Птица и череп

Бабочка шевелила крыльями, и ее свечение отливало бликами в глазах Ланы, что невероятно завораживало. Шин не знал, что именно ему казалось волшебным больше: пылающие крылья или отражение их свечения в почти что алых глазах Ланы. Она была способна создавать произведения искусства, не прилагая к этому видимых усилий, что приводило Шина к третьей мысли, что на фоне Ланы он совершенно заурядный неудачник, который не понимает, почему всё ещё не бросил то, что у него совершенно не выходит. И на самом деле, ему бы так хотелось просто сдаться, но он не мог.

– Красиво, – протянул Шин, стараясь скрыть свое поникшее настроение за натянутой улыбкой, хотя чем больше он смотрел на горящую бабочку, тем больше ощущал наступающие умиротворение. Его безнадежные мысли никуда деваться не собирались, но словно бы отходили на второй план, намекая, что он мог не думать о плохом некоторое время. Всполохи пламени на концах крыльев создавали ощущение тепла и спокойствия, словно от настоящего большого костра, к которому воображение дорисовывало треск поленьев и запахи углей.

Затем бабочка сорвалась с пальцев Ланы и по неровной, дерганной траектории полетела в сторону фонтана, покружилась некоторое время вокруг сидящей там девушки, пытаясь несколько раз сесть ей на голову, устраиваясь между ровными линиями кос, и благополучно закончила свой жизненный путь, утонув в поднявшейся из фонтана капле, когда незнакомку такой аксессуар не устроил.

Шину стало несколько грустно, хотя это был всего лишь маленький сгусток огня в форме чего-то живого.

– Какие твои планы? – спросила Лана, оторвав взгляд от фонтана, как только бабочка окончательно пропала.

Та девушка, что сидела на бортике, смотрела в их сторону некоторое время несколько недовольно, Шин размышлял, решится ли она подойти и высказать претензию, но затем она вернулась к своим делам, ведь для неё они были такими же случайными незнакомцами на фоне толпы, как и она для них. Шин смотрел в её сторону ещё некоторое время после того, как она вернулась к играм с фонтанной водой, потому что отвечать на вопросы Ланы не хотелось. Он и не знал, что ответить – с планами у него так и не сложилось. Всё время, отведенное на адаптацию, он провел, занятый другими мыслями и вопросами.  По большему счету, самобичеванием и сожалениями. И время на то, чтобы подумать о чем-то важном, у него… было, но Шин им не воспользовался рационально.

– Всего пару дней осталось, – продолжала Лана спокойным тоном, словно бы она тоже размышляла над своим же вопросом.

Если точнее, оставалось только два дня на то, чтобы придумать, научиться использовать и правильно подать некое умение. Что-то, что убедит судей в том, что именно ты будешь отличным кандидатом в число участников, что ты подающий надежды претендент, что твое понимание и осознание себя как части стихии будет полезно в дальнейшем, что ты будешь полезен Совету, как потенциальная боевая единица.

Вот только Шин этого не понимал и не осознавал. У него не было каких-то чуть более оригинальных идей, чем, определенно, у всех других претендентов, одни лишь стандартные представления о магии воздуха, которые вряд ли могли бы ему помочь пройти дальше, и никаких дельных примеров вокруг не находилось. Шин только забивал свою голову размышлениями на различные вопросы в духе: что он видел, что знал, что мог сделать со своими знаниями?

Сам не мог ответить, ведь все вокруг состояло из вещей, которые никак не помогали в решении философский вопросов.

– Пока не знаю, – всё же ответил Шин.

Лана хмыкнула, понимающе кивнула, потянулась, утомленная долгим сидением на одном месте, резко подскочила с лавочки, покачиваясь, словно маленький ребенок. Это заставило Шина улыбнуться, хотя он и не понимал, почему Лана использует такую модель поведения, могла ведь вести себя и как осознанный взрослый, но предпочитала дурачиться. Впрочем, подумал Шин, может, это был её способ бороться с проблемами.

– Что ж, тогда нам стоит прогуляться, и, может быть, тебе повезет и вдохновение посетит тебя, – весело провозгласила Лана план на день, совершенно уверенная в том, что Шин не станет спорить. Но Шину не хотелось заниматься бесцельным самокопанием и дальше, так что прогулка была отличным вариантом для дальнейшего времяпровождения.

