У нас в Аларии

У нас в Аларии

Владислав Юрицын

© Владислав Юрицын, 2024

ISBN 978-5-0065-0588-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

У нас в Аларии

Все описанные события реально происходили в моем воображении

Глава I. Город и путь

Трехэтажное здание военкомата Мануфактурного района города Крес Делир посещал не первый раз. Здесь он получал приписное свидетельство в 16 лет и тогда председатель военно-врачебной комиссии с погонами капитана пехоты (они же общевойсковые), выяснив, что со здоровьем все в порядке, спросил: «В какие войска хочешь?»

«В пограничные» – ответил юноша. Капитан повернулся к женщине, которая оформляла бумаги на допризывников и поинтересовался: «Там какие ограничения?» Заглянув в справочник, дама в возрасте ответила: «Не ниже 165 сантиметров». «Верхней границы нет?» – на всякий случай уточнил военный чиновник, смерив взглядом рослую фигуру Делира. «Нет», – ответила делопроизводитель. «Тогда в пограничные», – резюмировал председатель ВВК.

Делир и в тот раз хотел бы попроситься в Корпус ардаров, но объективно понимал, что не потянет. В ардары брали лучших из лучших. Когда весной и осенью проходил призыв на срочную службу в армию Аларии, то среди достигших 21 года в спортгородке на территории военкомата проводились испытания. Нужно было четко подтянуться минимум 12 раз, а лучше 15 на турнике, пробежать дистанцию в 100 и 400 метров на положенный норматив. Если для отсеивания лишних кандидатов этого не хватало, то «покупатель» от ардаров мог провести что-нибудь дополнительное.

Даже в мирное время вооруженные силы Алариийской империи являлись весьма многочисленными, но у ардаров всего 5 дивизий. По штатной численности ардарская дивизия серьезно превосходит пехотную или механизированную, однако их все равно мало. Впереди у Делира было пять лет до призыва, но он привык относиться к себе объективно. Любовь к чтению, длительные прогулки, домашние хлопоты и высокая культура лени не давали ему особых шансов стать спортсменом.

А в конце весны 3761 года до жителей Креса добралась весть о начале войны Аларии против Четвертой коалиции. Когда империя вошла в Большую войну против Третьей коалиции, до города Крес на реке Вилюй лишь год как успели дотянуть узкоколейную железную дорогу. Делир много читал о той войне как исторической литературы, так и художественной. Очень дорожил двухтомником мемуаров полководцев и флотоводцев того периода, пока учитель истории внятно ему не объяснил, что мемуаристика – самый ненадежный исторический источник. Там каждый вольно или невольно пытается показать себя лучше, чем был на самом деле, а значит и забыть (переврать) энное количество неприятных моментов и фактов.

Большая война длилась шесть лет и потребовала полного напряжения сил империи. Аларию в дань традиции называли империей, но династия Багряновых к тому времени уже не правила и у государства по специальной процедуре выбирался Верховный правитель. В тот крайне опасный период штурвал страны держал Константин Бесков, которого критики называли Медленный, а сторонники Основательный.

В войну с Третьей коалицией стали забирать на фронт единственных и младших в семье сыновей, чего в Аларии давным-давно не практиковалось (в прежние времена такие могли идти в действующую армию только добровольцами). Еще постепенно понижали возраст мобилизации, а с другой стороны его повышали для старших поколений. Сначала под мобилизацию подпали 20-летние, потом 19-летние, следом 18-летние.

По документам, Константин Медленный-Основательный (так за ним в конечном итоге закрепилось в историографии), находился в своем рабочем кабинете в Яшмовом дворце Сувраиля (столица страны) и изучал указ о распространении мобилизации на 17-летних. В этот момент ему доложили, что страны Третьей коалиции запрашивают у Аларии мира. Тогда Верховный правитель от подписания указа воздержался, чтобы не выдавать врагам отчаянного положения с людьми, способными держать оружие.

