Блуждающая жемчужина

Марина не могла этого понять. Она решила, что, скорее всего, после отъезда из Парижа ей будет спокойнее и она забудет этого «некрасивого дядю», а сейчас они с Бэллой должны собраться и выйти погулять.

Девушки гуляли по городу почти до пяти часов вечера. Они посетили «Галери Лафайет», пообедали в кафе на площади Согласия и сделали много фотографий, в том числе Лувра, куда решили не заходить, так как времени уже не оставалось. Изабелла уехала по своим делам, а Марина пошла в гостиницу, чтобы подготовиться к вечерней прогулке.

Девушка приняла душ и достала из чемодана свой вечерний наряд, похвалив себя за предусмотрительность: она взяла в поездку красивое шифоновое платье ярких цветов и мягкие сандалии молочного цвета. Подготовив одежду, она занялась прической. Это был самый сложный и долгий процесс в сборах девушки. Ее густые, длинные волосы с трудом поддавались укладке, поэтому Марина старалась выбирать легкие, простые прически. Она уложила волосы, заколов их заколками и оставив по бокам свисающие локоны. Не пользуясь никогда косметикой, она и сейчас решила сэкономить время и не делать макияж.

В 17:45 Марина была готова к выходу. Не дожидаясь звонка Мишеля, она спустилась в лобби и направилась к выходу. Едва она вышла на улицу, как «Роллс-Ройс» Мишеля уже смотрел на нее своими прямоугольными фарами. Йован выскочил из машины и, кивнув девушке в знак приветствия, открыл заднюю дверь. Марина улыбнулась и разместилась на сиденье. Мишеля в машине не было, очевидно, он ждал ее на месте. Марина не переживала. Она уже полностью доверяла новому знакомому. Усиливало доверие к нему его происхождение. Конечно, среди евреев хватало негодяев и подлецов, как и среди любой нации. Но сделать что-то плохое девушке своей нации, находясь на чужбине…

К Дому конгрессов подъехали минут за десять. Мишель ждал возле входа, одетый в черный смокинг с бабочкой и белую рубашку. Он галантно поцеловал Марине руку, и вежливо спросил:

– Где ваша подруга?

– Она ушла по делам… – ответила Марина. – Так что ее сегодня не будет.

– Я вам признаюсь честно, – немного прищуриваясь, заговорщически произнес Мишель. – Люблю говорить то, что думаю… Тем лучше, что она не пришла. Я даже рад! Не имею ничего против Бэллы, но при ней вы не можете расслабиться, я это заметил!

Марина улыбнулась:

– Я промолчу, но думаю, что вы правы.

– Ну и отлично! – воскликнул он. – Тогда вперед! Посмотрим, что нам приготовили Пламондон и Коччанте[1].

Следующие часы, сидя в зале, Марина погрузилась полностью в представление. Она буквально оказалась рядом с героями, и все эмоции, которые звучали в прекрасных песнях, девушка переживала в себе. Голос Гару, который играл Квазимодо, проникал ей в самую душу. В какой-то момент Марине казалось, что она находится там, в том самом времени, рядом с Эсмеральдой, а все окружающие ее люди в зале – плод ее воображения.

Когда мюзикл закончился, Мишель встал и протянул ей руку. Марина, как будто очнувшись, положила свою кисть руки на его тонкую ладонь, которая была меньше, чем у нее, и встала с кресла.

– Вам понравилось? – спросил Мишель.

– Очень! – ответила девушка. – Я никогда в жизни… не видела ничего подобного… Это просто… потрясающе!

– Я очень рад! – довольно сказал мужчина. – Вы на французском всё понимали?

– Вы знаете, если какие-то отдельные слова я и не знаю, то по смыслу понимаю, о чем идет речь. Я на самом деле понимаю всё… У меня только с произношением проблема, поэтому я и не говорю…

– Это вопрос практики, – уверенно заявил Мишель.

