Быть!

Раз прислал мне барин чаю

И велел его сварить.

А я отроду не знаю,

Как проклятый чай варить.

Взял я все на скору руку,

Чай весь высыпал в горшок,

На приправу перцу, луку

И петрушки корешок.

На таган его поставил,

Все лучинкою мешал,

Потом мучкою заправил,

И начало чай принял.

Чай мой вышел объеденье,

Раза два прокипятил,

И немного, в украшенье,

Сверху маслица подлил.

Снял я пену понемногу,

Снес я в горницу на стол,

Положил тарелку, ложку,

Тут и барин подошел.

"Чай готов, извольте кушать",

Снял я с барина пальто. –

"Молодец, всегда так слушай,

И хвалю тебя за то.

Если будешь аккуратно

Ты всегда так исполнять,

То на празднике, понятно,

Подарю рублишек пять”.

Пять рублей ведь денег много,

С ними можно погулять,

И Акулька-недотрога

Меня будет уважать.

Слышу, барин рассердился,

Меня в горницу позвал,

В волоса мои вцепился

И таскал меня, таскал.

"Это что ж за образина,

Ты чего мне наварил!

Ах ты, пешка, ах дубина,

Что бы пес тебя схватил".

Долго, долго он ругался,

Злой по горнице ходил,

Вдруг чурбан ему попался,

Им меня и проводил.

Долго думал, удивлялся,

Чем я мог не угодить,

А потом я догадался –

Позабыл я посолить!

Долгожданная встреча

«Сонца юла и миюла,

Чега фанза пушанго,

Караула сыпила юла,

Мая фангули акыно»22

Как известно, на станции «Куаньчэнцзы» в городе Чанчунь работало большое количество носильщиков. Попадались среди них и русские эмигранты.

Прибывший на станцию локомотив шипел и пыхтел «распуская пары». Из вагонов, спускаясь по крутым ступенькам, неспешно выходили пассажиры, передавая свой багаж из рук в руки. По перрону бегали дети. Чинно, вглядываясь в окна состава, ожидали встречающие – дамы под ажурными зонтиками, кавалеры в шляпах, пиджаках и френчах. Между людьми сновали «ходи»23, тыча свои товары всем прямо в лицо. Предлагая свои услуги, нестройным разноязычным хором кричали носильщики:

– Мадам, а не изволите ли ваш багаж? – протягивая руку к саквояжу растерянной Ирины Евлампьевны, пробасил мужичок в фартуке, тут же другой рукой подсовывая тележку, – И детишкам полегче, и Вам не в тягость! А ну, – кинул взгляд на детей, – клади сюда! Да не боись! – улыбнулся носильщик, – «Своих» не обижаем!

Нагнувшись, он подхватил котомки и уложил на низкую тележку. Дети, выпучив глаза, смотрели на мать. Ирина Евлампьевна, поправив платочек на голове, поставила поверх вещей свой саквояж, не разжимая пальцев держась за его ручку. Процессия во главе с носильщиком двинулась с перрона в сторону вокзала – носильщик и мать, Зоя держала за руку Колю, который крутил головой во все стороны.

– Пооосторонииись! Поооберегииись! – то и дело деловитым басом выкрикивал «вожатый». Троица, поспешая за ним, быстро семенила мелкими шажками, мать крепко держала саквояж на тележке.

– Откуда приехали, богопочтенные? – с улыбкой обернулся на мать мужичок в фартуке.

– Дак муж мой здесь, – проронила матушка, – а так-то с Урала мы.

– Ооооо! Земляки! – подпрыгнул носильщик, – А как мужа звать?

– Дак Поластровы мы, муж мой, стало быть – Алексей Павлович будет.

– Да ну?! – мужичок резко остановился. Дети по инерции врезались ему в спину, – А Василий вам кто?

– Дак брат их, – кивнула мать в сторону своих деток.

– Так это ж праздник! – радостно припрыгивая, затанцевал носильщик, – А ну, бегом за мной!

Дружной ватагой они выбежали из новенького вокзала. Бросив тележку с багажом под присмотром Ирины Евлампьевны, носильщик куда-то метнулся. Ирина стояла, не выпуская из руки саквояж, другой рукой бесконечно поправляя платок, смотрела по сторонам, ничего не понимая.

