Шато де Дамне

– Я всего лишь слегка постучал по стене, а она начала падать! Чуть не убила! – выдохнул крупный мужчина, ошарашенный произошедшим. – Чертовщина какая-то!

– Это просто старый дом, давно не было ремонта. Ничего сверхъестественного, – попытался успокоить коллегу, Джорджа и, в первую очередь, себя тощий электрик.

Его голос выдавал нервозность, а глаза все еще были круглыми.

– В любом случае, мы закончили на сегодня, – произнес крупный, желая как можно скорее покинуть это место. – Смету пришлем вам по электронной почте.

Джордж проводил электриков до выхода, заметив, что оба мужчины пытались скрыть испуг, вызванный обрушением стены. Они то и дело обменивались взглядами, но старались не показывать своего беспокойства.

– И знаете, – сказал худощавый электрик перед тем, как выйти. – Вам нужно для начала избавиться от крыс. У вас весь дом ими кишит. Вполне возможно, это они стали причиной обрушения стены.

Джордж кивнул. Да, от крыс точно нужно избавиться. Иначе они перекусят все провода, если он все же решит провести электричество. Хотя он, пожалуй, передумает; пусть новые хозяева разбираются с этим.

Зои снова не брала трубку – и давала брату свободу выбора. Может, и уборка вовсе не нужна? Пусть новые владельцы сами решают, что делать с шато.

Джордж медленно прошел по заросшему саду и остановился у фонтана в центре. Вода давно не текла, а каменные фигуры покрылись мхом и трещинами, но все это придавало месту какой-то странный, почти мистический шарм. Он осознавал, что самое разумное решение – просто оставить шато в том состоянии, в котором оно есть, и выставить его на продажу. Но с другой стороны, если он потратит немного усилий на уборку и избавится от крыс, то сможет поднять цену. Джордж понимал, что работа над шато не была необходимостью – скорее, он просто хотел задержаться здесь. Крысы и пыль, конечно, неприятны, но отсутствие света его не беспокоило: он засыпал вместе с закатом и просыпался не раньше девяти утра. Ночная темнота не доставляла ему неудобств, а сон был крепким, как никогда. Он взглянул в сторону дороги, где возвышалось то самое дерево. Сейчас оно казалось совсем молодым, с тонкими ветвями и гладкой корой. Джордж нахмурился. Он не хотел признаваться самому себе, что шато, несмотря на свой ветхий вид и все неудобства, начало его притягивать. Ему нравилось быть здесь, ощущать его атмосферу – даже с учетом грызунов и пыли.

Однако с крысами точно придется что-то делать. Дом не может просто так гудеть; кто знает, каких еще существ можно найти в подвале. Возможно, там прячутся куда более неприятные твари, чем крысы, и с этим нужно разобраться.

Глава 5

Утром Джордж решил сконструировать ловушку для крысы, которую возомнил своим главным врагом. Он поставил себе цель поймать ее, используя приманку, и приступил к делу с энтузиазмом, который сам не мог себе объяснить. Он взял контейнер, перевернул его дном вверх и приподнял один его край при помощи небольшой дощечки: чтобы крыса могла спокойно попасть внутрь. В качестве приманки он решил использовать крекер, хотя сомневался, едят ли крысы крекеры. Ведь говорят, что все истории про любовь крыс к сыру, – это мифы. Но что, если нет? Как бы там ни было, Джордж решил поступить именно так.

Он никак не мог собраться с духом, чтобы зайти в комнату с обрушившейся стеной. Ему не хотелось снова смотреть на разрушение и вспоминать, что впереди долгие часы уборки и непредсказуемые сложности. Поэтому он провел почти час, возясь с мышеловкой: сначала он старательно устанавливал ее, а потом терпеливо ждал, когда крыса попадется в ловушку.

Но ожидание оказалось слишком скучным, и Джордж, оставив мышеловку, все же пошел убирать цементные обломки. Стена выглядела ужасно: серая, вся в трещинах; при любом прикосновении с нее осыпáлись кусочки материала. Джордж начал шпателем сбивать со стены остатки. Работа была тяжелой и утомительной, особенно когда приходилось тянуться к верхней части стены: руки быстро уставали.

