У нас в Аларии

Ни маму Делира, ни Кену такие новости совершенно не обрадовали, но в Аларии для всего населения из века в век обязанности всегда были первичны по отношению к правам. И пусть похоронки в Крес шли неостановимым потоком, уклонение от мобилизации воспринималось обществом как тяжкий грех.

22 июня Соболеву исполнилось 20 лет, а 1 июля он получил повестку явиться в военкомат 3 июля. Там не было формулировки «с вещами». Значит, для получения какой-то важной информации.

Поставив в известность начальницу цеха, Делир в указанное время – 10—30 – был рядом с кабинетом военного комиссара Мануфактурного района. В комнату кроме него вошли еще двое парней, которых он не знал, тогда как между собой те были знакомы.

Райвоенком недавно сменился – теперь перед призывниками предстал плотно скроенный мужчина чуть за сорок лет с погонами подполковника егерских войск. Вместо кисти левой руки у него был протез черного цвета (вроде как деревянный), а над правым глазом на стыке лба и виска пролегал глубокий шрам. Скорее всего от пулевого ранения. Еще у военного начальника красовались усы, которые органично шли к его фигуре, форме и выражению лица. Пока стояли в коридоре Соболев изучал табличку на двери: Никандр Капикович Вепсов.

– Начну с предложения по сделке, – сказал Вепсов после положенных взаимных приветствий. – Вы пишите мне заявление с просьбой дать неделю отсрочки по семейным обстоятельствам, а взамен в день призыва в армию никто из ваших родных в радиусе 300 метров от военкомата не светится. Нервная система у меня слабая, из-за чего женских слез, рева и душераздирающих сцен не терплю.

Пока Делир обдумывал заманчивое предложение, один из парней сообщил:

– Товарищ подполковник, моя мама по-любому меня провожать придет. Забирайте лучше сразу.

– Где мама работает?

– В «Крес-Энерго», диспетчер.

– Давай звони – военком поставил перед Андреем Кругловым телефонный аппарат с диском набора. Автоматическая телефонная станция в Кресе появилась чуть больше чем за год до войны, после чего штаты телефонисток сильно сократились.

Выйдя на связь с мамой, призывник передал трубку Вепсову.

– Алла Геннадьевна, здравия желаю, ваш сын утверждает, что вы не променяете дополнительную неделю с ним в городе на то, чтобы не пойти провожать его на войну…

После двухминутного разговора подполковник обещал Андрею открепительный талон с завтрашнего дня – 4 июля, а в военкомате быть 19-го июля в 10 часов с вещами.

Потом военком заставил всех написать на его имя заявления с просьбой предоставить дополнительную неделю на сборы. Тут же их подписал. Всем выписал открепительные талоны с 4-го июля, чтобы оформили на рабочих местах увольнение с этой даты. И здесь же все трое расписались в повестках насчет 19-го числа. Далее призывники прошли в комнату фотографа, где пожилой мужчина сделал снимки 3х4 сантиметра для военного билета. Еще в момент получения повестки Соболева предупредили, что будут фотографировать, поэтому он успел подстричься в парикмахерской и очень радовался, что получилось красиво и аккуратно.

На следующий день Делир пришел в зефирный цех и со всеми попрощался. От женщин цеха и «Сундучка» получил подарок в виде серебряной фляжки на 800 мл, которая в специальном чехле крепится на армейский ремень. Серебро нужно для обеззараживания воды – мало ли откуда придется напиться, да и вообще получается очень круто и дорого. Было еще что-то вроде символического прощального обеда в столовой (тоже подарок от кондитерской фабрики), куда Соболев пришел после оформления всех необходимых документов в отделе кадров и финансового расчета.

В воскресенье Делир пошел на последнее занятие в Батальон НВП. Здесь уже он в качестве подарка принес всем по жареному пирожку с рисом и яйцом. Это был так называемый «дикий рис», который растет в озерах и медленно текущих реках на юго-восток от Креса. В мирное время его собирали любители такого злака, а с началом войны формировались специальные бригады на период уборки дикого риса.

Дикий рис был длиннозерный, а Зарин умела его вкусно готовить. Все коллеги по 118-ой группе пирожки оценили. Вместе с Соболевым 19-го числа в военкомат должен был отправиться Олег Ветров из его группы.

