Зимняя романтика. Адвент-календарь историй о любви

– Говорят, у нее слуховой аппарат и стеклянный глаз, – сказал их приятель Томас, подсаживаясь к ним за стол. – Вы же про Марию?

– Да, мы сами же этот слух и пустили, – ухмыльнулась Черстин. – Еще в прошлом году.

– Ох, детка. – Парень отбил ей «пять». – Как всегда гениально.

– Никто не виноват, что она выглядит на сорок, – фыркнула Черстин.

– Вообще-то, она довольно милая… – брякнул Томас. – Но выглядит на сорок. Да. – Томас поймал на себе полный ярости взгляд подруги и прикусил язык. – Если не сорок пять…

В это время за другим столом отличницам кусок в горло не лез от переживаний.

– Они все еще смотрят на нас? – опустив взгляд, спросила Алиса.

Она продолжала уныло ковыряться вилкой в тарелке.

– Разумеется, – вздохнула Мария.

– Не стоило говорить учителю про телефон.

– Знаю. Само как-то вырвалось. Я уже сто раз пожалела.

– Теперь они нам жизни не дадут.

– Можно подумать, что раньше было легче…

– Не было.

– Это все потому, что Черстин красивая, – после паузы произнесла Мария. – Парни от нее тащатся, а девчонки вечно пытаются угодить.

– Зато у тебя высший балл, – решила успокоить ее Алиса.

– Если бы только хорошие оценки привлекали внимание парней. – На глаза Марии вновь попалась листовка с приглашением на вечеринку, прилипшая к полу.

– А зачем нам парни, которые ведутся только на внешность? – улыбнулась подруга. – Оставь их Черстин.

Мария подняла взгляд и уставилась на обидчицу. Черстин Эдегорд была одной из тех девушек, из-за которых парни теряли дар речи, когда те проходили мимо. Ну, знаете, как в фильмах: она идет, покачивая бедрами, высокая стройная блондинка, а ветер играет в ее волосах. И время останавливается, и все прохожие завороженно любуются ею.

Даже Мария любовалась, хоть и понимала, что никогда не будет выглядеть даже вполовину так же круто, как Черстин. Ее волосы всегда выглядели естественно, хотя Мария готова была побиться об заклад, что Эдегорд тратила на укладку не меньше часа ежедневно. И весь ее образ всегда был продуман до мелочей: начиная от украшений, заканчивая лямкой от белья, которая всегда вовремя выглядывала из-под одежды, когда нужно было привлечь внимание симпатичных ребят.

И все эти коварные штучки и приемчики, которым не обучают специально и которые, как подозревала Мария, даются лишь избранным женщинам при рождении, срабатывали у Черстин всегда и со всеми парнями их школы.

Кроме одного. И он сейчас вошел в столовую, заставив присутствующих девушек привычно затаить дыхание.

– Эрик Кронвалль! – прошептала Алиса, толкнув ее локтем.

Мария перестала жевать свой сэндвич и уставилась на него. Высокий и светловолосый Эрик ворвался в пространство школьной столовой, как ураган. Его словно подключили к источнику питания: так энергично он двигался и так ярко светился – или ей это только казалось? В любом случае создавалось полное ощущение, будто этот парень – настоящая рок-звезда. Таким уверенным в себе и красивым он выглядел всегда.

– Как думаешь, какой у него средний балл? – прошептала Мария.

Вообще-то, ей было плевать на его баллы, просто она не хотела быть одной из тех, кто тоже ведется лишь на внешность. Хотя внешность у Эрика, и тут вряд ли бы кто-то поспорил, была что надо.

– О боже, он идет сюда… – Алиса неожиданно охрипла.

Мария чуть не поперхнулась сэндвичем. Такой парень, как Эрик, мог подойти к ним разве что в параллельной вселенной, ведь даже Черстин так и не удалось привлечь к себе его внимание, как она ни старалась. И чем ближе он подходил, тем громче билось ее взволнованное сердце.

«Он точно идет сюда. Зачем? Что ему могло понадобиться от нас? Эрик учится в параллельном классе, но он не заметил бы меня, даже если бы мы сидели за одной партой. Может, принял за кого-то другого? У него плохое зрение? Нет, он спортсмен, у них хорошее здоровье. И зрение. И он играет в баскетбол. Боже, какой же он высокий! Если долго на него смотреть, то затечет шея и кровь перестанет поступать в мозг. Это опасно. Очень опасно. Кажется, уже началось: у моего мозга кислородное голодание, и я уже не соображаю, мне это снится, я сейчас упаду в обморок, я…»

Он стоял у их стола и смотрел прямо на Марию, которая все еще продолжала вести беззвучные диалоги с самой собой.