Время от времени он выходил в коридор, чтобы проверить ловушку, но крыса туда так и не заглянула. Когда Джордж добрался до середины стены, он заметил, что в одном месте она словно была подвижной. Он принялся более усердно работать в этой зоне и вскоре обнаружил небольшую щель. Цемент все осыпáлся, и скоро стало понятно, что за этой щелью скрывается замурованная дверь. Джордж осмотрел ее обрамление и заметил старые ржавые петли. Он попытался открыть дверь, но она не поддавалась. Тогда он решил выкрутить ржавые петли, но они оказались слишком плотно закреплены.

Не желая сдаваться, Джордж взял ножницы и вставил их кончики в щель, аккуратно ковыряясь в цементе вокруг двери. После нескольких минут упорного труда стены начали сдаваться, и вскоре на пол с глухим стуком упал последний кусок цемента. Тайная дверь приоткрылась, образуя узкую щель, через которую можно было заглянуть внутрь. Джорджа охватило странное волнение, смешанное с предчувствием.

Он рывком дернул дверь. Та с легким скрипом распахнулась, и он аккуратно вошел внутрь. Свет почти не проникал в помещение, и было сложно что-либо разглядеть. Виднелись лишь туманные очертания полок и старинных рам с картинами. Джордж направился к выходу, чтобы взять фонарь с первого этажа, и по пути мельком взглянул на ловушку для крысы. Крысы в ней не было, но и крекер исчез. Очевидно, грызун оказался хитрее, чем Джордж предполагал. Поняв, что без более серьезных мер справиться с крысами будет трудно, он задумался о покупке яда.

Сбитый с толку неудачей с ловушкой, сердитый на крысу и разочарованный своей затеей, Джордж словно по инерции сел в машину и поехал в город за ядом. Заодно он зашел в местную винную лавку и купил себе несколько бутылок вина с местных виноградников. К четырем часам дня он уже обработал все углы первого этажа хлопьями от крыс и мышей, выпил одну из бутылок и наконец решился вернуться к тайной комнате, держа в руках фонарь.

Как только он осветил темное помещение ярким лучом, он тут же услышал, как крысы с шуршанием бросились врассыпную, прячась от света. Комната оказалась небольшой и заполненной старым барахлом: книгами, сундуками, шкафами, картинами. В отличие от остального дома эта комната выглядела по-настоящему старой и запущенной; ее будто и не касались многочисленные ремонты и перестановки, которым подвергалось шато. Было очевидно, что ее спрятали от посторонних глаз очень давно.

Джордж вынес оттуда несколько картин. Это были портреты людей, одетых в наряды XVIII века. Он остановился перед одной из картин, на которой было изображено шестеро человек. В центре картины располагались мужчина и женщина среднего возраста: явно родители остальных персонажей. По бокам от родителей были три молодые девушки; одна из них, совсем юная леди в пышном платье цвета неба, сидела в кресле. Рядом с девушками постарше стоял парень примерно их возраста. Все они были одеты в дорогие наряды, держали головы высоко поднятыми и излучали уверенность в себе и аристократическое величие.

Рассмотрев эту картину, Джордж принялся с интересом разглядывать остальные. На обратной стороне каждого портрета была подпись: «Шанталь», «Жозефина», «Ирен» – имена девушек и «Эммануэль» – единственного парня. Мужчину и женщину звали «Беатрис» и «Пьер». Все они носили одну и ту же фамилию – «Дамьен».

– Ку-ку, – вдруг раздался тонкий женский голос.

Джордж вздрогнул, вырвавшись из плена мыслей. Он был настолько погружен в работу и воображение, что совсем не ожидал посторонних звуков. Его сердце забилось быстрее; это было чувство возбуждения, которое охватывает тебя, когда ты находишь что-то, давно потерянное. Конечно! О чем же еще ему писать, если не о бывших владельцах этого загадочного шато? Это будет настоящий фурор!

– Ку-ку, – снова прозвучал тот же голос, но уже более отчетливо.

Джордж оглянулся, но никого не увидел. Он вышел из комнаты, стараясь понять, откуда доносится звук. Хлопья, которые он раскидал по углам в попытке убить крысу, бесследно исчезли, как будто их никогда и не было. Он улыбнулся, предполагая, что крыса снова оказалась хитрее. Вернувшись в тайную комнату, Джордж решил обратить внимание на сундук, который стоял в углу. Он был старым и запертым на ржавый замок. Разломать его не составило труда – замок давно утратил прочность.

