Расколотый надвое

– Охренел, малец!?

Слава Годрику! Он не использовал магию.

Пока.

Остальные байкеры, недовольно бормоча, начали подниматься со своих мест, создавая толчею.

Великий Мерлин. Девушка мысленно застонала. Он собирается с ними драться? Просто так? Без использования магии ему их не одолеть! И самоуверенность не поможет против толпы злобных мужиков.

Гермиона совершенно забыла, что секунду назад умоляла Мерлина, всю магическую великую четверку, высшие силы и бога, чтобы он ее не использовал. А сейчас… даже несмотря на то, что в тесном помещении им не удастся окружить его и придётся подходить по очереди, Малфой не выдержать против десятка. В конце концов он хоть и спортивный тренированный парень, но без палочки – вчерашний подросток. Это будет очень глупо.

Может быть, ей использовать магию самой? Он мог бы скрыться. Она отвлекала бы авроров. Неужели она на это пойдет? Подставиться ради… Малфоя?

– Сейчас ты…

– Я уже звоню в полицию, – сообщил меланхоличный голос.

Гермиона резко обернулась и заметила бармена, который в таких заведениях был, кажется, встроен в стойку. И, разумеется, он по классике протирал какой-то грязный тряпкой здоровенный пивной бокал. Между ухом и плечом у него был зажат телефон, и он многозначительно посматривал на байкеров.

– Да ладно тебе, Берни! Мы просто пошутили с этой девчушкой! А парень вспылил ни с чего!

– Ваши шуточки иногда дорого мне обходятся, теряю посетителей из-за вас. Спасибо еще, что место проходное, а то бы всех клиентов распугали, и куда только городские власти смотрят, бардак в центре столицы, – недовольно отозвался Берни. – Вечно нарываетесь на драку. Еще раз – и больше вы сюда не войдете.

– Ладно! Мы поняли, – отозвался один из байкеров. – Садитесь, парни! – он махнул рукой остальным. – Выпьем еще пивка.

Побитый «парень» злобно зыркнул на главаря, зажал рукой кровоточащий нос и пробурчал больше себе в бороду, но так чтоб слышал Малфой:

– Берни тебя спас, маленький прилизанный говнюк! Скажи ему спасибо.

– Берни спас тебя, – тягуче, почти нараспев произнес Малфой, делая ударение на последнем слове. – Так что можешь пойти и отсосать ему прямо за стойкой в благодарность.

– Ах ты мразь! – мужик вскочил, взвыв как раненый бык.

Его тут же ухватили за плечи, усаживая обратно.

– Успокойся, не видишь – сопляк специально, – главарь обратился уже к слизеринцу. – Молодец, понтанулся перед девчонкой, теперь точно даст… А щас – валите отсюда, а то пожертвую возможностью тусоваться тут.

– Пошёл на хуй, – Малфой разочарованно цокнул языком, оставляя за собой последнее (естественно, браное!) слово.

Развернувшись на пятках, он направился к двери, кажется, даже забыв о Гермионе. Девушка бросила испуганный взгляд на байкеров и поспешила за ним.

– Ты и правда собирался с ними драться? – выпалила она, когда они выскочили на улицу.

– Ты чем-то недовольна, Грейнджер? – ядовито прошипел Малфой. – Может, я нарушил ваше спонтанное свидание? Любишь. Когда тебя грубо лапают за зад?

– Дело не в этом…, – девушка растерялась. – Можно было поговорить с ними. Мы же рисковали.

Мы. Она и он.

– Эти придурки добивались драки, самым примитивным способом, – презрительно бросил слизеринец. – Тот мужик давно на нас зыркал. Я понял, что он устроит какую-то подлянку. Такие примитивные. Несмотря на все ваши технологические достижения, остаетесь животными. Зайти на чужую территорию, взять чужое имущество, увести чужую самку.

Гермиона вздрогнула и слегка поморщилась.