Здесь же во время занятий Фарангис рассказала, что трюк с дополнительной неделей – это художества военкома. По инструкции написано, что мобилизованным после получения повестки даются 1—2 недели на сборы в вооруженные силы. А подполковник Вепсов обставляет вторую неделю избавлением от родственников и жен.

– Идея, кстати, прижилась. Теперь военкомы в Родниковом и Холмогоровском районах так же делают, – сообщила красотка. Фарангис узнала об этом от подружки, которая работает в военкомате Мануфактурного района.

Когда Делир со всеми попрощался, Фарангис подошла к нему, уточнила домашний адрес и сказала, что вечером в понедельник зайдет к Соболеву домой проводить его.

День подходил удачно, потому что Зарин была не на дежурстве, а родители Кены не в ночную смену, поэтому Соболев рассчитывал нормально пообщаться с девушкой, которая ему нравилась своими внешностью, характером, своеобразной энергетикой и взглядом на жизнь.

Ближе к ужину Фарангис пришла с увесистым количеством охотничьих колбасок в бумажном пакете, караваем хлеба и литровой бутылкой домашней черемуховой настойки.

На недоуменные вопросы Делира и его мамы по какому поводу такая роскошь и щедрость, девушка ответила:

– Я первый раз провожаю ардара. А еды в нашей семье достаточно. Мой отец – инженер-технолог на патронном заводе.

– Меня могут не взять. Я ровно подтягиваюсь только 13 раз, на 14-ом начинаю дергаться.

– Все будет как надо, – с лукавой улыбкой успокоила Фарангис.

Выпили настойки (очень вкусной, кстати), завязалось общение. Было видно, что Зарин гостья нравится все больше.

Разговор неизбежно перешел на Кену, которая сейчас беременна и роды уже близко. Фарангис на это заметила, что Кена ведет себя совершенно правильно. Она хочет ребенка от Делира (а кто бы не захотел?), но не собирается его с кем-нибудь делить и намерена воспитывать сама.

– Я буду ей помогать, если захочет, – заметила по этому поводу Зарин.

– Помогайте, конечно же. Я просто чтобы вы понимали линю Кены и свою линию вели правильно, – объяснила свой взгляд на происходящее изрядно захмелевшая девушка.

У Фарангис в планах закончить в августе двухгодичный курс обучения в Батальоне НВП и поступить добровольцем в снайперскую школу.

– А если ты попадешь в плен? Снайперов в принципе на войне не любят, а ты еще и девушка… – спросил Соболев.

– Я очень постараюсь не попасть.

– А как родители относятся к твоим планам? – поинтересовалась хозяйка полудома.

– Папа тоже просит не попасть в плен. А мама молчит и в последнее время сильно меня балует.

Стало совсем поздно. В Аларии не принято торопить гостей на выход, однако Делир спросил куда провожать Фарангис.

– Можно я у вас переночую? – спросила девушка и посмотрела в глаза Зарин.

– Оставайся, конечно же, – после короткой паузы ответила хозяйка.

Потом мама Делира под благовидным предлогом ушла на половину дома Свечиных и не возвращалась.

Фарангис легла в комнате призывника в его постель. Она оказалась девственницей. Соболев в меру сил постарался, чтобы партнерша не забеременела. Когда же он выразил обеспокоенность, то красавица сказала: «Не бери в голову. Давай спать». Уснули в объятьях.

Когда 17-го июля пришли на проводы Кена и Глафира, то в ходе разговора Делир сам сообщил про посещение Фарангис.

– Хорошо проводила? – спросила Кена прямо глядя в глаза.

– Достойно, – ответил Соболев, собрав все свое мужество и силу воли в кулак, чтобы не отвести взгляда и держаться спокойно.

Видимо, самообладание далось не очень, потому что в глазах Кены Делир увидел саркастично-озорные искорки.

В этот момент раздался стук в дверь. В гости пришла Анна Гиреева. Кена к ее приходу отнеслась спокойно, даже когда бывшие любовники обнялись и поцеловались не совсем целомудренно. Анна подарила Делиру шелковый шейный платок изумрудного цвета. На нем были вышиты имя и фамилия парня, а также надпись «на память от Анны Гиреевой», только другими нитками. В аларийской армии в полевых условиях такие вещи носить разрешается.