На второй год Большой войны в Аларии сформировали новый род войск – ардаров. Фактически это была тяжелая штурмовая пехота, которая в условиях позиционного фронта либо прорывала линию обороны противника, либо ликвидировала брешь в собственных боевых порядках.

Создал дивизии ардаров генерал Игнат Горячев. В одном из последних сражений Большой войны он погиб фактически в рукопашной, но Корпус черных мундиров позиции удержал. Горячев был автором идеи набора ардаров только из добровольцев. Он же участвовал в разработке их формы и экипировки, самым узнаваемым элементом которой стал головной убор ардарка. Она представляет собой нечто среднее между пилоткой и беретом, легко трансформируется в разные варианты и ардарку удобно надевать под каску.

Ардары с момента своего создания в ходе Большой войны несли чудовищные потери, поскольку постоянно находились на острие боевых действий. При этом приток добровольцев из других подразделений и из числа мобилизованных позволял восполнять личный состав, поэтому пять дивизий составляли своеобразный оптимум.

Если в Большую войну противоборствующие стороны воевали нарезной артиллерией и магазинными винтовками, то в Войну с Четвертой коалицией добавились танки, самолеты, пулеметы, новые средства связи. На море разнообразия добавили подводные лодки. Вообще двигатель внутреннего сгорания и электричество серьезно поменяли поле боя.

Делир Соболев жил с мамой Зарин в половине частного дома на улице Кузнечной. Здание имело номер 18, но, чтобы не путаться в корреспонденции с соседями, для почтальонов часть дома Соболевых помечали 18А. На Зарин и Делира приходилось 3 комнаты одноэтажного кирпичного дома и деревянная веранда, а на соседей – семью Свечиных – 5 комнат и веранда.

В центральную комнату была проведена вода, которая после раковины уходила в городскую канализацию. А вот в туалет нужно было ходить во двор. К дому прилегал небольшой участок (у соседей он был в два раза больше). Главной достопримечательностью участка являлась ранетка (мелкоплодная яблоня) со сладкими сочными красно-желтыми плодами. Еще росли два плодоносящих дерева ирги (одно с синевато-черными, а другое с красно-фиолетовыми ягодами). На вкус они были сладкими и мало чем между собой отличались.

Рядом с туалетом находился душ, который можно было принимать в теплое время года. Для климата, в котором располагался Крес, это примерно с середины мая и до конца сентября.

В центральной комнате полудома Соболевых, которая выполняла функции кухни, столовой и мини-прачечной, находилась печь, которая топилась углем и дровами. В отопительный период Зарин на ней готовила. В теплое время года и при остывшей печи для приготовления пищи использовали примус на керосине. Электроплитка на две конфорки у домохозяйства тоже имелась, но она шла вторым темпом из-за медлительности в готовке на ней.

Зарин Соболева работала вольнонаемной сотрудницей в отделе кадров городского управления пожарной охраны Креса. В Аларии пожарная охрана военизированная. После начала войны у женщины появилась дополнительная обязанность – через три ночи на четвертую дежурить у телефона в здании пожарного управления.

Отец Виктор погиб на рыбалке, когда Делир еще не ходил в школу. Из детских воспоминаний Соболев помнил только то, что папа был высоким и любил выпить, пофестивалить, а по словам мамы еще и не особо любил работать.

В год начала войны с Четвертой коалицией Делиру почти исполнилось 18 лет, он окончил школу-десятилетку и работал на кондитерской фабрике «Сундучок» на территории Мануфактурного района. Точнее, это был филиал в городе Крес, поскольку головное предприятие «Сундучка» находилось в городе Илькан. Это административный центр территории Белория, расположенный в 312 км к западу от Креса (если считать от железнодорожного вокзала одного города до другого). Крес тоже находится в Белории и подчиняется Илькану.

Делир работал в зефирном цеху и фактически был на все руки от скуки. Но в основном выполнял функции грузчика, таская картонные коробки по 10 кг белого, либо бело-розового зефира.