Внутри сундука оказалась целая коллекция бумаг: письма, договоры, инвентарные списки, а также несколько дневников. Оказалось, что почти каждый член семьи Дамьен вел личный дневник. Джордж не мог поверить своему счастью – это было настоящим кладом для писателя! Он начал разбирать бумаги, стараясь понять, что на них написано, и потратил на это несколько часов. Солнце уже село, а вторая бутылка вина была наполовину пуста. Голова слегка кружилась, и он не мог понять, то ли это действие вина, то ли крысы, что оживились с наступлением ночи и снова шумели за стенами.

Довольный своей работой, Джордж остановился, чтобы осмыслить проделанное. Ему удалось разобрать и разложить по стопкам множество документов; бумаги, что были связаны с кем-то из семьи Дамьен, он клал рядом с соответствующим портретом. Документы, касающиеся других людей, откладывал в сторону. В голове Джорджа уже начал формироваться сюжет новой книги. Это должна была стать его первая книга, основанная на реальных событиях.

Вино оказалось крепче, чем казалось на первый взгляд.

– Ку-ку, Джорджи, – снова раздался женский голос, который он слышал днем.

Но на этот раз – в тишине ночи – он показался ему более пугающим. Солнце давно зашло, и Джордж направился в свою комнату, освещая себе путь фонариком. В голове стучала странная мысль: он был один в шато или все-таки нет?

…Когда Джордж уже лежал в постели, вокруг стояла глухая тишина, но внезапно он услышал, как кто-то открыл дверь на втором этаже. Это был не просто скрип; звук был четким и пугающе реальным. Шаги. Тихие, осторожные: будто кто-то крался по коридору. Джордж подскочил на кровати, встал, на миг замер, бросился к лестнице и начал медленно подниматься на второй этаж. Шаги не стихали.

Когда он подошел к двери в одну из спален, шаги наконец приглушились. Джордж взялся за ручку, и его сердце бешено заколотилось. Он резко распахнул дверь – комната была пуста. Тихое, затянутое паутиной помещение, в котором не было никаких признаков присутствия другого человека.

– Кто здесь? – громко крикнул он, но в ответ услышал лишь эхо.

Он шагнул вперед, и его взгляд упал на кое-что необычное: дверь, которой здесь раньше не было. Он тщательно осматривал эту комнату, и дверь точно отсутствовала. Но теперь она стояла перед ним – массивная, деревянная, словно старинный портал в другую реальность. Джордж протянул руку к дверной ручке, но замешкался.

Не должно ее здесь быть. Это невозможно.

– Открой ее, – голос прозвучал тихо, почти неразличимо.

Но Джордж был уверен: этот кто-то говорил именно с ним. Он снова взялся за ручку. На этот раз дверь открылась легко. За ней простиралась темная комната, где не было ничего, кроме пустоты. Однако как только он сделал шаг внутрь, дверь за его спиной резко захлопнулась, и он снова услышал шаги – теперь они шли из тьмы прямо к нему. Голоса… Все пространство вокруг начали заполнять голоса; они гремели у него в голове так, будто он приложил ухо к динамику телевизора

– Ты не выйдешь отсюда, Джордж, – в унисон шептали они.

…Джордж резко вскочил с кровати. Сердце колотилось так, словно вот-вот вырвется из груди. По вискам катился пот, а руки мелко дрожали. Сцена из сна продолжала стоять перед глазами; это словно было наяву. Он знал, что что-то не так. Он схватил с прикроватной тумбочки телефон, но дисплей мигнул и погас. Легкий шорох за дверью снова заставил вздрогнуть. Он не мог больше терпеть это напряжение. Джордж медленно поднялся; ноги дрожали, словно после долгого марафона. Он быстро накинул халат и вышел в коридор. Там никого не было. Пусто.

– Это просто сон, – прошептал он.

Но собственный голос звучал слишком неуверенно. Не в силах контролировать мысли, он направился к своей сумке. Лекарства. Все дело в них, должно быть. Он забыл, когда в последний раз заглядывал в инструкцию. Порывшись в таблетках, он нашел нужный пузырек, схватил его трясущимися пальцами и начал рывками разрывать упаковку. Вытряхнув на ладонь инструкцию, он сел на пол и развернул ее, чувствуя, как мир вокруг сжимается в маленькую, тесную коробку.

– Так, давай, что у нас тут… – мямлил он себе под нос, пытаясь заставить глаза сфокусироваться на мелком шрифте.

Первые строки ничего не пояснили. Головная боль, тошнота… Но вдруг его взгляд зацепился за один из пунктов: «Возможные побочные эффекты: галлюцинации, дезориентация, потеря чувства реальности».

