Дантал

* * *

Шурдия не спал. Приближающийся конский топот поднял его на ноги. Вскоре в шатёр вошёл сотник и доложил, что с северо-востока продвигаются войска, замеченные сторожевым отрядом. Лагерь мгновенно ожил. Навстречу был выслан усиленный дозор. Ровные ряды конных и пеших воинов приветственно выстроились в полной боевой готовности, образовав живой коридор перед шатром.

С первыми лучами солнца Гурис вступил в стан Шурдии.

Глава вторая

Страна Куш, в чьи земли уже вторглись два небольших по численности персидско-египетских отряда, была образована более трёх столетий назад на территории Нубии. Её прежняя столица располагалась почти два с половиной века в городе Напата, на берегу Нила, у его четвёртого порога, но после, подвергаясь постоянным вторжениям со стороны могучего северного соседа – Египта, была перенесена в город Мероэ, находящийся на восточном побережье этой реки между пятым и последним, шестым, порогами.

Когда-то давно верховные правители Напаты в течение семидесяти пяти лет властвовали и над значительной частью Египта, дав ему фараонов XXV династии. Теперь же интересы властителя страны Куш простирались на юг и юго-восток, вследствие чего его приграничные с персидской сатрапией земли всё больше пустели, покидаемые навсегда коренными жителями.

Несмотря на это, в Напате, как и в Уасете, в многочисленных храмах люди по-прежнему продолжали поклоняться египетским богам: Амону – богу Солнца, Осирису – богу мёртвых и плодородия и Исиде – богине материнства, но наряду с ними имели и свои божества: львиноголового бога Апедемака и бога творения Себинмекера. Всесильные жрецы этого города продолжали упорно влиять на избрание правителей страны, в своих храмах утверждая и венчая их на царство, равно как и отправляя их из этих храмов по последнему земному пути в загробную жизнь, в многочисленные усыпальницы в виде пирамид.

Аристократии, вышедшей из родовой знати скотоводов, как и царям, принадлежали огромные стада, обширные усадьбы с большим количеством земель и рабов. Помимо этого, правящими семьями и крупными сановниками страны контролировались абсолютно все многочисленные медные копи, серебряные рудники, прииски с драгоценными камнями и золотом, расположенные на востоке от Напаты в высохших долинах рек и в горных ущельях, где, так же как и всюду, не покладая рук трудились рабы. Полусвободные пахари и скотоводы проживали общинами, неся все необходимые повинности. Свободные же члены этих общин и родов составляли основную часть войска.

* * *

Правитель Напаты, получив веление царя выслать навстречу вошедшему в их земли персидскому воинству свои войска, немедленно исполнил его, направив туда два полутысячных отряда пехотинцев, придав им в усиление двадцать колесниц. Общее командование над ними было поручено опытному военачальнику Бруакеру, перед кем ставилась главная и единственная цель – не пропустить персов в восточную часть страны. Город же обладал достаточными силами для своей защиты.

* * *

Шурдия, поделившись с Гурисом всеми имеющимися у него сведениями относительно исчезновения людей, высказал ему своё мнение об изменении направления движения: отныне следовать на восток, дабы там исследовать все земли самым тщательным образом. Гурис же, в свою очередь, предложил ему, как старшему из них двоих, взять на себя общее командование всеми объединёнными отрядами. Выслушав приведённые Шурдией доводы, Гурис согласился на смену маршрута, понимая, что такая необходимость уже назрела и весьма оправданна, так как имеющиеся факты и свидетельства вовсе не ведут в сторону Напаты, и к тому же помня о том, что основной их задачей является выяснение причин творящегося здесь, а не ведение военных действий против соседей.

На заре следующего дня они двинулись дальше, в строгом соответствии с совместно намеченным планом.

* * *

Форкис не менее других удивлялся прибытию дополнительных сил. В душе он был доволен такими переменами.

«Чужая земля всегда полна всевозможными неожиданностями, зачастую весьма неприятными», – думал он. Подобные тревожные мысли возникали почти у всех, так как никому не было известно, чем мог обернуться для них этот поход. При наличии большого числа воинов им было гораздо спокойнее.

В головной части объединённых войск вместе с тремя сотнями персов находились оба командующих. Следом продвигались две сотни египтян. За ними расположились мастеровые и навьюченные лошади. Замыкала шествие сотня персов.

Дантал и оружейники Форкиса старались держаться вместе. Никто такому их единению не противился.