Едва они вышли из зала, как откуда-то сбоку вдруг появилась группа молодежи. Не заметить их было невозможно, они отличались от остальных своей одеждой в неформальном стиле. Марина сразу вспомнила парня и девушку, с которыми они вместе рассматривали красивые витражи собора. Девушка узнала Мишеля и, шепнув что-то парню, подошла и обратилась к мужчине:

– Вы… в соборе были! Помните нас?

– Ах… Да-да, конечно… – ответил Мишель, очевидно, играя, что только что их вспомнил. – Вы… кажется из Брюсселя?

– Да! – воскликнул парень. – Мы еще вам говорили, что хотим сходить на мюзикл… но билеты очень дорогие… Мы знаем кто вы! Вы Мишель Куперман! Это правда? Вы действительно он?

Мишель рассмеялся:

– Нет, друзья мои. Я это я! Меня Пьер зовут… Вы меня с кем-то перепутали.

– Не может быть, – огорченно произнес парень. – Мы так верили, что вы действительно он… Только он мог так… Мы еще говорили, что хотели попасть на этот мюзикл…

– Но вы всё-таки пришли, – подмигнул им Мишель. – Молодцы! Вам понравилось?

– Очень! Это было восхитительно! – в один голос заговорили ребята. Но девушка их остановила и, смотря Мишелю в глаза, спросила:

– Если вы не Мишель Куперман, то скажите, не знаете ли вы, кто подарил нам эти билеты? Их принесли вчера ночью и, ничего не сказав, отдали.

– Откуда же мне знать? Я не знаю, кто такой этот… Мишель. – задумчиво произнес Куперман. – А вы ищете того, кто вам билеты купил?

– Да! – ответила девушка. – Мы хотели его поблагодарить. Мы сидели в партере… Даже не представляю, сколько могут стоить такие билеты… Этот подарок мог сделать только Мишель Куперман.

– Тогда, милая мадемуазель, – поучительным тоном произнес Мишель, – вы этого человека не ищите, а запомните, что лучшей благодарностью для него будет, если вы будете совершать такие же красивые и добрые поступки. Будьте здоровы, ребята!

Мишель взял Марину под руку и быстро стал удаляться, продираясь сквозь толпу людей. Позади были слышны возгласы студентов: «Это он! Это точно был он!»

Оказавшись на улице, Мишель глубоко вздохнул:

– Ох уж эта молодежь…

Марина, пораженная ситуацией, спросила:

– Вы знаменитость? И вы… не первый раз так поступаете?

– Да пустяки это всё! – махнул рукой Мишель. – Просто… дети… Не важно! Сейчас мы едем ужинать!

Они дошли до машины. Йован ждал их, сидя за рулем. Мишель усадил Марину назад, а сам разместился впереди, и они поехали.

Марина находилась под впечатлением от мюзикла и не заметила, как оказалась в красивом камерном ресторане. Мишель заказал закуски и горячие блюда с трюфелями. Они долго сидели в ресторане и разговаривали, обсуждая «Нотр-Дам де Пари», а также высказывали свои мнения по поводу семейных отношений. Марину удивила позиция Мишеля. Она была сторонницей патриархата и придерживалась обычаев, принятых на Кавказе. Мишель же сказал ей так:

– Брак – это в любом случае сделка! Что-то типа бизнеса. Мужчине нужна женщина, а женщине нужен мужчина. Они чем-то жертвуют, внося плату за эту сделку.

– Если это сделка, то какова выгода? – спросила Марина.

– Выгода – это потомство! – ответил Мишель. – Смысл весь в том, что дети нужны обеим сторонам, детей любят обе стороны. Так что сделка взаимовыгодна.

– А как же… любовь? – вдруг произнесла Марина.

– А любовь… – размышлял Мишель. – Это всего лишь привычка к человеку, который тебе в принципе симпатичен. Только и всего!