Может быть, и правда, повезет. По крайней мере, Шину хотелось в это верить.

Однако праздное шатание по улицам помогло ровным счетом ничем, идеи не начали ломиться в голову со скоростью света, не строились в бесконечные очереди в ожидании на рассмотрение, и даже не пытались осторожно незаметно постучаться в сознание. Их попросту не было, что Шина удручало, создавалось впечатление, что мир настроился против, так рьяно и явно не давая ему ни малейшей зацепки. Они даже успели провести какие-то время на тренировочном стадионе, где Лана снова завладела вниманием окружающих, не раскрывая ни одного из возможных козырей, она вытаскивала из толпы желающих проверить свои возможности представителей из ветки воздуха, предположительно, из желания помочь Шину, но даже при этом ничего более уникального, чем вихри и ударные волны никто из них не использовал, что не помогало в сочинении идеального представления на отборочные, впрочем, быть может, им тоже не хотелось раскрывать тайны. Шин сам не пожелал участвовать, для него это было нечто сродни попаданию в среду, где все гениальные и способные, а он – нет; становиться целью для насмешек и косых взглядов, чувствовать свою недостаточность ему не хотелось, даже при том, как настойчиво и заискивающе улыбалась Лана, приманивая его движениями руки. Шин делал вид, что не замечает попыток его привлечь, и Лане быстро надоело, к тому же много времени на её перфоманс не ушло, но, даже участвуя в пусть и не полноценном сражении, она выглядела как часть художественного образа. Шин никак не мог понять, почему и как ей это удается.

– Точно не хочешь принять участие? –  спросила Лана, вернувшись к трибунам, проглатывая слова и звуки между глубокими вдохами.

Шин покачал головой – излишнее внимание ему не нравилось, особенно в чем-то, в чем он считал себя недостаточно успешным.

– Ну, – протянула Лана, разочарованно поглядывая на оставшихся претендентов. – Как знаешь.

Претенденты смотрели на неё в ответ, кто-то с пренебрежением (из тех, кого Лане удалось одолеть), кто-то будто бы ждал, что она вернется (и, быть может, согласиться на реванш), кто-то явно с волнением явно размышлял о том, стоит ли подойти и что-то спросить – Шин видел их бегающие взгляды, и то, как полностью игнорировала их существование Лана, словно бы её ничего из только что случившегося не волновало, вызывало у него некоторую зависть.

Решив, что больше здесь делать нечего они, миновав портальную арку, снова вернулись на заполненные людьми улицы. Люди вокруг не казались слишком увлеченными проблемами и вопросами, улыбались, смеялись и разговаривали друг с другом, двигались в разных направлениях, словно волны, и, смотря на них, Шин думал, что они с Ланой сейчас ничем не отличаются, что они тоже часть толпы, бесцельно плывущей в никуда, что, по какой-то причине, его расстраивало.

В его воображении никто не был достаточно важен даже для своей собственной жизни.

– Я так и не спросила, что ты делал всё это время? – начала диалог Лана, оборачиваясь, кривоватая заколка в её волосах отбросила блик, что заставил Шина неприятно поморщиться. Он использовал эту заминку на некоторые размышления, не зная, что же должен был ответить, что мог ей ответить. Что провел несколько дней в пустую? Что половина происходящего в его голове сохранилась как смутное воспоминание? Что его мечты и надежды были разрушены тем фактом, что никому его мечты и надежды нужны не были? Что он представил себя там, где его никто не хотел видеть? Что из этого он мог ей рассказать?

– Да ничего особенного, – ответил Шин, так и не решившись. – А чем занималась ты?

В ответ Лана растянулась в хитрой ухмылке.

– Пара очень наглых ребят думали, что смогут меня победить, но… Ха-ха. Пусть знают свое место! – рассмеялась она весело и гордо.

Конечно же, Лана не могла потратить время без пользы, конечно же, она делала то, что должны были делать все, что и Шину следовало бы делать вместо того, чем он занимался. Ему казалось, что всё катится вниз по наклонной с тех пор, как он попал сюда, что ничего положительного не случилось вообще. В то время, как другие действительно сильные и увлеченные люди занимались важными и серьезными делами, он просто ждал, как само всё разрешится.