Кена подарила своему любовнику довольно массивный серебряный портсигар с папиросами внутри (25 штук). Там же были спички и терка для зажигания, установленная в удобном месте внутри. Никаких дарственных гравировок на мужском аксессуаре не сделано – только герб Креса, на котором геральдический тигр держит в правой лапе кирку. Делир хоть и не курил, но хорошо понимал, что в армии это ценная вещь. Сигареты и в тылу котировались очень высоко.

Пили пиво и морс. На разные лады повторялся один и тот же тост, по которому Соболев должен был вернуться домой живым, здоровым и с победой.

На следующий день Делир один сходил в Храм Огня в Старом городе. Соболев принадлежал к благоверцам – это самая массовая религия в Аларии, а ее главный культовый атрибут – огонь. Вообще-то в Храм он ходил редко, а когда началась война, то еще реже. Но посетить Храм Огня перед отправкой в армию – это обязательно. Храм Огня в Старом городе стал своеобразным обязательным пунктом для уходящих в армию из Креса еще в Большую войну с Третьей коалицией.

В тот день в Храме было много прихожан. Но внутри они молчали или общались только с мобедом. Молились, погружались в свои мысли. Делир и не заметил, как провел в Храме более трех часов.

В какой-то момент он встретился взглядом с мобедом и тот ему одобрительно кивнул.

У Соболева был золотой аим. Это религиозное украшение из трех вертикально спаянных колец, символизирующих верхний, срединный (где живут люди) и нижний миры. Их вертикально пересекает золотая стрела с разнонаправленными наконечниками. Это напоминание о том, что человек в зависимости от баланса добрых и злых дел после смерти может отправиться как в верхний, так и в нижний мир.

Аимы делятся на «северные» и «южные». В «северных» аимах кольцо верхнего мира самое большое, срединного мира поменьше, а нижнего еще меньше на одинаковую пропорцию. «Южный» аим изготавливается из одинаковых по размеру колец. За специальные ушки на кольце верхнего мира крепятся звенья цепочки для ношения.

Аим может быть из золота, серебра, бронзы, меди, олова или дерева. Крепятся такие религиозные атрибуты на цепочках или шнурках (если деревянные) и носятся на теле. В момент молитвы в храме правую руку принято держать на аиме.

Делир с 15-ти лет (возраст совершеннолетия по религиозным канонам благоверцев) носил южный аим. Это была родовая реликвия по отцовской линии. Сам аим был не большой и не маленький, на достаточно приличной по толщине золотой цепочке. Одновременно аим был и самым дорогим по цене имуществом парня.

19-го июля ровно в 10 часов Соболев прибыл в 5-ый кабинет райвоенкомата, как было указано в повестке. Молодой пехотный капитан с «Бронзовой звездой» (орден за военные заслуги) на мундире и нашивками за тяжелое и легкое ранения сделал отметку напротив его фамилии и сказал быть у лабиринта в спортгородке. Туда подойдет «покупатель» от ардаров.

Делир сходил в туалет. Посмотрел на стенде на цветную фотографию Мартына Крепова в парадной форме батальона дворцовых гренадер Лейб-гвардейского полка Гвардейской дивизии вооруженных сил Аларии. Говорят, что фотографию повесили за два дня до начала войны с Четвертой коалицией.

В гвардию брали высоких и красивых призывников, за которых помимо всего прочего должен был поручиться начальник районного отдела милиции. Если Корпус ардаров состоял из пяти дивизий, то Гвардейская дивизия в Аларии одна. Она включает в себя шесть полков – пять собственно гвардейских и один лейб-гвардейский. А в этот лейб-гвардейский полк входит батальон дворцовых гренадер – элита из элит – которые несут службу в Яшмовом дворце – главной резиденции Верховного правителя.

Попасть в гвардию – удача сама по себе. В лейб-гвардию – тем более. Видимо, Мартын чем-то очень сильно приглянулся всем, раз его определили в дворцовые гренадеры. Да еще будучи призван из Креса – глухого провинциального города империи. Однако несмотря на очень красивый мундир, который прекрасно сидел на Крепове, Соболев ему не завидовал. Сегодня он хотел попасть в ардары.