– Привет, я – Эрик, – улыбнулся парень.

Голос у него был приятный, непринужденный и дружелюбный.

– Все знают, что ты Эрик, – с придыханием произнесла Алиса.

Но он продолжал смотреть на Марию, которая держала во рту кусок сэндвича и не дышала, боясь подавиться.

– Вы не видели здесь мой школьный пропуск? – спросил Эрик. – Я сидел на этом месте во время обеда. Может… – он пожал плечами. – Может, я оставил его на стуле, а ты случайно села на него?

Мария молча встала и посмотрела на стул. Ей казалось, что в столовой стало очень тихо, и все присутствующие слышат, как колотится ее сердце.

– Хм. Значит, где-то в другом месте обронил, – немного расстроенно произнес Эрик и дернул плечами. – Прости, что побеспокоил.

Она успела поймать его последний взгляд, и ее голова закружилась сильнее. Он удалялся, а Мария думала лишь о том, видят ли остальные, как густой румянец разливается по ее щекам?

– Эрик улыбнулся тебе. Улыбнулся! – дернула ее за рукав Алиса.

– Он просто пытался быть вежливым, – занемевшими губами произнесла Мария, наткнувшись на ледяной взгляд Черстин.

Та, к сожалению, тоже стала свидетелем этой сцены и теперь была вне себя от гнева.

– Я знаю, как отомстить ей, – с ядовитой ухмылкой произнесла Черстин и оглядела своих друзей.

– Мне это нравится, – потерла ладони Эбба.

– Нужны бумага и ручка.

– Пойдет? – Томас протянул ей листовку с приглашением на вечеринку.

Сара дала шариковую ручку.

– Что ты задумала?

– Эрик Кронвалль пригласит нашу замухрышку на рождественскую вечеринку! – ехидно пропела Черстин.

– Зачем это Эрику? – нахмурилась Эбба.

– Это она так будет думать, тупица! – закатила глаза Сара.

– А… О-о! – наконец дошло до нее.

– Детка, это восторг! – заерзал на стуле Томас, пока Черстин раздумывала, как начать послание от «Эрика». – Мне уже не терпится увидеть ее лицо, когда она прочтет записку!

– Нет, болван, – фыркнула Черстин, откинув волосы. – Я хочу увидеть ее лицо, когда она поймет, что это подстава. Только прикинь, зубрила, которая решила, что нравится самому крутому парню школы, подваливает к нему, думая, что он пригласил ее на танцы!

– А-а-а! – завизжала от радостного предвкушения Сара.

Томас захлопал в ладоши.

– Лучшего подарка на Рождество и не придумаешь, – мечтательно произнесла Эбба.

– «Привет, Мария. Ты давно мне нравишься». – промурлыкала Черстин, выводя аккуратные буквы на обратной стороне листовки.

А ничего не подозревающая Мария все еще прокручивала в голове встречу с Эриком, во время которой так и не сказала ему ни слова.

– Все хорошо? – решила уточнить Элисбет, мать Марии, за ужином.

– А? – Девушка подняла на нее смущенный взгляд. – Да…

– Ты зависла и смотришь в одну точку.

– Разве?

– Подтверди, Стаффан, – взглянула Элисбет на мужа.

– Отстань от нее, – буркнул он. – Твоя дочь – подросток. Замечталась, наверное, о мальчишках.

– Какие мальчишки? Ей нужно думать об учебе, я не хочу, чтобы Мария отвлекалась на всякие…

Их перепалка осталась где-то за границами сознания Марии, которая снова вернулась мыслями к содержанию записки, найденной после занятий в кармане пальто. «Ты давно мне нравишься. Будешь моей парой завтра на вечеринке? Жду ответа. Эрик Кронвалль».

Знал ли этот парень, что тоже был ее самым заветным желанием, которое она даже боялась загадать на этот праздник? Знал ли, что всегда нравился Марии, но она даже думать не смела о том, чтобы составить ему пару на школьном вечере? Сегодня от волнения она не проронила ни слова, а что, если и завтра им будет не о чем говорить? Ведь они такие разные и совсем не знают друг друга.

– Мама, – прервала Мария их разговор. – А у тебя было такое, чтобы желание исполнялось еще до того, как ты его загадала?