Недалеко от них остановился чёрный автомобиль, из него размахивая руками, выскочил их носильщик:

– Идём, идём, сейчас поедите, это за вами! – расплываясь в широкой улыбке, носильщик схватил вещи, унося и укладывая их в авто. Приезжие поспешили следом.

– Куда?! – спохватилась Ирина Евлампьевна.

– Там всё знают! Шофёр отвезет, как положено! Только не бойтесь, бояться нечего! Это ж радость-то, какая! – по щеке носильщика текла крупная слеза, – Василию от Фёдора низкий поклон передавайте! – хлопнул дверцей за втиснувшимися в машину детьми, Фёдор. Автомобиль тронулся, нудно гудя своими внутренностями и потряхивая железом на неровной дороге.

– Даже денег не взял, – посмотрела на мать Зоя, – «странный» такой. Мама, а куда мы едем?

– Сама не знаю… – сосредоточено вглядываясь в местность из окон авто, беспокойно прошептала мама.

Автомобиль остановился возле какого-то кирпичного дома с японскими иероглифами по бокам двери. Водитель три раза посигналил. Из дверей вышел бородатый мужчина, за ним второй такой же, но помоложе.

– Ой..! – Ирина Евлампьевна, дёргая неподатливую ручку двери, тут же разразилась слезами. Дети последовали её примеру.

Алексей Павлович, чуть не сорвав автомобильную дверь с петель, выдернул рыдающую жену из машины и заключил в свои жаркие объятия, тоже шмыгая носом. Зоя с Колей облепили отца со всех сторон и навзрыд голосили. Василий, тем временем, подошел к шофёру, чтобы рассчитаться, но получив твёрдый отказ, раскланялся, забрал из машины багаж и мигом оказался в общих объятиях.

Автомобиль, едко газанув, отъехал. Из соседних окон и дверей выглядывали любопытные.

– Слава Богу! – вытирая слёзы жене, тихонько пробормотал Алексей Павлович.

День выдался солнечным и тёплым, время даже не перевалило за полдень. Семья, не смотря на все трудности, наконец, воссоединилась. Во дворе на столе дымил самовар. Дети, как привязанные ходили за Василием. Звенели на блюдцах чашки. Возбуждая аппетит, из дома полз сочный аромат пирогов.

– Алёша, тебе Фёдор «низкий поклон» передавал, носильщик с вокзала, – вытирая платочком мокрый нос, нежно произнесла Ирина. Приложила голову к груди мужа, прикрыла глаза и мысленно прочитала благодарственную молитву.

– Да не мне, а Василию, – улыбнулся муж, – его это приятель, слышишь, Вася?!

– Кого? – вытирая руки полотенцем, выглянул из кухни Вася.

– Да не «кого»! Фёдора отблагодари! Не забудь. Ну, надо же… – разгладил усы отец.

– Вася, тебе Фёдор «низкий поклон» передавал, – повторила Ирина Евлампьевна.

– Ааааа, понятно! Ну, надо же, ха! – усмехнулся Вася и вернулся на кухню.

Через год, в 1926 году, у Ирины Евлампьевны и Алексея Павловича родился сын Петя (Пётр Алексеевич Паластров), родной брат Зои и Коли.

Коля

Итунхэ – изогнутая, с множеством озёр-хомутов река. Её русло глубокое, а дно илистое. Дурно пахнущие городские воды, стекающие в реку, не придают ей особого шарма. Берега по обе стороны реки низкие, с потрескавшейся почвой, выветренные и местами поросшие камышом. Лишь на окраине города река проносит свои воды через низкогорную холмистую местность с лиственными и хвойными пролесками. Тяжелые, бурые и бурные воды реки, разливающейся в сезон дождей, порой подтапливают дороги, унося с собой постройки, скот, а иногда и людей. В период наводнения ширина реки может составлять от 110 до 3000 метров, тогда как в обычное время года её ширина не более 100 метров.