– Я так не считаю, – сказала Марина.

– Конечно, вы не будете согласны! – подтвердил Мишель. – Во-первых, вы молоды и романтичны. А во-вторых… вы уверены, что влюблены в своего принца.

Марина промолчала. Она не хотела вспоминать Рудика. Где-то в глубине души ей было немного совестно, что она находится сейчас в ресторане с мужчиной. Рудик точно был бы вне себя от ярости. Она невольно взглянула на Мишеля и почему-то представила на его месте своего любимого Рудика. Мишель был весь какой-то нескладный, маленького роста, с мелкими ручками… Другое дело – Рудик. Высокий, красивый, смелый и дерзкий. Настоящий рыцарь!

Смеркалось, Мишель и Марина отправились в гостиницу. Возле входа, под светом ярко сияющих звезд Мишель вежливо кивнул головой и произнес:

– Мадемуазель Марина, я благодарю вас за то, что вы подарили мне столько замечательных часов в вашем обществе! Очень жаль, что вам завтра уезжать… но… Как говорится, жизнь длинная, может, еще увидимся.

– Вам спасибо, Мишель! – с благодарностью ответила девушка. – Мне очень неудобно… Вы столько внимания мне уделили… Даже не знаю… Если будете в Израиле, обязательно позвоните мне… Я дам вам номер… – Она полезла в сумочку, но он ее остановил:

– Не нужно. Если мне понадобится, я вас найду! Будьте счастливы! Всего вам наилучшего! У вас рейс, как я помню, утром?

– Да! – ответила Марина.

– Йован вас отвезет. Прощайте! – Он снова кивнул головой и, развернувшись, пошел в сторону дороги.

Марина даже не успела ничего сказать. У нее было ощущение, будто она что-то потеряла. Лишь два вопроса пульсировали в ее мозгу: «И всё?», «Больше мы не увидимся?». Марина еще не знала, что готовила ей судьба…

1.8

В 10 утра Изабелла и Марина садились в «Роллс-Ройс». Йован сложил их чемоданы в багажник, и они поехали в аэропорт.

Марину не покидало чувство недосказанности с Мишелем. Всего за два дня этот человек стал для нее кем-то очень важным. Ее не покидало чувство, что они знакомы всю жизнь, но для подобных отношений расстались они как-то странно… Марина задала себе вопрос: «А что ты хотела, чтобы он тебя обнял?» Нет! Не дай Бог! Несмотря на то, что ей было 25 лет, Марина никогда не позволяла себе объятий с чужим мужчиной! Только с родственниками. Ведь она воспитана по кавказским правилам! Это Изабелла была вольных взглядов. Она европейская еврейка! А тут чужой человек, который годится ей в отцы! Тогда что не так? Этого она не могла понять.

Приехав в аэропорт, Йован припарковал автомобиль на стоянке и, подхватив одной рукой тележку, прикатил ее к багажнику. Девушки поняли, что серб проводит их до стойки регистрации, поэтому пошли вперед. Йован шел позади и катил тележку.

На стойке регистрации немой серб положил два чемодана на ленту сдачи багажа и дал в руки Марины плоский сверток, завернутый в бумагу, и большой конверт формата А4.

– Что это? – спросила Марина у него на русском.

Серб понял ее вопрос, улыбнулся, услышав похожую на свой родной язык речь, но все, что он мог сделать в ответ, так это лишь пожать плечами. Затем он кивнул головой, прощаясь с девушками, и неуклюжей, медвежьей походкой удалился.