– Что? – с подозрением посмотрела на нее мать.

– Ты боялась загадать это, а оно взяло и исполнилось…

– То, чего мы боимся больше всего, это то, чего мы больше всего желаем, – вдруг вступил отчим. – Обычно такие желания особенно сильны. И все, что кажется невероятным, легче всего исполнимо. Тем более в Рождество, когда волшебство буквально витает в воздухе.

– Тебе пришел ответ из университета? – взгляд матери загорелся искрами надежды. – Они уже ознакомились с твоим рекомендательным письмом?

– Нет. Мам, я не…

– Но что тогда?

– Элисбет, – взял ее за руку муж.

– Можно я завтра пойду на вечеринку в школу? – тихо просила Мария. – К шести.

– Но как же праздничный ужин? Приедет Ганс. И бабушка, дедушка, тетя Люция, дядя Карл и твои двоюродные братья: Густав, Юхан, Петер, Лукас… – бросилась перечислять мать. – А еще Эльза и близнецы! Кто-то должен помогать мне готовить ужин!

– Я помогу, – пообещал ей отчим и подмигнул Марии.

Элисбет хлопала глазами, чувствуя, что ее загнали в ловушку.

– Спасибо! – поспешила поблагодарить Мария и сбежала из-за стола, пока они не передумали.

На следующий день в школе они с Алисой без умолку трещали, обсуждая записку. Настроение Марии скакало от неверия и уныния к ощущению триумфа и полета. Ободряющие слова подруги помогли ей поверить в то, что все это правда и Мария заслуженно обратила на себя внимание Эрика.

– Соберись, – хлопнула ее по плечам Алиса. – Ты красивая, добрая и умная, – напомнила она. – Верь в себя!

– Хорошо, – выдохнула Мария.

Она убрала волосы за уши, одернула юбку и направилась в сторону Эрика, который в этот момент как раз отделился от компании друзей, чтобы забрать из гардероба свою куртку. В холле было достаточно многолюдно, но Мария постаралась унять волнение: вечером они тоже будут у всех на виду, и стесняться придется не меньше.

– Привет, – негромко произнесла она, приблизившись к нему.

От неожиданности Эрик чуть не выронил куртку. Девушка выросла перед ним словно из ниоткуда: хорошо, что он заметил ее в последний момент, иначе точно бы сбил с ног.

– Э… привет, – отозвался он.

Эрик вспомнил ее. Они вместе посещали факультатив по основам программирования, а вчера пересекались в столовой. Наверное, она все-таки нашла его пропуск, иначе что ей могло от него понадобиться?

– Я насчет твоего приглашения, – комкая в руках лист бумаги, взволнованно произнесла она.

– Моего… что? – нахмурился он.

Ее синие глаза распахнулись шире. Теперь эта скромная, тихая и слегка неуклюжая старшеклассница выглядела испуганной.

– Твоего приглашения, – хрипло ответила она, протягивая бумажку. – На веч… вечеринку.

Эрик решительно ничего не понимал. Какое приглашение? Какая вечеринка? Кажется, он узнал флаер в ее руках – такие валялись по всей школе. Но он вовсе не собирался сегодня никуда идти: планировал посвятить вечер тренировке, а затем поужинать с семьей.

И тут Эрик посмотрел в сторону и заметил компанию ребят, которые противно хихикали, наблюдая за ними. Это были Черстин и ее друзья. Одна из девочек даже снимала их на мобильный.

И он сразу догадался обо всем.

– Ах, ты про мою записку? – громче, чем следовало, произнес Эрик.

По тому, как компашка у стены прекратила смеяться, он понял, что попал точно в цель.

– Да, – смущенно кивнула девушка. – Я хотела сказать, что согласна. Нам нужно договориться, где мы встретимся…

Эрик невольно отметил, что, смущаясь, она становилась еще красивее. А ямочки на ее щеках были такими милыми, что хотелось заставить ее улыбнуться еще раз, чтобы увидеть их.

– Я… Я очень рад, что ты согласилась, – сказал он. – Давай я заеду за тобой в шесть?

Черстин и ее подружки наблюдали за ними с плохо скрываемым раздражением и досадой, и Эрик решил, что не случится ничего страшного, если вместо тренировки он сегодня сходит на танцы. Из-за загруженности в спорте и учебе у него еще никогда не было настоящих свиданий, и вечер обещал стать по-настоящему приятным. Тем более в компании милой девушки, которую очень хотелось узнать ближе.

