Раиска, Люська, ветераны спорта и «Тишина»

Маргарита Сысоева

Раиска, Люська, ветераны спорта и "Тишина"

Пролог

Мы с Люськой решили отдохнуть недельку на горнолыжном курорте. Ну, честно говоря, не совсем горнолыжном и не совсем курорте. На местной каталке со скромным названием «Лыжная база «Высокое». Да и местная она условно. Почти двести километров от дома.

«Уютный горнолыжный курорт для спокойного семейного отдыха», – соблазняла реклама.

Сайт обещал живописные склоны холмов и речные долины, около двух тысяч метров оборудованных подъемниками трасс, кафе с домашней кухней, уютные номера и дровяную баню. Когда муж узнал, что перепад высот составляет аж восемьдесят метров, презрительно фыркнул и ехать отказался. В двухкилометровый склон он сразу не поверил.

– Мне некогда, – сказал Вадим. – Ради такого, чтоб никого не обидеть, «экстрима», я не буду устраивать сложный трехэтапный обмен дежурствами. Но для вас годится, езжайте, проветритесь.

– Там старинная церковь, прямо над склоном. А в райцентре дом-музей художника Пилюгина.

– Тем более.

Да, про музей я зря сказала. Немного сгладила ситуацию дровяная баня.

– Ладно, вы там отдыхайте, – благословил муж. – А мы с детьми на выходных подтянемся.

Но Люська и я были полны энтузиазма. Отзывы на сайте хорошие, особенно про кафе. Фотографии привлекательные. По будням действуют скидки на проживание и подъемник. Забронировали двухместный номер и в понедельник с утра, загрузив снаряжение, личные вещи и, на всякий случай, запас продуктов, выдвинулись.

– Экстремально скучный отдых, – хохотнул напоследок муж.

Понедельник

Добираться пришлось долго. Сначала по трассе до районного центра Туманова. Городок довольно крупный, почти пятьдесят тысяч населения. Дорога неплохая, недавно отремонтирована. Но уж больно далеко. На заправке зашли в кафе выпить чаю с пончиками. Утомленная дальней дорогой штурман-Люська разложила на столике карту.

– Смотри! – она ткнула пальцем в развилку. – Здесь можно очень неплохо срезать. Мы, не доезжая тридцать километров до Туманова, сворачиваем налево на Ясенево. Это всего порядка двадцати километров. А от Ясенева до Высокого – рукой подать по местным дорогам. Сэкономим километров тридцать, а может, и все пятьдесят!

– А что говорит навигатор? – я не очень доверяла своему штурману.

– К сожалению, навигатор ничего не говорит, – грустно вздохнула Люська. – Он упорно посылает на платную. Для этого надо вернуться назад, потом пролететь мимо Туманова по окружной. Потом съехать с платки, вернуться в Туманов и там в центре города повернуть на Высокое. Большой крюк получается.

– По платке мы, конечно, не поедем. Но эта твоя короткая дорога на Ясенево – тоже не вариант. Знаю я ее, наслышана. Туда и летом-то не всякий сунется. Вдоль обочины на каждом высоком дереве – таблички с телефоном эвакуатора.

– Это же хорошо! – бодро сказала Люська.

– Ничего хорошего. Чтобы эвакуатор вызвать, надо на это дерево с телефоном залезть. Связи по пути нет.

– Вот оно что! – удивленно протянула Люська. – А я не могла понять, почему, чтобы номер забронировать, надо сообщение оставить и в течение суток ждать ответа!

– Ну да, видимо, раз в день администратор выбирается туда, где есть связь, и решает все вопросы.

– Медвежий угол какой-то, – покачала головой Люська. – Надеюсь, оно того стоит.

– Ты, что, подруга? Веселее! Мы уже проехали больше, чем полпути! Нет, срезать я не собираюсь. Народная мудрость предупреждает, что все приключения начинаются со слов: «Я знаю короткую дорогу». Кстати, вспомнила. У меня однокурсник был из Ясенева. Так он как-то зимой к родителям на выходные поехал. И не доехал. Из-за гололеда автобус не смог подняться в гору. Пассажиры ночью пешком топали несколько километров до своей деревни.

– Значит, горы там все-таки есть! – к Люське возвращался энтузиазм.

– Определенно, есть. Поэтому едем через Туманов. Заодно музей посетим.

