Теорема опавших листьев

«Насколько мне известно, ты не имеешь ни малейшего представления о месте своего пребывания, – нарушил тишину хозяин покоев. – Что же, расскажу. Мир, а я имею ввиду тот мир, который виделся ранее, с его жизнью, устоями, правилами и нормами, с его историей и культурой, с героями и злодеями, весь тот мир, где ты существовал ровно до этого момента: можешь забыть о нем. Он лишь декорация призванная прикрыть и спрятать гораздо более важное».

Александр А. Вальдор оборвался на полуслове. Его взгляд неожиданно устремился куда-то за мою спину. Оборачиваться мне показалось бестактным, поэтому я совладал со своим любопытством.

– Что по-твоему управляет этим миром? – так же внезапно вернулся он к разговору.

– Миром? – начал я судорожно соображать, как бы ответить посолиднее. – Смотря с какой стороны посмотреть. Большинство наверняка назовут деньги, всякие финансовые потоки. Или политику. Все эти люди в правительствах, которые принимают законы и решают, что делать. А может, какие-нибудь богачи.

– О чем и речь, – его губы растянулись в легкой, благодушной улыбке. – Перед твоим взором лишь декорации. За этими фасадами ты не в силах разглядеть истины. Поэтому озвучивать суть людям, подобным тебе – бесполезное занятие. Ты рос и жил в неподобающих условиях. Ум закостенел, утратил гибкость. Рассказав обо всем, я лишь наведу порчу, впрысну яд внутрь души. И ты падешь вниз, в самую бездну. Но разве ты хочешь низвергнуться в нее без остатка?

– Мне кажется, – ответил я честно, – я уже провалился в нее, и лежу на самом дне.

– Ошибаешься. Тебя окружает сплошная бутафория, которую ты привык видеть изо дня в день, и от этого она стала по-своему родной и неотличимой от реальности. Тебе надели фиолетовые очки на глаза, и ты забыл, как выглядит все на самом деле.

– Я не очень понимаю ваших метафор, – снова честно сказал я.

– Это не важно, – он примиряюще взмахнул ладонью. – Не суть. Рано или поздно поймешь. А пока, касаемо нашего разговора, хочу сказать, что я могу лишь коснуться вскользь деталей. Но будь осторожен, и такие мелочи способны лишить покоя.

И господин Вальдор поведал мне о мироустройстве. Рассказ его я слушал внимательно, говорил он нарочито медленно, но, как и было им сказано, понял я мало. А из того, что понял, большая часть мне показалась откровенной чушью – настолько сильно расходились эти слова с привычной картиной окружающей жизни. Единственное, что смущало, так это понимание того, что люди эти, хочу заметить, весьма серьезные люди, не шутили.

«Сомнения в твоих глазах, – констатировал он в конце своего рассказа. – Понимаю. Не расстраивайся, скоро ты воочию убедишься во всем. А пока придется поверить мне на слово».

Последовала небольшая заминка. Он, видимо, обдумывал свое, не переставая при этом смотреть на меня, а я же растерялся и не придумал, чтобы такого сказать или ответить.

«А теперь о твоей судьбе, – наконец прервал затянувшуюся паузу господин Вальдор. – Как я и объяснил, мы занимаемся особым ремеслом. Каждый день умирают и гибнут тысячи людей. От многих причин, но с непреодолимой неизбежностью. События, в которых ты принимал участие, хоть и ужасны с человеческой точки зрения, но недостаточно тяжки, для попадания в сферу наших забот и интересов. Не будем лицемерами, на фоне происходящего каждый день в мире и рассматривая это в том ключе, о котором я рассказывал ранее, содеянное тобой не так уж многозначительно. Если бы ты убил всех этих людей единолично, в таком случае, я думаю, смог привлечь наше внимание. Но на тебе слишком мало крови, – сорок второй претор посмотрел на свою раскрытую ладонь, словно бы внимательно изучая узоры на ней. – Мы не занимаемся обычными преступниками и злодеями. Ждет тебя одна дорога: гнить до конца своих дней в тюрьме».

Я принял эту новость с полным безразличием. Можно ли напугать тюрьмой существо, которое всю свою сознательную жизнь, пускай и короткую, провело в заточении.

«И все-таки твой руах и твоя судьба вынуждают меня поступить по-иному, – как ни в чем не бывало продолжил Александр Вальдор. – И я сейчас говорю не о той судьбе, о которой ты привык мыслить. И о которой каждый из подобных тебе вспоминает, когда не на кого уповать в своем бессилии. О нет, я сейчас говорю про нить жизни, которая, переплетаясь сложным узором, ведет тебя все дальше и дальше, все глубже и глубже. Ей невозможно пойти наперекор. Твоя нить не уводит тебя в застенки казенного дома. Я это ясно вижу. Она проистекает в нечто большее. Поэтому, – он скосил глаза куда-то вверх, – с нынешнего момента ты переходишь ко мне на службу».

Впервые за все время нахождения здесь, дал о себе знать Игорь Кильбия, который от такой новости удивленно воскликнул, но тут же осекся.

«Мой помощник введет в курс дела», – господин Вальдор умолк и отвернулся к камину.

Аудиенция была окончена.

Игорь жестами показал следовать за ним.

В свою палату я больше не вернулся.

Поплутав по лабиринтам переходов и некоторое количество раз раз воспользовавшись лифтами, от поездок на которых меня каждый раз порядочно укачивало, мы попали в подземный гараж, где ждал автомобиль. И чего я никак не ожидал, так это того, что через пару минут мы окажемся на обычных городских улицах. Охватило ощущение, словно я все вижу впервые – еще бы, кто знает, когда последний раз доводилось лицезрел подобную картину. Еще чуть позднее я понял, что мы все это время находились под одним из зданий, располагавшихся в центральном районе огромного мегаполиса.

– А ты думал, тебя будут держать в каком-нибудь бункере, кх, под горой? – Игорь заметил мое удивление и правильно угадал его причину. Снова поправил очки, откашлялся. – Итак, поскольку мы теперь будем работать вместе, предлагаю перейти на «ты».

– Хорошо – согласился я, не отрывая взгляда от кипящего жизнью города.

– Славно. Главное помни, уже ничего не будет прежним.

– Можно вопрос?

– Конечно.

– Что дальше?

– Тебе придется пройти навроде испытания, – Игорь замялся, не сразу найдя подходящие слова. – Надо показать воочию, что имел ввиду господин Вальдор. Но, все подробности я расскажу позднее, когда настанет время.

– А что с прошлой жизнью? – по правде говоря мне было абсолютно все равно на свою прошлую жизнь, да и на жизнь нынешнюю, но ради интереса этот вопрос я все же задал.

– Ее больше нет, – Игорь взглянул на меня через зеркало заднего вида и второй раз за день улыбнулся. Такие проявления эмоций выходили у него зловеще. – Официально ты мертв. Кроме того, твои родственники, друзья и знакомые считают тебя убийцей, и для них ты, пускай и мертвый, но преступник. По сути, ты им и являешься. Как минимум до того момента, пока память к тебе не вернется и мы не узнаем о твоих, хм, настоящих мотивах.

В ответ мне сказать было нечего, и некоторое время мы молчали. Между тем Игорь свернул с широкого необъятного шоссе, и мы запетляли по второстепенным артериям городской автотранспортной системы.

– А можно еще вопрос?

– Слушаю.

– Кем вы, ой, кем ты был до того, как оказался здесь?

– Работал на генерального директора Палагина, – хмуро сказал он невнятное.

Я не нашелся с ответом и промолчал.

– Экспертиза показала, – чуть позже как-то неуклюже добавил Кильбия, видимо, пытаясь сгладить углы из-за своей последней реплики, – единственные убитые твоим оружием являлись лишь сами нападавшие. Тебя нельзя назвать хорошим, но ты и не последний злодей в этой истории. Пока что.

Через какое-то время мы покинули пределы мегаполиса. Путь принял однообразный вид, лишь изредка мелькали автозаправки и городские окраины вдалеке: трасса огибала населенные пункты. Игорь Кильбия предпочитал отмалчиваться. На мои вопросы отвечал скупо и уклончиво, всем своим видом давая понять, что полностью сконцентрирован на дороге. Не прошло и часа, как меня начало клонить в сон. Убаюканный плавным покачивание автомобиля, я уснул.

Сложно сказать, сколько мы проехали за время, пока я спал, но когда очнулся, стояла ночь. На дороге отсутствовала хоть какая-то подсветка, фары освещали лишь асфальт и поросшую травой обочину. Судя по тому, что нас постоянно потряхивало из-за многочисленных ям и неровностей, места были глухие.

– Где мы сейчас? – фраза далась мне с трудом, язык заплетался.

– Проснулся, – Игорь ответил как-то смущенно и растерянно. – Тебя даже вчерашний ливень не разбудил.

– Вчерашний?

– Сейчас два часа ночи, а ливень был в одиннадцать. Выходит, мм, вчерашний, – он протянул мне небольшую бутылку воды. – Выпей, нам еще ехать и ехать.

Я выпил содержимое, отчего провалился в сладкое небытие, где кроме мягкой обволакивающей темноты, ничего и не существовало.

Цвет соленого моря

Рассветало. Я разомкнул веки как раз в тот момент, когда мы находились на вершине холма и откуда открывался завораживающий вид: высоко в небе громоздились облака, окрашенные восходящим солнцем в алый, а внизу, на земле раскинулось море леса, до чьих темных волн лучи еще не успели дотянуться.

– Внизу город, – поняв, что я уже не сплю, решил пояснить Игорь. – Туда и едем.

– Что с моей рукой? – я обнаружил на локтевом сгибе пластырь. От этого места исходили неприятные ощущения.

– А, это, – протянул он, поправляя очки. – Эм, витаминный комплекс. Сам помнишь, ты после ранения.

– То есть ты сделал мне укол? Во сне? – я шевелил рукой, пытаясь оценить, насколько болезненны получались манипуляции.

– Пока ехали, устроили небольшую остановку. Я пытался тебя разбудить, но ты слишком крепко спал. Завидую, я то сплю мало, урывками, – Игорь поспешил сменить тему. – Не бери в голову. Сейчас самое главное это твое испытание. И не волнуйся, для таких случаев, эм, у нас все подготовлено.

Для каких таких случаев все было подготовлено, он не удосужился объяснить, да и про испытание снова пообещал рассказать позже. Мне ничего не оставалось, как смириться, и я отстал с расспросами, завороженно наблюдая за рассветом, который в этой новой своей жизни видел, получается, впервые.

Когда мы проехали мимо дорожного указателя с названием населенного пункта (прочитать его не представлялось возможным, так как он весь проржавел и был густо усеян многочисленными отверстиями от ружейных выстрелов), Игорь резко сбавил скорость и стал с подозрительным постоянством оглядываться по сторонам.

– Город называется Лавандск, – решил он наконец-то ввести меня в курс дела. – По-русски звучит довольно необычно, поэтому я именую его про себя Lavender Town. Один коллега его так постоянно называет, вот и мне привычка передалась. Думаю, такое английское название ему неплохо подходит.

– Какое странное слово, – сказал я, мысленно повторив про себя название. – Так и что это за место?

– Заброшенный город, каких теперь развелось великое множество. Когда-то неподалеку работали предприятия по добыче полезных ископаемых. Из-за них, собственно, город и образовался. Сначала как рабочий поселок, потом разросся. В целом обычная история. А затем по определенным причинам производство свернули, и город остался один на один со своими проблемами. Работы стало меньше, люди принялись разъезжаться в более теплые места. Вдобавок в окрестностях случился сильный лесной пожар, который сумел кое-где добраться до жилой застройки. После такого дальнейшая судьба была предрешена. Люди окончательно покинули эти места, – он резко затих, остановил машину и уставился на обочину, словно бы заметил там нечто подозрительное.

Я, как ни старался разглядеть, что могло привлечь его внимание, так ничего и не увидел. Обочина, как обочина.

– А дальше что? – пришлось тормошить его вопросом, когда он уж слишком долго смотрел в сторону, из-за этого даже заглушив двигатель.

– Дальше? – Кильбия рассеяно переспросил, тряхнул головой, точно отгоняя какое-то наваждение и мы вновь тронулись. – Хмм, а дальше здесь никого не осталось.

– А зачем меня везти сюда? – осторожно поинтересовался я.

– Для начала, – лаконично ответил Игорь, – кое с кем здесь встретишься.

После крутого поворота лес, идущий по обеим сторонам дороги, расступился, и мы оказались на границе города. Тут и вправду когда-то бушевал сильный пожар – впереди маячили выгоревшие остовы. Преимущественно это были небольшие деревянные дома и бараки, которые стали для огня легкой добычей и почти все выгорели полностью. Пробираясь по этим мертвым улочкам, я не переставал удивляться, насколько ужасным было пламя, которое уничтожило все. И хотя прошло порядочно времени, до сих пор чувствовался характерный запах. У Игоря это место тоже не вызывало восторга. Он напряженно всматривался в каждую сгоревшую кучу бревен, будто ожидая, что кто-то оттуда высунется.