Работа происходила с 9—00 до 13—00. Потом час на обед (если поел за полчаса, то оставшееся время – свободное). И затем с 14 часов до 18-ти продолжение трудовой смены. Восьмичасовой рабочий день пять дней в неделю и укороченный в субботу – до 16-ти часов. По государственным праздникам – таких в Аларии 6 на весь год, «Сундучок» отдыхал. Если красный день календаря выпадал на воскресенье, то предприятие за праздник не работало в понедельник.

На весь зефирный цех Делир был единственным представителем мужского пола (начальником цеха тоже являлась женщина). Его это не напрягало и не смущало, хотя работа в женском коллективе имеет разнообразные нюансы.

20 мая 3761 года началась война, а 21 мая был опубликован указ Верховного правителя Порфирия Осетрова (он пятый год находился в должности) о мобилизации. Призывались в вооруженные силы от 21 года до 37-ми лет включительно. Разумеется, гребли не всех, а годных по состоянию здоровья и не имеющих брони категорий А и Б.

Уже 13-го июня вышел отдельный указ, разрешающий отправляться в армию добровольцем с 20 лет.

В 3760-ом году в Аларии прошла всеобщая перепись населения. По ней число жителей Креса составляло 279 тысяч. После указа по добровольцам несколько сот двадцатилетних до конца лета ушли в армию, в том числе пара десятков девушек.

У Делира день рождения 22 июня, поэтому он по возрасту в свои полные 18 все равно не попадал, да и не очень торопился в армию. Сначала хотел подтянуть себя физически.

С 15 июня 3761 года «Сундучок» в Кресе перешел на 10-часовой режим работы. Теперь с 18 до 19 часов появился ужин в фабричной столовой, а потом работа до 21 часа. В субботу рабочий день заканчивался в 18 часов, а воскресенье оставалось выходным.

В июле Делиру полагался отпуск. До войны он должен был составлять 21 день, но теперь его сократили до 7-ми. По идее, Соболев должен был отказаться от отпуска и проявить трудовой энтузиазм. Однако он точно знал, что уже словил переутомление. Новый режим работы Делиру давался трудно.

Первый день отпуска парень просто отсыпался и дальше туалета от дивана не отлучался. На второй пошел после обеда купаться на Вилюй и только на третьи сутки более-менее пришел в себя. Потом, вернувшись на фабрику, Делир похвалил себя за то, что не стал прикидываться героем-трудягой. Зато теперь рабочий ритм военного времени ему пошел легче.

В сентябре, когда Делир возился с десятикилограммовыми коробками зефира, к нему в сопровождении мастера смены подошел коренастый майор пехоты лет под шестьдесят. По возрасту было понятно, что офицера призвали из запаса. На фронт ему уже поздновато, а потому определили в военкомат.

«Майор Комов Виктор Сергеевич», – представился неожиданный гость. Он бросил несколько цепких взглядов на цех, пока Делир сказал кто он в ответ.

– Нам надо переговорить по вопросу твоей будущей службы. Когда удобно прибыть в райвоенкомат?

– В воскресенье. Желательно после обеда.

– Хорошо. Воскресенье. В 15—30, – согласился майор, поставил время в повестке и дал чернильную ручку с золотым пером, чтобы Соболев расписался в получении.

В назначенный час Делир прибыл в кабинет, на двери которого висела деревянная табличка «Начальник 3-го отделения». Когда Соболев постучался и вошел, майор Комов с ним поздоровался и взглянул в свои часы на левой руке. «Минута в минуту», – одновременно отметил и похвалил он.

Виктор Сергеевич жестом пригласил сесть на стул напротив его письменного стола и сначала спросил о делах на кондитерской фабрике и в зефирном цеху, а потом предложил Делиру поступить в военное училище. В военно-учебные заведения Аларии брали в полные 18 лет по окончании школы-десятилетки. Учились четыре года в сухопутных и военно-воздушных училищах, тогда как в военно-морских пять лет.

– Война будет долгая. Я смотрел твое личное дело, аттестат. В бой лучше идти офицером. В каком училище хочешь обучаться?

– Ни в каком, товарищ майор. Я пойду по призыву рядовым.