Эти слова словно ударили его. Галлюцинации? Потеря чувства реальности? Джордж почувствовал, как по спине пробежал холод; руки задрожали сильнее. Это не могло быть просто совпадением.

– Черт… – прошептал он, чувствуя, как в груди нарастает тревога.

Он вспомнил, как несколько недель назад его лечащий врач выписал ему новый препарат, уверяя, что он «поможет стабилизировать состояние». Но теперь ему казалось, что этот препарат разрушал его психику; стирал границы между реальностью и вымыслом.

Он глубоко вдохнул, стараясь собраться с мыслями. Поверить в то, что все это – лишь результат побочных эффектов, было страшно; но вместе с тем эта мысль и приносила облегчение. Но если это правда… что же теперь делать? Прекратить прием? Но если он остановится, может ли его состояние ухудшиться? А что, если причина видений – не лекарства, а что-то другое?

Мысли метались, как рикошетящие пули. Он оглянулся на пустую комнату. Все казалось нормальным, но внутри бушевала паника; дыхание было неровным. Он снова посмотрел на инструкцию, прочитал те же слова, и вдруг все встало на свои места. Это лекарства заставляли его видеть то, чего не было; все же это они.

– Это они, – сказал он вслух, чувствуя, как на него нахлынула странная смесь облегчения и ужаса. – Это все из-за них…

Глава 6

Теперь распорядок Джорджа заметно изменился. Бóльшую часть времени он проводил за изучением дневников, которые нашел в тайной комнате, и написанием сюжетов для своей книги. Уборке он посвящал все меньше времени, вспоминая о необходимости поддерживать порядок только когда находил мертвую крысу.

– Ну, как продвигаются дела с домом? – спросила Зои в очередном телефонном разговоре.

В ее голосе слышалась некая неловкость: она словно чувствовала вину за то, что оставила брата наедине с этим домом, но в то же время Джордж уловил что-то еще. Было очевидно, что она откладывала приезд как могла, но понимала, что рано или поздно приехать все же придется.

– Знаешь, ты была права, – сказал Джордж, окинув взглядом стопки бумаг напротив портретов. – Я начал писать книгу. Присутствие здесь идет мне на пользу. В общем, я подумал, что задержусь тут подольше.

– Радостно слышать, что это так! – поспешно ответила Зои, словно ожидая этого ответа. – Я как раз хотела сказать, что не смогу приехать еще как минимум месяц.

Она начала объяснять причины, но Джордж пропустил их мимо ушей. Он с детства знал, как ловко Зои умела придумывать правдоподобные оправдания, которые редко соответствовали действительности.

Закончив разговор, Джордж спустился по скрипучей лестнице в своем леопардовом халате, который почти не снимал с тех пор, как поселился в шато, и направился на кухню: налить себе бокал вина. Пить вино стало его ежедневной привычкой; он уже не раз съездил в винную лавку за новой партией бутылок.

Пока он наливал вино, он невольно задумался: откуда вообще берется пыль в пустом доме, где окна всегда закрыты? Эти размышления прервал звонкий и резкий женский голос:

– Месье Марсо! Вы уже проснулись!

Джордж резко обернулся и застыл. В дверях кухни стояла пухлая женщина средних лет с короткой темной стрижкой, густыми бровями и ярко-алыми щеками. В руках она держала большую корзину с овощами. Джордж не мог поверить своим глазам – как она вошла?

– Не слишком ли рано для вина? – спросила женщина, поставив корзину на стол.

Джордж все еще не мог осознать, что происходит.

– Прошу прощения, а вы кто? – наконец озадаченно спросил он.

– И-хи-хи, – захихикала женщина, по-женски крепко ударив его по спине. – Вам бы не налегать на алкоголь с утра, месье, а то так и забыть можно, кто вы такой.

– Может, перестанете смеяться и объясните, кто вы? – Джордж начинал терять терпение.

– Да вы так и меня с ума сведете, месье Марсо! – Женщина шагнула ближе и сделала неуклюжий реверанс. – Аделаида, горничная.

– Горничная? – Джордж был сбит с толку. – Я думал, здесь давно никто не появляется. Вы что, работаете на Люсиль?

– Люсиль? Это еще кто такая? – Поставив на плиту кофейник, женщина начала оживленно нарезать что-то острым ножом. – Садитесь, месье Марсо, я подам вам завтрак.

Джордж еще не понимал, что происходит, но повиновался, медленно опустившись на стул. Ситуация становилась все более странной.