Но ничего не разрешилось. Шину оставалось только задаваться вопросами в духе: а что будет дальше? Насколько плохо все будет дальше?..

– Кто бы сомневался, – ответил он девушке, стараясь звучать как можно более отвлеченно, подумал, что стоило бы спросить, что Лана такого им сделала, но от размышлений его настроение окончательно испортилось, так что он не нашел на вопросы сил.

– Один вообще был какой-то дикий, его аж оттаскивали, потому что он совершенно не хотел успокаиваться. Серьезно, это было как будто настоящее сражение уже началось. Он вообще не понимал, что мы еще не на арене. Был почти страшно… но интересно. Знаешь, как решать сложную математическую задачку с множеством переменных в ограниченном количестве времени.

Звучала Лана так вдохновленно, радостно, даже несмотря на то, что в её словах промелькнуло упоминание о страхе, Шин был уверен, что она бояться просто не могла, в его воображении Лана и страх существовали в диаметрально противоположных сторонах. Быть может, она и боялась, но не так, как боялись проплывающие мимо них люди, как простые жители. И, стоило быть честнее с собой, как он сам. Страх Ланы скорее напоминал возбуждение от опасности, яркие эмоции стрессовой ситуации, адреналиновый всплеск, который она постоянно преследовала.

– Звучит опасно, – хмыкнул Шин, на что Лана только отмахнулась:

– Тут всё звучит опасно. Но, знаешь, его какая-то девушка пыталась успокоить, и он словно, не знаю, внезапно стал другим человеком? Потому что вот он пытался меня убить, а вот он – тихий и спокойный мальчик. Как-то это… непонятно. Будто я ему что-то сделала, в самом деле.

Шин пожал плечами: кто в действительности мог знать, что это было? Может, подумал он, это тоже своего рода реакция на опасную ситуацию. Инстинкты выживания. Убей или будешь убит.

Он рассуждал об этом слишком спокойно и отвлеченно, даже не пытаясь перекладывать ситуацию на свое будущее, и, когда, наконец, осознание невоображаемости ситуации добралось до него, что это не просто история, а настоящая осязаемая реальность, которая, в том числе, ждет и его, дрожь пробежала вдоль позвоночника, а в животе начало скручиваться предвкушение грядущих проблем. Реальность казалась Шину все опаснее и опаснее, он осознал так внезапно, что Лана сказала убить. Легко и просто. И Шин пропустил это мимо ушей как совершенную обыденность, отчего ему стало не по себе. Мысль о том, что для Ланы потенциальная смерть казалась такой простой, что она упомянула её без каких-либо эмоций, захватила все сознание Шина, превращая мысли в бесконечный поток ужаса. Он ощущал, что всё катится вниз быстрее и быстрее, как мир разрушается, как темнеет перед глазами.

– Эй, – раздался голос Ланы посреди темноты, и от ее голоса тьма начала рассыпаться, – с тобой все нормально?

Шин не мог ответить, его почти парализовано внезапным осознанием хрупкости жизни, он понимал, что ничего не было с ним нормально, но Лана бы только посмеялась с его бессмысленных глупых страхов, с того, насколько часто они мелькают в мыслях последнее время. И того, насколько дикие это страхи для кого-то, кто самовольно пришел сюда.

– Нет, все хорошо. Будь осторожна в следующий раз, – кивнул он, стараясь звучать нормально.

Лицо Ланы захватило хитрое выражение, будто бы она не заметила никаких проблем и так легко поверила, повернулась к Шину, перегораживая путь, вынудила резко остановиться, начала пристально всматриваться в глаза, придвинувшись совсем близко.

– Ты… что же, – она наклонила голову в бок, – волнуешься обо мне?

Шин, честно, волновался о себе, потому что верил, что Лана отлично справится со всеми своими проблемами самостоятельно. Это же была Лана: сильная, смелая, гиперактивная, которая уже показала, как не любит, когда кто-то решает за неё.

