Шато де Дамне

Лариса Сербин

Шато де Дамне

Глава 1

Апрельский ливень барабанил по крыше и окнам. Молнии рассекали небо на части, и их вспышки озаряли помещение мрачным, призрачным светом. Небольшой кабинет был наполнен запахом дождя и теплом от растопленного камина. Отблески пламени танцевали по комнате, освещая семейные портреты в золотых рамах, узорчатые бархатные диваны, стоящие вдоль стен, и свежие цветы из сада, что возвышались на комоде.

В кабинете находились парень и девушка – Эммануэль и Жозефина, брат и сестра. Из-за множества портретов, скрытых в полутьме, казалось, что людей в комнате гораздо больше. Эммануэль с серьезным лицом сидел на одном из диванов; он хмурился, и его лоб прорезáли глубокие морщины. Жозефина стояла напротив камина, задумчиво вглядываясь в огонь. Ее лицо было таким же серьезным, но легко было заметить, что для нее, в отличие от Эммануэля, такая мимика неестественна. Она громко выдохнула, выражая свое явное недовольство.

– Ты думаешь, Шанталь не заметила? – Эммануэль откинулся на спинку дивана, и его пальцы нервно забарабанили по подлокотнику.

– О чем ты вообще говоришь? – Жозефина бросила короткий взгляд на брата, но тут же отвела глаза, делая вид, что ее больше интересует огонь в камине.

– О, давай, не надо этой игры, – криво усмехнулся Эммануэль. – Ты ведь привязалась к нему, правда?

– Что за бред… – Она тихо засмеялась, но ее смех прозвучал натянуто. – Может, тебе стоит найти себе увлечение? Перестать копаться в чужих жизнях, а?

– Ты так легко уворачиваешься, Жозефина, но я тебя вижу насквозь. Всегда видел. – Он склонил голову, словно оценивая ее реакцию, но его рука, лежащая на спинке кресла, чуть заметно дрогнула. – Ты скрываешь свои чувства не очень-то хорошо.

– В таком случае ты плохо меня знаешь, братец, – усмехнулась Жозефина, поворачиваясь к нему лицом.

Огонь камина сделал ее улыбку похожей на хищный оскал, от чего Эммануэлю стало не по себе. Он глубоко вздохнул, стараясь подавить заикание. В последнее время ему это удавалось, и новые знакомые могли даже не догадаться о его проблеме.

– Ты пытаешься обмануть саму себя, Жозефина, но меня ты не обманешь. Я видел, как ты выходила ночью из его комнаты. Видел, как ты прикрыла дверь и ушла в своей ночной сорочке. Ты думала, никто не заметит? Но тебе не повезло.

Жозефина потеряла дар речи. Ее брат говорил с таким удовлетворением, будто только что одержал победу в важнейшей битве, вручив себе корону победителя. Это возмущало ее еще больше; ведь если бы его слова были правдой, может, она и не была бы так зла. Но она не выходила из комнаты гостя ночью – этого просто не было. Она бы точно не забыла такой момент. Это могло означать только одно: либо Эммануэлю это привиделось, либо он решил ей за что-то отомстить. Или, возможно, дело было в чем-то еще…

– Это была не я! Ты видел кого-то… – начала она, но не успела договорить.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет ворвалась Шанталь. Она держалась как истинная старшая сестра. Как всегда уверенная в себе, с прямой осанкой, она казалась выше всех в комнате, несмотря на невысокий рост.

– Он еще не приехал? – спросила Шанталь.

– Еще нет, – ответила Жозефина и села на пустой диван. – В такой дождь он либо вернется совсем скоро, либо вообще не приедет сегодня.

– Возможно, – согласилась Шанталь, глядя в окно так, словно отсчитывала секунды между вспышками молний и раскатами грома. – О чем вы говорили?

– Когда? – коротко спросила Жозефина.

Шанталь медленно повернула голову, подняла бровь и произнесла:

– Когда я вошла в комнату. Неужели нельзя хотя бы раз не притворяться глупой?

Шанталь, как и их брат, прекрасно знала Жозефину и всегда могла распознать ее игру.

– Да так, о пустяках. Правда, Эммануэль?

– О да, о какой-то чепухе, как всегда. – Он быстро провел рукой по воротнику, будто ему стало душно, а затем сцепил пальцы, чтобы скрыть их легкую дрожь.