– Это вы, конечно, придумали! «Люсиль наняла»… Видимо, вы сильно ударились, когда упали с коня, – весело продолжала женщина.

– С коня? Я в жизни не ездил на коне!

Джордж нахмурился; недоумение с каждым мгновением росло. Аделаида, казалось, всерьез обеспокоилась; замерев, она посмотрела на него с видимой озабоченностью.

– Видимо, вас и вправду хорошо тряхнуло! Вам бы не вино пить, а полежать и прийти в себя.

– Прошу прощения, а как давно вы здесь находитесь? Когда приехали? – Джордж чувствовал, что теряет связь с реальностью.

– «Приехала»? – Аделаида искренне удивилась. – Я никуда и не уезжала, месье Марсо. Говорю вам, идите отдохнуть. И ложитесь в свои покои. Как вас вчера угораздило лечь на диване в моей комнате? Утром просыпаюсь, а вы, свернувшись клубочком, сопите.

– Мои покои? – недоуменно переспросил Джордж.

– Именно! Они там, где вы постоянно разбираете какие-то бумаги.

Джордж кивнул, пытаясь хоть как-то упорядочить мысли. Он оставил бокал с вином на столе и направился к выходу.

– Прошу прощения, видимо, мою память и вправду отшибло, – сказал он, остановившись на пороге. – Не подскажете, где тут конюшня?

– Вниз по улице, – ответила Аделаида, не отрывая взгляда от Джорджа.

Он уже собирался выйти за дверь, когда ее голос снова окликнул его:

– Месье Марсо!

Она подошла так близко, что Джордж невольно сделал шаг назад. Ее глаза пристально смотрели в глаза его, будто пытаясь что-то прочесть в его взгляде. Он почувствовал легкое беспокойство; что-то явно было не так.

– Будьте осторожны, месье Марсо, – сказала Аделаида тихо, почти шепотом. – По дому и вокруг ходят разные слухи. Говорят всякое. Скоро прибудет Ирен, а за ней и все остальные. Вам стоит меньше болтать.

Джордж кивнул, даже не пытаясь понять, что она имеет в виду. Сердце забилось чаще. Он быстро направился к выходу, чувствуя, как нервное напряжение усиливается. Оказавшись на улице, он ускорил шаг, не обращая внимания на распахнутый халат, который развевался на ветру. Он шел, помогая себе руками: как будто это могло ускорить его бегство от странностей дома. Джордж дошел до конца дороги, затем поднялся обратно на верх улицы, но, как и следовало ожидать, не увидел ни одной лошади.

– Аделаида! Померещится же такое! – бурчал Джордж, нахмурив лоб.

Все это казалось нелепым, как дурной сон, но никак не уходило из головы.

– Что-то ищете? – послышался знакомый мужской голос.

Джордж рывком обернулся; это был месье Бенишу.

– Не то чтобы ищу, – замялся Джордж, пытаясь подобрать слова. – Просто решил прогуляться и посмотреть, нет ли поблизости лошадей.

– Лошадей? – переспросил месье Бенишу, недоверчиво вздернув бровь.

Это немного приподняло его нависшее веко, обнажив маленькие серые глаза.

– Да, знаете, я люблю лошадей и… подумал, может, прокачусь немного. – Джордж кашлянул, сам удивляясь, как ловко солгал. – Так значит, лошадей тут нет?

– Нет, – сухо ответил месье Бенишу, положив руки на пояс.

Его взгляд оставался настороженным: словно он что-то скрывал. Возникла неловкая пауза; они оба хотели продолжить разговор, но не знали, с чего начать.

– Как там шато? – все же первым нарушил молчание Бенишу.

– Неплохо, – уклончиво ответил Джордж. – Готовлю его к продаже.

– Вот оно как! – Месье Бенишу пытался завлечь Джорджа в разговор: его голос стал тише и словно задумчивее. – Помню, как шестьдесят лет назад его тоже готовили к продаже…

Он на мгновение замолчал, словно что-то вспомнив. Его глаза то и дело бросали на Джорджа короткие взгляды: он оценивал его реакцию.

– Вы знали прежнего владельца? – спросил Джордж, пытаясь понять, к чему клонит собеседник.

– Как же! Я историю каждого шато в этих местах знаю! – с легким хвастовством заявил Бенишу.

– Понятно. Ну… – Джордж почувствовал, что разговор затянулся, и попытался попрощаться.