К счастью, никто так и не удосужился появиться, а мы вполне благополучно попали в район, который удалось отвоевать от огня. Дома стояли относительно целые. Относительно – ведь там, где до них не добрался огонь, добралось время и отсутствие ухода. Вместе с тем на улицах в большинстве своем отсутствовал мусор и какая-либо растительность, которой обычно быстро все зарастало. Помимо этого, я заметил, что много где окна сохранили остекление. Хотя как раз первым признаком чего-то заброшенного были побитые окна. Здесь же они пребывали в целостности.

Сам по себе город казался небольшим – десять минут назад мы въезжали, а теперь находились, по словам Игоря, в центре. Неспешно лавируя по опустевшим дорогам, миновали центральную площадь, где по соседству располагались городская администрация и дом культуры. Немного проследовали дальше и, наконец, припарковались около необычного для этих мест дома и заодно, вероятно, самой высокой постройки в этом поселении. Я насчитал двенадцать этажей.

– Задача у тебя простая, – заглушив машину, Игорь повернулся ко мне и протянул связку ключей. – Вот ключи от квартиры. Поднимешься на последний этаж, квартира номер 213, – практически скороговоркой объяснял он, одновременно озирался туда-сюда, – ключ с синей биркой от подъезда. Те, что без бирок, от квартиры. Лифт, естественно, не работает, придется воспользоваться лестницей.

– Зачем мне подниматься туда? – я не спешил взять связку.

– Снаружи тебе не захочется долго оставаться. А так побудешь в квартире до того момента, пока не появится наш человек. Он все объяснит. Воду и припасы найдешь на кухне, там хороший запас, – он прикусил губу и потряс ключами.

– А нельзя мне сейчас все объяснить? – похоже, его взволнованные настроения передались и мне, по крайней мере, ощущалось возросшее напряжение.

Игорь Кильбия молчал. И тогда я понял, что он напуган. Необычно и странно было видеть страх на его лице.

– Возьми ключи, – более спокойным тоном сказал он, взяв себя в руки. – Объяснять что-либо сейчас бесполезно, все равно не поверишь. Только запомни: ночью ни в коем случае не покидай квартиру. Днем можешь прогуляться по улицам. Правда, в дома соваться я бы не рекомендовал.

– И что здесь такого опасного?

– В первую очередь, ты сам, – ответил он и выпустил из руки связку, которая упала мне на колени.

– Как будет выглядеть ваш человек? И сколько его ждать? – я сдался и поднял ключи.

– Максимум в течение пары дней, – Игорь Кильбия дождался, пока я вылезу из машины, и быстро завел двигатель.

Никаких прощаний не последовало. Он уехал. Я остался один. Один посреди покинутого города. Но стоило ли волноваться по этому поводу пропащему человеку?

Оглядевшись и убедившись в том, что ничего подозрительного не наблюдается (дом стоял на отшибе, окруженный со всех сторон открытым пространством, на котором все замечательно просматривалось), я решил подняться наверх.

Но сначала обследовал здание снаружи, для чего прошелся вокруг. Это был типичный дом-свечка: высокий, но довольно компактный, эдакая башня, возвышающаяся над остальным жилищным фондом. Окна, как и в остальных местах, сохранились в целости, кроме квартиры на четвертом этаже, которая выгорела. На балконах можно было наблюдать всевозможный скарб бывших владельцев, кое-где даже висело постельное белье на веревках. Дом выглядел вполне прилично и раньше, похоже, был выкрашен в синий цвет. Правда, краска успела выцвести и местами облезть, обнажая серый бетон. Сохранилась и табличка с адресом: «ул. Северная, 924».

Не без проблем попав внутрь и основательно провозившись с заедающим замком, я отметил, что подъезд пребывал во вполне сносном состоянии. Лифт ожидаемо не работал, поэтому я сразу свернул к лестнице. К сожалению, пускай и имелись окна, толку от них представлялось мало – свет не очень хорошо проникал сквозь грязные и пыльные стекла, отчего царил полумрак. Видимо, из-за этого довольно быстро меня охватило неприятное чувство постороннего присутствия. Словно кто-то наблюдал со стороны. Однако нетронутый слой пыли на ступеньках говорил о том, что здесь никто не появлялся довольно продолжительное время.