С музеем не получилось. Нашли мы его довольно легко. Свежеоштукатуренный одноэтажный особнячок удобно располагался на живописной набережной при въезде в город. Территория вокруг музея была огорожена полосатой лентой. Две полицейских машины стояли у тротуара.

– Что-то случилось? – мы с Люськой вышли размять ноги.

– Опять музей ограбили, – с тяжким вздохом махнула рукой женщина в пуховом платке.

– Ограбили? А что украли?

– Картины, что же еще! – женщина окинула нас укоризненным взглядом, видимо, дивясь нашей бестолковости. – Чай, не алмазный фонд.

– Здесь были ценные картины? – спросили мы просто так, чтобы поддержать разговор.

– Были. Скоро ни одной не останется. Второй раз грабят, а может, и третий.

– Закроют музей-то, теперь точно закроют, – интеллигентного вида старичок в берете и длинном пальто подошел с другой стороны и тоже остановился у ограждения, опираясь на трость. – Уже комиссия приезжала. Нет, говорят, у вас условий для сохранности ценных экспонатов. Решили все в столицу перевезти.

– Все?

– Все. Здесь оставить только репродукции да фотографии.

– А сигнализацию поставить? Двери-окна укрепить нельзя? – недоумевали мы.

– Это дорого, им проще все в центр переправить. Конец музею, – дедок чуть не плакал. – Кто пойдет картинки из журналов смотреть?

– Вы здесь работали? – участливо спросила Люська.

– Работал? Я здесь жил! После университета приехал в школу преподавать. Музей тогда только создавался. Мы и белили, и красили, свет монтировали, мебель восстанавливали. Мне совместительство предложили, за комнату. На втором этаже кабинет и спаленка. О-хо-хо, кто к нам только не приезжал! Какие люди здесь бывали! А потом пошла централизация, нас объединили в одну организацию по всей области. И все, – дедок тяжко вздохнул. – Центр все на себя тянет. Горестно.

– А вы так и живете при музее? – мы покосились на ограждение. – Как же теперь домой попадете?

– Ну что вы, девоньки! Это когда было! Давно квартиру получил. Сейчас на заслуженном, так сказать, отдыхе. Но ведь болит душа-то!

Мы с Люськой сочувственно покивали и побрели к машине.

– Н-да, с первым номером культурной программы мы пролетели. Будем надеяться, что Высокое не разочарует.

Тридцать километров до Высокого проделали в молчании. Мне было жаль музея. Досадно, что центр неумолимо прибирает к рукам местную достопримечательность. Люська задремала. Двухполосная дорога, только почищенная после недавнего снегопада, вилась от деревни к деревне. Местность и в самом деле стала холмистой, что внушало оптимизм. Опять пошел снег. Перед самым Высоким стоял покосившийся указатель поворота на Ясенево. Он указывал прямо в чистое поле.

Высокое оказалось небольшой деревенькой, занесенной снегом чуть не по крыши. Красочный плакат предостерегал от въезда на деревенскую улицу и указывал направление на горнолыжный курорт. До горнолыжки, как утверждал указатель, было три километра. Эти три километра были расчищены, не в пример пути от города до деревни, широко, четыре машины могли спокойно разъехаться. Снегопад между тем усиливался. Окруженная густым лесом, дорога ныряла в глубокий овраг, потом поднималась на крутой склон, потом резко поворачивала направо, и мы у цели! Люська протерла глаза, вылезла из машины и пошла искать лучшее место на парковке, благо там было почти пусто. Выбрала участок под огромной раскидистой елью максимально близко к выезду.

– Легче будет вещи таскать, – аргументировала Люська, и мы пошли осмотреться на местности.

Первым делом хотелось найти склон. Я, конечно, как и Вадим, в двухкилометровый спуск не верила, но в глубине души, видимо, надеялась. Поэтому пережила разочарование. Двумя тысячами метров там и не пахло.

– Вот жулики, четыре склона у них длиной два километра, – Люська тоже была разочарована.

– Ну, не скажи, – я внимательно изучала цветную схему. – Две горнолыжных трассы по пятьсот метров, стометровый учебный склон и тюбинговая1 горка – вот тебе почти две тысячи метров в общей сложности.

– Гении маркетинга. Не придерешься, – согласилась Люська. – Даже то, что обе горнолыжные трассы расположены на одном склоне, просто с разных сторон объезжают вон те кусты в центре, не предъявишь. Хотели, как лучше, детализировали.