В его словах ей не нравилось… примерно все. Во-первых, он опять пренебрежительно отзывался о маглах. Во-вторых, причислял ее саму к ним. Животных, ха! Эти – да. И самка, да господи! Это она самка?!

Девушка даже не знала, с чего бы начать гневную отповедь. Она хотела бы сказать ему, что не все маглы ведут себя так. Среди них также много интеллигентных и приятных людей, к которым он сам, кстати, не относится. А еще – она маглорожденная. Волшебница. Как и он, а в чем-то может и лучше. И то, что он упорно валил маглов и маглорожденных в одну кучу, совершенно неуместно.

Все это она хотела ему сказать, получилось только:

– Я не твоя самка!

Обиженно. На выдохе.

– Правда? А чья? – неожиданно спокойно спросил парень, приближаясь.

– Ничья, – Гермиона испуганно обернулась на дверь паба. Ей не нравилось ввести какие-то откровенные беседы здесь. – Своя собственная.

Девушка чувствовала себя растерянной. Чехарда событий этого вечера совершенно выбила ее из колеи. Она ведь уже успела отвыкнуть от этого.

После поцелуя с Малфоем она трусливо сбежала в туалет, где долго умывалась ледяной водой, глядя на своё бледное лицо в зеркало.

«Тогда идем со мной».

Гермиона все-таки проиграла эту партию. Сдалась и сбежала.

Она пыталась понять, что чувствует.

Но в одном пришлось себе честно признаться.

Она ответила на его поцелуй. Это было кристально ясно. Ответила сразу и без промедлений. И ей это понравилось. Его властные манеры, небрежная грубость, его вкус, свежий, с привкусом мяты…

Ей нужно было настроить саму себя против всего этого. Нужно было избавиться от этой мерзкой слабости. Возможно, это просто позывы юного тела. У неё совершенно не было опыта в этом деле. Он слишком резко ворвался, грубо растолкал все ее спящие инстинкты, которые с перепугу могли просто настроиться не на того человека.

Ей бы немного времени, чтобы обдумать все это. Ну кого она обманывала – у нее были каникулы. Или может их было недостаточно? Ей следовало поговорить с кем-то об этом. С другой девушкой. Понимающей. Подругой. Той, у которой уже был первый раз. Гермионе было бы гораздо проще осознавать, что она не одна такая. Но в глубине души на ощущала, что первый раз с Малфоем и любым другим парнем – нечто совершенно разное. И она боялась, что теперь он извратил её представление о любви и близости.

И вот она косится на блестящий бок небрежно брошенного у паба байка, на свои ботинки, елозит взглядом по брусчатке. Куда угодно, только не смотреть на него. Но Малфой не даст забыть о себе.

Он дразнит. Испытывает.

– Если рассуждать примитивно, – Малфой мягко надвигался на неё, заставляя отступать. – То я был первым, кто тебя трахнул. И, скорее всего, по-прежнему остаюсь единственным. Ты позволяешь мне целовать себя. Думаю, что могу называть тебя своей самкой.

Он ведь просто издевается. Рассчитывает, что она будет спорить?

Девушка хлопала глазами, отступая. Она вот-вот врежется в дверь паба, но ему надоело её бегство. Парень обхватил ее за талию и дёрнул на себя. Гермиона машинально прогнулась в спине. Чтобы хоть так сократить дистанцию.

– Пожалуйста, прекрати!

Сильно зажмурилась, как в детстве. Но Малфой никуда не исчез, стоял перед ней и ухмылялся. Довольный собой.

А затем его прохладная ладонь обхватила ее руку. Так… буднично. Но ей этот жест показался очень интимным. Обычно Малфой бесцеремонно хватал ее за запястье и тащил за собой. А сейчас он взял её за руку.

– Куда ты собрался? – запаниковала Гермиона. – Нам нужно вернуться за метлой и вылетать в Хогвартс. Иначе мы не успеем до рассвета. Нас могут потерять! – голос девушки предательски взлетал все выше.

– Мы успеем вернуться, Грейнджер. Не паникуй.

– И что мы будем делать?

– Увидишь.

Гермиона поежилась – то ли от его зловещего тона, то ли от холодного ночного ветра. Не сказал ни куда они идут, ни зачем. А она идет, как собачка на поводке.

Даже без поводка.

…

Идти оказалось недалеко. Через пару митут Малфой привел ее к роскошному жилому комплексу. Самые дорогие квартиры в Лондоне –позволить себе такие могли только очень состоятельные люди.

Малфой уверенно вошел в здание, увлекая за собой девушку.

Огромный холл и столько мрамора, сколько не было, кажется, даже на лондонских кладбищах. И во всем этом великолепии слизеринец смотрелся… очень органично. Видимо, роскошь, что в мире магии, что в магловком, ему шла.

Пожилой портье лишь вежливо кивнул парню, едва глянув на него. Значит узнал. Он часто тут бывает?

Гермиона помедлила пару секунд, а затем устремилась за слизеринцем, который отвернулся и уверенно двинулся к лифту. Абсолютно не сомневался в том, что девушка последует за ним.

Самоуверенный ублюдок.

Она едва успела влететь в лифт, прежде чем дверцы захлопнулись.

Двадцать первый этаж.

И что там такое?

– Малфой! Что ты задумал? Нам нужно скорее возвращаться.

– Грейнджер! Хватит уже.

Он говорил так, словно она была назойливым ребёнком, задававшим один и тот же вопрос. А он вёл себя как смертельно уставший взрослый. Этот покровительственный тон.

И девушка решилась.

Она должна доверять ему. Она же сама всё это придумала. Сама во всё это ввязалась. И «всё это» наступило задолго до того, как они решили отправиться в Мунго за ответами. Она решила довериться ему ещё тогда – на озере.

Было поздно отступать и давать заднюю. Слишком глубоко погрязла во всём этом. Слишком глубоко в нём.

Она вновь поспешила за ним, пробежав по коридору, устланному ковровой дорожкой. Парень открыл дверь ключом картой. И первое, что бросилось девушке в глаза – панорама ночного Лондона. Огромные окна высокие потолки и… да, мрамор. Его опять было много. Вообще всякого натурального камня. И дерева. И кожи.

Как только они зашли внутрь, зажегся свет. Освещение, казалось, было продумано до мелочей. Всё так, как ему нравилась. Нет сомнений, что эта роскошная квартира принадлежала Малфою.

Гриффиндорка едва не поморщилась, подумав о том, что настолько хорошо знает, как ему нравится. Легкий, ненавязчивый, мягкий свет. Много воздуха и, конечно, минимум вещей. Преобладают нейтральные и спокойные тона: черные, белый и серый. И все они матовые. Современный дизайн сочетается с антикварными мебелью.

Не нужно было быть экспертом в дизайне интерьеров, чтобы понять, что это изысканное наполнение квартиры создавалось по особому заказу. Для потомственного дворянина.

И неожиданно для девушки державшее все внутри напряжение стало мягко отпускать.

Он привёл её в свой дом. И его дом в центре магловского Лондона. Практически никакой магии вокруг. Гермиона не умела распознавать других волшебников. Наверное, для этого нужен был такой опыт, как у Дамблдора. Но почему-то ей казалось, что в этом доме, кроме них, больше нет ни единого обладатели магии.

– Это твоя квартира? – спросила Гермиона очевидно отчего-то шёпотом.

– Да, Нарцисса и Люциус с детства убеждали меня, что недвижимость – лучшее вложение. Помимо магических артефактов, естественно.

– Я бы подумала, что речь шла о чём-то вроде старинных замков и поместий, – задумчиво пробормотала девушка, оглядываясь. Это место ему неожиданно подходило. Наверное, из-за всё той же роскоши. Только в случае с этой квартирой – тихой и умеренной. Без вычурности Мэнора.