Подходя к лабиринту (специальный спортивный снаряд, по которому парно бегают на скорость обегая препятствия) военкоматовского спортгородка Делир увидел расположившуюся там группу своих ровесников. Быстро размышляя как их правильно поприветствовать, он увидел и направлявшегося в этом же направлении унтер-офицера ардаров, которого опережал на пару метров.

Унтер был удивительно таким, каким стереотипно представляют ардарских вояк. Сухощавый, но явно с железными мышцами. На полголовы ниже Соболева. Визуально под сорок лет. На ардарской куртке (это повседневная и полевая одежда Корпуса; на парадах носят специальные мундиры) серебряный «Значок атаки». В наградных планках угадываются орден «Золотой луч» (выдается за особые отличия в рукопашной схватке) – невероятно авторитетная награда в военных кругах Аларии – и медаль «За отвагу». Еще на куртке были две нашивки за тяжелые ранения и две за легкие.

При приближении «покупателя» все встали ровно и освободили руки.

– Унтер-офицер «Сиреневой дивизии» Феоктист Бобров, – представился ардар. Потом раскрыл первую папку с личным делом (он держал их в руках стопкой) и назвал:

– Олег Збруев.

– Я! – отозвался один из кандидатов в ардары. Чуть пониже Делира, такой же широкоплечий, только с более могучими на вид «маховиками».

– «Стоговская верфь», – прочитал унтер. – Корабел?

– Десантные моторные лодки последние месяцы делаю. В носовой части пулемет и крупнокалиберный пулемет на треноге за щитом. Восемь посадочных мест десанта, рулевой сзади.

– Милан Утесов, – назвал покупатель следующую фамилию.

Этот блондин оказался связистом. На лицо выглядел моложе всех остальных (наверное, из-за румянца на щеках с ямочками), однако фигура спортивная – легкоатлетическая. Работал связистом – прокладывал линии.

Потом был Любомир Долгушин с лицом рубахи-парня. У него ардар поинтересовался, почему не проходил обучение в батальоне НВП.

– Я на Пивзаводе с утра до позднего вечера. Жалко было еще два дня в месяц терять.

– Девки? – поинтересовался причиной дефицита бюджета времени унтер-офицер.

– Да. И пиво, – ответил пивовар.

– Еней Кольцов.

– Я! – ответил очередной доброволец в Ардарский корпус и Делир его узнал. Он был в компании с Кастетом, когда Соболев заступился за Александра Гиреева, ну а по итогу пришла заслуженная и очень приятная награда. Еней его тоже узнал – это было заметно. Однако сегодня Кольцов стоял без характерной мехкомбинатовской развязности и нагловатого выражения лица.

Оказалось, что Еней Кольцов ходил на занятия в Батальон НВП Мануфактурного района, хотя Соболев с ним ни разу не пересекся (другая группа и другое время). Работал он на Меховом комбинате скорняком-наборщиком.

Когда дошла очередь до Делира, то Бобров его сначала деловито оглядел, а потом спросил чем занимался на кондитерской фабрике. Узнав про зефирный цех заинтересовался еще больше.

– Много в цеху мужиков было?

– Я один. Теперь вообще никого. Бабы сами коробки с продукцией таскают.

Ардар немного задумался и перешел к следующим по списку. Зореслав Тополев работал в похоронном бюро «Лепесток», где в основном изготавливал поминальные доски, а Михаил Крупов трудился пекарем в артельной столовой «Белая скатерть». На этом семь человек, изъявивших желание воевать в Корпусе ардаров, закончились.

– Берите рюкзаки и гуськом за мной, – скомандовал унтер-офицер.

– А испытания? – задал вопрос связист Милан.

– Уже прошли, – ответил покупатель.

У Соболева отлегло от сердца, потому что сколько он себя ни настраивал и мучил, но на 14-ом подтягивании начинал «сбоить» в чистоте выполнения упражнения.