Коля рос крепким, белокурым мальчишкой. Его синие глаза жизнерадостно искрились добротой и любознательностью. После рождения Пети, всё внимание родителей и Зои доставалось малышу. Коля же мог запросто отпроситься и убежать играть с соседскими мальчишками. Они бегали друг к дружке в гости, что-нибудь мастерили и, укрывшись в каком-нибудь сарае, по очереди рассказывали страшные истории. Иногда играли в «войнушку», вооружаясь палками и щитами. Если к ним приставали девчонки, вместе с ними играли в прятки или в «колечко, колечко выйди на крылечко». Временами, когда сверстники были заняты, то Коле и самому приходилось заниматься домашними делами, помогая родителям по хозяйству. А в зимние вечера он с удовольствием слушал «байки», которые детям рассказывали отец или мама. Особенно ему нравились сказки, которые Зоя читала вслух маленькому Пете. Хотя он и сам мог их почитать, но родители настойчиво обязывали заучивать «Евангелие», Новый и Ветхий Заветы.

Однажды, прочитав с приятелями блистательный приключенческий роман французского писателя Жюля Верна24 «Вокруг света за восемьдесят дней», а затем роман английского писателя Даниэля Дефо25 «Жизнь и приключения Робинзона Крузо, природного англичанина» – ребята, вдохновлённые историями, загорелись мечтой о путешествиях и тягой к приключениям.

Почти всё лето мальчишки собирали у берега реки доски, палки, брёвна и материалы из которых можно было сколотить плот. К началу августа плот был готов. Пришла пора его опробовать, а начинающиеся частые дожди подгоняли идею. Вспомнив о «бурлаках на Волге», мальчишки раздобыли верёвку, вбили колышек в берег реки подальше от воды и привязали к нему плот.

Когда река подошла вплотную к плотику, самый отчаянный из мальчишек вскочил на него и попытался одной ногой оттолкнуться от берега. Ничего не получалось, плот сидел на земле и не хотел трогаться с места. Но вода в реке прибывала, и ребята решили подождать ещё.

Вернувшись на следующий день, они увидели мирно покачивающийся плот на воде недалеко от берега. Но привязанная к нему верёвка натянулась, и колышек вот-вот отпустит его в свободное плаванье. Костя, отчаянно, схватился за веревку и потянул плот к себе, но сил не хватало. Тогда мальчишки тоже подхватили веревку, и сообща подтянули плот к раскисшему берегу. Костя разбежался и прыгнул на плот, тот пошатнулся под его весом, но мальчик устоял:

– Так, парни! Теперь вы! – скомандовал Костя.

Никто не решался.

– А, ладно, – отвернулся от них Костя, – вон тот шест мне нужен! – показал он рукой на берег.

Мальчишки побежали за палкой, оставив держащего за верёвку плот Колю одного. Самодельный канат скользил в мокрой ладошке. Строптивая река медленно относила Костю от берега. Обмотав руку покрепче верёвкой, Коля, упираясь в склизкий берег ногами и едва сохраняя баланс, изо всех сил сопротивлялся течению реки. Неожиданно появившаяся волна качнула плот, приподняла и потащила его за собой. Костя не удержался на ногах и упал на четвереньки.

Подняв голову, он с ужасом увидел, как его относит от берега. На берегу подпрыгивали мальчишки и размахивая шестом, что-то кричали. Лишь только сейчас он заметил, как плот, тащит за собой на верёвке Колю. Костя схватил вымокшую верёвку и со всей силы потянул Колю из воды. Плот замедлил ход, дозволяя принять на борт ещё одного пассажира, но подчиняясь потоку вод, закружился и снова рванул вперёд. Балансируя на неустойчивой палубе, Костя упёрся и почти вытащил Колю из воды. Под их весом плот накренился, обо что-то ударился, перевернулся и, плюхнувшись в воду деталями конструкции, уплыл по течению.

– Я не умею плавать! – шлёпая руками по воде и захлёбываясь, хрипел Костя.

– Держись! Держись! – кричал Коля, пытаясь за что-нибудь схватить своего приятеля.

На беспокойные вопли оставшихся на берегу мальчишек сбегались взрослые. Несколько мужчин разделись и бросились в воду.