Нельзя сказать, чтобы такой ответ работника военкомата озадачил. Он посмотрел на Соболева, потом на теплый сентябрьский день за окном.

– Почему так?

– Я за себя только-только отвечать научился, а офицеру нужно думать за весь взвод.

– Может тогда в летчики? – предложил вариант майор. – В свои 18 лет я о таком мог только мечтать.

– Меня воздух больше пугает, чем привлекает. Я человек сухопутный.

– А в каких войсках намерен воевать когда призовут? – поинтересовался Комов. Невысказанная часть вопроса сообщала о том, что пограничники, про которых написано в личном деле Соболева, сейчас не актуальны.

– Попробую попасть в ардары, – ответил Делир и постарался максимально спокойно и бестрепетно выдержать взгляд майора.

– Тебя возьмут, – сказал в итоге Виктор Сергеевич.

Потом он поменял в личном деле Соболева пограничные войска на Корпус ардаров, дал расписаться в бумаге о том, что разговор насчет офицерской карьеры с Делиром проведен, однако призывник отказался. Посетитель кабинета про себя заметил, что Комов не пользуется очками, несмотря на солидный возраст.

Здесь же начальник 3-го отделения предложил Соболеву записаться в Батальон начальной военной подготовки Мануфактурного района. Занятия проводятся раз в две недели по четыре часа. Делир определился в воскресную послеобеденную группу.

В следующее воскресенье он уже знакомился с новыми для него порядками и людьми в группе 118. Соболеву понравилось, что ее обозначение похоже на номер дома и его возраст. Потом он понял: в учебной группе все реально восемнадцатилетние. Начальную военную подготовку (НВП) в 118-ой проходили 24 парня и 6 девушек.

Непосредственным куратором группы являлся унтер-офицер Борис Рудокопов. В свои 49 лет он был призван из запаса – проживал в поселке Двойной Камень. Это километров 60 на северо-восток от Креса. Он и предложил Делиру взять позывной Кондитер, на который тот согласился. Позывные в группе были у всех. Сам Рудокопов, который вел занятия примерно в дюжине групп Батальона НВП, имел прозвище Баюл.

С куратором занимались строевой подготовкой, уставами, стрельбой из малокалиберной винтовки, метанием гранат, движением по азимуту, чтением карт. Занятия по медицинской подготовке, ознакомительные лекции по стрелковому оружию, артиллерии, минометам, авиации, танкам, автомобилям, ПВО, практические занятия по связи, инженерному делу проводили специально приходившие преподаватели. Делир завел специальную толстую тетрадь для записи важных в его понимании военных вещей, которые могли в перспективе пригодиться на практике.

Как-то в феврале 3762 года 118-ая группа Батальона НВП Мануфактурного района пришла в стрелковый тир спортивного общества «Буревестник». Всем выдали малокалиберные винтовки «Синичка» калибра 5,6 мм под унитарный патрон кольцевого воспламенения. Однако вместо патронов к предполагавшейся стрельбе куратор Рудокопов повел всех на железнодорожную станцию Кресс-Товарная.

Было холодно, как и положено в феврале, шел колючий снег. Охрана станции поинтересовалась что за движуха. Унтер Рудокопов показал свои документы и сообщил, что 118-ая группа Батальона НВП Мануфактурного района хочет помочь в погрузке (или разгрузке) важных для обороноспособности страны грузов.

В течение пяти минут прибыл бригадир грузчиков и сказал, что добровольные помощники нужны на погрузке патронов. Вместе с бригадиром Баюл всех привел к месту погрузки, попутно выяснив фронт работ.

На платформе рядом с грузовыми деревянными вагонами (двухосными) довольно многочисленная группа грузчиков находилась на перекуре. Здесь унтер Рудокопов обратился к обучающимся НВП (официально их называли «курсант НВП»): «Слушайте вводную. Противник прорвал оборону наших войск. На этой железнодорожной станции мы должны срочно отправить в тыл партию винтовочных патронов производства „Кресского патронного завода“. Патроны калибра 7,62-мм находятся в деревянных патронных ящиках. В ящике два цинка. В цинке 22 пачки из картона по 20 штук патронов в каждой. Значит, в каждом цинке 440 патронов, а в ящике 880. Плюс специальный нож для вскрытия цинков. Все ящики, которые находятся на платформе, должны быть погружены в вагоны. Винтовки не снимать, поскольку враг может появиться в любой момент и вам придется принимать бой».