– Где Ирен? – спросила Шанталь, стоя спиной к камину, на том самом месте, где недавно стояла Жозефина.Между ними повисла тишина, и на фоне стало казаться, что шум камина и дождя усилился.

Шанталь предпочитала всегда наблюдать за семьей с позиции, где могла контролировать всех и каждого. Ответ не потребовался. В кабинет вошла Ирен с растрепанными волосами, едва волоча ноги.

– Прошу прощения, я заснула за книгами, которые ты мне дала, Шанталь. Ничего скучнее я еще не читала. Неудивительно, что ты до сих пор не замужем, если тебя такое увлекает, – сказала она.

Тихо закрыв за собой дверь, она осмотрела кабинет, выбирая, куда бы сесть. Не желая ни с кем делить диван, Ирен опустилась на пол, раскинув ноги, словно сломанная кукла. Жозефина беззвучно рассмеялась. Привычная к насмешкам сестер, Шанталь не проявила ни капли раздражения. Она лишь медленно склонила голову, как будто раздумывая, стоит ли реагировать на столь откровенную дерзость.

– Мы здесь не для шуток, – наконец спокойно ответила она.

– Ты уверена, что это именно он? – спросил Эммануэль.

– Никаких сомнений, – уверенно произнесла старшая сестра.

– Может, стоит сообщить родителям? – предложил Эммануэль, постукивая пальцами по бархатному сидению.

Шанталь подняла глаза и, немного прищурившись, произнесла:

– Если мы поднимем шум, есть риск, что он исчезнет. Он слишком много знает.

– Ты права, – задумчиво произнес Эммануэль.

Молния осветила комнату, и Шанталь снова отсчитала секунды до раската грома. Затем она обратилась к сестрам:

– А что думаете вы?

Жозефина почти не слушала разговор. Ее внимание было сосредоточено на Ирен, которая как ни в чем не бывало разглядывала свои руки. Неужели это ее Эммануэль видел выходящей из комнаты гостя? Маленькая Ирен позволяет себе больше, чем Жозефина могла бы осмелиться. Она играет в невинную, но в действительности скрывает в себе что-то дьявольское. Жозефина уже давно замечала за младшей сестрой нечто странное; что-то в ее взгляде делало ее непохожей на остальных.

– Ну и? Вы так и будете молчать? – снова холодно спросила Шанталь.

– Если ты уверена, что он не тот, за кого себя выдает, предлагаю его просто убить. И дело с концом, – произнесла Ирен, не отрывая взгляда от своих рук.

– И кто, позволь узнать, его убьет? – усмехнулся Эммануэль. – Неужели ты?

– Могу и я, – улыбнулась сестра, глядя на него пустым взглядом.

Пламя камина отражалось в ее глазах, и казалось, будто в них пляшет ее внутренний ад.

– Ты? Да ты в жизни дамского револьвера не держала! Кого ты можешь убить? – рассмеялся он.

Его слова задели Ирен. Она поджала под себя ноги. Шанталь медленно перевела взгляд на брата. Выражение ее лица не изменилось, но одно легкое движение брови заставило его умолкнуть.

– Если потребуется, я и каждого из вас могу зарезать. И даже бровью не поведу.

– Ты? Маленькая Ирен, которая боится мышей? – рассмеялась Жозефина.

– Мышей я не боюсь. А вот тебя, сестренка, может быть, стоило бы.

Жозефина услышала в этих словах Ирен настоящую угрозу. Как Эммануэль и Шанталь могут этого не замечать? Они занимаются делами международного уровня, но не видят, что у них под носом взращивается настоящее зло. Жозефина поежилась от холода, который, казалось, исходил от сестры.

– Никто никого не будет убивать! – резко сказала Шанталь. – Мы должны поступить умнее.

Эммануэль встал с дивана и подошел к камину, чтобы подбросить дров. В комнате повисла тишина. Было понятно, что Шанталь как обычно давала другим возможность высказаться лишь для того, чтобы потом озвучить свое собственное «гениальное» решение.

– У меня есть идея, – наконец проговорила она, сделав паузу ровно на столько мгновений, сколько было нужно, чтобы получить всеобщее внимание. – Мы не будем его убивать. Он сам себя убьет.

– Признаться, у меня тоже мелькала такая мысль, – поддержала ее Жозефина. – Так что ты предлагаешь?