– Хорошо, – просияла она.

– Скажешь свой адрес?

– Да, записывай.

Ему оставалось лишь узнать ее имя. Но это не проблема: спросит у кого-нибудь из ее одноклассников. Например, вон у той девчонки с косой, которая наблюдала за ними со стороны и не скрывала улыбки. Это ее подружка, вчера они вместе были в столовой.

В большом зале, украшенном флагами, гирляндами и цветными шарами, они плавно кружились под музыку среди других танцующих пар.

– Нужно было раньше набраться смелости и пригласить тебя на свидание, – сказал Эрик, обнимая ее за талию.

– Я рада, что ты все-таки решился, – улыбнулась Мария.

Ее сердце грохотало в такт громкой музыке.

– Вообще-то, мне помогли, – признался он, посмотрев на Черстин, с угрюмым видом наблюдавшую за ними со стороны.

– Кто? – Мария подняла на него удивленные глаза.

У нее все еще кружилась голова при взгляде на Эрика – таким красивым и высоким он был.

– Это было мое рождественское желание, – улыбнулся он ей.

Ну, почти.

– А что, если это просто совпадение? – Она вернула ему улыбку, и парню сразу стало теплее.

– Тогда оно невероятно счастливое, – ответил он.

Если бы не потерянный пропуск, Эрик, возможно, никогда бы не подошел к Марии. И если бы не ее злопыхатели, то он никогда бы не решился куда-то ее пригласить. А теперь у них впереди был чудесный вечер, после которого они успеют домой к своим семьям на праздничный ужин. А потом будут интересные каникулы, много поцелуев и бесчисленное количество совместных радостных моментов.

Это определенно лучше, чем победа в чемпионате, которую он собирался загадать на Рождество. И это намного больше, чем он смел бы желать еще вчера.

6

Испанский компромисс

Анастасия Таммен

Пять лет в Барселоне, но к полену, какающему на Рождество подарками, я так привыкнуть и не смогла. Нет, ну серьезно, почему нельзя встать на табуретку и прочитать стихотворение Деду Морозу, за белой бородой которого скрывается дядя Саша с первого этажа, а потом с волнением наблюдать, как он достает из огромного красного мешка заветную куклу?

Я бежала в синем платье и кожанке по кафедральной площади мимо деревянных домиков с керамическими статуэтками Марии и Йозефа, еловыми ветками, рождественскими украшениями и всеми тридцатью тремя вариантами какающего полена «кагатио». Остановилась у крайнего домика, поставила тяжелые пакеты на блестящую брусчатку и взяла полено размером с батон докторской колбасы на двух передних деревянных ножках. Со стороны ножек у него было нарисовано улыбающееся лицо и напялен красный колпак. Диего ругал меня, что я лишаю детей одной из важнейших каталонских традиций, которая заключалась в том, чтобы, начиная с восьмого декабря, кормить кагатио сладостями, а на Рождество выбить из него палкой подарки.

Согласитесь, что это странная традиция? Но сегодня я была готова изменить к ней свое отношение. Ради детей. Ради мужа. А еще… Ох, я совершила огромную глупость и не знала, как вечером отреагирует Диего. Вероятность, что мы встретим Новый год супружеской парой, приравнивалась к пятидесяти процентам, но развод был последним, о чем я мечтала. Поэтому я протянула продавцу двадцать евро за какающее полено и поудобнее перехватила пакеты с продуктами, из которых собиралась приготовить самый вкусный ужин на свете. Когда-то я проложила путь к сердцу Диего через желудок, налепив на все барселонское отделение международного банка четыреста восемьдесят шесть пельменей.

В наших апартаментах, из окон которых виднелись шпили Саграды Фамилии, я включила «Иронию судьбы, или С легким паром!» и принялась резать заранее отваренный картофель и морковь аккуратными кубиками, как учила мама. Сегодня был католический сочельник, но так как в Испании он был важнее Нового года, то мне ничего другого не оставалось, кроме как объединить две традиции в одну. А какой праздник без оливье? Правда, воспроизвести салат было не так-то просто. Овощи везде одинаковые, а вот колбасу важно выбрать правильную. В первые два года в Барселоне я съела – перепробовала! – ее столько, что поправилась на три килограмма. Благо Диего нашел новый объем моей попы еще более привлекательным. Мама говорила, что это отличает настоящего мужчину от глупого мальчишки: первый любит женщину любой.

