Шато де Дамне

Три дня Джордж провел за написанием книги, полностью забыв про уборку, крыс и прочие дела. Он отвлекался только на быстрые перекусы и на то, чтобы открыть новую бутылку вина. Он даже сообщил своему литературному агенту, что серьезно взялся за работу над новой книгой. Все остальное отошло на второй план.

…Вечернее солнце медленно скользило сквозь большие окна шато, заполняя помещение мягким золотистым светом. Атмосфера казалась особенной – воздух был пропитан чем-то вдохновляющим и волшебным. Джордж вошел в зал все в том же халате, держа в руке бокал вина.

– Ах-ах… – послышался тихий, словно случайный вздох со стороны дивана, стоящего к нему спинкой. – Джо-о-ордж…

Джордж замер. Из-за спинки дивана медленно появилось лицо девушки. До этого она, видимо, лежала, скрытая от его глаз. На ней была полупрозрачная ночнушка, а на шее – боа из перьев. Она двигалась грациозно, словно кошка, уверенная в себе и правомерности своего присутствия здесь.

– Прошу прощения, как вы вошли? – пробормотал Джордж, завороженный ее откровенным нарядом и загадочным видом.

– Какой же ты бываешь забавный, Джордж! – ответила она с легкой насмешкой, извиваясь, как кобра под звуки флейты. – Конечно же, через дверь! Не через окна же мне лазить! Хотя… если понадобится, могу и через окно.

В ее голосе звучал игривый вызов.

– Извините, но кто бы вы ни были, вам нужно уйти, – сказал Джордж, чувствуя, что должен сказать это.

Впрочем, его тело просило как раз о другом: уговорить ее остаться.

– Ох, Джордж, не будь таким глупым! – Она взмахнула рукой так, будто отгоняла его слова. – В шато никого нет, нас никто не увидит и не услышит. Шанталь и Эммануэль в Париже, Ирен сейчас развлекается в Каннах. А Аделаида – эта дурнушка – уехала за покупками.

«Эммануэль, Ирен, Шанталь…» – Джордж медленно повторял про себя эти имена, словно пытаясь собрать мозаику.

– Жозефина? – выдавил он, почти не осознавая, что говорит.

– О, нет-нет-нет! – раздраженно прервала его девушка; резко поднявшись с дивана, она подошла к нему и забрала из его рук бокал вина. – Мне не нравится, когда меня зовут Жозефина. Зови меня Колетт или Леоне, но только не Жозефина, прошу!

Джордж ощутил странную тревогу; реальность будто стала зыбкой, а все вокруг – не тем, чем казалось. Однако он все еще был заворожен ее движениями и словами.

Очередные видения. Джордж знал это чувство; такое у него уже было, и он никогда никому об этом не рассказывал. Но эти видения были другими – более правдоподобными. Раньше это были лишь странные запахи или еле уловимые звуки, которые он мог списать на фантазию. Последний раз что-то подобное происходило больше года назад, и он почти забыл, как это ощущается. Эти странности всегда помогали ему при написании книг, и сейчас Джордж понял, что мозг снова предложил ему игру – возможность создать нечто особенное, погрузиться в собственную историю. Казалось, он снова оказался в детском кошмаре, где воображаемые друзья вернулись, но на этот раз они были не отдушиной, а источником страха и безумия.

Джордж посмотрел в глаза девушки. В ее раскосом взгляде было сложно что-то разглядеть: ее эмоции были хорошо скрыты, а глаза – пусты и холодны. Джордж не раз сталкивался с людьми, которые умели скрывать чувства, но этот взгляд был особенным. Даже в глазах месье Бенишу он мог уловить больше эмоций, несмотря на их старческую тусклость. Но ведь это всего лишь видение! Ее не существует – ему стоило в это верить. Но как бы он ни убеждал себя, перед ним стояла невыразимо живая, настоящая девушка. «Что, если это действительно реальность? Может, она как-то проникла в дом?» – пронеслось у него в голове.

– Так значит «Колетт»? – выдохнул Джордж, решив подчиниться происходящему.

– Ну вот, а говоришь, что не знаешь меня, – усмехнулась она, отходя от него и вставая у камина.

