пугающе! Будто голыми руками может свернуть человеку шею, словно курице. А если возьмет в руки меч, то вырежет половину вашей горы!

– Сюшунь, – повернулась к ней Бай Сюинь, – у этого человека нет ни капли духовной энергии. Не считая младших учеников, любой на этой горе сильнее него. Я могу убить его одним взмахом меча.

Бай Сюшунь ошеломленно замерла, словно только сейчас осознала, что ее старшая сестра была настоящим воином.

– Но я рада слышать, что нашелся мужчина, который пришелся тебе не по вкусу, – усмехнулась Бай Сюинь.

– Как ты можешь такое говорить! – вспыхнула Сюшунь. – Да мне вообще мужчины не нравятся!

– Зачем ты пришла? – Бай Сюинь решила перейти к делу.

На лице Бай Сюшунь расцвела улыбка. Она сняла со спины дорожную сумку и выудила оттуда письмо с печатью семьи Бай, а потом пару кувшинов вина «Белые цветы сливы»[10]. Это было очень изысканное и дорогое вино, которое делала их семья. Один из кувшинов выглядел довольно обычно, а вот по форме второго Бай Сюинь сразу поняла, что это особое вино, которое разливалось по заказу императорского двора.

– Этот кувшин «Белых цветов сливы» можешь кому-нибудь подарить, – подтвердила ее догадки сестра, – а вот этот, – она показала на кувшин с киноварной печатью на горлышке, – только для тебя, сестрица Сюинь. Таких разлили всего три дюжины, поэтому даже не думай с кем-нибудь делиться этим сокровищем.

Бай Сюинь забрала кувшины и письмо из дома и поставила их на стол.

– Зачем ты на самом деле пришла? – прожгла она взглядом Бай Сюшунь.

Шестая сестра вздохнула и опустила взгляд, меж ее бровей появилась складка.

– Разве я не могу просто прийти проведать свою старшую сестру? – уклонилась она от ответа.

Бай Сюинь скрестила руки на груди и приподняла бровь. Несмотря на более чем десятилетнюю разницу в возрасте, она выглядела не старше двадцати пяти. Но по сравнению с младшей сестрой, которой еще не минуло семнадцать зим, она выглядела совсем взрослой.

Сюшунь резко выдохнула и подняла лицо:

– Ты должна поговорить с ними!

– С кем? – наклонила голову Бай Сюинь.

– С родителями! Я не могу выйти замуж! Почему я должна? Но они и слушать ничего не хотят!

– А при чем здесь я? – сузила глаза Бай Сюинь.

– Потому что ты единственная в семье не замужем! Почему тебе можно, а мне нельзя?!

– Кто он? – вздохнула Бай Сюинь.

– О ком ты говоришь? – тут же отвела взгляд Сюшунь.

– Мужчина, в которого ты влюблена, – закатила глаза Бай Сюинь.

– Откуда ты… – Сюшунь сжала свои маленькие руки в кулаки. – Он женат, – она посмотрела на реакцию сестры и торопливо добавила, – но он ее совершенно не любит. Это его родители настояли, ты же знаешь, как оно бывает. И когда он ее бросит… Но сейчас он не может уйти, понимаешь? Он должен сдать государственный экзамен и получить более высокий чин. Он чиновник и ученый человек – ему нельзя просто взять и уйти от жены, ты должна понимать… Но он это сделает, обязательно сделает. Поэтому мне нельзя замуж. Но родители настаивают. Твердят и твердят. Нашли мне какого-то жениха. А на него без слез не взглянешь! Пустышка, а не жених! Ростом чуть выше меня, а умом и того не блещет. Должность у него хорошая, он из богатой семьи, да разве это главное? Да и возрастом он уже совсем старик. Только представь, ему уже тридцать шесть, а родители твердят: «Замуж!» Да как я могу?! Ты должна меня понять! Только ты можешь меня понять!

Бай Сюинь смотрела, как сестра ходила по комнате, заламывая руки, и сбивчиво говорила. Было видно, что та по-настоящему взволнована. Бай Сюинь испытывала смесь жалости и какой-то брезгливости. Не потому, что была плохой сестрой. Просто Сюшунь было тринадцать, когда она впервые влюбилась во взрослого мужчину. Потом появился другой, потом третий… Каждый раз появлялась новая любовь и Бай Сюшунь всю себя отдавала этим детским мечтаниям, а потом драматично страдала. Позже появлялся очередной возлюбленный и все начиналось снова.

Первые разы Бай Сюинь искренне сочувствовала сестре и пыталась ее как-то утешить. Но со временем сочувствие исчезло, оставив лишь раздражение из-за того, что, будучи уже во взрослом возрасте, Бай Сюшунь не понимает очевидных вещей.