– Со старинными замками слишком много возни.

– Разве всю эту «возню» не берут на себя эльфы? – не удержалась от ехидного замечания Гермиона.

– Безусловно, – ничуть не смутился парень. – Но маглы в качестве исполнителей мелких хозяйственных работ ничуть не хуже.

Она могла бы продолжить дискуссию, хотела этого на самом деле, когда он заводил разговоры о различии магов и магов. И о превосходстве первых над вторыми, Гермиона заводилась. Но воспринимала это как добрый знак. Или это была всего лишь ее наивная вера в возможность переубедить его. Зачем-то.

– Всё-таки жаль, что я не выкрутил этому ублюдку Круциатусом пару составов. На руках. Чтобы не смог больше касаться тебя своими грязными пальцами.

Все это так сладко, приторно, растягивая слова, тут же оседавшие на ее лице. Потому что он снова близко. Опять притягивает к себе, зарываясь носом в её волосы, максимально сокращая расстояние между ними.

Он сердился. Не на нее, а из-за нее.

– Нам просто нужно ещё немного… У нас на все хватит времени, – бормотал он, приподнимая её и усаживая на широкую столешницу. Уже полу бессвязно, хрипло от возбуждения.

Девушка выдохнула от неожиданной смены положения в пространстве и от его жаркого шепота. Ладони парня прошлись по спине, талии, бедрам, сквозь ткань посылая электрические импульсы. И она не могла решить: жарко ей или холодно. Его лицо с напряженной челюсти, такое же твёрдое как мрамор вокруг. И иногда оно казалось ей таким же холодным. Но только не сейчас.

– Ты собираешься…? – пролепетала Гермиона, задушено всхлипнув.

– Просто немного расслабиться, Грейнджер, – прошептал он. – Снять стресс. Ты ведь тоже хочешь этого.

Это не вопрос.

Снять стресс? На столешнице?

Девушка могла бы поклясться, что никакого стресса он не испытал. Ни во время их наглого вторжения в лечебницу, ни после стычки с байкерами.

Но она уже полностью была поглощена этими импульсами, запущенными его рукми и губами в её теле.

Он навис над ней, наклоняясь всё ниже и заставляя выгибаться в спине, почти касаясь лопатками столешницы.

– Ты голодная?

Гермиона моргнула. Вопрос застал её врасплох. Это его «голодная» сочилось патокой, приторно сладким сиропом, и определённо несло в себе много смысла. Горячего, резкого, категоричного.

– Н-нет, – пролетала Гермиона, совершенно сбитая с толку.

Всё шло не по плану, и организованной гриффиндорке это должно было не нравится.

Но он смотрел – так пристально. Дышал и трогал. И весь мир, этот двадцать первый этаж, панорама спящего Лондона – всё отходило на второй план.

– Тогда ранний завтрак откладывается, – хрипло выдохнул парень ей в ключицу.

Он тоже терял контроль рядом с ней. Скорее всего, у него не было мысли приводить её сюда. Поначалу. Не после их поцелуя.

Но он, похоже, распалялся от их странной близости едва ли не быстрее, чем сама девушка.

Малфой напугал её резкостью своих движений. Вжик молнии, и тонкие пальцы сжали пояс джинсов, зацепляя, дёргая вниз. Девушка откинулась назад, успев подставить ладони, чувствуя холодок, пробежавший по открытой, обнажённой коже.

«Голодная».

Слово снова пронеслось, обжигая. Ей захотелось сжать бёдра, потереть друг об друга. Но он уже был там, между её разведённых ног. И нежная кожа внутренней стороны бедер терлась о ставшую такой грубой ткань джинсов и его бока.

Рот парня снова оказался у ключицы, влажный язык прошёлся по коже, обтягивающей тонкую косточку. А затем он неожиданно прикусил ее, заставив девушку вскрикнуть.