И этот её внезапный, непредсказуемый поступок сбил панический настрой в голове Шина. Он ничего не смог ей ответить, потому что Лана смотрела так пристально и стояла слишком близко, что её взгляд прожигал насквозь. Шину не нравилось смотреть людям в глаза, тем более стоящих так близко и вглядывающихся так настойчиво, что он сделал шаг назад, прежде чем Лана, наконец, успокоившись, отвернулась.

– Буду считать, что это “да”, – кивнула она сама себе, не теряя исходного задора.

Ей, подумал Шин, наверное, нравилось быть такой: непосредственной, веселой, непредсказуемой, себе на ему, никто не указ. И общаться с ней ему нравилось, потому что её черты были противоположны его характеру. Лана была тем человеком, который мог заставить любого делать то, что ей хотелось, не применив ничего, кроме обаяния.

Это обаяние уже сработало на Шине однажды, продолжало работать до сих пор, и он ничего не планировал делать, чтобы этому противостоять.

Но вопрос о том, что делать на отборочных никак не решался. Быть может, потому что Шин и не особо пытался решать. Лана постоянно принимала решения, она вламывалась в его двери и тащила гулять, она показывала ему город, который сама ни черта не знала, но делала вид, что разбирается, она знакомила его со всеми встречными-поперечными, с которыми сама успела познакомиться, просто потому что, не спрашивая у Шина согласия ни на что, и это приводило его к мысли, к причине, почему он ничего не может сделать – он был попросту уверен, что все разрешится само собой. Что, может быть, ему нужно приложить всего чуть-чуть усилий, создать что-то простое, что покажется неплохим, небольшую активность, которая создаст вид чего-то серьезного для судей, чтобы они могли записать его в число участников.

Маленькое, но заметное…

Внезапная мысль осенила его, и Шин не мог понять, почему она изначально не пришла ему в голову. Не было острой необходимости делать тоже самое, что делала Лана, как и не было необходимости придумывать и создавать что-то, исходя из его незначительных успехов в освоении стихии. В сущности, не было необходимости даже задумывать над этими успехами. Ведь нужно было лишь что-то незаметное. Что-то, что он точно мог сделать. Маленькое и незначительное, что покажется большим и существенным.

Видимость. То, что будет выглядеть так, как нужно, но не будет на самом деле существовать в реальности.

В чем он как раз мог назвать себя специалистом.

Часть 2: Берсерк

J'ai le chronomètre dans la tête

Combien de rêves me faudra-t-il

Pour que les heures s'arrêtent?

(У меня в голове секундомер

Сколько снов мне понадобится

Чтобы часы остановились?)

Nuit Incolore – Dépassé

Глава 1

– Снимаешь? – спросила высокая женщина чуть раздраженным голосом, в очередной раз заправляя падающую на лицо прядь волос за ухо.

Она стояла на фоне полупрозрачного забора, за которым была видна часть стадиона, наверное, уже вечность, ведь все шло против неё, против них обоих: то камера отказывалась работать, то люди двигались в кадре толпами, сбивая настрой и разрушая кадр напрочь, то кто-то из потенциального списка интервьюеров отказывался говорить.

Ей казалось, что они прокляты, и снять этот чёртов репортаж сегодня невозможно, и что следовало бы вписаться в число участников, а не приезжать сюда работать. А лучше вообще стоило взять отпуск, спокойно гулять по улицам Ситты, фотографироваться и, может быть, попробовать местную кухню. Вместо того, чтобы бесцельно проводить время в ожидании чуда.

– Одну минутку, Лос, – удрученно ответил оператор, в очередной раз разворачивая камеру то в одну, то в другую сторону, если бы упомянутая Лос хоть каплю разбиралась в устройстве этого аппарата, может быть, могла бы чем-то помочь, но вместо этого всё, что было ей доступно – раздраженное ожидание:

– Да что такое! Что на этот раз?!