Шанталь на мгновение задумалась, а затем окинула взглядом всех присутствующих, словно генерал, проверяющий свое войско: Ирен с ее ледяными непроницаемыми глазами, Эммануэля, которому не нравилась вся эта ситуация, и Жозефину, которая только и делала, что демонстрировала безразличие.

– Мы сведем его с ума, – начала Шанталь. – Полностью завоюем его доверие, а потом постепенно уничтожим. Его же руками.

– Кажется, мы уже достаточно втерлись к нему в доверие за те месяцы, что он у нас живет, – заметила Жозефина.

Глаза Шанталь на мгновение задержались на Жозефине, как бы напоминая о ее роли в плане. Затем она перевела взгляд на Эммануэля.

– Так, мне кажется, что вы сами скорее с ума сойдете, – строго сказал тот. – Завтра же поеду в Париж, и все обсудим с родителями.

– А я согласна с Шанталь, – упрямо заявила Жозефина, вставая с дивана. – Мы станем ему лучшими друзьями. Одной семьей. Эммануэль будет брать его на охоту. Ты, Шанталь, покажешь ему библиотеку, свозишь к морю, если потребуется. А Ирен станет его любовницей.

– О, нет-нет, Ирен еще слишком молода для таких игр, Жозефина, – возразила Шанталь.

– Я бы так не сказала. Ты редко бываешь на наших вечерах и не видишь, как наша девочка повзрослела, – ответила Жозефина, с высоты своего роста глядя на младшую сестру, сидящую на полу.

Эммануэль почувствовал напряжение между ними, и вдруг его осенило. Он понял, что Жозефина не успела договорить из-за того, что в кабинет вошла Шанталь. Она хотела сказать, что это не она, а Ирен была той, кого он увидел выходящей из комнаты гостя. Именно ее ночную сорочку он заметил в полутьме коридора. Как легко было спутать двух сестер. Он был слеп все это время, наивно веря, что их младшая сестра – по-прежнему милый и невинный ребенок. Но теперь стало ясно, что Ирен переняла манеры Жозефины, с которой проводила все свое время. Только вот Жозефина умело управляла своими эмоциями и желаниями, а Ирен не стремилась научиться этому искусству.

Жозефина перевела взгляд на Эммануэля и уловила в его глазах те же мысли. Теперь не только она понимала, что их младшая сестра, вероятно, представляла собой реальную угрозу. Их невербальный разговор длился всего минуту, но за это короткое время они оба осознали очень много.

Шанталь продолжала говорить, даже не догадываясь, что между ее сестрами и братом происходит нечто важное. Она всегда считалась самой умной среди детей семьи Дамьен; по крайней мере, так утверждали родственники. Однако ее интеллект часто скрывался за маской холодной отстраненности. Шанталь умела наблюдать и анализировать, но предпочитала не вмешиваться в эмоциональные перепалки. Создавалось впечатление, что она равнодушна к чувствам других. Но на самом деле она тонко чувствовала людей и их намерения – просто держала это при себе.

– Похоже, ты сама хотела бы стать его любовницей? – неожиданно обратилась Ирен к Шанталь, нарушив напряженное молчание.

– Ну уж нет! Я не настолько глупа! – с возмущением отрезала Шанталь. – Но если он действительно поможет нам вернуть часть утраченных торговых связей, может быть, я и пересмотрю свое отношение. Долги семьи растут, и если мы не укрепим свои финансовые позиции, наше шато превратится в музей для бедняков.

– А может быть, ты просто завидуешь? – не унималась младшая сестра, продолжая провоцировать ее.

– Завидовать? Чему, дорогая? Разве что болезни, которую он может подарить! Может, кто-то и позавидовал бы гонорее, но я не из их числа!

Шанталь прошла по кабинету и остановилась перед камином. Ее фигура выделялась на фоне трепещущего пламени, и казалось, она контролировала даже огонь.

– Тихо! – внезапно для себя самого вскрикнул Эммануэль. – Что с вами, черт возьми, сегодня происходит? Никто не станет его любовницей!

В кабинете снова повисла напряженная тишина.

– Если мы действительно хотим свести его с ума, то нужно сделать так, чтобы он поверил, что уже обезумел, – уже спокойнее произнес Эммануэль.

– Продолжай, – одобрительно кивнула Шанталь; скрестив руки на груди, она внимательно слушала брата.

– Мы будем медленно сводить его с ума. Пусть он сомневается, может ли верить своим глазам и мыслям. Но при этом будем ему лучшими друзьями.