Мафлой безапелляционно рванул вверх тонкий свитер, и Гермионе показалось, что она услышала треск ткани. Потом лифчик – быстро, ловко. С таким изяществом, грацией и опытом, что ей почти стало больно – как же много он практиковался?

Но эти мысли вымело у неё из головы, потому что он продолжил касаться, тереться, целовать.

– Ты боишься меня, Грейнджер?

Он спросил вдруг, разбивая идиллию. Зачем он спросил? Неужели это было важно сейчас? Именно сейчас. И вот этот вопрос должен был всё разбить. Заставить её оттолкнуть его, соскользнуть со стойки и поправить одежду.

Но он отстранился всего лишь чуть-чуть, чтобы смотреть в глаза. Так пристально, будто на дне её зрачков мог найти ответ не только на этот, но и на все остальные вопросы. Свои. Ее. Их.

И он всё ещё был слишком близко.

Что она должна была ему ответить?

Что она давно уже боялась не столько его, сколько за него?

Что не хотела бы, чтобы он оказался в Азкабане?

– Я не боюсь тебя.

Ей не нужно было слишком долго думать над ответом на самом деле.

– Тогда почему ты всё-таки выскочила из-под кровати, как перепуганная выдра?

Гермиона вздрогнула.

Ах да.

Было ещё и это, эгоистичное: ей не хотелось, чтобы его забирали именно у нее. Хотелось оставить его себе.

И было бы так больно видеть потом в зеркале каждый день на протяжении долгого времени розовые осколки в свои глазах, от которых так тяжело избавиться.

Она не хотела разочаровываться. Как и все, господибоже, влюблённые девчонки она всё рисовала и рисовала поверх его настоящего идеальную картинку, придумывала новый образ. Придумывала его. Но он настоящий всё равно проступал через тонкие линии, и все её образы горели и осыпались пеплом к ногам – его реального.

И реальный Малфой смеялся, щурился, кусал её, раздевал и был таким горячим, что и она сама, казалась, могла вспыхнуть и осыпаться пеплом.

Но уже не было времени думать, горение началось, его рот, губы, зубы терзали сосок, заставляя выгибаться навстречу, предательски млеть, раздвигать шире ноги, чтобы он мог оказаться ещё ближе.

Девушка хотела бы тоже раздеть его. Чтобы видеть больше, прикасаться. Избавиться хотя бы от одного из многочисленных слоёв и масок, за которыми он прятался.

Она потянулась, ухватилась за край футболки парня, рванула верх, и тут же устремила на него взгляд.

Проверить реакцию.

Блондин улыбался. Зловеще. Многообещающе.

Ты действительно хочешь забираться глубже?

Видеть и чувствовать больше?

Он снял её сам.

Но на этом всё.

А потом этот взгляд. Горячий, обещающий, бешеный. И разбросанные по её шее, ключицам, груди – яростные поцелуи-укусы.

– Мне нужно…в тебя… Прямо сейчас.

Всё такой же, требовательный, эгоистичный. Но сейчас он не сопротивлялся. Будто бы принял то, что он здесь, с ней. С маглорожденной. С грязнокровкой. Ловит ее стоны и дыхание.

Вот так просто. Она нужна ему сейчас. А он нужен ей. И они снова не будут ничего обсуждать. Потому что это невозможно. Просто в какой-то момент станет больно.

Гермиона пыталась подготовить себя к этому. Как в детстве перед прививкой. Надо просто перетерпеть.

Но сейчас ей казалось, что оно того стоит. Потому что приятного было гораздо больше. Он захватил губами её сосок и прикусил. Сосредоточиться на этом мгновении, на этих ощущениях.

Когда он одновременно сжал зубами чувствительные кожу её груди и резко ввел два пальца в горячую влагу, Гермиона вскрикнула. Её глаза тут же испуганно расширились.

– Нас… услышать…, – ее голова мотнулась, девушка уже едва соображала от возбуждения.