Солнце, проникающее через окна, подсвечивало ее полупрозрачную ночнушку, делая ее почти совсем прозрачной.

– Я слышала от Аделаиды, что ты сильно ударился головой, когда подъезжал к шато, – продолжила она, наблюдая за его реакцией.

– Об этом уже все знают?

Джордж наконец полностью погрузился в игру воображения; сдался ее правилам.

– В этом месте мало что удается скрыть. Здесь все всегда обо всем знают. – Ее голос звучал мягко, но в нем ощущалась скрытая угроза. – Кстати, о сокрытиях и тайнах. Ты ведь никому не рассказывал о нас с тобой?

– О чем ты? – Джордж замялся, не зная, что ответить.

Как он мог знать, что именно она имела в виду, если даже не был уверен, действительно ли она существует?

– Ты отлично умеешь изображать глупца, Джорджи. У тебя это хорошо получается. – Она усмехнулась, подойдя ближе. – Знаешь, я даже вначале поверила в твою потерю памяти. Никто не станет что-то требовать от тебя, если ты ничего не помнишь. И главное, ты мастерски сыграл свою роль, притворившись, будто действительно меня не узнал.

Ее слова заставили сердце Джорджа сжаться от тревоги. Он пытался понять, что реальность, а что – плод его воображения, но все казалось перепутанным, словно он оказался в ловушке, которую сам для себя создал. Он стоял, изумленно глядя на силуэт девушки, которая, несмотря на его попытки избавиться от видения, продолжала стоять у камина, спокойно пить его вино и разговаривать с ним так, будто это было самым естественным делом на свете.

– А ведь ты, Джордж, даже не попался на мою удочку, – продолжала она с хитрой улыбкой. – Я нарочно сказала, что Ирен в Каннах, чтобы посмотреть на твою реакцию, но… браво! – Девушка захлопала в ладоши. – Ты обратил на это внимание и назвал меня Жозефиной! Мастерски! Или… может, ты действительно потерял память?

Джордж пытался собрать мысли, понять, к чему она ведет, но в голове только сильнее мутнело. С каждым ее словом реальность вокруг все упорнее искажалась. В глазах темнело, и он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

– Так значит, ты Ирен? – с усилием произнес Джордж, из последних сил пытаясь держать глаза открытыми.

– Ну неужели! – Она кивнула так одобрительно, словно ему удалось разгадать сложную загадку. – Не так много времени тебе потребовалось, чтобы это понять.

Ирен начала двигаться по залу, почти прыгая, как маленькая девочка, играющая в собственную игру. Ее молодость была очевидна, но Джордж не мог точно определить ее возраст. Ей было не больше двадцати лет, но ее поведение и взгляд несли в себе что-то необъяснимо зрелое и зловещее. Он продолжал смотреть на нее, но в ушах гудело, а перед глазами мелькали черные пятна. Голос Ирен доносился словно издалека, приглушенный и искаженный:

– Джордж, ты в порядке? Ложись на диван, я принесу воды!

Она вроде была заботливой, но он чувствовал что-то неправильное. Тело больше не слушалось, и он упал на диван, не успев ответить. Все вокруг постепенно исчезло в темноте.

Обморок – удивительная вещь. Он так вырывает нас из сознания, словно кто-то резко нажал на выключатель. В такие моменты мы осознаем, что наше тело нам не подконтрольно. Более того, я никогда не считала, что мы «живем» в своем теле, как это привыкли утверждать, приписывая разуму статус хозяина. Я всегда верила, что мы и есть наше тело, а разум – это лишь продукт работы мозга. Как за прямохождение мы заплатили проблемами с позвоночником, так и за развитие разума мы получили психические отклонения. Уж я-то знаю, о чем говорю. Моя жизнь была долгой, но наполненной множеством болезней.

Когда Джордж пришел в себя, лежа на диване, он мгновенно ощутил жуткое беспокойство. Мысли о том, что сознание снова играет с ним в странные игры, не оставляли в покое. Он снова взялся за уборку, чередуя ее с писательством, но теперь каждый шорох заставлял его вздрагивать. Старый особняк словно то и дело оживал; он был полон звуков: скрипов, шорохов и стуков – будто сама его сущность шептала Джорджу на ухо, что здесь что-то не так.