Оператор в ответ только пожал плечами, Лос начинало казаться, что они никогда не начнут этот неудачный репортаж, что, если день сразу не задался, то его ничто не способно исправить. По крайней мере, она всегда сталкивалась только с полными неудачами провальными днями, никаких полумер (положительные дни в её карьере встречались не слишком реже, но, находясь на грани разочарования от профессии, Лос не могла припомнить ни одного такого). Однако спустя обещанную оператором минуту, камера заработала, из её корпуса выкатились три шарообразных чуть меньше ладони дочерних объектива, наконец, поднялись в воздух и замигали датчиками, крутясь в разные стороны. Почему они не могли просто по старинке снимать на основную без этого томительного ожидания, Лос так и не смогла понять. Даже если бы спросила, но на вопросы времени уже не было, оно и без того поджимало. Посмотрев в центральный объектив, Лос натянула на лицо профессиональную улыбку, стирающую следы усталости, и приступила к работе:

– Доброго вечера, с вами Лосли Катрис со специальным репортажем из центра Ситты. Мы находимся прямо напротив главной достопримечательности – стадиона Ньетто Руис, – где только что закончился отборочный этап Шестой Битвы. Сколько бы сил и времени не было потрачено на подготовку, самые лучшие оценены и выбраны для дальнейшего путешествия в мир невозможного. Из огромного числа претендентов во второй этап прошли только по сто двадцать восемь человек в каждой стихийной ветке. Пятьсот двенадцать самых выдающихся человек со всех концов вселенной. Давайте познакомимся поближе с некоторыми из них.

– Снято, – огласил оператор, и Лос тяжело выдохнула, поглядывая на летающие камеры-шары с неприязнью, но начало было положено, с этой частью уличных съемок закончено, теперь оставалась другая не менее сложная часть – интервью. Где-то между вопросами в финальной версии поместятся съемки с отборочных, красивые кадры, отснятые с самых различных ракурсов сотней летающих камер, контролируемых десятками людей. Лос хотелось верить, что получится красиво и ярко, захватывающе и интересно, или, на крайний случай, по крайней мере, достаточно, чтобы получить плату за работу.

Первым их респондентом стала невысокая светленькая девушка с вьющимися торчащими в стороны волосами, которая смущенно поглядывала на камеру и немного нервно улыбалась. Лос еще раз пробежалась по списку вопросов и основным данным, чтобы не ошибиться, и ободряюще улыбнулась:

– Не волнуйся, я не кусаюсь.

В ответ та только заторможено кивнула и, кажется, ни капли не поверила. Ну и ладно, подумала Лос, её работа заключалась не в психотерапии, а в получении ответов на вопросы, в конце концов.

– Можем начинать? – спросила она одновременно у смущенной девушки и оператора, а, получив неуверенный кивок от участницы и символичный палец вверх от оператора, обернулась в сторону камеры:

– Первый наш гость на сегодня – Серафима Рейснер. Уже ставшая известной в качестве лидера сводной таблицы совместимости среди претендентов. Каково это – ощущать себя первой среди такого количества человек?

– Эм, как-то… странно, – замялась Серафима. –  Я имею в виду, я ведь ничего не сделала для того, чтобы там оказаться. Так что это не мои достижения, будто кто-то решил за меня.

– Что ж, я думаю, этот “кто-то” принял верное решение! Вы общались с другими претендентами, которых прозвали “гениями”? В вашей ветке собралось довольно много людей с большим процентом совместимости, – Лос быстро глянула в планшет в её руках, чтобы не ошибиться, числа резко вылетели из головы. – Почти все выше семидесяти процентов, это большое значение для целой ветки.

– Да уж, – улыбнулась Серафима натянуто, ей, видимо, не нравилось думать о том, сколько у нее потенциально опасных противников. Хотя наверняка тут были и те, для кого подобное – легкое или желаемое испытание, Лос слышала о них, но не особенно хотела брать у них интервью. Сюжеты про обычных и непримечательных всегда собирали куда большие рейтинги.

– Вы общались с кем-нибудь из них? – спросила Лос.

– Из моих – нет. Я немного общалась с девушкой из ветки воздуха, она тоже набрала довольно высокий процент. Вроде бы она прошла. Я не уверена.

– Наблюдали за другими будущими участниками во время отборочных? Кто-нибудь из них привлек ваше внимание?

– На самом деле, они все довольно… интересные. Многие из них очень сильные, и я даже не уверена, что смогу с ними справиться, если мы встретимся. Надеюсь, – Серафима нервно хихикнула, – что кто-нибудь победит их за меня.