– Скажи спасибо, что они три километра лыжни для беговых лыж в общую сумму не включили. А могли бы, для приманки, все пять километров указать.

– Да, это имело бы смысл. Кто по незнанию соблазнится и в такую даль приедет, по-любому останется покататься.

– За пять километров можно и в морду получить.

Рядом с информационным стендом помещалась симпатичная детская площадка. Слева несколько строений окружали небольшую поляну с елкой в центре. Ель была настоящая и украшена игрушками. Наверное, украшения до Масленицы не снимут. Рядом с елкой – подвесные качели с широким деревянным сиденьем и спинкой. Одно из зданий – длинное, деревянное, одноэтажное было обозначено, как гостиница. За ней виднелись три небольших домика с открытыми террасами, на плане указанные, как «коттеджи на двоих». На первом этаже двухэтажного здания размещались касса, прокат и администрация, все в одном помещении с большими окнами. На втором, похоже, располагались комнаты персонала. С третьей стороны поляну ограничивали кафе, беседка и строение с мангалом. Дальше дорожка вела на склон. Над склоном стоял прелестный домик, беленький, двухэтажный, с покатой крышей, эдакое шале2 в Альпах, какими их изображают на картинках. За ним местность понижалась и виднелись хозяйственные постройки, на их предназначение указывала припаркованная техника и поленницы дров. Сбоку от домика – небольшой учебный склон с бугельным подъемником3. Дальше просматривалась церковь, между ней и шале, немного в стороне в соответствии со схемой стоял бревенчатый дом. Нарядное шале смотрело окнами на склон, спускавшийся в долину реки. Подъемник тоже был бугельный. Ну, креселки4 мы и не ожидали. Ближе к церкви, за кустами угадывалась тюбинговая трасса.

Играла музыка. Катающихся было мало. Тюбинговая трасса не функционировала. По лыжному склону каталась парочка сноубордистов и семейство с двумя малыми детьми на лыжах. Через некоторое время подошел еще один молодой человек со сноубордом. Учебный склон пустовал.

Мы проследовали в административное здание, где получили ключи от номера. Худощавый мужчина средних лет, в нейлоновом жилете лимонного цвета с надписью: «Лыжная база «Высокое», наброшенном поверх свитера, на Люськины претензии по поводу несоответствия длины склона в рекламе и в реальности пожал плечами.

– Это же обман! – возмутилась Люська. – Разве так можно?

– С этим вопросом, пожалуйста, к хозяйке. Я даже не видел этой рекламы. У нас здесь и интернета нет. И телефоны не ловят. В свободное время книжки читаем, – он продемонстрировал раскрытый на середине потрепанный детектив.

– Как же вы, совсем без связи? – тут же посочувствовала Люська.

– Рация, – опять пожал плечами администратор. – На пять километров достает. А дальше нам не надо.

После этого он предложил нам заполнить анкеты постоянных посетителей.

– Будете получать информацию об акциях, о новостях. Кстати, постоянным клиентам – скидка.

При слове «скидка» Люська схватила две анкеты и пристроилась за стойкой.

– Какая информация, если у вас тут ни интернета, ни телефона? – подняв голову от бумаг, попыталась уточнить она.

– Вышку связи должны вот-вот построить, – заверил Александр, так, если верить бейджику, звали администратора. – А пока хозяйка сама размещает информацию, отвечает на сообщения. Сотрудники, которые уезжают на ночь с ней созваниваются или списываются. В деревне в некоторых местах связь есть.

– Сотрудники на ночь уезжают? – удивилась я. Дорога от Туманова показалась очень и очень неблизкой.

– Не все, – привычно пожал плечами администратор и охотно пустился в объяснения. – Поварихи и горничная живут в деревне, дежурные на подъемниках тоже местные. Их возит тракторист. Он тоже деревенский. Сторож постоянно здесь, круглый год. Инструктора – молодые ребята из города. На выходных ночуют, на неделе подъезжают по предварительной записи. По будням им тут практически нечего делать. Хозяйка бывает по выходным.

– Все, заполнила, – Люська подняла голову от стойки. – Оформляйте скидку!

– Для скидки надо сначала стать постоянным клиентом.

– Как это? Опять обман!

– Ну, что вы так категоричны? – администратор внимательно посмотрел на нее ясными голубыми глазами. – Скидка предоставляется постоянным клиентам, а вы у нас впервые. Купите сегодня ски-пасс5, оплатите один день катания. А с завтрашнего дня уже сможете получить скидку в пять процентов. В следующем году – десять процентов, через год – пятнадцать.