– Скажи, а нам выдадут оружие, если что-то случится? – интересовался юноша, ведя коня вплотную к брату.

– Ты видишь, они все вооружены, а наши последние изделия находятся здесь, среди других грузов. Ведь персы не отвезли их в Мемфис. Помнишь? Думаю, раздадут нам. Не зря они спрашивали о нашем умении владеть им, – резонно отвечал тот.

– Какие-то странные эти места. Ни одного селения нет. С кем можно тут повстречаться? – рассуждал Дантал, осматривая округу.

– Да-а-а, пустынно здесь. Куда могло запропаститься столько народа? Ума не приложу, – оглядываясь, удивлялся Форкис.

– Этот, наш десятник, что-то говорил и о пропаже отрядов, посланных на их поиски, – вспомнил юноша.

– Вот это уже мне совсем не нравится. Чего ещё он молвил?

– Разное. Будто золота и серебра много в этих краях. Вроде бы раньше, очень давно, эта страна принадлежала Египту, а потом были войны, и она отделилась.

– Надо же? Отдать такие богатства! Видать, она сумела накопить силы, – Форкис похлопал по шее коня.

День, как обычно, был солнечным и жарким. Шли медленно, шагом, почти не поднимая пыли. Ровный, как ладонь, желтовато-бурый песчаник, местами испещрённый извилистыми трещинами небольших русел пересохших рек, простирался от них во все стороны. Синее бездонное небо ближе к огромному диску светила теряло свой цвет, становясь почти белым, молочным. Лошади по самую грудь, на всю нижнюю половину, от застрявших в ворсинках песчинок стали иметь одинаковый золотистый окрас.

Пешие египтяне, уже не раз сменившие истёртые сандалии, захваченные с собой в большом количестве, словно не замечая царившего зноя, двигались ровными рядами, однообразно держа сбоку поперёк тел огромные щиты, перекинув ремни от них через плечи и придерживая их по нижнему краю руками. Наперекрест с ними на их других плечах висели тонкие луки и туго набитые стрелами колчаны. У каждого из них на поясе имелся меч. По два копья разной длины они держали в свободных руках.

– Тяжело им столько нести на себе, – кивнув на них, произнёс Дантал.

– Они привычные к такой ноше, – понял его Форкис.

– Я бы, наверное, не смог.

– Да нет, сумел бы. Тебе сейчас так кажется. Просто ты немного устал, – взглянув на него, улыбнулся Форкис.

– Ты больше не обижаешься на меня? – лукаво спросил юноша.

– Мне всегда хорошо, когда ты рядом, – вновь повернувшись к нему, серьёзным тоном ответил Форкис. Помолчав недолго, он добавил: – Я знал, что ты не останешься там. Вот вернёмся домой, женю тебя. Как смотришь на такое?

– Мне ещё рано, а вот тебе давно пора, – отшутился тот.

– Не-е-т, – мотнув головой, легко засмеялся Форкис. – Мне бы с твоими детишками повозиться. Я-то старый уже. Зачем мне жениться?

– Ты у меня в самый раз, что надо. Я сам тебе подыщу кого-нибудь, – Дантал сиял от удовольствия.

– Подыщет он, как же! Небось, себе уже присмотрел? А? – не сдавался брат, взглянув хитрыми глазами.

– Присмотришь тут с тобой! Как же! – будто обижаясь, буркнул юноша, отворачиваясь.

– Ладно, ладно. Знаю о твоей беготне вечерами, – искренне удивил его сказанным Форкис.

Дантал замолчал, во все глаза уставившись на брата.

– Не обижайся, я не следил за тобой. Только один раз, когда ты впервые исчез, мне пришлось искать тебя. Найти я не смог, но когда ты возвращался, я увидел, откуда ты появился, – примирительным тоном объяснил тот.

На этот раз Дантал всерьёз отвернулся, не зная, что сказать.

Будто не замечая его обиды, Форкис продолжал:

– А что? Хороший дом, хорошая семья. Надо признать, отменный у тебя выбор. Ну, чего ты? Я же не против.

Юноша молчал.

– Да не злись ты. Всё правильно. Я ведь не шучу. Видел её. Отца знаю. Он хоть и торговый человек и много уже преуспел, но характером обладает довольно приятным. Нет в нём надменности и лжи. И делом он занимается с душой. Это очень важно. Вот и Диагор дружен с ним. А уж он-то понимает толк в людях, – Форкис, посмотрев на Дантала, задумчиво умолк.