Коля, ухватив за воротник Костю, одной рукой выгребал к берегу, но строптивая река относила их дальше по течению. Костя, захлёбываясь и жадно глотая воздух, хватал Колю за голову и пытался повиснуть на его плечах.

– Паря, отпускай! – прогремел грубый мужской голос.

Коля обернулся, сплюнул воду и увидел здорового мужика, перехватывающего голову обессилившего Костика. Когда Коля разжал пальцы и попытался грести обеими руками, то понял, насколько он устал и замёрз.

– За мной, паря, за мной! Греби! Плыви! Не расслабляйся! – доносился мужской голос.

Мутная вода и сильное течение делало своё дело. От усталости, Коля на мгновение замер. Переведя дух, он осмотрелся. Его развернуло и несло в противоположную от берега сторону. Набрав в лёгкие воздуха, он нырнул, пытаясь развернуться в воде и по возможности оттолкнуться от дна реки. Ноги погрузились в тягучий ил, от холода их сразу же свела судорога. И водоворот закружил его в смертельном танце. Коля рванулся всем телом. Но горячий воздух уже вырывался из его груди, теряясь крупными пузырями в потоке вод начавшегося половодья Итунхэ…

III глава

Сватанье

Байка:

«Однажды, родители парня привели его свататься к родителям одной деревенской девушки.

Вот они сидят за столом и, каждый из сватов, наперебой расхваливают своих чад. Отец жениха, нахваливает: «да какой жених работящий, да умелый, да умный, да красавец, кавалер каких мало…»! Отец невесты: «да наша-то доченька умница, какую поискать ещё да не найдёшь нигде, и хозяюшка, и стряпуха, и поёт, что заслушаешься…»! Так расхваливал, что раскрасневшийся жених даже закурил от возбуждения. Сидит, курит, а угольки с его цигарки всё падают да падают на половичок под ногами, уже и дым пошёл.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Советское руководство проводило политику военного коммунизма.

20 июля 1920 года Совет Народных Комиссаров РСФСР принял постановление «Об изъятии хлебных излишков в Сибири», по которому крестьяне обязаны были сдать все излишки хлеба прошлых лет и одновременно нового урожая: зерно, мясо, масло, яйца, картофель, овощи, кожи, шерсть, табак, рога, копыта и многое другое. Всего на них распространялось 37 развёрсток. Кроме того, всё трудовое население с 18 до 50 лет должно было исполнять различные повинности: рубить и вывозить лес, поставлять подводы и т.д. За уклонение предусматривались строгие меры наказания вплоть до ареста и отправки на принудительные работы.

К началу 1921 года крестьянские восстания охватили практически всю Советскую Россию. Крестьяне требовали прекращения хлебной монополии и ликвидации диктатуры РКП(б). Зимой 1921 года восстала и Западная Сибирь.

Ввиду плохих погодных условий – проливные дожди привели к сильной распутице, что осложнило работы по изъятию хлеба и транспортировке его к железнодорожным станциям, выполнить задания по продразвёрстке не удалось.

Курс на скорейшее выполнение плана привёл к дальнейшим злоупотреблениям и бесхозяйственности. Из-за бессистемности большевистского руководства и безалаберности властей гнил собранный в общественных амбарах хлеб, погибали от холода овцы, остриженные для выполнения плана шерстяной развёрстки, шло уничтожение крупного рогатого скота.

С помощью вооружённой силы власти легко расправлялись с «недовольными».

Начинались бунты и вооруженные восстания крестьян. Продразвёрстка поставила сельское население перед угрозой голода.

22 января 1921 года, для более правильного обеспечения беднейшего сельского населения продовольственным хлебом, было принято Постановление Тюменского Губернского Исполнительного Комитета Совета депутатов трудящихся и Губернского Продовольственного Комитета «О внутренней развёрстке хлеба», которая будет проводиться после государственной развёрстки.

27 января 1921 года начались волнения в Омутинской волости Ялуторовского уезда.

31 января 1921 года произошли столкновения крестьян с продотрядами в сёлах Челноковском и Чуртанском. В течение трёх дней восстание охватило весь север Ишимского уезда и перекинулось на Ялуторовский.

К 4 февраля восстание охватило Ингалинскую, Петропавловскую и Слободо-Бешкильскую волости Ялуторовского уезда.