Марина с Бэллой посмотрели друг на друга, не понимая ничего. Времени у них было еще много, они отошли в сторону мягких длинных скамеек со спинками, где сидели пассажиры. Найдя относительно свободную зону, девушки присели. Марина спешно вскрыла конверт, там оказались какие-то документы, аккуратно сложенные под скрепкой и отдельный листок, на котором красивым почерком на русском языке было написано:

Дорогая Марина! Я уверен, что Вы сейчас находитесь в замешательстве, и Вас не покидает чувство какой-то недоговоренности со мной. Не переживайте, все в порядке! Я взрослый, воспитанный человек и осознаю Ваше непонимание отношения ко мне. Это естественно и нормально. Вы просто слишком молоды и очень чисты, что в наше время большая редкость. Скажу Вам откровенно, эти два дня, проведенные рядом с Вами, были самыми счастливыми для меня за последние несколько лет. Я очень рад, что смог занять в Вашей жизни крошечный отрезок, который, надеюсь, Вы не забудете. А чтобы Вы никогда не забыли эту поездку, я решил преподнести подарок! Вы хотели купить картину уличного художника, а я Вам не разрешил. Поэтому считаю своим долгом подарить Вам картину, на которой изображены Елисейские Поля. Она написана художником Жаном Беро. Конечно, это не Моне, но все же мастер с именем, и его работа достойна висеть на стене Вашей комнаты. В конверте находятся документы на случай, если Вас остановят в аэропорту. Там паспорт картины, чек о покупке и разрешение на вывоз из страны. Будьте счастливы! И поверьте, мы еще обязательно с Вами увидимся!

Ваш друг, Мишель Куперман

Марина сама не поняла почему, но у нее на глазах появились слезы. Наверное, от радости, которую она не могла себе объяснить.

– Что там написано? – с нетерпением спросила Бэлла. – Ты что плачешь? Что там такое?

– Все нормально! – ответила девушка и улыбнулась. – Мишель просто… подарил мне картину… пишет, что документы на нее в конверте.

– А слезы откуда? – с недоверием смотрела на нее Бэлла.

– Глаза просто… устали, – отмахнулась Марина. – Ночью спала плохо…

– Послушай меня, подруга! – строго произнесла Изабелла. – Ты мне не заливай! Я по твоим ночным похождениям все давно поняла! Ты что, умудрилась втрескаться в этого старого психа? Спустись на землю! Он тебе не пара!

– Ты о чем говоришь? – возмутилась Марина. – Я… Да ты что? Как ты можешь, Бэлла? Я ни в кого не… Просто мы… беседовали, и всё… Что ты за глупости болтаешь?

– Смотри у меня! – уже в шутливой форме пригрозила ей подруга. – Я старше тебя и этих аферистов знаю хорошо! Ресторан, концерт, картина… а потом бац! И ты уже у него в спальне…

Марина вскочила в негодовании:

– Ты что такое говоришь?! Ты меня обидеть хочешь?

– Успокойся ты! – дернув легонько за руку, усадила ее на место Бэлла. – Просто как старшая сестра предупредила тебя… чтобы ты аккуратнее была.

Марина, по своему обыкновению, отвечать ничего не стала. Она не любила спорить, поэтому часто в таких ситуациях просто переставала говорить. Она взяла под мышку картину, которая имела форму квадрата, размером примерно метр на метр, и пошла в сторону выхода на посадку. Ей безумно хотелось остаться сейчас одной, чтобы собраться с мыслями и перечитать его письмо снова.

С трудом дождавшись объявления о посадке, Марина, наконец, оказалась в самолете.

Пока они летели, Изабелла изучила документы на картину. Чек на картину был на 680 тысяч франков! Это больше ста тысяч долларов! Израильтянок такая огромная сумма повергла в легкий шок. Марина прикинула, что их квартира стоит примерно столько же. Сидя в самолете, она снова задумалась: «Что все-таки происходит?» На слова Бэллы о каверзных планах Мишеля она, конечно же, не обратила внимания. Подруга раздавала ей советы из-за обычной женской зависти. Бэлла сама с огромным удовольствием оказалась бы, как она сказала, «в спальне» у Мишеля. Только ее ограниченный мозг не видел другого. Того, что почувствовала Марина. Прочитав письмо, она поняла для себя, что ее знакомство с Мишелем не случайно. Всего в нескольких строчках ему удалось установить с ней какую-то связь. Тонкая ниточка, которой раньше не было, теперь появилась. И Марина крепко держалась за эту ниточку, не зная, что с ней делать.