Сначала все в специальном кабинете получили военные билеты. Там Делир увидел свою новую фотографию (очень удачную) и записи с печатями о том, что снят с учета в военном комиссариате Мануфактурного района города Крес и направляется в распоряжение воинской части 39452 (она же «Сиреневая» дивизия Ардарского корпуса) по сопроводительному письму №0840 от 19 июля 3763 года.

В военкомате в этот день было достаточно многолюдно и сплошь двадцатилетки. На унтер-офицера из Корпуса черных мундиров и будущих ардаров смотрели с явным интересом и уважением. У ардаров имелась масса плюсов и привилегий – красивая форма, хорошее питание, они практически не знают вшей, поскольку из-за боев высокой интенсивности сравнительно мало времени проводят на передовой. Но гарантированно высокий процент потерь бойцов в ардарках очень многих удерживает от намерения записаться в Корпус. Хотя во время войны смерть может настигнуть практически в любом подразделении, но у ардаров такой шанс чрезвычайно большой.

После военкомата минут сорок пешком добирались до «Дома моды» недалеко от городской дарики в Родниковом районе. Там унтер Бобров нашел заведующую организацией, а она представила Любовь Васильевну – даму за пятьдесят лет с ироничным выражением лица и такой же манерой общения.

Опытная женщина последовательно подобрала всем новобранцам ардарскую форму, которая была пошита в большом ателье, входящем в общий комплекс «Дома моды». Здесь Соболев получил ардарские куртку и брюки с большим количеством карманов (в том числе накладных), плюс второй комплект, который тоже сел на него идеально. Шесть черных ардарских футболок из хлопчатобумажной ткани, что очень приятно ощущалась на теле. По дюжине плавок и пар носок. Кроме носок все было выстирано и выглажено. Плюс летние ардарские высокие кожаные ботинки на шнуровке, в которые заправлялись брюки. Была и вторая пара (тоже летних) запасных ботинок. Кожаная Y-образная портупея легла на форму удобно, а унтер-офицер помог ее правильно подогнать.

Там же в «Доме моды» каждому выдали ардарский рюкзак. В отличие от формы, он был защитного цвета хаки. Теперь Бобров стал показывать, куда и какие вещи правильно складывать. У всех членов семерки имелись свои рюкзаки, но унтер приказал все переложить в уставные, а на прежних рюкзаках написать адреса – их потом доставят домой. В них же сложили гражданскую одежду (кроме носков) и обувь. «Ардару должно хватать одного ранца. Порой и его деть некуда», – произнес Феоктист, когда увидел как Збруев тяжело расстается со своим отличным охотничьим рюкзаком.

Еще «покупатель» похвалил Делира за серебряную фляжку, которую тот укрепил на портупее. «Очень нужная вещь на войне». – Бобров показал свою – тоже серебряную – на 750 мл.

Соболев спросил, почему форма всем так идеально подошла. На это унтер-офицер напомнил, что в личном деле есть не только фотографии призывника в трусах в фас, со спины и две в профиль, но и базовая биометрия, размер обуви. Все эти данные передали в ателье, а мастера уже сделали качественную работу.

– А если бы нас не взяли в ардары? – спросил пекарь Крупов.

– Вас взяли, – бесстрастно ответил вояка.

Когда все полученные и имевшиеся в своих рюкзаках вещи уложили по армейским, новобранцы расписались за выданные комплекты обмундирования и прочее имущество, а потом поставил подписи старший группы.

Отдельно на левую часть отложного воротника ардарской куртки ветеран на специальной миниатюрной прищепке каждому прикрепил небольшой кружок сиреневой ткани. «Не снимайте. Это чтобы встречные знали, что вы еще не были на фронте», – пояснил он всем.

– Кто знает где банный комплекс «Березовый веник»? – задал вопрос Феоктист.

– Я знаю. Это в Холмогоровском районе, в Изумрудном парке, – ответил Долгушин.

– Веди, – приказал унтер.

Теперь строй поменялся. Новобранцы шли гуськом впереди с Любомиром, а Бобров замыкал колонну.