Ради любопытства на некоторых этажах я заглядывал на мрачные площадки с едва заметными темнеющими силуэтами дверных проемов вдоль стены. Но заходить на них не решался, тем более моей целью были не они. В итоге я поднялся на самый верх. Последний этаж отличался планировкой: на просторной площадке расположились дверь лифта, двери квартир и подъездная лестница. По центру в потолке угадывался квадратный люк, который с высокой долей вероятности вел на крышу. Я сразу обратил внимание, что у ближайшей стены обнаружилась стремянка, скорее всего, предназначенная как раз для него.

Квартира с номером 213 нашлась сразу. Заветные цифры, кое-как намалеванные краской, обнаружились на первой же двери, к которой я приблизился. С замками проблем не возникло, поскольку дверь даже не была закрыта, а просто плотно захлопнута. Внутри царила атмосфера давно оставленного места – запахи лежалых вещей, спертый воздух и мертвая тишина. По планировке помещение выглядело следующим образом: сразу после входной двери вошедший попадал в узкий и продолговатый г-образный коридор. Короткая часть вела на кухню, напрямую просматривающуюся из прихожей. Здесь же, по правую сторону, находились ванная с туалетом. А вот длинный отрезок водил к двум дверным проемам – некогда жилым комнатам.

Интерьер квартиры ничем особым не выделялся. В одной комнате, вне сомнений являвшейся спальней, располагались широкая кровать и большой платяной шкаф с комодом. Второй отводилась роль гостиной, где ютились раскладной диван, стенка с книгами и телевизором, обеденный стол, остатки домашних растений в больших горшках и куча всякой мелочи вроде гладильной доски и журнального столика. Эта комната мне понравилась больше, потому как казалась менее затхлой, нежели спальня. На кухне, кроме газовой плиты, стола, кучи подвесных шкафчиков да пустого холодильника больше ничего не обнаружилось. В ванной комнате и туалете чего-то приметного тоже не нашлось. И тут я понял, чего не хватает – припасов, о которых говорил Игорь. Ни еды, ни воды. Чувство жажды и голода меня не особо заботили, но отсутствие провианта могло говорить о том, что я оказался не в том месте или кто-то попросту его украл. Быть может, дверь неспроста оказалась открытой. С другой стороны, не обязательно их могли хранить на виду. Я решил детально осмотреть квартиру. По итогу всем моим уловом стала найденная в одном из шкафов прозрачная бутылка без этикетки. На боку красовалась надпись маркером «Святая вода», а содержимое представляло собой отталкивающего вида мутную жижу. Открывать такое я не решился и вернул емкость на место. Закончив осмотр квартиры, я не придумал ничего лучше, как попробовать проверить и другие на этаже.

Каково было мое удивление, когда на соседней двери я увидел ровно такой же номер 213. Сделав обход и убедившись, что из пяти квартир на этаже у двух был одинаковый номер, я еще раз крепко задумался. Что бы это значило? Вероятно, передо мной сейчас находилась вторая «правильная» квартира? Как бы то ни было, в отличие от первой, с намалеванным кое-как номером, здесь висела аккуратная табличка. И как я сразу не обратил на нее внимания? Мои догадки подтвердились: выяснилось, что дверь закрыта, а к замкам как раз подошли ключи. Значит, квартира была той самой, о которой говорил Игорь. Пустая же, возможно, предназначалась для отвода глаз.

Открыв дверь второй двести тринадцатой, я оказался в помещении с аналогичной планировкой, но иной обстановкой. Самое интересное меня ждало на кухне и запасы я нашел. Правда, с одним нюансом – их безжалостно и безнадежно испортили. Ящики с сухим пайком и бутилированной водой оказались уничтожены, причем сделано это было с каким-то невероятным неистовством. Произошло все недавно: куски мяса из консервов, размазанные по стенам, толком не успели заветриться. Повсюду, помимо остатков еды, была разлита какая-то слизь. Ей был основательно вымаран пол, стены и даже потолок. На белой гипсовой поверхности последнего слизь смешалась с пылью и грязью, образовав очертания отвратительного подобия ладоней. На человеческие они походили слабо.