Пресвятая Богородица, сделай так, чтобы Диего не разлюбил меня после того, как увидит рождественские подарки!

В замочной скважине повернулся ключ, и я сделала глубокий вдох, чтобы унять сердцебиение. Мы вместе пять лет. У нас двое прекрасных детей. Ну и что, что я опустошила наш счет, не спросив разрешения?

– Надья, мы дома, – раздался с порога голос Диего.

Он хорошо говорил по-русски – и еще на шести языках других сотрудников его отдела, – хоть акцент и оставался заметным. Правда, меня это ни капельки не заботило, наоборот, мне даже нравилось, как мягко он произносил «д» в моем имени.

Наша кухня была совмещена с гостиной и коридором, так что я сразу увидела моего красавца мужа – слишком высокого по меркам испанцев – с хихикающей Лу́ной на руках и насупившимся Адрианом, который с порога запулил футбольный мяч через всю квартиру.

– Мы проиграли! – объявил он.

– Не расстраивайся. Это всего лишь игра, – напомнила я, вытирая руки о фартук и спеша к ним. – Дружеский матч. В жизни всякое бывает.

– Не сыпь сахар на рану! – возмутился муж, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не рассмеяться.

Отец и сын были одинаково гордыми и темпераментными: остыть им поможет только время и вкусная еда. Поцеловав сына в макушку, я отправила его мыть руки перед ужином и принялась раздевать Луну. Она агукала и пускала слюни пузырями, глядя на меня такими же огромными глазами цвета шоколада, как и у Диего. Господи, я их по девять месяцев вынашивала, а похожи они на отца. Никакой справедливости.

– Ты купила кагатио? – вдруг восхищенно воскликнул муж, бросив взгляд поверх моего плеча на маленькую елочку рядом с диваном. – О mi amor![1]

Диего наклонился и, зажав между нами Луну, страстно поцеловал меня в губы. Он был так счастлив, будто я не разукрашенное полено домой притащила, а раритетный «Феррари». Какая же плохая из меня жена, если я столько лет подряд не могла приноровиться к этой испанской традиции? Желудок скрутило от раскаяния, и я поспешила посадить Луну на коврик в гостиной, а сама вернулась к нарезанию колбасы.

– Оливье, паэлья с креветками, пельмени, эскуделья-и-карн-д’олья, красная икра, туррон, – начал перечислять Диего, подойдя к столу. – Dios mío![2] Мы ждем в гости всю твою русскую родню?

Я нервно сглотнула. Ну почти…

Во время ужина Диего блаженно урчал, Луна довольно размазывала овощное пюре по столу, а Адриан, слопав три порции пельменей, наконец смирился с проигрышем.

– Ты спрятала подарки под кагатио? – спросил шепотом муж, когда мы после ужина собрались на рождественскую мессу.

– Конечно, – кивнула я, панически думая о конверте, который Диего совсем не ожидает там найти.

На обратном пути из церкви он подобрал две палки и, пока я толкала коляску с задремавшей Луной, устроил с Адрианом поединок, как на мечах. Они дурачились, смеялись и носились вокруг меня, точно два сорванца, а я не могла сдержать улыбку. Как же я их любила!

Дома я снова включила «Иронию судьбы», несмотря на протесты, что это «скучно, муторно, непонятно». Глаза заволокли слезы при виде снега, шуб и меховых шапок. Лукашин сидел в самолете на пути в Ленинград. Я тоже хотела в самолет и как можно скорее. Ничего, скоро все встанет на свои места. Хотя бы на пару дней.

Пока я вытирала глаза, дети забрались под елку.

– Дед Мороз про нас забыл? – разочарованно спросил Адриан, когда не нашел подарки.

– Сегодня подарки нам выкакает кагатио! – радостно провозгласил муж, и я закатила глаза от абсурдного выражения. – Хватайте палки и бейте полено!

– Ура! – отозвался Адриан.

После непродолжительного избиения Диего сорвал красный плед, и – о боже, какая неожиданность! – под поленом правда нашлись пестро упакованные свертки. В воздух взмыли клочки оберточной бумаги, послышался довольный визг, хруст грецких орехов, и разлился запах мандаринов. Я перевела взгляд со счастливой семьи на экран – Лукашин уже в Надиной постели, сейчас она его окатит водой из чайника.

– А это для тебя.

Диего приобнял меня за плечи и протянул красный конверт. Другой, не тот, что я завернула. Осторожно раскрутила бумагу и в восторге разинула рот. Внутри оказались билеты на концерт группы Coldplay, которую мы обожали! Я бросилась на шею Диего и расцеловала в обе щеки, губы, нос.