Отшагали больше часа, пока добрались до комплекса основательных грамотно расположенных ансамблем зданий в живописном месте города. По времени уже должен быть обед и Делир успел проголодаться. Однако никто не посмел спросить унтер-офицера когда будут кормить. Отдельно Соболев обеспокоился тем, что после часа дороги стал ощущаться вес рюкзака, а ведь если объективно, то он шел налегке, без оружия. Потом вид «Березового веника» отогнал тревожные мысли.

Группу ардаров встретила молодая женщина в вечернем темном платье и туфлях на высоком каблуке, которая представилась Натальей. Она была администратором заведения.

– Весь комплекс в вашем распоряжении, товарищи ардары. Пройдемте к столу.

На первом этаже самого большого здания в просторном зале располагался внушительного размера круглый стол и 16 стульев. Составили рюкзаки, посетили туалет, помыли руки. Заняв выбранный стул Феоктист приказал остальным садиться через посадочное место. На столе пока находились только большие фарфоровые тарелки и приборы из столового серебра.

– Кто не умеет пить – воздержитесь, – посоветовал унтер-офицер.

На стол поставили две литровые бутылки водки «Парфеновская» (если мерить объем на объем, то стоит вдвое дороже «Ржаной слезы») и пиво в специальных кувшинах.

– Это с нашего завода – светлое нефильтрованное, – прокомментировал пивовар Любомир.

Потом он сообщил собравшимся, что когда директору пивзавода уполномоченные лица предложили «упростить» технологию, дабы увеличить производство пива в военное время (а продукт реально дефицитный), то он ответил: «Пусть лучше человек выпьет кружку пива, чем две мочи». С такой постановкой вопроса ответственные лица были вынуждены согласиться.

Делир не стал искушать судьбу в плане водки и попросил официантку налить пива. Две девушки в униформе с накрахмаленными передничками быстро собирали на стол.

Бобров тем временем налил себе рюмку «Парфеновской» и произнес первый тост за Корпус ардаров. Водку кроме унтер-офицера пили только корабел и похоронщик. Соболев про себя отметил, что пиво просто отличное, а потому все складывается удачно.

На столе появились печеная утка, вареная курица, тушеный кролик, бутерброды с красной икрой, несколько видов салатов, пирог с рыбой. Разговор шел на общие темы. Ветеран по очереди задавал каждому какой-нибудь вопрос про Крес и жизнь в нем и выслушивал ответы.

По ходу рассказал, что сам он с территории Ненгай – это к востоку от Белории и подчиняется Капальскому краю. Его позывной Бурундук. Вояка от такого прозвища не в восторге, но с годами привык. В городе Пим (административный центр территории) он проходил лечение и восстановление после второго тяжелого ранения. Теперь возвращается в часть, а в городском военкомате Пима ему выдали предписание получить в Кресе под команду группу ардар для своей дивизии и доставить в пункт постоянной дислокации «сиреневых».

– В Пиме меньше двухсот тысяч жителей и только два района. Но места не хуже «Березового веника» есть, – заметил Бобров.

Через час после начала застолья появилась Наталья в сопровождении двух десятков девушек и молодых женщин, которые встали по кругу вокруг стола.

– Дамы из Женского добровольного общества содействия армии пришли составить компанию желающим, – объяснила появление внушительной делегации администратор. – Понравившуюся красавицу приглашайте к столу.

Делир сразу выхватил взглядом знакомую молодую женщину чуть за тридцать лет. Он периодически встречал ее на городских улицых со своих пятнадцати. Дама не могла не вызывать мужского интереса: высокая, с густыми и длинными волнистыми черными волосами, с большими глазами, фигурой песочные часы и при пышном бюсте. С «чем сесть» тоже все обстояло блестяще.

Когда на улице Соболев встречался с нею взглядом, то красавица всегда отводила глаза. А теперь она смотрела прямо в лицо Делиру и взгляд по-хорошему обжигал. Новобранец встал и предложил ей место слева от себя. В Аларии за столом ухаживают за теми дамами, которые сидят слева от мужчин.

Познакомились. Красавицу зовут Индира. Делира и его нескромные взгляды она знает и помнит.

– Почему нескромные? Я смотрел просто с восхищением, – заметил на это новоиспеченный ардар.

– Выпрыгивающие из глаз сперматозоиды как-то перекрывали собой восхищение, – с игриво-доброжелательной улыбкой уточнила дама.