– Через двадцать лет – бесплатно? Александр, это очень интересные условия, – проворковала Люська своим самым обворожительным голосом.

– Предел – двадцать процентов, к сожалению, – в голосе Александра тоже появилась бархатистость. – Дамы будут брать что-нибудь в прокат? В наличии двухместные тюбинги.

– Нет, спасибо, у нас все есть, – мы расплатились, взяли ски-пассы и направились заселяться.

Двухместный тюбинг надо было брать. Администратор Александр знал, что предложить, надувная ватрушка могла стать защитой. Мы не успели покинуть помещение, как входная дверь резко распахнулась и со всего размаха заехала Люське по плечу. От неожиданности и боли она вскрикнула, качнулась к окну и приземлилась на скамейку для переобувания. Меня ворвавшееся тело откинуло на стойку администратора. Стойка отъехала в сторону, а я, уцепившись за нее, с трудом удержалась на ногах. Влетевшая в дверь девушка в лыжном комбинезоне бросилась к Люське с извинениями, потом ко мне, потом опять к Люське. У девушки были ярко-оранжевые кудряшки, присыпанные снегом, и от нее невозможно было оторвать глаз.

– Катька! Уймись! – Александр схватился за голову и полез под стойку собирать рассыпавшиеся бумажки.

– Сам уймись! Сколько раз говорили, чтобы прилавок закрепил!

– Сама опоздала, и еще выступаешь! Что ты, как ненормальная несешься? А если бы терминал разбился, чумная ты девка!

– Так потому и несусь, что опаздываю! У нас на работе проблема, опять ограбление! «Тишину» украли! А сюда же не дозвониться, двадцать первый век на дворе, а связи нет! И дороги скоро не будет, такой снегопад!

– Там, где ты, тишины не бывает! Как можно украсть то, чего нет? – Александр сосредоточенно разглядывал платежный терминал. – И чего так переживать? Сегодня – понедельник, все спокойно. Вот кстати, новые гости, – он указал на нас. – Девушки, вам нужен инструктор по сноуборду?

– Нет, мы на лыжах, – Люська потирала ушибленное плечо.

– Катька, уйди от греха, – Александр поднапрягся и подвинул стойку на место.

– Если понадобится, я – Катя, – представилась девушка и выскочила обратно на улицу.

– Вон, видите, трещина на стекле. Это она прошлый раз ввалилась со своей доской. А вон у кресла ножка погнута – это в позапрошлый раз помогала тепловую пушку передвинуть. Ох, чума на наши головы! Удивляюсь, как музей в Туманове до сих пор стоит.

– При чем тут музей? – не поняли мы.

– Катя-Апельсин в музее работает и у нас, чума на наши головы, подрабатывает.

– Так это она про музей говорила! Его сегодня ограбили. Мы как раз мимо проезжали. Хотели картины посмотреть, не получилось. А девушка-то, какая разносторонняя!

– Не то слово! Она вообще альпинистка. Сейчас юридическое образование получает. По первому диплому Катя – преподаватель истории и обществознания. Правда, когда после университета явилась в школу устраиваться, ее не хотели брать.

– Не хотели брать?!

– В школу?! У вас так хорошо с учителями?

– С учителями у нас не очень, но с ней было бы еще хуже. Она, когда знакомиться пришла, уронила на завуча двухметровый кактус. Правда, сама же и поймала. Реакция у Кати хорошая. Завуч почти не пострадала. Точнее, пострадала, но только морально. Физически пострадал кактус, а она этот кактус двадцать лет растила. Одинокая женщина, сами понимаете, любимый колючий питомец. А Катька, по доброте душевной предложила обломки питомца на текилу пустить. Но тогда ее все-таки приняли на работу. Определили преподавать историю. Так она решила показать детям, как Микеланджело Сикстинскую капеллу расписывал.

– Ого, вы знаете, кто расписывал Сикстинскую капеллу? – вопрос был бестактный, но очень неожиданно прозвучало упоминание Микеланджело в полутемном и сыроватом помещении пункта проката.

– Теперь, спасибо Кате-Апельсин, у нас весь город знает, кто расписывал Сикстинскую капеллу. Не все знают, где это.

– Это же прекрасно! – воскликнула я.

