Теорема опавших листьев

– Я… – собственный голос удивил меня, он звучал неуверенно и глухо, чужеродно. – Я… не помню.

– Что же, я напомню – вас зовут Никита. Не припоминаете?

Я отрицательно помотал головой.

– Досадно, – он неуклюже вытащил из стопки пару листов. – Но, это было предсказуемо. По нашей информации, среди выживших у двадцати двух процентов наблюдаются аналогичные патологии. К сожалению, мы не знаем, каким веществом вызван подобный эффект, поэтому медикаментозное лечение пока не дает ощутимых результатов.

Здесь он сделал пазу, словно ожидая от меня комментария.

– Мне насчет этого ничего не известно, – единственное, что нашелся ответить я.

– Весьма прискорбно, вы бы сильно помогли. В этом деле даже самая маленькая деталь может оказаться полезной, – сказал и он снова замолчал.

– Я правда ничего не помню. Совершенно ничего, ни одной детали. Меня словно бы и не было…

– Однако, вы были, – одернул он меня, но сразу утих, став говорить на полтона тише. – Дышали, ели, ходили по улицам, читали книги, имели друзей и знакомых. Ваша жизнь, пускай и не такая яркая, но она являлась вполне себе нормальной человеческой жизнью. Мы смогли ее детально восстановить. Почти все моменты и вехи вашего пребывания на этом свете.

В качестве доказательства он приподнял толстую кипу бумаг, а затем стал раскладывать ее перед собой, разделяя на стопки, сортируя.

– Здесь у нас всякие справки, документы и другие бумажки, относящиеся к вашей официальной биографии. А тут предметы личного характера, у нас даже имеются некоторые школьные записки, которые вы посвящали приглянувшимся одноклассницам. Ваши рисунки из университетской поры. Некоторые вполне себе неплохие, – он еще долго перечислял те или иные этапы моей жизни, пока, наконец, не разложил все и аккуратно опустил руки на получившиеся стопки. – Вся ваша жизнь под моими ладонями. Не так много, но и не так мало. Только здесь, кх, нет главного.

– Чего? – спросил я после повисшей паузы.

– Причины, которая побудила вас участвовать в убийстве 42 человек.

Эти слова, сказанные абсолютно нейтральным тоном, прозвучали слишком парадоксально. Игорь Кильбия не был похож на шутника. И тем не менее – убийства? О чем шла речь?

«По реакции я вижу, удивлены, – он подал знак, и к нам вкатили тележку, на которой стоял старый пузатый телевизор и рядом виднелась еще одна стопка бумаг. – Но суровая реальность такова, что вы, сидящий здесь передо мной, являетесь соучастником отвратительного злодеяния, – Игорь Кильбия как-то по-рыбьи посмотрел сквозь толстые очки. – Официальных обвинений вам выдвинуть не смогут и не станут, так как, опять же официально, вы мертвы и скончались в ходе проведения операции по освобождению заложников. Но и без всякого суда вы должны понимать, что виновны в смерти невинных людей. А теперь, если способны усваивать информацию, я введу вас в курс дела. Как, готовы?»

Я был настолько застигнут врасплох новой информацией, что вместо слов согласия два раза моргнул ему в ответ. Вздохнув, Игорь Кильбия включил телевизор и подцепил рукой несколько бумажных листов.

«Я буду демонстрировать записи, изъятые с камер наблюдения. Они как нельзя лучше проиллюстрируют события, – на экране возникла слегка размытая картинка: оживленная пешеходная улица и прямо под камерой, очевидно, вход в какое-то помещение, так как туда-сюда сновало множество людей. – Данная видеозапись показывает нам торговый центр «Сакура». Это вид с центральной входной группы. Около двух месяцев назад, в воскресенье, 13 марта, к зданию подъехало пять транспортных средств, откуда выгрузились вооруженные люди».

И вправду, на записи возникли три машины: два небольших грузовичка и микроавтобус. Они с большой скоростью пронеслись к так называемой центральной входной группе и, резко затормозив, остановились. Двери автомобилей распахнулись, изнутри полезли люди с оружием. В записи отсутствовал звук, но и без него становилось понятно, что прибытие не осталось незамеченным – народ отпрянул в стороны, а кое-кто обратился в бегство. Одна из фигур направила автомат в сторону убегающих, и через секунду в верхней части экрана упали несколько человек.

Изображение сменилось и показывало, как уточнил Игорь Кильбия, холл торгового центра. Отряд вооруженных людей уверенно шел вперед, параллельно избивая прикладами тех, кто попадался под руку. Они заставляли всех ложиться на пол. Некоторые падали сами, сраженные выстрелами.

«В 14:20 по местному времени, – комментировал Игорь, не забывая время от времени отрываться от текста и поглядывать на экран, – неизвестные ворвались в здание торгового центра, при этом убив из огнестрельного оружия 13 человек на улице. Затем, разделившись на группы, они проследовали во внутренние помещения. На переднем крае действовало около семи человек, их задачей, судя по всему, являлось перекрыть запасные выходы и устранить возможные угрозы. Так все шесть охранников были убиты в первые минуты нападения».

Словно в подтверждение этих слов на экране вооруженным людям навстречу выбежал охранник, но вскоре рухнул замертво. Один из нападавших отделился от остальных, быстро подошел и сделав выстрел в голову, спешно вернулся к своим.

«Им был хорошо известен план здания, поэтому на блокировку запасных выходов они потратили минимальное количество времени. После чего еще две группы принялись сгонять всех заложников в атриум, с располагающимися здесь кафетериями и зоной отдыха», – монотонно продолжал вещать голос.

Тут же мне продемонстрировали соответствующий видеоряд. По центру изображения располагался фонтан, увенчанный помпезной статуей. Опоясывая его, были расставлены столики, а чуть поодаль можно было разглядеть витрины и стойки заведений. Начало записи протекало довольно мирно: кто-то сидел и кушал, мимо сновали туда-сюда посетители, какие по одному, а другие парочками или целыми семьями. Затем откуда-то из-за края побежали люди. Очень быстро они слились в единый поток. Повалили столики, еда и напитки усыпали пол. Чуть позднее я увидел нападавших. Они неспешно пересекли зал, мимоходом избивая встречавшихся им на пути, и скрылись из виду. Следом появились еще люди с оружием наперевес. Эти целенаправленно поднимали посетителей и усаживали их вокруг фонтана.

«К 14:45 нападавшие получили полный контроль над торговым центром, изолировав периметр и выставив посты на контрольных точках. Кроме того, пока одни сгоняли заложников, оставшаяся часть осуществляла установку взрывных устройств», – сухо подытоживал происходящее Игорь Кильбия.

Взрывные устройства, как следовало из видео, представляли собой две обычные металлические бочки. Их аккуратно выгрузили из машины и уложив на тележки, привезли к фонтану. Фигуры в черном возились, что-то к ним прилаживая.

«Как мы можем наблюдать на представленной записи, от одного из транспортных средств к месту сбора заложников были доставлены и установлены две двухсотлитровые бочки. Содержимое емкостей до сих пор неизвестно. Мы лишь можем констатировать наличие отравляющего вещества. Последующий химический анализ дал довольно разносторонние результаты. Установив бочки, они заминировали их, объединив в одну взрывную цепь. Инициатором выступал механизм обратного действия, расположенный неподалеку», – он поправил очки и ткнул пальцем в какую—то точку на экране.

Видеозапись внезапно оборвалась на том самом месте, когда от бочек стали тянуть провода.

«Дальнейшие записи с камер наблюдения отсутствуют, – пояснили мне. – Кто-то из нападавших проник на пульт охраны и отключил систему. Об остальном мы знаем исключительно со слов заложников. – Игорь Кильбия оторвался от листа, по которому зачитывал, и внимательно окинул меня взглядом. Пожевав губами, он выждал немного и поинтересовался, – ну как, в памяти ничего не зашевелилось?».

Я коротко ответил, что нет.

«Тогда продолжим, – он выудил несколько листов лежавших рядом с телевизором. Перетасовал их, откашлялся. – Показания 15-летней Кристины К. Вот, ознакомьтесь. Надеюсь, как читать не забыли?».

Кильбия положил передо мной лист, исписанный ровным аккуратным почерком.

«Мы договорились с тетей Сашей сходить за подарком в «Сакуру». У нас с Ваней в понедельник будет юбилей и я решила ему сделать подарок к этой дате. Сашка немного опоздала, поэтому попали туда не с утра, а днем. Когда все случилось, как раз выбирали подарок, ходили по магазинчикам. Сначала Саша услышала хлопки и сказала, что, наверное, это петарды. Когда стали выходить из магазина, увидели, как убегают куда-то люди. Мы тоже побежали вместе со всеми. Начали стрелять и нам пришлось лечь на пол, потому что в нескольких человек попали, и они, кажется, умерли. Я видела, как какие-то дядьки в черной форме ходят с оружием, заставляют всех вставать и уводят. Подошли к нам с Сашей и подняли за шиворот. Ей воротник порвали. Нас отвели к фонтану, всех вели туда. Эти в черном постоянно подгоняли. А еще у них были маски поэтому лиц я не видела. Заставили сесть и приказали вести себя тихо. Кто-то начал на них ругаться, такой старый мужчина, он говорил им, что заслуженный учитель. В него выстрелили. Все были сильно напуганы. Я молча сидела. Саша хотела со мной заговорить, но было страшно, что нас застрелят, как того мужчину, и мы разговаривать не стали. Сидели долго, уже сильно хотелось в туалет, но страшно было попроситься. Кто-то просился и иногда отводили. Не знаю, сколько прошло времени, но из окон под потолком было видно, что немножко стемнело. Я собиралась попроситься в туалет, потому что дальше терпеть становилось нельзя и вот тогда раздались снова хлопки. Саша повалила меня на пол и придавила, а потом взорвалось. Когда я очухалась все валялись. Саша лежала рядом, но кажется мертвая, ее глаза были открыты и не мигали. Висел дым, от него было трудно дышать. Я стала задыхаться. Никакого шума больше не слышала, только вокруг стонали. Я хотела встать и уйти, но мне стало совсем плохо. Пришла в себя уже в скорой».

Чуть ниже текста располагалась короткая приписка, что потерпевшая впоследствии скончалась.

Дочитав, я поднял глаза на своего собеседника. Тот, как оказалось, подготовил еще одну бумагу и положил мне на ее стол поверх первого листа.

«Кристина К., с чьими показаниями вы ознакомились, – вкрадчиво объяснил мне Игорь Кильбия, – находилась в атриуме. Однако решающие события разворачивались в другом месте. Вот, к примеру, Николай В. с очень интересными свидетельствами. На момент совершаемых событий он был там же, в атриуме, но чуть ближе к холлу, и через стеклянные перегородки мог лицезреть достаточно противоречивую картину».

Я опустил взгляд на строчки. В показаниях отсутствовало начало, и текст (написанный все тем же ровным почерком) начинался обрывисто.

«…Я все думал о раненой жене, которая осталась лежать. Мне не позволили ей помочь. Наверное, сошел бы с ума от всего, но рядом сидела младшая дочь и осознание того, что должен о ней позаботиться помогало держаться. