Так и живём

«Ну и торговля!– подумала посетительница универмага. – Ну и семейка»!

КОЛЫБА

На крутом берегу журчащей день и ночь Закарпатской речушки стоит небольшая хижина. В тех местах она зовётся колыбой. Покрывают колыбу так называемым гонтом – дранками, дощечками, и смотрится такое сооружение издали таинственным и манящим.

Когда-то колыба служила приютом охотников, овцеводов, да и бог знает каких людей, которые в силу обстоятельств вынуждены были скитаться. Она выручала тех, кого темнота застала под открытым небом, кого застигли в пути усталость и голод; да и просто тех, кто оказался вдали от родного дома. А в последнее время колыба всё чаще стала служить пристанищем для туристов.

Долину, где стоит колыба, местные жители прозвали «гнилым местом». Здесь уж как зарядят дожди – конца им нет. Выпавшие в долине речки осадки, испаряясь, не уходят, а конденсируются и снова выпадают на землю. Но уж когда засияет солнце, долина оживает: поникшие травы выпрямляются, промокшие цветы быстро высыхают и вновь радуют глаз своим весёлым видом. Вода двух небольших водопадиков, между которыми так живописно приютилась колыба, поймав солнечные лучи, словно играя, перекатывает их в своих холодных гремящих потоках. Водопады как будто соревнуются между собой – кто поймает больше солнечных лучей; у какого из них они будут ярче и многоцветнее. Небольшой мостик через бурливую речушку быстро высыхает от проливных дождей и, затаившись в тени буков, поджидает туристов, которые вот-вот должны будут прибыть, чтобы полюбоваться этим сказочно-красивым местом Закарпатья. А потом туристов пригласят отдохнуть в колыбе.

Колыба имеет округлую форму с шарообразной крышей и трубой посредине. Труба эта служит дымоотводом от костра, предназначенного для приготовления шашлыков. Они и составляют главную приманку для путешественников. На небольшом расстоянии от костра, с обеих сторон от входной двери, стоят несколько деревянных столов со скамейками. А напротив двери – буфет. Здесь желающие могут получить, для лучшего понимания вкуса шашлыков, горячительное, которое, впрочем, отпускается не по низкой цене.

Вот и всё скромное убранство колыбы, не считая тусклых фонарей над каждым из столов. Днём они лишь слегка усиливают слабый свет из маленьких окошек в крыше.

С приходом туристов, колыба сразу наполняется гомоном, смехом. Включается магнитофон; звучит старинное танго или вальс. Странники уже успели распробовать то, что взяли в буфете, некоторые распробовали даже очень хорошо, успели закусить поданной колбаской, салатом из капусты и свежими огурцами, и теперь поглядывают в сторону костра, где на железных приспособлениях уже начинают покрываться аппетитной корочкой нанизанные на шампуры кусочки баранины вперемежку с кольцами лука и томатами.

Над шашлыками для прибывшей группы туристов колдуют двое: старый, сухой, но крепкого сложения дед лет семидесяти, и юродивый. Юродивый больше мешает деду, чем помогает, однако, выполняет несложные подсобные работы: приносит в ведре откуда-то угли для костра, переворачивает мясо на шампурах, а больше всего глядит своими выпуклыми круглыми глазами по сторонам, да вытягивает неестественно шею, как будто ей что-то мешает за воротником.

То с одного стола, то с другого, деда и юродивого угощают выпивкой: кто-то нальёт сто грамм сухого вина, кто-то напитка покрепче. И тот и другой с удовольствием принимают подношения. А когда дед занят приготовлением шашлыков, юродивый перехватывает его порцию, на что дед по простоте душевной не обижается. Он давно привык довольствоваться тем немногим, что ему посылает для счастья жизнь.

А жизнь у старика, в общем-то, была не плохая. Во времена его молодости колыба, какой её сегодня видят туристы, была совсем не такая. Тогда это был всего лишь приют, крыша над головой, да маленькая железная печурка в углу, возле которой можно было обогреться, посушить промокшую одежду да вскипятить чайник. В то время старик пас стада овец в окрестных горах, и, нередко, промокший и уставший, останавливался на ночь в хижине. А наутро гнал овец на другое пастбище.

Жена его с тремя детьми жили в селе. Шли годы, жена у пастуха умерла, дети выросли и теперь были где-то далеко в городе: два сына работали на заводе, дочка учительствовала. Звали дети и старика в город, да не согласился он ехать. Слишком дороги были ему родные места, где прошла вся его жизнь. Другой жизни, да ещё на старости лет, он не хотел. Потому и остался жить в горах. Как говорится: где родился – там и пригодился.

Со временем всё больше туристов стало приезжать в те места, где жил старик. Вот и решили они с юродивым, когда тот был помоложе и обладал недюжинной силой, приспособить утлую хижину под своеобразную гостиницу. Нарубили они деревьев, сделали столы, скамьи с резными спинками. Устроили место для жарки шашлыков, и дело пошло. Так же, как и прежде, останавливались здесь охотники и пастухи, а чаще всего наведывались сюда туристы. Иногда это было только несколько человек, но особенно старик радовался, когда туристы прибывали целыми группами.

Спал старик и его помощник каждый в своей комнатке по обеим сторонам от входа, за красивыми резными дверями. Старик, конечно, скучал по детям да внукам. Изредка приезжали они к нему, но быстро уезжали – отвыкли от жизни в глуши. Каждый раз, жалея деда, зазывали его жить в городе, в квартире. И опять он отказывался. Слышал он, как чахли в городе старики из окрестных сёл, которых забирали с собой их дети. Некоторых, помоложе его, уж и в живых-то давно нет.

Нет, он не жаловался на жизнь, и работа ему пока была не в тягость. Любил он природу здешних мест с её переменчивым климатом, любил путешественников, туристов – загорелых, весёлых. С их приходом колыба наполнялась жизнью. Вот и сейчас в это далёкое от селений место, в затерянную среди гор, рек и водопадов колыбу, пришли люди. Они были на отдыхе, а потому – в хорошем настроении, смеялись. Оттого и старику становилось как-то веселее и не так одиноко.

ЭКСКУРСОВОД

Сидор Николаевич поднялся утром пожухлый, с сумбурными мыслями в голове. Стащил свои костлявые конечности с кровати, сунул их в тапки со смятыми задниками и прошлепал на кухню. В ушах звенело, хотелось опохмелиться. Открыл тумбочку, налил полстакана недопитой вечером водки, внимательно посмотрел своими близорукими глазами на стакан, словно сомневаясь, пить или не пить и, чтобы не раздумать, быстро перевернул в себя содержимое стакана. Причмокнул, подумал, и поплёлся опять к постели. Сел на край и стал соображать, что за день настал, выходной иль рабочий, и что он ему уготовил. Мысли после выпитого стали понемногу проясняться, а настроение портиться.

«Фу ты, чёрт, – думал он, – экскурсантов из пансионата в музей надо везти, а тут на душе черно и в голове беспросветно. Во сколько хоть экскурсия, надо посмотреть, хоть бы не утром».

Он опять встал и начал искать брошенный где-то накануне пиджак. Искал долго, пока случайно не увидел его под стулом. Поднял, стряхнул приставшую к нему пыль, достал из кармана записную книжку, где, уж что-что, а в этом ему не откажешь, аккуратно записывал все служебные дела и поручения. Нашёл последнюю запись: экскурсия в краеведческий музей – девять тридцать. С испугом взглянул на часы. Было уже полдевятого. Только-только добраться до пансионата. Мысли заработали учащенно, но голова оставалась тяжёлой.

В прошлом Сидор Николаевич был военный, а потому, стоило ему только получить команду – от вышестоящего ли руководства или даже от самого себя – и он сразу же, несмотря ни на что: настроение ли плохое, недомогание ли ощущается, принимался выполнять её. Он дал себе эту суровую команду: «На экскурсию бегом марш!» Ответил: «Слушаюсь!» Умылся, оделся за минуту и выбежал из дверей.

Экскурсия в краеведческом музее прошла великолепно. Отдыхающие были в восторге от своего экскурсовода. Он давал им такие разъяснения, которые не найдёшь ни в какой литературе. Он шутил, сыпал остротами.

Возвратясь с экскурсии, отдыхающие тут же побежали к руководству пансионата и упросили объявить Сидору Николаевичу благодарность с выплатой денежной премии.

Вот что значит военный человек: раз надо – значит надо!

ПО ГРИБЫ

Супруги Прохоровы, по совету соседки по даче, которая утверждала, что грибов этим летом в лесу видимо-невидимо, отправились на их поиски, прихватив с собой своего маленького пёсика по кличке Шкода.

Долго бродили супруги по лесу, но грибы не попадались. Видимо, сама соседка и собрала их. Расстроенные грибники уже совсем решили возвращаться домой, как увидели вдруг под листочком большой крепкий белый гриб. С криком бросились они срезать его, но пёсик опередил: подбежал к грибу и демонстративно поднял над ним лапку.

Возмущению супругов Прохоровых не было предела.

ВЕЯНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ

В деревне Психово сторож местного клуба уже много лет собирает и хранит у себя в саду доски, деревянные рейки и прочие деревянные изделия.

Сначала жители думали, что старик зябнет, и дрова нужны ему для растопки печки; а потому стали сами помогать сторожу, принося к калитке его дома дрова.

Но недавно сельчане увидели на поле возле деревни странные знаки, выложенные из этих самых досок и реек.

Сторож, в ответ на недоумение сельчан сказал, что, наконец, его мечта исполнилась, досок он накопил достаточно, и теперь, с помощью разработанной им самим секретной сигнализации, приступает к общению с инопланетными мирами.

«КАТОРЖАНЕ»

–А ну, пошевеливайтесь! Живей, живей! – покрикивал конвоир на закованных в кандалы людей.– Чего растянулись!

Каторжане, застревая в грязи, то и дело останавливались, чтобы сбить с ботинок налипшую грязь, ещё более отяжелявшую их путь в кандалах. Кругом – бескрайние Сибирские просторы, лишь иногда попадалось одинокое деревце, чудом уцелевшее от гулявших вольных ветров. Небо нахмурилось, того и гляди, опять начнёт моросить дождь. Каторжане шли, понурив головы, и, казалось, все их мысли были устремлены на грязь под ногами, да на кандалы, лениво перекатывающиеся по вязкой жиже.

– А ну, подтянись! – всё кричал с телеги конвоир.

– Да не ори ты! – не выдержав, обернулся на телегу один из отставших, молодой парень с жиденькой бородкой и с серьгой в ухе.

– Что за разговорчики! Забыл, что ли, кто ты – каторжанин, и больше ничего. Вот приедешь домой – к компьютеру сядешь, или больных будешь лечить… а пока ты каторжанин, и всё тут, а значит, выполняй мои команды. – А ну, живей! Подтянулись, подтянулись!

Парень послушно прибавил шагу, чтобы догнать ушедшую вперед группу людей.

«Сами захотели окунуться в жизнь каторжан. Значит должны прочувствовать её во всей красе, – разговаривал сам с собой ехавший в телеге конвоир, а вернее, инструктор по туризму, который в данный момент исполнял роль конвоира. Главной его задачей было указывать путь туристам, по которому шли когда-то закованные в кандалы ссыльнокаторжные; да, уж если кому совсем невмоготу, вытаскивать из грязи и сажать в телегу. – Еще кандалы у вас облегчённые. А если б настоящие были, что тогда?.. Вот, прочувствуете все тяготы подневольного существования, тогда даже самая гадкая и скучнейшая жизнь на свободе покажется раем небесным. Для того и разрабатывали этот маршрут. Опять же физическая тренировка…»

– Налево сворачивай, что встали! – кричал конвоир.– Вишь, направо шоссе начинается. Наш маршрут налево пролегает, там как раз грязюга непролазная. Всё точно так же, как в те времена, когда ссыльнокаторжных в Сибирь усылали.

– Передохнуть бы, – робко сказал кто-то из туристической группы, – ноги в лодыжках уже все кандалами растёрты…

– Привал только через два километра.

«Каторжане», волоча кандалы, послушно поплелись дальше.

УЦЕЛЕВШИЙ ЭДЕМ

Дядя Серёжа, как его именовали жители окрестных многоэтажек на окраине Москвы, и сам давно уже должен был получить квартиру, да всё тянул с переездом, упрямился, как ни наседало то и дело подъезжавшее к калитке его старенького дома, начальство.

Жил дядя Серёжа в доме один и держал солидное хозяйство: были у него куры, утки; в сарае жило десять коз, в конюшне – три лошади. Без этого хозяйства он уже не представлял своей жизни, поэтому и не хотел переезжать в один из тех домов, которые, как бородавки, выросли на месте ещё недавно утопавшей в зелени садов деревни.

В пору своей кипучей молодости Сергей Петрович работал конструктором летательных аппаратов и жил в центре Москвы. Дом в деревне тогда служил ему дачей. Уйдя на пенсию и похоронив жену, он оставил квартиру детям, а сам перебрался в деревню уже навсегда. И его так увлекла эта жизнь на природе, что ни о каком городе он уже и не вспоминал. А поскольку его деятельная натура требовала реализации, он стал активно обзаводиться хозяйством.

За козьим молоком, ещё с тех времен, когда была деревня, до сих пор приходили к нему люди. Стали приезжать даже из других районов Москвы. В магазинах-то молоко «долгоиграющее», с консервантами, от которых у детей уже с малолетства развивается аллергия. А тут, у дяди Серёжи, молоко «живое», свежайшее, жирное, от всех болезней вылечит.

Дети тянулись к усадьбе дяди Серёжи. Для них это место было чем-то вроде живого уголка, зоопарка, куда можно было ходить хоть каждый день. Приходили они кто с морковкой, кто с горсткой сахара для лошадей. Дядя Сережа разрешал им кататься на лошадях. Часто и сам ездил с ними верхом по окрестным местам.

Целыми днями возился он по хозяйству да с ребятишками. Часто приезжали к нему и собственные внуки. И хотя кругом уже был проложен асфальт, мимо его дома то и дело проезжали автомобили да трескучие мотоциклы, а на задворках его усадьбы так и осталась неубранной куча строительного мусора, за своей изгородью он был счастлив. Если б не постоянное беспокойство, что рано или поздно всё равно доберутся начальники до его эдема и снесут усадьбу. Что ж, придётся тогда начинать всё с начала: продавать квартиру, куда его переселят, и искать дачу, где опять можно будет заняться хозяйством. У телевизора ему уже не усидеть.

ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНЬЮ

не сказка

Деревенька, каких в центральной России осталось совсем немного, давно захирела, дома покосились, а на некоторых уже успели провалиться крыши. Остались в этих домах доживать свой век старики, которым некуда было деваться. И если б не удалённость от главных магистралей и бездорожье, давно бы прибрали эту деревеньку предприимчивые землевладельцы и настроили бы коттеджей, один впритык к другому, за высокими заборами, с лающими сторожевыми псами. Но уцелела деревенька, хоть и в таком плачевном виде. Одно осталось неизменным и прекрасным в деревне, это природа: чистая речка, а за ней поля, а ещё дальше лес.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.