– Я не злюсь. Нет, – наконец выдавил из себя юноша, по-прежнему не поворачивая головы.

– Вот и хорошо. Нам ли с тобой ссориться? Я рад, поверь мне, – Форкис замолчал.

Понимая, что брат, как всегда, искренен, Дантал, быстро взглянув на него, тихо, но твёрдо произнёс:

– Мы должны всё делать по порядку: сперва ты, а потом я.

– Хорошо. Пусть будет по-твоему. Осталось и мне найти себе пару, так? – видя, что тот не в обиде, вновь взбодрясь, улыбнулся Форкис. Поведя взором по сторонам, глубоко вздохнув, он добавил: – Может, в этих землях она и дожидается меня?

К полудню войска остановились. Разбили лагерь. Отборным зерном ячменя и пшеницы накормили лошадей. Вкусные хлебцы и финики быстро утолили людской голод. Теперь до самого вечера можно было отдыхать.

Навесы, как всегда, натянутые по углам на тонких, но крепких шестах, примыкая квадратами один к другому, в общей сложности покрывали собой большую площадь, под которой и скрывалось всё живое.

Удобно растянувшись на подстеленных плащах, как обычно, ногами в разные стороны и головами ближе друг к другу, несмотря на жар, сильно исходивший от земли, Форкис и Дантал, подобно всем остальным людям, наслаждались долгожданным расслаблением, ощущая истинное блаженство.

Гром, по своему обыкновению, тут же заснул, издавая мощный храп. Его могучее тело всегда нуждалось во вдвое большем отдыхе, но такого ему не мог позволить никто, и он ценил каждое мгновение во время привалов.

– Форкис, ты мечтаешь о море? – неожиданно прошептал Дантал.

– А как же! – словно помнил о нём каждый миг, не задумываясь, ответил тот.

– Ты хотел бы иметь свой корабль?

– Очень.

– А какой?

– Триеру, конечно.

– А куда бы ты поплыл на ней?

– Не знаю. Столько интересных морей вокруг. Придумал бы куда.

– А жил бы где?

– На ней бы и жил.

– Так не бывает. У человека обязательно должен быть дом на земле.

– Это ты прав. Большая вода лишь тогда желанна, когда по ней сильно скучаешь.

Оба затихли, каждый думая о своём.

– Чего ты вдруг? – Форкис перевернулся на живот.

Дантал лежал с закрытыми глазами.

– Так. Пришло в голову. Ты давно не говорил о море.

– А ты помнишь свои степи и кочевья? – как-то особо душевно и в то же время осторожно спросил Форкис.

– Помню. Там всё было иначе, не так, как здесь, и совсем не похоже на другие места. Но больше помню крепость, отца с матерью и ещё многих её обитателей. Тебя там тоже помню. Ты был немного моложе.

Разомкнув веки, он посмотрел на Форкиса и очень тепло улыбнулся.

– А ты вырос. Я и не заметил, – проникновенно произнёс тот.

– Хочешь, я тебе что-то скажу? – повернувшись к нему, приподнявшись на локте, вдруг спросил Дантал.

– Говори. Хочу.

– Я подарю тебе большой корабль. Твою триеру, – не сводя глаз с его лица, произнёс юноша.

– Я знаю. Ты такой, – то ли в шутку, то ли всерьёз прошептал Форкис.

– Вот вернёмся, там и увидишь, – вновь откидываясь на спину, завершил беседу юноша.

Вскоре они оба уже спали, довольные приятным разговором.

* * *

Вдали ровной тёмной линией показался горный массив. По мере приближения к нему передовые персидские сотни повернули немного южнее, медленно обходя стороной причудливые островерхие серо-бурые скалы, которые повсюду торчали из красноватой равнины, напоминая собой гигантские осколки, упавшие россыпью откуда-то сверху. Отбрасывая ломаные чёрные тени, вблизи они казались ещё более странными, словно были не из мира сего, ещё и цветом своим совершенно не вписываясь в общий вид этой местности.

– Надо же, какая диковина! Прямо сплошные занозы какие-то, – вертясь в седле, удивленно рассуждал Форкис.

– Жутко тут, – поёживаясь, будто от холода, тихо прошептал Дантал.

– Да-а-а, приветливым это место уж точно никак не назовёшь. Ничего подобного не видел, – Форкис, задрав голову, рассматривал вершину одной из скал.