К концу полета она твердо решила для себя, что пусть все идет так, как и должно идти! Она будет просто ждать, а там жизнь покажет. Возможно, завтра Мишель станет ее хорошим другом и займет лучшее место для себя в ее жизни. Марина была бы безумно счастлива, если бы в Израиль приехал Рудик, она бы вышла за него замуж, а потом, Мишель познакомился бы с ее любимым… Нет! Это какой-то бред… Рудик стал человеком из другой жизни. Он был где-то далеко и не вписывался ни в Париж, ни вообще в новую жизнь… А какая она, эта новая жизнь? Снова Израиль? Страна, где все батрачат каждый день с раннего утра ради того, чтобы в субботу просидеть весь день перед телевизором! Разве о такой жизни они мечтали? Конечно, нет! Но, к сожалению, никто не знает, что ожидает нас за поворотом…

1.9

Прошло два месяца с возвращения Марины из Парижа. Она помогала родителям в магазине, а в свободное время усиленно учила французский язык по самоучителю.

С Изабеллой она виделась редко. У подруги не было времени, она много работала.

Картина, подаренная Мишелем, заняла свое место в зале на стене. Родителям Марина сказала, что купила ее за 50 франков у уличного художника. Отец был восхищен такой дешевой стоимостью за такую красоту. Мать не отреагировала никак, ей было все равно. Сестра Тамара хихикнула и призналась, что не отдала бы за нее даже 20. Тем не менее, никто не был против картины, и шедевр занял свое место в зале.

Марина часто вспоминала Париж, особенно когда смотрела на картину. Поначалу ей было тяжело войти в ритм обычной жизни, но спустя неделю, настроение продолжить свои будни к ней вернулось.

Вечером 9 ноября Семен Исаакович, вернувшись с работы, позвал дочь. Выскочив из своей комнаты, Марина подошла к папе. Он просматривал извлеченные из почтового ящика конверты, в которых были в основном счета на оплату коммунальных услуг и налогов.

– Папа? – спросила девушка.

Семен Исаакович протянул ей квадратный конверт, не похожий на остальные:

– Это тебе, дочь! Какое-то приглашение…

– Ого! – удивилась Марина. – Интересно откуда…

Она распаковала конверт, на котором были написаны ее имя и фамилия. Внутри оказалось красивое цветное приглашение на выставку искусств Смитсоновского американского института в Израильском центре торговых ярмарок, расположенном в Тель-Авиве. Также было написано, что выставка будет проходить всего два дня, 11 и 12 ноября.

Марина не поняла, почему ей прислали это приглашение. В Центре ярмарок постоянно проходят какие-то выставки, и попасть туда не составляет проблемы.

– И куда приглашают? – не отрываясь от своего чтива, спросил отец.

– Смитсоновский институт приезжает в Тель-Авив на два дня… на выставку приглашают…

– Выставка института? – не понял Семен Исаакович. – Откуда он приехал? Этот институт…

– Пап! – улыбнулась девушка. – Смитсоновский институт – это несколько музеев из Америки! Там хранятся разные… редкие экспонаты искусства. Поехать в Америку не все могут, поэтому музеи вывозят свои ценности показать всему миру!

– А тебя что они позвали?

– Меня много куда приглашают! – важно ответила девушка. – Я анкеты везде заполняю и во всех списках значусь, как любитель искусства!

Семен Исаакович отложил свои бумаги и, тяжело вздохнув, посмотрел на дочь:

– Эх-х, Марина! Далось тебе это искусство? Оно в жизни ничем не поможет! Нарисовал когда-то кто-то картинку… Ну красиво… да и черт с ним! Что на них смотреть без конца? Не пойму…

Марина подошла к папе, нежно обняла его и, показав глазами на картину Парижа, спросила:

– Папочка, скажи, что ты видишь на этой картине?