– А что, если он решит уехать? – встревоженно спросила Жозефина.

– Он не уедет, пока не узнает, зачем он здесь, – спокойно ответила Шанталь. – А этого он не узнает никогда. Мы запутаем его настолько, что он будет уверен в своем безумии.

К монотонному шуму дождя за окном добавился едва различимый стук приближающейся кареты.

– Похоже, это он. Наш лучший друг, – иронично заметила Жозефина. – Нам нужно разойтись, чтобы он ничего не заподозрил.

Договорив, Жозефина бесшумно покинула кабинет. Шанталь задержалась, еще раз окинув всех взглядом, а затем молча последовала за Жозефиной, как всегда держа спину ровно.

– Добрый вечер, Жозефина! Снова выглядишь восхитительно! – донесся из коридора приятный мужской голос.

– Спасибо, дорогой. – Мягкий голос Жозефины эхом разнесся по коридору. – Сегодня я даже не старалась.

Эммануэль закрыл дверь и сел на диван рядом с Ирен.

– Как думаешь, нам грозит опасность? – тихо спросила девушка, нервно крутя ожерелье на шее.

Эммануэль внимательно посмотрел на нее. Ее голос изменился – теперь в нем звучала нотка серьезности, которой раньше не было. Еще несколько минут назад он видел в Ирен уже созревшую молодую женщину. Но теперь, находясь так близко к ней, он снова разглядел ту маленькую девочку, которая будто совсем ничего не знала о взрослом мире. Ирен исполнилось восемнадцать, и этот возраст означал, что она уже не ребенок, но он постоянно ловил себя на мысли, что никак не может это принять.

– Дорогая, если бы я знал ответ, то непременно сказал бы тебе, – с видимой усталостью выдохнул Эммануэль.

– Даже если во Франции случится переворот, нас это не коснется, правда? – спросила Ирен с интонацией ребенка.

Ее глаза сверкнули так, будто готовились наполниться слезами.

Конечно, Ирен все прекрасно понимала. Ей не нужны были слова брата, чтобы осознать, что их семья находится в опасности. Но для нее гораздо важнее была эта игра. Она хотела, чтобы Эммануэль думал, будто она и вправду остается маленькой девочкой, ничего не знающей о мире и его жестокости.

– Я очень надеюсь, что нас это не коснется, – ответил он, избегая взгляда сестры. – Но я не могу дать тебе такого обещания.

– Но ведь у нас есть деньги! Мы сможем сбежать и купить новый особняк в другом месте, правда? – продолжала Ирен с такой наивной настойчивостью, словно действительно верила в свои слова.

– Ирен, дорогая, мир устроен так, что порой деньги не могут решить все. Это лишь иллюзия защиты. Они не спасут нас, если дело дойдет до настоящей опасности.

– Ты хочешь сказать, что…

В ее глазах начали появляться слезы, но если бы Эммануэль присмотрелся внимательнее, он бы понял, что эти слезы ничего не стоили. Ирен была великолепной актрисой, и ее искусство притворства не знало равных.

– Не бери в голову, Ирен, – мягко сказал Эммануэль. – Я обещаю тебе одно: я сделаю все возможное, чтобы защитить нашу семью.

– О, Эммануэль! – воскликнула Ирен. – Ты самый лучший!

Продолжая сидеть на полу, она обняла брата за колено. Он положил руку ей на волосы, чувствуя глубокий стыд за те мысли, что посещали его этим вечером. Как он мог подумать плохо о своей младшей сестре?

Дождь продолжал лить всю ночь, разрывая тишину спящего шато, насквозь пропитанного заговорами, лицемерием и тайнами.

Глава 2

Во Франции термином «шато́» (фр. château) обозначают загородные усадьбы, принадлежащие высшей аристократии и дворянству. Эти величественные здания часто окружены живописными парками и винодельческими хозяйствами. Франция знаменита огромным количеством таких шато, и их точное число установить довольно сложно: из-за большого разнообразия типов и категорий этих строений. По некоторым данным их тысячи, но допускается и что их может быть больше. Многие шато остаются в частной собственности, а некоторые открыты для туристов, превращены в музеи и гостиницы.