Делир попросил пару минут и показал парням и девушкам группы как правильно брать ящики парами курсантов, чтобы не повредить спину. Он же организовал последовательность действий.

Работали час, потом второй с перерывами по 10 минут. Обычно группа собиралась на занятие к 15 часам и в 19 часов ее отпускали. Когда стукнуло 19 часов, одна из девушек – Фарангис – сообщила унтер-офицеру, что время занятий закончилось. «Вы на фронте. Здесь время заканчивается вместе с выполнением задания», – внятно произнес куратор.

Соболев был грузчиком, но и он устал к моменту напоминания Фарангис. К тому же работали в темпе, чтобы успеть загрузить побольше патронных ящиков. Теперь ситуация поменялась. Однако Делир стиснул зубы и продолжил работу по погрузке. Парни и девушки молча пошли на принцип выполнить поставленную задачу, раз они как бы на войне, но с 20 часов скорость погрузки стала падать. К 21 часу работали из последних сил. В 21—45 последние ящики были размещены в вагонах.

Все это время бригадир грузчиков молча следил за работой (его бригада ушла на другой участок дел). Баюл здесь же сидел на патронном ящике, покуривал и наблюдал. Он с одной стороны смотрел за работой подчиненных, а с другой думал о чем-то своем. Потом сам унес свой ящик-табурет в вагон. «Спасибо, ребята», – этими словами бригадир поблагодарил курсантов НВП за работу грузчиками, а унтер-офицеру пожал руку.

Еще полчаса заняла дорога до тира «Буревестника», где сдали винтовки. Но и после этого чудовищно уставший Соболев домой попал не скоро. Сначала он зашел к совей знакомой – Анне Гиреевой – на Паропамисской улице. Женщина ждала его в баню, которая была соединена с ее частным домом в одном дворе. В туалет типа сортир, кстати, тоже можно было попасть прямо из дома. Плюс еще один «домик неизвестного архитектора» находился на территории приусадебного участка.

Соболев извинился за поздний визит и объяснил ситуацию. Анна – миловидная дама около сорока лет, никаких претензий не высказала. Правда, баня была уже не горячей, а теплой. Женщина помогла Делиру помыться и они прямо в бане позанимались сексом.

История их взаимоотношений сложилась своеобразная. Анна работала в Публичной библиотеке Мануфактурного района. В свое время она поступила в Лагросский институт библиотечного дела, что находится в городе Ямбуй. Данный город раскинулся в 1128 км на запад от Креса и одновременно является административным центром Ямбуйского края (в него входит территория Белория) и территории Лагрос. По переписи довоенного года в Ямбуе проживало 880 тысяч жителей, однако в период учебы Гиреевой их было поменьше.

После четырех лет учебы Анна получила распределение в Крес и вернулась в родительский дом. Оказалось, что домой она добралась беременной. В купе спального вагона (ехала в родной город с комфортом) переспала с моряком рыболовного флота, который после отпуска возвращался в город-порт Хотин на побережье моря Тэтис. Хотин через проход в Андамских горах прилегает к Капальскому краю (это восточная часть Серебряного пояса; в данном географическом регионе Ямбуйский край включает в себя западные земли), но представляет собой отдельный Специальный административный район (САР) Хотин.

В Аларии САРы не сказать чтобы многочисленны, но все-таки имеются. У них прямой административный выход на Сувраиль и обычно через какое-нибудь министерство. САР Хотин в качестве управленческой прокладки подчиняется Министерству рыбного хозяйства империи.

Родители к беременности Анны отнеслись благодушно и в положенный срок на свет появился Александр Гиреев, которому в качестве отца записали Ивана Ломова, попутчика по пассажирскому экспрессу.