– Чего эти, все пропавшие, тут делали-то? Ни травинки, ни одной живой души здесь нет, – Дантал продолжал таращиться по сторонам. – Да и воды, пожалуй, тоже здесь нет.

Пройдя небольшое расстояние, войска остановились. Всадники спешились, устало разминаясь. Появившийся десятник, осадив коня, кивнул Форкису головой, зовя его за собой, и проследовал дальше, в обратную сторону. Запрыгнув на лошадей, Форкис и его люди направились за ним. Указав на нескольких гружёных животных, тот велел их развьючить и выбрать каждому всё необходимое из оружия и снаряжений. Дантал с пониманием взглянул на брата. С короткой заминкой подоспели и остальные мастеровые, которым Гром стал подбирать вооружение.

* * *

Старый гриф, широко расправив пыльные крылья, неуклюже пробежав, с трудом оторвал грузное тело от земли и, медленно набирая высоту, стал плавно подниматься ввысь, пытаясь поймать нужный поток воздуха. Более молодые его собратья, громко шумя, продолжали трапезу, рьяно пытаясь отщипнуть липкие тягучие обрывки жил от оголённых серо-жёлтых костей небольшого кабана. Вскоре они уже казались ему маленькими птенцами и с ещё одним ленивым махом крыла вовсе исчезли в тени раскидистой кроны акации.

Раннее утро только-только набирало тепло.

Грифу следовало подсушить своё оперение, слегка намокшее в росе и в крови. Здесь, в вышине, было свежо. Жёсткие большие перья на лёгком ветерке приятно пушились, пропуская прохладу к телу, обволакивая его и заметно остужая после недавних усилий. С каждым днём ему становилось всё труднее отстаивать право на свою долю в пиршестве. Молодь, быстро подрастая, признавала его старшинство лишь до той поры, пока не обнаруживалась пища, а там уже забывала об этом, в страшной давке злобно оттесняя и его, и друг друга. Раз за разом всё больше сил приходилось тратить ему не на поиски чего-нибудь съестного, а на борьбу с себе подобными, но без этого нельзя было выжить. Долгому его существованию под вечным небосводом способствовал накопленный им опыт, не один раз спасавший его от острых зубов вечных врагов – гиен. Очень часто увлечённые насыщением молодые грифы в пылу борьбы становились их жертвами. Он не мог им помочь, но всегда при малейшей опасности взлетал первым, тем самым желая предупредить их о нависшей угрозе. Однако чаще всего его сигналы были тщетны: стремление поскорее наполнить желанной плотью ненасытное нутро преобладало у молоди над осторожностью, и тогда в их семействе случались потери. Подобное поведение было неизменным среди этих птиц. Так было всегда. Только сильные и ловкие должны давать потомство, остальным же такое не дано.

Вот и сейчас, сделав большой круг над землёй, старый гриф увидел бегущих гиен. Обычно они охотятся ночами и в это время отдыхают. Чем-то встревоженная стая направлялась вдаль от небольшой реки. Было очевидным, что не запах павшего кабана привлёк их внимание – он находился в другой стороне. Спустившись чуть ниже, гриф полетел над водой туда, откуда убегали гиены. Вскоре его взору предстало то, что так всполошило их.

Ровными рядами вдоль правого берега шли люди, много людей. Пролетев над ними и описав небольшой полукруг, гриф настороженно опустился на другом берегу на самую верхушку акации. Толстая, усеянная колючками ветка мягко прогнулась под его тяжестью. Поудобнее вцепившись в неё крепкими когтями, прибрав свои могучие угловатые крылья, моргнув несколько раз круглыми жёлто-чёрными глазами, он уставился на проходящую вдали человеческую массу. Прежде ему не раз доводилось видеть этих существ, но столько сразу он созерцал впервые. Они никогда не представляли для него опасности, даже наоборот: там, где они появлялись, всегда было чем поживиться. Туша небольшого кабана, обнаруженного им, не могла накормить ни его, ни помешавших ему многочисленных сородичей, и поэтому следовало найти ещё какую-нибудь еду. Только это желание и овладевало теперь старым грифом, и он решил в одиночестве следовать за людьми в предвкушении скорого и весьма сытного будущего.