Таким было и Шато де Дамьен, построенное по проекту знаменитого французского архитектора XVIII века Эмиля Леклера для графа Пьера Дамьена. Этот знатный дворянин был известен не только своей роскошной жизнью, но и влиятельными связями при королевском дворе. Семья Дамьенов регулярно проводила время в своем летнем поместье, расположенном в пятидесяти километрах от Канн, под теплым и солнечным небом коммуны Монтору. Это место стало для них тайным убежищем, где они могли уединяться вдали от любопытных глаз.

Семейство Дамьенов всегда находилось в особой близости к королевской семье, будучи не просто советниками, а верными друзьями и союзниками. Граф Пьер и его супруга, графиня Беатрис, славились проницательностью и умением плести политические интриги. Их хитрость и дипломатические таланты помогали им укреплять собственное положение и достигать амбициозных целей. На публике они казались скромными и осторожными, но в реальности играли в высших кругах ключевую роль в распределении власти и влияния. Несмотря на свою важность и могущество, семья Дамьен предпочитала действовать за кулисами, оставаясь в тени.

Их отношения с королевской семьей строились на взаимной выгоде, и власть им доверяла: возможно, именно потому, что Дамьены были искусными манипуляторами, создававшими иллюзию полной преданности. Они умели заставить поверить в то, что работают на благо короны, хотя за кулисами часто вели собственную игру. К тому же дружба с королевским домом позволяла им наслаждаться особыми привилегиями: доступом к государственным тайнам и авторитетностью в закрытых кругах.

Широкая общественность почти ничего не знала о семье Дамьен, и это сыграло им на руку, когда они построили шато в Провансе. В узких кругах их знали все: благодаря роскошным балам, которые они устраивали в своих владениях. Эти вечера становились легендарными событиями, привлекавшими влиятельных и знаменитых личностей того времени. Шато де Дамьен стало символом роскоши и благополучия, местом, куда стремились попасть все представители аристократии. Стремление подружиться с семьей Дамьен вскоре приобрело характер своеобразного культа среди французской знати.

Кроме того, семья Дамьен славилась тем, что предоставляла укрытие для важных людей. Шато в Провансе стало надежным убежищем для тех, кто искал покоя или хотел скрыться от врагов и преследователей. Благодаря своему статусу семья Дамьен могла гарантировать гостям полную конфиденциальность и безопасность. Это делало шато идеальным местом даже для самых влиятельных персон, желавших избежать внимания.

Таким образом, несмотря на то, что семья Дамьен всегда оставалась в тени, вдали от публичности, ее репутация была нерушимой. Вокруг их имени ходило множество слухов и сплетен, но ни один из них не мог поколебать их статус.

Пьер Дамьен был фигурой, обладающей всеми качествами настоящего аристократа. Его острый ум, глубокие знания и изысканный вкус сделали его одним из самых весомых и уважаемых людей своего времени. Он был мастером анализа и принятия стратегических решений, что делало его чрезвычайно востребованным советником при дворе и в высших кругах.

Однако Пьер славился не только политическими талантами. Он был блестящим дипломатом и прирожденным оратором. Его образование и эрудиция позволяли ему легко вести беседы на самые разнообразные темы. Пьер был страстным знатоком искусства, литературы и культуры, что еще больше усиливало его привлекательность в глазах окружающих. Те, кому доводилось общаться с ним, отмечали его обаяние и тонкий ум.

Кроме того, Пьер был известен своим богатством и щедростью. Его состояние позволяло ему вести роскошный образ жизни, поддерживать высокий статус и вкладываться в искусство и архитектуру. Шато де Дамьен в Провансе, его любимое поместье, было одним из самых впечатляющих и роскошных в регионе.

Помимо умственных и дипломатических способностей, Пьер был еще и внешне привлекательным мужчиной. Высокий, стройный, с величественной осанкой, он неизменно притягивал внимание. Его густые черные волосы гармонировали с темно-карими глазами, а черты лица – высокий лоб, тонкий нос и четкая линия подбородка – «были атрибутом той самой классической красоты, что восхищала окружающих.

Пьер уделял огромное внимание внешнему виду и имиджу. Он предпочитал исключительно изысканные и стильные наряды, которые подчеркивали его статус и тонкий вкус. Его безупречная внешность производила на окружающих – как мужчин, так и женщин – неизгладимое впечатление.

Пьер был одним из самых желанных мужчин в аристократическом обществе. Его природный магнетизм делал его центром любой компании. Он умел увлекать слушателей захватывающими историями и потому был невероятно популярным собеседником. А его обаяние и внешняя красота заставляли сердца многих женщин биться чаще.