– Спасибо! – выдохнула я, прижимая билеты к груди.

– Я и с родителями уже договорился. Они за детьми присмотрят.

– Как здорово! А когда?

Я снова посмотрела на билеты в поисках даты. Так обрадовалась, увидев название группы, что даже не обратила внимание на числа.

– Второго января. Как раз отметим Новый год у родителей, оставим у них детей и съездим вдвоем.

Тошнота резко подкатила к горлу. В году триста шестьдесят пять дней, но Крису Мартину, конечно, приспичило выступать в Барселоне в новогодние каникулы. Пока я пыталась прийти в себя, Диего взял последний нераспакованный подарок – фиолетовый конверт – в руки.

– Это кому?

– Нам, – ответила я еле слышно.

Диего сорвал оберточную бумагу и, нахмурившись, поднес к глазам авиабилеты. Лицо его становилось все мрачнее, полные губы сжались в тонкую линию, а на скулах отчетливо проступили желваки.

Если после ужина у меня еще сохранялась надежда, что он примет подарок стоически, то теперь от нее не осталось и следа. Даже двенадцать блюд и чертово какающее полено не спасут меня от развода, до объявления которого осталось три… два… один…

– Que demonios[3]?!

Дети замерли. Куклу бросили, лего отложили.

– Это билеты в Москву, на Новый год. С двадцать шестого декабря по третье января, – пролепетала я, хотя муж и сам это прекрасно видел.

Он крутил билеты в руках, как будто они могли в любой момент воспламениться.

– Мы едем к бабушке с дедушкой? – подпрыгнул Адриан.

– К моим маме с папой, – пояснила я.

– Ура! – завопил он, прыгая на одной ножке. А потом вдруг испугался. – Значит, мы полетим на самолете?

– Да, – кивнула я.

– Нет! – рявкнул Диего, посмотрел на детей: – Вы поиграйте, а мы с мамой сейчас вернемся.

Дети переглянулись, но промолчали. Вслед за Диего я пошла в ванную, а он запер за нами дверь. Когда он обернулся, я увидела дьявольский огонь в его темных глазах. Слишком поздно появилась гениальная мысль, что в ужин нужно было подсыпать какое-то успокоительное.

– Demonio![4]

– Если ты переживаешь из-за билетов на концерт…

– Да! Нет! Я наверняка смогу их продать. Но не в этом же дело! Я шефу пообещал тридцатого декабря подготовить презентацию. И ты об этом знаешь! Ну это еще ладно. Мне пятого января надо быть на совещании в Мадриде! Ты об этом подумала?

– Я билеты до третьего взяла.

– А моей маме ты сказала? Они ждут нас на Новый год!

– Не успела еще. Зато мы наконец увидим моих родителей. С твоими мы каждый год отмечаем, а мои даже Луну ни разу не видели.

Диего приложил ладонь ко лбу. Я протянула руку, чтобы погладить его по плечу, но он дернулся, как только я прикоснулась. Сердце болезненно сжалось.

– Я видел сумму, – прошептал Диего, опуская руку. – Ты опустошила наш счет, куда мы откладываем деньги на отпуск?

– Ну, в Москве мы тоже в отпуске будем, – попыталась оправдаться я.

Диего посмотрел на меня как на полную идиотку, которая клеит лист подорожника на место оторванной руки.

– В Москве? В январе? В минус тридцать? В снегу? А о детях ты подумала? Зачем их тащить в такой холод?

– Мы купим им зимние комбинезоны. И в снежки сейчас здорово играть. А еще можно построить целый замок из снега.

– Б-р-р… А если они заболеют? Angina! Gripe! Neomonia![5]

Представив детей с пневмонией, я почувствовала себя еще хуже. Неужели я слишком рисковала детьми? Они к такому холоду совсем не привыкли. Вдруг и правда в больницу попадут? Уколы, ингаляции, инфекционное отделение…

Я вжалась спиной в край раковины и спрятала руки за спиной. Диего, конечно, прав. Я поступила импульсивно, не посоветовавшись с ним.

– Билеты можно сдать? – спросил он.

Когда я замотала головой, потому что язык прилип к небу, Диего так крепко выругался на испанском, что я разозлилась.

– Я не сделала ничего ужасного! – оттолкнувшись от раковины, сказала я. – Ты тоже купил билеты, не посоветовавшись!