Мужчина усмехнулся и произнес:

– А что там видеть? Ну, улица… карета старая с кучером… женщины две стоят и смотрят на парня и девушку… Что тут видеть? Парень с девушкой гуляют… позади вон… здания парижские… Как бы мы ни хотели, другого ты тут не увидишь!

Марина подошла к картине и, как учительница у доски, произнесла:

– Я вижу тут совершенно другое! Во-первых, в этой картине любовь! Ты взгляни, какими глазами смотрит этот парень на девушку! И она на него! Они молоды и счастливы. Ты увидел просто двух женщин, но ты не вглядываешься в их лица и позы. Это две пожилые дамы, у которых на лице нет ничего, кроме зависти. Потому что они никогда в жизни никого не любили, и не были никем любимы! Они гуляют вдвоем, потому что мужчин любимых у них нет… Кучер кареты тоже смотрит на пару молодых… Но у него на лице выражение искренней радости вперемешку с сожалением о прожитых годах, ведь он, несмотря на то что всего лишь бедный кучер, тоже был когда-то счастлив и наверняка продолжает любить свою жену! Эта картина говорит о том, что любой человек, вне зависимости от его положения, может быть как счастливым, так и несчастным… А еще художник показывает нам то, что всё в этом мире проходит, и нужно жить с добром в сердце, а не с завистью… Продолжать?

Отец удивленно смотрел на нее, потом подошел, обнял и, посмотрев на картину, горько усмехнулся:

– Моя девочка… Тут, конечно, написано звучное имя Жан Беро! Но я думаю, если бы этот Жан мог так мыслить и передавать такие чувства кистью… Вряд ли его картина стоила бы 50 франков!

– Папочка! – улыбнулась Марина. – Ван Гог, величайший художник, нарисовавший около двух тысяч картин, при жизни продал с трудом всего 14 штук и покончил жизнь самоубийством! Франц Кафка при жизни не был признан, издатели не хотели печатать его книги! Он в 40 лет умер от туберкулеза, а перед смертью попросил своего друга сжечь все его работы! Но тот не сделал это и добился издания его работ. Сегодня Кафка один из величайших писателей в мире! – Она посмотрела отцу в глаза и серьезным тоном добавила. – Никто не знает, кем станет этот Жан Беро! А может, уже стал! Может, через год эта картина будет стоить сто тысяч долларов!

Семен Исаакович был умный мужчина и очень любил свою дочь. Может, он и не понимал ничего в искусстве, но чувства своей дочери он понять мог. Из ее подсознания всплывали образы, связанные с тем, что ей не разрешили выйти замуж за Рудика. И сейчас Семен Исаакович понял, что рана в сердце дочери еще кровоточит и, скорее всего, не затянется никогда…

Он снова обнял Марину и ласково произнес:

– Моя красавица! Я всегда знал, что у тебя голова как Дом Советов… но настолько…

– У меня есть в жизни интересы, которые не понимает никто из моих близких… – ответила девушка.

Она была довольна своим монологом. Ей удалось надавить на отца, чтобы спокойно поехать на выставку. Как бы ни было жестоко, но Марина пользовалась тем, что родители чувствовали перед ней свою вину.

1.10

Марина гуляла по выставке, рассматривая экспонаты. Интересных картин не было, но ювелирные творения не могли не вызывать восхищения.

Шел второй день выставки, и посетителей было меньше, чем в первый день. Стоит отметить, что у израильтян нет времени ходить по выставкам. В этой стране население привыкло работать. Тем не менее, интересующиеся искусством все же находили время, чтобы увидеть шедевры.