– Если об этом кто-то узнает, репутация всей семьи пострадает, – нахмурилась Бай Сюинь.

– Ты говоришь прямо как мать! – рассердилась Сюшунь.

– О, так она знает, – протянула Бай Сюинь.

– Я не выйду за этого старика, – топнула ногой Сюшунь, – лучше умереть.

– И что, по-твоему, я должна сказать родителям? – холодно смотрела на нее Бай Сюинь.

– Чтобы они не выдавали меня замуж! – вспыхнула Сюшунь. – Ты ведь не замужем и прекрасно живешь, значит, и я могу, верно?

Бай Сюинь смотрела в эти наивные глаза, полные искренней надежды, и не знала, что ответить. Заметив замешательство старшей сестры, Сюшунь истолковала это по-своему:

– Даже если ты меня презираешь за то, что я люблю женатого мужчину, мне все равно! Ты понятия не имеешь, что значить любить кого-то! Думать лишь об одном человеке, грезить днем и не спать ночами! Да откуда тебе знать, каково это?!

Бай Сюинь перевела взгляд на приоткрытое окно. Низкое серое небо, протянувшееся до горизонта, щедро орошало землю рыхлым снегом. Ветра не было, и мир вокруг, словно замер. Только растопыренные снежинки мягко спускались с неба.

Как бы она хотела не знать. Вернуть все как было. Заботиться лишь об остроте своего клинка и ошибках учеников. Никогда не видеть этих темных глаз, обрамленных длинными ресницами. Этих широких пушистых бровей, острых скул, чуть прихваченных красным румянцем от холода…

– Сестра, неужели ты… – Сюшунь осеклась.

Бай Сюинь повернулась к ней, и в ее взгляде плескалась тоска.

– Я поговорю с семьей, – вздохнула она, – когда увижу. Но сейчас я не могу покинуть орден.

– Разумеется, – торопливо закивала Сюшунь, – это пока только разговоры, так что время еще есть…

– Я приеду домой в конце весны, тогда и поговорю, – решила Бай Сюинь.

– Хорошо, – ответила Сюшунь, – и спасибо. – А затем добавила тише: – Кто он?

– Это не имеет значения, – горько усмехнулась Бай Сюинь, – вместе нам все равно не быть.

– Мне так жаль, – прошептала Сюшунь и впервые в жизни Бай Сюинь почувствовала между ними какое-то родство. – Но, если он тебе действительно нравится, ты не должна сдаваться!

Бай Сюинь лишь покачала головой:

– Учитель всегда говорил, что не стоит ввязываться в бой, если понимаешь, что тебе не победить.

– Сестра, дела сердечные – это не поле боя, – Сюшунь подошла и взяла ее за руку. – Отношение человека может измениться. И если постараться, то можно добиться своего счастья. Главное – верить. Ведь если ни на что не надеяться, то зачем тогда боги дали нам сердце. Поэтому пообещай мне, что не сдашься! Пообещай, что сделаешь все, что только в твоих силах! Ведь ты хороший человек, а хорошие люди заслуживают счастья!

– Хорошо, – выдохнула Бай Сюинь, всего на одно мгновение поверив, что все возможно.

Глава 4. Праздник Весны

После того как младшая сестра рассказала о делах в семье и ушла, Бай Сюинь еще долго пребывала в задумчивом состоянии. Даже на тренировке она смотрела куда-то поверх голов учеников и думала о чем-то своем. Молодые адепты поглядывали на свою Наставницу, но никто не осмелился нарушить тишину, чтобы не попасть под тяжелую руку.

Сразу после тренировки Бай Сюинь не пошла в библиотеку, а спустилась с горы. Слова сестры не выходили у нее из головы. Если раньше она хотела найти способ избавиться от этого наваждения, то теперь решила поддаться ему. И для этого ей нужно было подходящее руководство.

Город Чанъян примостился прямо у горы Алого Феникса. Давным-давно маленькая безымянная деревушка росла вместе с орденом заклинателей, со временем обретя силу и размах, пока не превратилась в один из крупнейших торговых городов на востоке. Название же городу дали в честь основателя ордена – Ван Чанъяна.

В преддверии новогодних праздников город выглядел наиболее оживленно. Широкие мощеные улицы были нарядно украшены разноцветными фонариками, создающими праздничное настроение. Идя с потоком суетливой толпы, Бай Сюинь вдыхала сладкие и пряные запахи, а ее взгляд невольно цеплялся за всевозможные товары, разложенные на лотках торговцев. Здесь продавали все, что может приглянуться случайному прохожему: фрукты в сладком сиропе и рисовые пирожные с разнообразной начинкой, острые шашлычки и запеченные овощные клубни; расписные веера и изысканные украшения, детские игрушки и воздушные змеи, ритуальные принадлежности и благовония.

Бай Сюинь внезапно поняла, что до праздников оставалось всего несколько дней. Обычно она дарила подарок только главе ордена. У нее было много учеников, а в ордене было множество старейшин, если одаривать каждого, то можно и разориться, поэтому она давным-давно отбросила эту традицию, тратившую слишком много времени, сил и ресурсов. Подарок главе ордена она подготовила давно, благо это было несложно, ведь у Ван Цзышэня было маленькое невинное увлечение – он коллекционировал чашки. Поэтому, когда пару месяцев назад Бай Сюинь посещала юго-восточные земли, то прихватила оттуда маленькую изящно расписанную морским орнаментом фарфоровую чашечку, которой, она была в этом уверена, в коллекции Ван Цзышэня еще не было.

Но сейчас, когда Бай Сюинь проходила мимо небольшого лотка с украшениями, ее взгляд привлекла одна вещь. Это был янтарный треугольный кулон, внутри которого застыла крошечная мушка. И старейшина Бай точно знала, кому она хочет отдать эту вещь. Но как она могла просто взять и подарить ее? Поэтому, замешкавшись и уже собираясь сдаться и уйти, Бай Сюинь все же поддалась соблазну и купила кулон, а вдобавок к нему изящную серебряную заколку с цветами персика для молодой госпожи Шао. Гостям принято дарить подарки, никто ничего не заподозрит. С этой мыслью, Бай Сюинь убрала покупки в свой бездонный рукав и направилась прямиком в книжный павильон.

Когда она зашла в изящное здание с резными дверьми, то сразу поняла, что идея была с самого начала неудачная: она и позабыла, что ее здесь все знали. Служитель тут же доложил хозяину павильона о прибытии старейшины ордена, и тот выбежал, сгибаясь в поклоне:

– Старейшина Бай, мне так жаль, но трактат, что вы заказывали, еще не прибыл. На севере сильные снегопады, поэтому дороги занесены и торговые обозы задерживаются, но, если вам угодно подождать еще немного, я свяжусь с ними, чтобы они отправили человека верхом…

– Нет нужды, – махнула рукой Бай Сюинь, которая даже не помнила, что что-то заказывала.

Хозяин книжного павильона побледнел, а его взгляд забегал:

– Если старейшина Бай даст нам всего немного времени…

– Все в порядке, – прервала его панику Бай Сюинь. – Сегодня я пришла не для того, чтобы забрать заказ. Мне нужно кое-что другое.

– Ох, разумеется, – хозяин павильона тут же оживился. – У нас самый большой выбор трактатов и манускриптов на всем восточном побережье.

– Мне нужно… – Бай Сюинь нахмурилась, не зная, как это облечь в слова.

– Алхимический трактат? История даосских орденов? Большое руководство по демонологии? Вышло новое издание, дополненное!

– Нет, не то, – покачала головой Бай Сюинь. – Это… ну…

– Пять ядов Гу? Осенние летописи чэнь-буддистов? Рейтинг заклинателей Цзянху? – услужливо подсказывал торговец.

– Какпонравитьсямужине, – выпалила Бай Сюинь.

– Прошу прощения? – растерялся он, ничего не разобрав. – Если вы говорите о каком-то редком даосском трактате…

– Нет, – мотнула головой Бай Сюинь. – Меня интересует… Что сейчас читают женщины? – она отвела взгляд и сцепила пальцы. – Я имею в виду, что мои ученицы интересуются и спрашивают, поэтому я хотела бы разобраться в вопросе.

– О, – вытянулось его лицо, а потом расплылось в улыбке, – ну разумеется. Вы мудро поступили, что пришли именно к нам. В нашем павильоне самый богатый выбор такой литературы. Если старейшине Бай, – хозяин запнулся, – то есть, ее ученицам будет интересно, то я могу посоветовать эту книгу. Она вышла недавно, буквально вчера, и уже вся распродана. Остался последний экземпляр, который я припрятал для особых клиентов, поэтому так хорошо, что старейшина Бай зашла к нам именно сегодня. И, разумеется, вот эта рукопись самая читаемая в этом сезоне. Девушки в очередь выстраиваются, чтобы ее купить. Только сегодня довезли новую редакцию, дополненную иллюстрациями. Цена, конечно, немалая, но и талант художника выше всяких похвал. Она пользуется особым спросом у юных дев. История крайне занимательная и будоражащая.

– Я возьму, – выдавила Бай Сюинь.

– Какую именно? – он выжидательно посмотрел на нее.

– Обе! – поспешила закончить это дело Бай Сюинь.