Спустя время Анна через почту связалась с Ломовым. Когда пришли ответные письма, то выслала моряку фотографию сына. Александру исполнилось четыре года к моменту первой встречи с биологическим отцом. Тот приехал в Крес вместе с женой и двухлетней дочерью, кучей подарков. Встреча прошла в доброжелательной обстановке, все остались друг другом довольны и вместе провели две недели.

Когда Александру стукнуло девять лет, то уже Анна привозила его погостить к семье отца в Хотин. Иван к тому времени стал капитаном рыболовного траулера.

Делир и Александр познакомились, когда первому исполнилось шестнадцать лет, а второму четырнадцать. Соболев в библиотеку Мануфактурного района ходил с 12-ти лет. Разумеется, в какое-то время как постоянный посетитель он познакомился с Анной, а затем и с Александром, когда тот по каким-то делам пришел к маме на работу и пересекся с Делиром.

Как-то в августе 3760-го Соболев оказался на Крестьянском рынке, который находится почти на границе между Мануфактурным и Родниковым (центральным) районами города, при этом административно входит в первый.

Делир не любил ходить на Крестьянский рынок, поскольку там вечно ошивалась шпана из кварталов Мехового комбината. Но нужно было купить кедрового масла и домашней кедровой халвы, поэтому он взял бидон, холщовую сумку и двинул к месту назначения.

На этот рынок Соболев давно выходил как на военную тропу, а потому внимательно следил за обстановкой. В какой-то момент он увидел, что группа парней, явно «тревожных», окружила и «общалась» с Александром Гиреевым, с которым Делир встретился взглядом и все стало окончательно понятно.

Соболев был самым высоким, однако не самым сильным в своем классе. Драться с ним не любили, поскольку Делир – если требовали обстоятельства как он их понимал – вступал в любую схватку, даже без шансов на успех. Здесь на первое место выходил вопрос принципа (сохранения лица), а еще противник (противники) должны были получить хоть какую-нибудь травму. На память.

Школу юноша уже закончил и поступил работать на кондитерскую фабрику. «Как бы не получить такие травмы, что придется пропустить пару-тройку рабочих дней…» – размышлял парень, подходя к группе для решения проблем.

– Здорово, мехкомбинатовские. Опять впятером на одного! Классика, – начал он разговор.

– С тобой, стройный, я и один легко справлюсь, – с самоуверенной улыбкой ответил Кастет. Настоящего его имени Соболев не знал, но реноме этого криминала требовало бдительности.

– Кол на кол, без ножа и кастета? – переспросил Делир.

Кастет утвердительно кивнул головой с довольной улыбкой. Если Соболеву стукнуло семнадцать, то Кастету по прикидкам жителя Кузнечной улицы выходило под двадцать, а может и все двадцать.

– А остальные «герои» будут мужественно смотреть, как ты получаешь 3,14зды, а потом вопишь «прости, батька, засранца»? – С этими словами Делир поставил на землю бидон и сверху бросил сумку, пошел без задержек прямо на Кастета.

В Кресе было принято драться либо до первой крови, либо пока один из участников поединка не скажет «прости, батька, засранца». Второй вариант выходил куда брутальней, но Соболев сразу решил поднять ставки, раз обстоятельства уже сложились не лучшим образом.

Четверо «корешей» Кастета создали круг по бокам и со спины Соболева, а сын библиотекарши оказался чуть позади Кастета и того, кто встал от него справа.

Когда сходились Кастет полусапожком правой ноги, на котором был слишком высокий каблук (практичность сапожник и заказчик принесли в жертву форсу) поскользнулся на неровном дорожном камне и его нога подломилась, из-за чего нарушилось равновесие и на секунду пропала координация.

Это был шанс на миллион и Делир его немедленно использовал, нанеся прямой удар в челюсть правой рукой. Сила удара была дополнена толчком ноги от земли и помощью корпуса. В общем, из подвернувшейся возможности Соболев выжал все.