Весной 1921 года повстанческие отряды действовали на огромной территории от Обдорска на севере до Каркаралинска на юге, от станции Тугулым на западе до Сургута на востоке. Численность повстанцев к апрелю превысила 100 тыс. человек.

Несмотря на ярко выраженную ожесточенность, повстанческое движение носило очаговый характер. Крестьянство не поголовно присоединялось к восставшим, что отнюдь не определялось только его социально-имущественным положением (в частности, на стороне «восставших» так или иначе, оказалась и сельская беднота). Организаторам повстанческого движения пришлось прибегать к насильственным мобилизациям мужского населения в возрасте от 18 до 35 (45) лет, в случае надобности не останавливаясь перед репрессиями.

Часть крестьян, просто не желала воевать, а если и воевала, то на ограниченной территории, при этом во многих деревнях формировались и собственные добровольческие отряды, прежде всего, из наиболее пострадавших от Советской власти. Социальный состав повстанческого движения был достаточно пестрым: в основном середняки, зажиточные крестьяне, часть бедноты, бывшие военные специалисты, перебежавшие или сдавшиеся в плен красноармейцы (так, в бою в районе села Беловского, пулемётчиками у повстанцев являлись сдавшиеся красноармейцы 233-го полка), а также уголовники.

Восстание приобрело огромный размах. В феврале 1921 года повстанцы на три недели парализовали движение по обеим линиям Транссибирской железнодорожной магистрали, а затем заняли города Петропавловск – 14 февраля, Тобольск – 21 февраля, Кокчетав – 21 февраля, Сургут – 10 марта, Березов – 21 марта, Обдорск – 1 апреля и Каркаралинск – 5 апреля, вели бои за Ишим (несколько раз переходивший из рук в руки), приблизились к Кургану и Ялуторовску.

Боевые действия, которые велись в феврале – апреле 1921 года на охваченной восстанием территории, по масштабам и военно-политическим результатам сравнимы с крупными армейскими операциями времен гражданской войны.

Широкое распространение в коммунистических частях получили бессудные расстрелы мирных жителей. За порчу железнодорожного полотна красноармейцы сжигали все деревни в радиусе 10 верст. По данным И. Н. Смирнова, менее чем за первые полтора месяца боев в Ишимском уезде было убито около 7000 и в Петропавловском – 15000 крестьян.

Приказом Сибревкома от 12 февраля 1921 года ответственность за сохранение железных дорог возлагалась на жителей, прилегающих к линии населенных пунктов, из числа которых берутся заложники, которые расстреливаются в случае появления крестьянских отрядов в данной местности.

Для удобства управления советскими войсками район восстания был разбит на три участка: Северный (Ишимский), Южный (Петропавловский), и Западный (Камышловско-Шадринский). Подошедшие на помощь дополнительные войска, имевшие опыт борьбы с повстанцами на Алтае и в Поволжье, остановили продвижение повстанцев в южных районах Западной Сибири и в середине февраля 1921 года, используя бронепоезда и артиллерию, нанесли встречные удары вдоль линий железных дорог со стороны Урала и Омска. На северной линии хорошо укрепленными оказались станции и особенно село Голышманово. Три тысячи крестьян под руководством перешедших на их сторону инженеров 33-го полестро (полевое строительство) соорудили мощные оборонительные рубежи и сражались в течение двух недель. После того, как прибывшие в качестве подкрепления 232 и 253 полки 21 дивизии зашли в тыл повстанцам, защитники оставили село и отошли на север. 24 февраля 1921 года части Красной армии, двигавшиеся навстречу друг другу по северной магистрали, соединились на станции Вагай. К 4 марта была очищена линия Омск-Челябинск, и было восстановлено движение поездов по южной ветке. В результате этих операций одна из крупнейших группировок – Ишимско-Петропавловская, насчитывавшая более 20 тысяч повстанцев, оказалась в окружении вместе со штабом Сибирского фронта. Среди попавших в ловушку деморализованных повстанцев начались столкновения.

Дальнейшее продвижение частей Красной армии привело к ликвидации угрозы захвата повстанцами Акмолинска. 17 марта потерпела поражение отступавшая из района Петропавловска Сибирская кавалерийская дивизия С. Токарева. Оставшиеся казаки, с присоединившимися к ним отрядами кокчетавских и акмолинских повстанцев, общей численностью две тысячи бойцов, бежали на восток к китайской границе. В середине мая 1921 года они ушли в Китай.

С лета 1921 года повстанцы переходят к партизанской тактике борьбы.

Летом 1921 года в Ишимском уезде начался массовый голод, который продолжался и в 1922 г. Вспыхнула эпидемия холеры.

Бои продолжались ещё год, последние очаги восстания были окончательно ликвидированы только к концу 1922 года. При подавлении восстания проводились карательные операции. Практиковалось взятие крестьян, родственников повстанцев, в заложники. От артиллерийского огня в боях погибло множество мирных жителей, в том числе женщины и дети.

2

Телеграфные войска (разновидность войск связи) отвечали за обеспечение бесперебойного и безопасного сообщения между подразделениями собственных и дружественных войск в военное время, а так же за разрушение вражеских телеграфных коммуникаций.

Кабельные отделения создавали линии связи в районах подверженных артиллерийскому огню или в горной местности, где невозможно было установить телеграфные шесты.

Каждому отделению, кроме телеграфного оборудования, предавалось оборудование оптического телеграфа. В дневное время применялись зеркала диаметром 50 сантиметров, ночью – оптические полевые аппараты Манжена с объективами диаметром 10 сантиметров и сигнальными приборами Миклашевского.

По действовавшим с 1912 года нормам снабжения армейских корпусов средствами связи каждому корпусу из двух пехотных дивизий, саперного батальона и отделения полевого инженерного парка полагалось: 20 телеграфных, 193 телефонных аппарата и 333 версты кабеля.

На службу телеграфистами призывались технически грамотные, образованные молодые люди, умеющие хорошо читать, грамотно писать, лаконично излагать мысли и распоряжения, досконально владеющие азбукой Морзе. Они обучались шифрографии и впоследствии получали необходимый допуск к секретной информации, с вытекающими из этого обстоятельствами.

Применительно к техническим условиям ВС сегодняшнего дня, аналог телеграфных войск – это армейские подразделения войск радиоэлектронной борьбы и разведки.

3

Типографским способом напечатаны номер билета, номер зоны, станция отправления и прибытия, тип комфорта, стоимость. Место под номер поезда, номер вагона, номер места в вагоне – заполнялись кассиром вручную.

4

Белая эмиграция (Русская белая эмиграция, также Русская эмиграция первой волны) – наименование волны эмиграции из России, возникшей вследствие событий почти шестилетней Гражданской войны (1917—1923).

Белая (антибольшевистская) эмиграция, которая с 1919 года приняла массовый характер, сформировалась в ходе нескольких этапов:

– Первый этап связан с постепенным бегством людей из России сразу же после Октябрьской социалистической революции в конце 1917 года. Также сюда относится вынужденное перемещение людей по стране ввиду террора участников конфликта и боевых действий, движение фронтов всех сторон, массовой криминализации страны.

– Второй этап связан с эвакуацией Вооружённых сил Юга России под командованием Генерального штаба генерал-лейтенанта А. И. Деникина из Новороссийска в феврале-марте 1920 года.

– Третий этап связан с эвакуацией Русской Армии под командованием генерал-лейтенанта барона П. Н. Врангеля из Крыма в ноябре 1920 года.

– Четвёртый этап связан с поражением войск адмирала А. В. Колчака.

– Пятый этап связан с эвакуацией белой Дальневосточной армии генерала Дитерихса, белого флота контр-адмирала Старка и бегство японской армии из Приморья в 1922 году.

Уже в 1920 году при участии КВЖД появился Харбинский техникум, впоследствии ставший Харбинским политехническим институтом, ректором которого был Устругов (бывший министр путей сообщения при Колчаке). Затем в Харбине открылись Педагогический институт, Медицинский институт, Коммерческий институт, Институт Востока, Юридический институт, Владимирская семинария и Северо-маньчжурский университет. В большинстве эти учебные заведения создавались на основе российской системы образования.