* * *

Бруакер, хорошо знавший всю прилегающую местность, вёл свои войска к самому подножью нагорья. По его расчётам, основанным на донесениях дозорных, именно там, в том месте, должна была произойти его встреча с отрядами персов и египтян. Другого пути к многочисленным ущельям, где находились царские копи и рудники, не было. В том, что только туда стремились проникнуть вражеские воины, он не сомневался. По сообщениям разведки он знал и о численности противника и был уверен в достаточности своих сил. Будучи по жизни человеком военным, прошедшим множество кровавых дорог, испытавшим как горечь поражений, так и славу побед, сейчас он был удивлён столь небольшому вражескому числу. Это его и радовало, и настораживало.

Первое было понятно. Находясь на своей земле, имея превосходство, он должен был одержать победу. Второе порождалось его мыслью о том, что все эти отряды всего лишь передовая часть идущих следом основных войск.

«Возможно, предстоит жестокая война», – думал он. Хотя лазутчики больше нигде не обнаружили ни единого перса, он всё же был очень встревожен.

Памятуя об их молниеносных набегах, полководец спешил. К исходу седьмого дня, оставив за спиной воды небольшой реки и всю лесистую местность, его колесницы первыми достигли пустынного подножья горной гряды. Войска встали лагерем, усиленно охраняя подходы с северо-запада.

* * *

Одинокая птица, поедая брошенные людьми остатки пищи, держалась в отдалении, зорко следя за каждым из тех, кто иногда направлялся в её сторону, и отбегая от них на безопасное расстояние. Когда люди устраивались на ночлег, взлетать почти не приходилось, да и лень было поднимать заметно потяжелевшее тело. Теперь, когда они остановились окончательно, она всё же поднялась на вершину крайней скалы, удобно взгромоздившись у самого отвеса, дабы отсюда с привычной высоты вести наблюдение.

Однажды с первыми лучами солнца до сытой птицы откуда-то со стороны донеслись совершенно другие звуки. Вспорхнув с насиженного места, старый гриф, набрав нужную высоту, устремился туда, оглядывая мелькавшую внизу землю. Пролетев вдоль крутых склонов, он вскоре увидел другое множество людей, движущихся в направлении тех, что остались позади.

Ему явно везло, ведь и здесь должна быть еда.

* * *

– Смотри, какая-то птица, – Дантал показал рукой вверх.

– Не вижу, где? – заслоняясь приставленной ко лбу ладонью, взглянул в сторону гор Форкис.

– Вон, на той торчащей скале, видишь?

– Ага, теперь вижу.

– Большая какая. Она что, тут одна?

– Похоже. Других не видно.

– Что за птица, не знаешь?

– Нет. На тех, что мне доводилось видеть, она не очень-то и похожа, – Форкис всматривался внимательнее.

– Она следит за нами. Видишь, как разглядывает? – Дантал не отрывал от неё глаз.

– Интересно, откуда она здесь взялась? В такой пустой стороне.

– Воды нет, живности тоже, – удивлялся юноша, соглашаясь с братом.

* * *

Заметив низко пролетевшую одинокую крупную птицу, Гурис, проводив её долгим взглядом, недоумевающе произнёс:

– Откуда он появился? Это гриф, падальщик, а они стайные птицы. Мне доводилось видеть их, но только в больших количествах. К тому же здесь нет им еды.

Шурдия, метнув в его сторону прищуренным глазом, остановил коня.

– Падальщик, говоришь? – взмахнув рукой, вдруг спросил он.

Тут же к нему подлетел сотник.

– Скажи нам, Сиргс, в пути ты не заметил каких-нибудь останков?

– Нет, властитель, – твёрдо пробасил тот, слегка склонив голову.

– А не было брошенных нами лошадей?

– Позволь, я узнаю, – виновато попросил тот.

– Узнай.

Сотник умчался.

– Он прилетел со встречной нам стороны, – поняв старшего товарища, произнёс Гурис.

– Думаю, нужно усилить передовой дозор. Не нравится мне появление этой странной птицы, – Шурдия по-молодецки спрыгнул с коня.

Подбежавший воин принял скакуна.

– Отправь вперёд ещё два десятка дозора, – Гурис повелел другому сотнику, также сойдя на землю. – Да пусть внимательно осмотрят округу. Сейчас всё важно – и живое, и мёртвое. Поспеши.

Двадцать всадников, грохоча, удалились вперёд. Вернулся Сиргс и доложил, что случаев оставления лошадей не было, все они в полном количестве. Взглянув ещё раз на неподвижно сидящую на высоте птицу и недовольно мотнув головой, Шурдия задумчиво отошёл в сторону. Сотник, заметив направление, куда посмотрел сам командующий, что-то шепнул стоящему рядом десятнику, тот, кивнув, исчез.