– Что ж, – Лос кивнула с пониманием. Она бы тоже не хотела встречаться с грозными противниками, но пока её потенциальными врагами были ветер, постоянно неработающая камера и тот факт, что ей стоило бы взять отпуск вместо того, чтобы стоять сейчас здесь, – расскажите немного о себе. Почему вы решили принять участие?

– Ну, у меня простая причина. В моем роду не было магов, так что мне очень хотелось стать частью этого магического мира однажды. И, когда я услышала, что скоро будет проводиться Шестая Битва, я сразу же решила принять в ней участие. Родители мои, правда, были сильно против, но, как видите, меня это не остановило.

Напоследок Серафима улыбнулась уже не так скованно, как вначале. И ответы её звучали достаточно длинно и развернуто, чтобы оказаться в финальном варианте. Так что Лос подумывала, что первая попытка прошла удачно.

– Желаю вам успехов в дальнейшем. А пока мы прервемся, не отходите далеко!

Оператор кивнул ей, и Лос сразу же сгорбилась, утомившись стоять с идеально ровной спиной, и улыбка сползла с её лица. Ей, честно, нравилось общаться с людьми, сниматься в разных местах, но иногда это было так утомительно, что ей хотелось бы заняться чем угодно другим. Быть может, иногда приходило ей в голову, стоило выбрать другой род деятельности…

Правда, конкретно сейчас Лос буквально не видела себя где-то в другом месте.

– Спасибо, что согласились пообщаться, – улыбнулась она Серафиме, на что та только сконфуженно и неуверенно покачала головой, добавила: “Не за что, это вам спасибо”, и снова поглядела на камеру, спрашивая, записывает ли она ещё, оператор покачал головой, и Серафима облегченно выдохнула – общение с камерами давалось ей не очень, но, быть может, подумала Лос, если она заберется далеко, однажды, подобное перестанет быть проблемой.

– Что-то меня до сих пор потряхивает, – нервно рассмеялась Серафима. – Надеюсь, этого не было заметно…

– Нет, думаю, всё прошло хорошо. Еще раз спасибо за интервью.

И как бы не хотелось Лос оказаться праздно гуляющим туристом, рабочий день только начинался.

Второй их гость на сегодня оказался тем, кто своим выступлением захватил внимание всей публики, а также был отмечен судьями. Это было как раз самое начало, на которое Лос благополучно опоздала, ей не удалось увидеть выступление воочию и вся доступная ей информация – сухой текст описания сборных постов в сети и пачка коротких видеозаписей. Людям понравилось, судя по количеству восторженных реакций. Так что Лос очень хотелось бы пообщаться с источником этого ажиотажа. А источником оказалась милая и весьма улыбчивая девушка. Лос отметила в её образе, помимо лучащегося дружелюбия, только множество шрамов по всему телу, которые она даже не пыталась скрывать и ужасно длинные, явно мешающие волосы. Возможно, подумала Лос, эта участница и есть один из тех самых опасных претендентов с большим опытом за спиной, которые знали, зачем пришли сюда. Это была её первая мысль и из-за неё Лос растеряла часть энтузиазма, потому что слушать про “я столько лет тренировался, у меня были лучшие учителя, конечно, я достоин всеобщего внимания” обычно было весьма утомительно.

Но при этом располагающая улыбка участницы давала трещину в самом основании образа опасного противника, что, впрочем, не отменяло того факта, что она справилась лучше, чем многие прочие, и что она могла быть опасным противником, разве что активно притворялась, что это не так.

– Спасибо, что согласились на интервью, – начала Лос вместо приветствия, на что в ответ ей девушка только покачала головой из стороны в сторону.

– Я собираюсь победить. Не могу же я бегать от журналистов.

Этого Лос и ждала от неё, хотя не в положительном смысле, её натянутая профессиональная улыбка чуть дрогнула, но вряд ли кто-то заметил. Конечно, Лос понимала, что именно таких Битва и желает видеть – целеустремленных, полностью осознающих, зачем они здесь, искрящихся дружелюбием как частью образа, который, несомненно, мог помочь в достижении целей. Разве что подобные люди ужасно утомляли.