Казалось, что Пьер был эталоном совершенства, но один человек все же во всем его превосходил. Это была его жена, Беатрис. Ее внешность воплощала собой элегантность и утонченность. Рост и осанка, стройная фигура, изящные черты лица, густые темные волосы и глаза, полные интеллекта и чувственности… Она была поистине очаровательна. Если Пьер в какой-то ситуации не мог найти решение, Беатрис всегда приходила ему на помощь, используя свою мудрость и проницательность.

Беатрис обладала безупречным вкусом не только в одежде, но и в интерьере. Одним из ее любимых увлечений было оформление и декорирование шато. Она лично выбирала каждую деталь: мебель, картины, вазы, посуду и прочие предметы интерьера. Это было ее отдушиной, личной зоной ответственности, в которую никто не смел вмешиваться. В интерьерах шато под ее руководством классический стиль сливался с элементами роскоши. Величественные залы с каминами и шедеврами живописи были украшены золотыми деталями, изысканными тканями и тончайшим шелком – и создавали атмосферу благородства.

Беатрис уделяла особое внимание не только внутреннему декору шато, но и внешнему: оформлению садов и прилегающих участков. Ее сады были настоящими произведениями искусства: яркие клумбы с разнообразными цветами, живописные аллеи и изящные фонтаны. Каждый уголок сада был тщательно продуман и ухожен; во всем виделась ее любовь к красоте и деталям.

Если для Пьера и Беатрис шато было в первую очередь летним домом, где они могли отдохнуть от суеты Парижа, то их дети – Шанталь, Эммануэль, Жозефина и Ирен – стали почти постоянными жителями поместья. Они редко выезжали в Париж или Версаль – и это было осознанным выбором их родителей. Пьер и Беатрис считали эти города небезопасными, особенно из-за королевских интриг и политических заговоров. Кроме того, их присутствие в Провансе было важно для поддержания политических и социальных связей в регионе.

Все дети Дамьенов отличались острым умом, но были удивительно непохожи друг на друга. Старшая дочь, Шанталь, с самого детства проявляла спокойствие и рассудительность. Хотя она была первенцем, ее рождение прошло легко и быстро, что удивило даже врачей. С раннего возраста Шанталь редко плакала и часто выглядела так, будто знала больше, чем многие взрослые. Шанталь рано начала читать, увлеклась математикой и другими науками. Ее интерес к образованию превосходил все остальные интересы, и к четырнадцати годам она заявила, что замуж выходить не собирается. Для прогрессивной семьи Дамьен это было неожиданно, но родители понадеялись, что со временем она передумает.

Ее любовь к учебе была настолько велика, что она тайно брала учебники у брата, чтобы учиться по ним самостоятельно. Эммануэль, будучи лишь на год младше Шанталь, не возражал. Он был так же умен, как и старшая сестра, но его интересы были направлены в другую сторону. Его волновала судьба страны, и каждый раз, когда родители возвращались из Парижа после долгого отсутствия, Эммануэль вступал с ними в политические дискуссии. Он стремился доказать им, что королевская семья ошибается в своих решениях. Однако родители скрывали от него детали. Они знали, что королевская семья необязательно должна быть права: ведь так ею легче манипулировать.

Беатрис и Пьер были обеспокоены политическими амбициями Эммануэля, когда тот загорелся идеей создать коалицию, способную влиять на политические процессы или выступать в качестве оппозиции. Однако этот энтузиазм продлился недолго. Когда сын повзрослел, у него появились новые увлечения. Хотя он не оставил стремление быть доблестным и влиятельным, его мечты о политической оппозиции сменились желанием стать военным – но это родителей также не порадовало. Их разочаровывало, что сын готов пожертвовать жизнью ради чужих конфликтов. Чтобы отвлечь его от опасных мыслей, Пьер устроил его на должность дипломата, что сильно воодушевило Эммануэля. В его обязанности входило чтение документов, участие в деловых встречах и общение с иностранными представителями. Беатрис была убеждена, что Эммануэль должен оставаться в шато как можно дольше, чтобы присматривать за младшими сестрами. Хотя Шанталь, будучи сильной и независимой, не нуждалась в постоянной опеке брата (ее даже прозвали «парнем в юбке»), младшие сестры – Жозефина и Ирен – могли ввязаться в неприятности без его контроля.