Получалось, в доме кто-то обитал, и самое паршивое, он имел доступ к единственному известному мне безопасному месту. Однако, как можно было попасть в закрытую квартиру? Сомневаюсь, что оставивший слизь мог пользоваться ключами. Но не через окно же? Как-никак последний этаж. Я аккуратно обошел испачканные места на полу и, подойдя к оконной раме, внимательно осмотрел ее. Так и есть, незваный гость пробрался именно таким образом: хотя к створкам, судя по слою непотревоженной грязи, не прикасались, форточка оказалась прикрыта лишь для вида и вымазана в слизи. Оставалось лишь догадываться, как хозяин следов, а они в два-три раза превосходили мои ладони, мог протиснуться сквозь узкий ход, да еще и на двенадцатом этаже.

Погрузившись в мрачные догадки, я случайно бросил взгляд на смятую консервную банку, валявшуюся на подоконнике. На ее поверхности виднелись следы от зубов: металл был прокушен насквозь, образуя своеобразную дугу из частокола округлых отверстий разного диаметра. Это стало последней каплей, и я посчитал за лучшее убраться восвояси. На улице царил день, и оставалось достаточно времени подыскать себе убежище получше.

Выйдя из квартиры, я заметил кое-какие изменения в обстановке. Во-первых, воздух наполнился жуткой вонью, и едкий резкий запах бил прямо в нос. Да так сильно, что слезились глаза. Во-вторых, со стороны лестницы доносился подозрительный шум. Зажимая нос пальцами, я подошел к лестничному пролету и в просвете увидел, как несколькими этажами ниже по ступеням поднималось нечто массивное. Из-за полумрака сложно было разглядеть детали. Я лишь зафиксировал для себя, что существо обладало большим, нежели чем у обычного человека, количеством конечностей и двигалось резкими угловатыми движениями, издавая при этом какие-то хрустящие звуки. В ужасе отпрянув в сторону, я принялся лихорадочно пытаться сообразить, куда мне бежать. Лифт, понятное дело, как вариант не рассматривался. Возвращаться в квартиры казалось сомнительной затеей. И тогда я вспомнил про люк в потолке. Быстро приладив стремянку, я вскочил на нее и – о, чудо! – дверца наверху оказалась не заперта. Частично взобравшись, я ногой раскачал стремянку и уронил ее на пол, чтобы то существо не смогло ей воспользоваться. Подтянулся, а затем полностью скрылся в люке. Захлопнув крышку, я уселся сверху, замерев в ожидании. Не сразу мне пришла в голову мысль осмотреться, но в темноте ничего толком не было видно. Только в отдалении белело пятно света на полу.

Просидев около получаса, но так и не дождавшись с той стороны попыток проникнуть через люк, я поднялся и проследовал в сторону освещенного участка. Споткнувшись раз пять или шесть о торчащую арматуру и какие-то ящики, я, наконец, добрался и увидел, что свет бил из небольшого проема. Через него получилось попасть на крышу.

Ровная, подобно шахматной доске, она не имела каких-либо ограждений по краям. Город с этой позиции просматривался как на ладони. Перекрыв вход, через который пролез, найденной тут же металлической балкой, я занялся осмотром окрестностей. Не так далеко виднелось ранее встреченное мной здание администрации. Немного в стороне от них, подпирая друг друга с боков и словно сбившись в небольшую стаю, торчали несколько пятиэтажек. По левую руку шла довольно плотная застройка из множества невзрачных строений, за которыми начинался лес. Вообще лес окружал город со всех сторон. Разница состояла лишь в том, что где-то он подбирался ближе, словно вклиниваясь в городскую структуру, а в других местах оканчивался загодя.

Два раза я возвращался к перекрытому входу и проверял, не доносилось ли оттуда звуков. Внимательно вслушиваясь, я даже просунул голову внутрь, дабы удостовериться, что кошмарное существо оставило меня в покое. Так ничего и не обнаружив, я поднялся во весь рост и в этот момент заметил одинокую фигуру, сидевшую ко мне спиной прямо на краю крыши. Какая-то девушка. Помня об осторожности, я не отважился окликнуть ее или подойти, а некоторое время просто наблюдал. Она сохраняла спокойствие и мирно сидела, не предпринимая каких-либо действий. Тогда я приблизился к ней, обойдя сбоку, благодаря чему смог увидеть профиль загадочной незнакомки. Это была та самая девушка с фотографий – Евгения. С этого ракурса она напоминала древнегреческую богиню, отрешенную от пошлого бытия мира и наблюдающую лишь за тем, как клокочет вечность. Увидев знакомое лицо, уже не таясь, я подошел.