– Когда ты отваливаешь сотни миллионов фунтов стерлингов за квартиру, можешь рассчитывать на абсолютную приватность, – немного недовольно ответил Малфой, отрываясь от её кожи. Его голос звучал хрипло. – А сейчас будь добра – перестань сканировать окружающую обстановку и полностью сосредоточься на мне. Меня бесит твоё невнимание… Но я знаю, как его вернуть.

В конце его фразы Гермиона снова вскрикнула, откидываясь назад. Если так пойдет и дальше, она точно приложится затылком.

Его пальцы начали яростное движение внутри неё. И кухня заполнилась влажными, хлюпающими звуками. Она уже была готова. Давно на самом деле. Едва почувствовала его настроение. Наверное, даже раньше, чем смогла осознать это.

Правильность.

Это было немного обидно, но, похоже, её организм настроился на него.

Она уже не думала о том, насколько громко кричит, потому что он вбивался в неё пальцами, и нижняя часть тела превращалась в желе. А верхнюю парень метил короткими укусами.

Вытащив пальцы, он размазал подушечками влагу по клитору и половым губам, совершая круговые движения. Сперва медленно, затем всё быстрее. Посылая новые, ещё более приятные импульсы.

Её ноги напряглись, на миг прекращая дрожь. Низ живота начал наполняться теплом, а в точке соединения её набухшего клитора и его мокрых пальцев зарождались электрические импульсы.

– Нет, не сейчас, – отрывисто рыкнул он, наклоняясь и прикусывая её кожу где-то в районе ребра, заставляя девушку инстинктивно втянуть живот и отвлечься на боль.

Гермиона чуть приподнялась. Наверное, она выглядела обиженной, потому что Малфой усмехнулся.

– Ты не останешься без оргазма, обещаю, – он резко дёрнул вниз ширинку, освобождая член. – Я же не такой говнюк.

С этим она бы охотно поспорила, если бы могла сейчас формулировать предложения.

Её взгляд сосредоточился в районе его паха. Она знала, что готова. И он знал это. Как это будет в этот раз?

– Как ты хочешь? – словно прочитав её мысли, прошептал Малфой.

– Я…

Неужели она должна сказать вслух? Сложно было составить свои предпочтения с учётом того скромного опыта, что у неё был.

– Тогда будем так, как я хочу.

Будто бы у неё на самом деле был выбор.

Лёгкий мазок головкой члена по клитору. Он не нуждался в смазке, её и так было в изобилии. Просто не отказал себе в удовольствие посмотреть и ощутить, как она вздрогнет от этого мимолётного и максимально интимного прикосновения.

Он всегда делает так, как ему нравится. В противном случае вообще не стал бы ничего затевать.

Мысли вымыло из головы с первым толчком члена. Гермиона хотела откинуться назад, запрокинуть голову, чтобы въедаться взглядом в белый глянцевый потолок, разглядывать отражение их движущихся силуэтов. Но Малфой обхватил её ладонью за затылок, притягивая к себе, усиливая свои движения, буквально насаживая её тело на член.

– Смотри на меня, – рыкнул он. – Да, вот так, послушная Грейнджер.

И от его грубой похвалы она испытала ещё один прилив удовольствия, ещё одна накатывающая волна. Она была так близко, парень держал её за голову одной рукой, а пальцем второй впивался в бедро, помогая себе двигать её так, чтобы было хорошо. Чтобы её ягодицы почти соскальзывали с края столешницы, удерживаемые только за счёт его не прекращающихся яростных рывков.

Она приоткрыла рот, ощущая сокращения внутренних мышц, скольжение его члена, желание вытянуться в струну.

Короткий крик затерялся в просторной квартире.

Это было то мгновенье, которое следовало бы закупорить глубоко внутри и открыть когда-нибудь потом. В самом конце пути. Как лучшее из вин. Но оно отпечаталось на мраморе, размазать по глянцу потолка, осело последними короткими всхлипами на его платиновых волосах. Он снова все забрал себе. Ничего ей не оставив.