– Это хороший выбор, вы… то есть ваши ученицы останутся очень довольны, уверяю вас, – закивал хозяин книжного павильона, давая знак слуге, чтобы тот упаковал покупки.

Бай Сюинь вышла из книжного павильона и направилась к горе, чтобы как можно быстрее добраться к своему дому и прочитать книги. Сумму за них она отдала приличную, но бесценные знания того стоили.

Уже дома она выложила на стол свои покупки. Янтарный кулон мягко поблескивал в солнечном свете. Бай Сюинь взяла его в руки и поднесла к глазам. Это украшение было и правда красивым, а вложенный в него смысл был понятен лишь ей одной. Она улыбнулась своим тайным мыслям, а потом подумала, что эту вещь можно улучшить. Шао Цинмэй говорила, что Да Шань боится огня. Бай Сюинь убрала кулон в ящик стола, чтобы вечером наложить заклинание. Заколку для молодой госпожи Шао она тоже спрятала, запоздало вспомнив, что у нее самой есть множество заколок, которыми она никогда не пользовалась, поэтому можно было сэкономить. Наконец, развернув толстый сверток, она явила на свет две книги и отложила их на край стола, чтобы вернуться к ним вечером, когда закончит все остальные дела. Довольная тем, как все сложилось, Бай Сюинь покинула дом, чтобы успеть на собрание старейшин ордена.

Собрания старейшин проводились довольно часто и были прискорбно скучными для всех участников. Обычно на них обсуждались новости ордена, ближайшие мероприятия, текущие события и, разумеется, бюджет и то, как некоторые снова и снова выходят за его рамки.

Ван Цзышэнь говорил долго и обстоятельно, и Бай Сюинь изо всех сил старалась показывать заинтересованность, что было непросто, учитывая, что главу ордена она совершенно не слушала. Ее мысли то и дело возвращались к трактатам, что ждали своего часа на ее столе. Поэтому, как только все текущие вопросы обсудили, будущие мероприятия запланировали, а транжир пожурили, старейшина Бай выпорхнула из главного павильона и направилась к своему дому, окрыленная предстоящими перед ней перспективами провести остаток вечера за поучительной литературой, которая прольет свет на некоторые аспекты ее жизни.

Уже на рассвете она отложила оба трактата и потерла уставшие глаза. Она не спала всю ночь, в надежде постигнуть тайные науки, но потерпела поражение. Обе книги были и правда занимательные, но была одна проблема: в них не было женщин. Бай Сюинь мрачно посмотрела на изящную иллюстрацию двух героев – принца и его верного генерала – а потом отложила трактат. Она даже не стала его дочитывать, убедившись, что это совсем не то, чего она ожидала. Очевидно, что хозяин книжной лавки ее обманул! Чем бы ни закончились эти истории, ей это никак не поможет!

Бай Сюинь схватила обе книги и в гневе со всей силы швырнула в окно. Больше чем потраченных денег, ей было жаль своего времени и бессонной ночи. В этот день наставница Бай пребывала в крайне скверном настроении, поэтому ее ученики вели себя тихо, словно мышки, завидев голодного тигра.

Уже позже она подумала, что книги надо было не выбрасывать, а просто сжечь, чтобы они не попали в чужие руки и не развратили юные умы, но, когда вернулась к своему павильону, так их и не нашла. Возможно, их забрала какая-то птица или подхватил ветер и унес вниз по склону горы. Старейшина Бай тут же выкинула это из головы, воспользовавшись старым как мир принципом: не вижу проблемы – нет проблемы. Занятая своими мыслями, она не вспомнила о том, что ниже по склону как раз находилось общежитие учениц, которым внезапно сами боги спустили с неба две очень дорогие и редкие книги, которые они так жаждали получить. Многие из учениц этим днем сходили в Зал предков помолиться и поблагодарить высшие силы за такую милость. И потом еще долгое время два трактата тайком передавались из рук в руки, пока не были захвачены в плен одной из старейшин ордена. Дабы избежать скандала, ученицы не были прилюдно наказаны, а лишь получили выговор, а книги осели в чьей-то частной библиотеке. Таким образом, Бай Сюинь, сама того не ведая, осчастливила многих тем ясным днем.

* * *

В заботах о делах ордена и тренировках учеников старейшина Бай даже не заметила, как приблизился канун Чуньцзе, Праздника Весны, знаменующий начало нового года. Весь орден был нарядно украшен, и даже на деревьях вдоль дорожек развесили красные ленты. Разумеется, красный был не только цветом Праздника Весны, но и самого ордена Алого Феникса, но Бай Сюинь не покидало ощущение, будто она попала на чью-то свадьбу.