Дантал обошёл своего коня, осматривая упряжь, проверяя ремни.

– Что они задумали? – услышал он голос Форкиса и обернулся к нему.

Форкис вглядывался в сторону гор.

Теперь и он увидел четверых воинов, стоящих у подножия скалы, на которой находилась птица.

Они дружно натянули луки, целясь в неё.

– Думаешь, достанут? – тихо спросил юноша.

– Собьют, – уверенно ответил брат.

Всё их окружение, затаив дыхание, устремило взоры туда. Пущенных стрел почти никто не увидел, но птица, вздрогнув, не раскрывая крыльев, полетела вниз, ударяясь о каменные выступы. Послышался негромкий удар о землю. Десятник, не сходя с коня, ловко подцепил её за огромное крыло и, держа на весу, помчался к изголовью войск. Теперь было видно, что из её крупного тела торчали стрелы.

– Сколько вас стреляло в него? – рассматривая убитого грифа, спросил Шурдия.

– Четверо, властитель, – покорно склонив голову, ответил десятник.

– Все угодили, – довольно произнёс командующий и знаком показал, чтобы птицу положили на землю.

Оставшись вдвоём с Гурисом, присев, Шурдия внимательно вгляделся в неё и спросил:

– Что скажешь о ней?

Повернув грифа за торчащие стрелы несколько раз, приподняв за крыло, определяя его вес, проведя пальцами по мощному приоткрытому клюву, Гурис, недолго помолчав, ответил:

– Птица старая, но упитанная. Клюв чистый, нет крови на нём, значит, пищей была не падаль.

– Сиргс! – поднимаясь, окликнул Шурдия.

– Слушаю, властитель, – мгновенно подбежал тот.

– Вон за той скалой разрежь её. Посмотри, чем кормилась.

Сотник, подняв птицу, стараясь не запачкаться её кровью, удалился.

– Думаешь, где-то рядом есть люди? – отряхивая ладони, настороженно спросил Гурис.

– Всё может быть. Скоро узнаем, – задумчиво ответил тот.

Ждать пришлось недолго.

– Вот, – подбежал Сиргс и, присев, развернул обрывок окровавленной ткани.

Военачальники тут же склонились, зажав пальцами носы, и стали рассматривать дурно пахнущее месиво.

– Я так и знал, – выпрямляясь и глядя прямо в глаза Гуриса, произнёс Шурдия.

Вновь свернув ткань и забрав свёрток, сотник побежал обратно.

– Ты был прав, Гурис, не ела эта птица падали. Её последней пищей была человеческая еда.

– Они где-то недалеко. Грифы не перелётные птицы. У них мало врагов, да и те на земле. С насиженных мест обычно не улетают, – соглашаясь с догадками Шурдии, произнёс тот.

От направленных вперёд воинов вернулись трое. Встретивший их сотник Сиргс, выслушав старшего из них, приблизился к командующим.

– Что там? – спокойно спросил Шурдия.

– Властитель, дозор обнаружил людей. Полагают, что не простые они, так как вооружены. Скорее всего, вражеский дозор. Захватить не пытались. Те пешие, среди гор прятались. Не достать. Больше ничего, – Сиргс замолчал.

– Наши дозоры обнаружены? – Гурис был явно встревожен.

– Похоже, да. Там негде укрыться. Таких одиноких скал нет, – сделав шаг назад, ответил сотник.

– Ждут. Атаковать не будут, – размышлял вслух Шурдия.

– Как далеко они? – вновь спросил Гурис.

– В дневном переходе.

– Вот у кого питалась эта птица. Эх, пораньше б она появилась здесь, – Шурдия с досадой ударил плёткой себя по ноге. – Хотя, наверняка, они давно следят за нами.

– Вышли ещё один отряд, – повелел сотнику Гурис. – В бой не вступать. Наблюдать. Обо всём докладывать незамедлительно.

Обдав пылью, вскоре пронёсся десяток всадников.

– Здесь могут быть войска только из самой Напаты, – начал рассуждать Шурдия. – Больше им неоткуда взяться. О нашем продвижении им известно с самого начала. Тогда почему они не встали на нашем пути раньше?

– Не желают войны, – уверенно ответил Гурис.

– Поэтому и ждут, а ведь в противном случае могли давно уже напасть. Скорее всего, они преобладают числом. Уверены, что мы не пройдём через их заслон, – Шурдия задумался.