– Вы не дослушали, – Александр обращался в основном к Люське. – Катька набила по стенам своих альпинистских крюков и по очереди поднимала желающих к потолку. Они там с красками и кисточками болтались в обвязке и творили. Контуры она заранее карандашом набросала. Дети были в восторге. Но тут вошла завуч. Она проходила по коридору и услышала восторги. Такого ей и в кошмарном сне не снилось – ученик болтается под потолком, а на свежей побелке – какая-то пестрая мазня. Ну, ученики с мест, как положено, вскочили. Тот, который под потолком, тоже по привычке дернулся, банка с краской у него из рук выпала и приземлилась аккурат на парик завучу. Оказывается, завуч носит парик. Теперь об этом тоже весь город знает. В общем, не сложилось у Кати со школой. Пристроилась в музей на полставки и к нам инструктором. В прошлом году она на юридический поступила. Когда Катя-Апельсин выйдет на охоту, преступному миру не выжить. Главное, чтобы полиция устояла.

– Бедная девочка, как же она жить-то будет, такая?

– А у вас она как, справляется?

– У нас – нормально. С детьми ладит. А быстрая реакция на склоне – то, что надо. Да и обрушить там нечего, снежных лавин не бывает, а деревья стоят крепко. Вы только в помещении держитесь от нее подальше и будете в безопасности, – успокоил нас Александр.

Мы для начала взяли ски-пасс на двадцать подъемов. Решили, что на первый день будет достаточно. А уже завтра сможем воспользоваться скидкой. К тому же кафе закрывалось в семь часов. Надо было успеть поужинать. Потому что в нашем номере кухни не было, только электрический чайник.

Номер помещался в том симпатичном домике-шале и смотрел окнами на склон! Кафе тоже порадовало. К интерьеру явно приложил руку профессионал, а еда была выше всяких похвал. Вкусная и порции большие. Только посуда почему-то вся металлическая. Может, потому что Катя-Апельсин иногда заходит в кафе?

Вечером снег пошел еще сильнее. Мы погуляли по территории. Но места для прогулки было маловато, решили пройтись по дороге к деревне. В деревню соваться не стали, побоялись собак.

– В таких местах их могут не привязывать, – предостерегла Люська.

Да я и сама слышала, что на ночь двортерьеров в деревнях частенько отпускают погулять. А мы никаких вкусняшек с собой не захватили, в случае чего, откупиться будет нечем. Пока возвращались, снегопад усилился. На открытых местах задувал ветер. На территории высокий дядька в телогрейке и треухе чистил дорожки огромной лопатой. Навстречу нам с радостным лаем выскочил крупный косматый пес.

– Васька! Цыц! Свои! – дворник разогнулся и посмотрел на нас. – Не бойтесь, не тронет.

Мы и не боялись. Пес так радостно скакал и так вертел хвостом, что намерения его были яснее ясного. Он хотел поиграть и получить почесывание за ушком.

– Васька? – удивилась я. – Его зовут, как кота?

Мужчина был рад поболтать. Он оперся на лопату и поправил треух.

– Ага, Васька, котенок мой.

– Вы здесь работаете?

– Работаю. Сторожем и дворником, еще истопником. Меня Палычем зовут, – представился дядька. – Работы хватает, вдвоем с Васькой справляемся. У него прошлой зимой волки мать зарезали. Гулящая была, сучка. У щена только глаза открылись. Поесть он уже мог, но без мамки плохо. Он и прибился к Маське, кошке местной. Вот и стал Васькой. Спал с ней, ходил везде хвостом.

– Мышей ловил, – подсказала Люська.

– Какие мыши? – не понял Палыч. – Маська при кухне жила, ее мыши не интересовали. Так она этого котенка и вырастила, Ваську, последыша. Старая была кошка, пропала осенью.

– А кто его лаять научил?

– Никто не учил, он и не лает почти. Только, когда радуется. Но это и хорошо. Тут столько чужих каждый день. Что было бы, если б он всех облаивал!

– Здесь волки ходят? – мне захотелось перейти от кухонных кошек к полезной информации. От слов о том, что прошлой зимой кого-то зарезали было не по себе.

– Зимой бывает, выходят к деревне. Последнее время хищника больше стало. Даже медведи появились. К соседней деревне летом мишка выходил. Зато Ваську от себя не отпускаю. Да, Васька? Работаем вместе, спит рядом.

– В доме?

– А то где же? В сторожке ночует. Неужели я дите малое к волкам на мороз выставлю? Ему только месяц назад годик исполнился.

Дите между тем каталось на спине по расчищенной дорожке перед гостиницей и ловило снежинки огромной розовой пастью.

– К метели, – покачал головой Палыч и продолжил свое занятие.

Васька вскочил и потрусил за нами, проводил до крыльца. Люська вынесла ему сосиску в тесте. Васька поймал гостинец на лету, только зубы клацнули, проглотил, не жуя, и побежал к хозяину.

Ночь выдалась беспокойная. На улице завывал ветер. В окна билась метель. Это бы еще ничего. Но наш прелестный домик оказался щитосборной конструкцией с полным отсутствием звукоизоляции. А семейство с двумя детьми, поселившееся на втором этаже, не торопилось отходить ко сну. И не то, что бы они особенно шумели. Нет, просто ходили, развешивали одежду, сушили обувь, готовили «До-Ширак», выдавали детям сладости, смотрели телевизор, читали вслух. Дети, конечно, бегали и прыгали, но в разумных пределах. Однако, впечатление было такое, будто звуки, проходя через перекрытия, многократно усиливаются. А уж когда дети угомонились, и раздался ритмичный скрип кровати, мы хором застонали. Скрип сразу прекратился, но яростный шепот после этого мы тоже прекрасно слышали. Мы с Люськой, тоже шепотом, решили, что утром попробуем поменять номер.

Вторник

Утро встретило тишиной. Это была полнейшая, абсолютная тишина. Снегу за ночь намело, чуть не по окна. Спасибо Палычу, дорожка к поляне была расчищена.

– Света нет, – Люська щелкнула выключателем в санузле.

– Нет, – подтвердила я безуспешно попытавшись включить чайник.

Воды тоже не было. Хорошо, что уже почти рассвело. Мы оделись и вышли на улицу. На склоне работал ратрак6. Над кухней курился дымок. Больше никакого движения видно не было. Девственный снег укрывал пышными шапками все, что можно было укрыть: и крыши, и скамейки, горки и домики на детской площадке, качели, столбики ограждений, ель на поляне, деревья в лесу. Дверь проката была открыта, но за стойкой и среди стеллажей со снаряжением никого не было. В одноэтажной гостинице похоже, еще спали. Троица сноубордистов с вечера таскала от машины позвякивающие стеклом пакеты. Этим просыпаться еще рано. Приоткрылась дверь одного из коттеджей и на крыльцо вышла старушка в унтах и меховой жилетке. Седые волосы были заплетены в две тонкие косички и уложены «корзиночкой». Мы еще вчера обратили внимание на эту пожилую пару. Они приехали вскоре после нас и сразу пошли на склон. Катались оба здорово, а вот ходили с трудом. Даже на крылечко кафе взбирались, покряхтывая и поддерживая друг друга.

– Доброе утро! – поздоровалась она. – У нас ни света, ни воды нет. Вы не в курсе, что-то случилось?

– Нет, пытаемся найти кого-нибудь, – ответила я. – Доброе утро!

– Если узнаете, дорогие дамы, будьте так добры, проинформировать нас, – на крыльцо вышел благообразный дедок в таких же унтах и меховой жилетке, как у жены. – Эх, старость не радость!

– Какая старость! – бабуля толкнула его локтем. – Бессовестный! Ты на полгода младше меня! Тебе еще рано жаловаться!

– Как мило! – шмыгнула носом Люська. – Интересно, второй коттедж занят? Может попросимся в него? Раиска, еще одну такую ночь я не переживу.

– Я тоже сюда отдыхать приехала! Давай попросимся.

Насколько мы смогли заметить с вечера, кроме нас, пожилой парочки, троицы сноубордистов и семьи с детьми других проживающих на территории базы не было.

– Смотри! Собака! – вдруг взвизгнула Люська. – За ней! Барсик! Барсик! Где хозяин?

– Его зовут Васька, – поправила я.

– Какая разница?

В самом деле, пес, увидев нас радостно помахал хвостом, как будто пригласил следовать за ним. Мы последовали. Васька уверенно бежал к склону. Там внизу, у входа на подъемник толпился народ. Толпа состояла из пяти человек. Мы поспешили присоединиться. Спустились по самому краю склона, увязая по колено в снегу. На снегу лежала Катя-Апельсин, над ней стояли Александр и сторож Палыч. Еще два мужика в толстых резиновых перчатках копались в распределительном шкафу возле конечной станции подъемника.