Марина заметила на отдельном постаменте какую-то интересную вещицу и подошла к ней. Изумительной красоты огромный синий бриллиант был вправлен в брошь и выложен на белом золоте более мелкими обычными камнями. На табличке виднелось название «Алмаз Хоупа». Вес 45,52 карата.

Марина с интересом разглядывала драгоценность, поражаясь его величине, как вдруг она услышала позади себя знакомый мужской голос:

– Этот камень еще называют «Голубой француз»! Считается, что он приносит беду. Его носил Людовик XIV. После того как он сказал персидскому шаху, что не верит в проклятие камня, его сразила смерть. Также казнили и владеющую им Марию-Антуанетту, а ее подругу, принцессу Ламбальскую, одолжившую этот камень, разорвала толпа…

Марина с улыбкой повернулась к говорившему.

– Я так понимаю, находясь здесь, я должен сказать вам «шалом»?!

– Шалом, Мишель! – ответила Марина, и ее глаза заблестели от радости. – Как вы здесь оказались?

– Приехал повидаться с вами, – учтиво ответил мужчина.

– Вы знали, что я буду здесь? – удивилась Марина.

– Естественно! Я же прислал вам приглашение!

– Вы? – засмеялась Марина. – Так вот откуда этот конверт… А я думаю… с чего меня пригласили?

– Вам тут нравится? – спросил Мишель.

– Нравится, еще как! Драгоценности потрясающей красоты! – восхищенно ответила девушка. – Жалко только, что историй про все не написано…

– Проблем нет! – дружелюбно заявил Мишель. – Для этого у вас есть я! Я знаю почти все про каждую вещь! Вы картины уже смотрели?

– Еще нет. Я пришла минут пятнадцать назад… Честно говоря, бриллианты меня не особо интересуют…

– Тогда пойдемте посмотрим картины! Здесь размещены шедевры американского импрессионизма. Работы Мэри Кассат, Карла Фриске и других. Вы увидите, насколько их стиль отличается от европейского! Это не каждый может прочувствовать, но вы сможете.

– Пойдемте! – кивнула Марина. – У меня только один вопрос…

Они медленно отошли в сторону, по направлению к другому залу. По ходу движения девушка спросила:

– Вы случайно не слышали про такой орден… Льва и Солнца? Иранский шах когда-то подарил его какому-то полководцу.

Мишель скептически поднял одну брови и, пытаясь вспомнить, с сожалением ответил:

– Честно говоря, я в восточном искусстве разбираюсь слабо. Просто потому, что это не мой стиль. Мне не нравится их яркость и вычурность. Я предпочитаю более тонкие работы… Но я могу узнать у друзей-коллекционеров… А вам зачем это?

– Да… – махнула рукой Марина. – Долгая история. Но мне нужно его найти…

Она внезапно замерла перед очередной драгоценностью под стеклом. Девушка не могла отвести глаз. Мишель с довольным видом усмехнулся:

Нравится?

– Господи, – прошептала девушка. – Какая красота… В жизни не видела ничего красивее… Она настоящая?

Под стеклом лежало жемчужное ожерелье с бриллиантами и рубинами, в основании которого красовалась огромная грушевидная жемчужина.

– Это? – важно сказал Мишель. – Это не просто настоящая! Это самая большая жемчужина в мире! За все времена больше нее люди не находили!

– Откуда она такая? – не отрывая глаз, спросила Марина.

– Ее название, как вы видите на табличке, «Блуждающая жемчужина». Таких вещей в мире единицы… Когда-то очень давно в Панамском заливе ее выловил один раб. За это он получил от своего хозяина свободу, а жемчужину получил король Испании Филипп Второй, который подарил ее своей невесте, будущей королеве Англии Марии Тюдор, или, как ее все называли, Кровавая Мэри. После ее смерти жемчужина вернулась в Испанию. Она несколько веков принадлежала королевским династиям. Сначала Габсбургам, потом Бурбонам. Она изображена на любом парадном портрете королевы Испании.