Но месье Бенишу, уловив это, поспешил продолжить.

– Бывший владелец хотел сделать здесь отель, – начал он, понизив голос. – Да только не заладилось. Жена его как-то во время мытья стекол выпала из окна. Ее муж был в отъезде. Когда вернулся, нашел ее тело. Уже сгнившее, оно лежало на дорожке вдоль дома. Зверье успело поесть ее останки. Вот после этого он и продал шато – не мог больше на него смотреть.

Джордж поморщился и с отвращением посмотрел на старика. «Зачем он мне это рассказывает?» – пронеслось у него в голове. Серые, почти выцветшие глаза месье Бенишу придавали его рассказу еще больше мрачности. Джордж перевел взгляд на шато. Его взгляд метнулся к окну на верхнем этаже. На мгновение ему показалось, что за стеклом мелькнула тень. Тонкая, женская, с растрепанными волосами. Он замер. Спустя миг окно уже пустовало, и лишь отражение неба тускло блестело в стекле.

– Знаете, раз уж здесь нет лошадей, я пойду, – сухо произнес Джордж, желая поскорее закончить этот неприятный разговор.

– Доброго вам дня, месье Марсо, – улыбнулся Бенишу и с легким оттенком иронии добавил: – И будьте осторожны при мытье окон!

Джордж направился к шато, полон раздражения и злости. Подходя к воротам, он вдруг споткнулся и едва не потерял равновесие. Взглянув вниз, Джордж увидел корень дерева, протянувшийся к самой дороге. Он снова замер и нахмурился. «Разве оно всегда было таким? Неужели корни уже добираются сюда?» Дерево, стоявшее у дороги, опять казалось ему выше и старше, чем раньше. Или это просто усталость? Он тряхнул головой, пытаясь отогнать странные мысли. «Этому деду явно скучно, вот и травит байки», – думал он, ворча про себя. – «К старости люди дурнеют. Сознание меняется; будто страхи притупляются, или просто что-то ломается внутри. Они перестают задумываться, кому что говорить, лезут в чужие дела, учат жизни, забывая, как сами не терпели нравоучений в молодости».

Когда он оказался внутри особняка, сердце вдруг начало бешено колотиться. Джордж облизал пересохшие губы и почувствовал, как по вискам медленно стекают капли пота. Но что, если шато и правда «живое»? Что, если оно наблюдает, ждет подходящего момента? Он резко обернулся. Конечно же, коридор был пуст. Но теперь он казался длиннее, чем минуту назад. Тени на стенах, раньше казавшиеся статичными, словно начали медленно двигаться, подползая ближе.

Джордж закрыл глаза и глубоко вдохнул, но не почувствовал облегчения. Он вспоминал слова старика, как проклятие: «Будьте осторожны при мытье окон». Зачем это было сказано? Неужели он что-то знает? Знал ли он, что Джордж уже начал видеть то, чего не существует? Он ощутил, что руки дрожат. А если он следующий? «Что, если это место не хочет, чтобы я уезжал? Та женщина тоже, наверное, думала, что уедет».

Его взгляд метнулся к лестнице. Он знал, что там, наверху, находится окно. То самое, через которое выпала жена предыдущего владельца. «А что, если она не упала? А что, если ее толкнули? Или, хуже того, она сама бросилась вниз, чтобы сбежать от этого дома?»

Джордж почувствовал, как ноги налились свинцом. Каждый шаг по направлению к кабинету давался с таким усилием, будто что-то невидимое тянуло его обратно. Он прошел мимо зеркала в холле и на мгновение заметил, что отражение смотрит на него иначе – как будто его глаза принадлежали другому человеку. Он быстро отвернулся, чувствуя, как паника сжимает грудь.

«Ты параноик, Джордж», – успокоил он сам себя.

Он был рассержен, но одновременно с тем чувствовал прилив вдохновения. Ему всегда было свойственно перерабатывать эмоции при помощи творчества. Он уселся за свои бумаги и принялся писать. Вдохновение захватило его; перо скользило по бумаге без остановки. Каждый раз, когда он отрывал взгляд от листа, в глубине души росло чувство вины. Он писал не для того, чтобы создать что-то значительное, а чтобы убежать. Перо двигалось по бумаге, заглушая крик реальности, но стоило остановиться, как этот крик становился невыносимым. Он писал до самого вечера, не замечая, как быстро летит время. В себя он пришел лишь когда громкое урчание в животе напомнило ему, что он ничего не ел весь день.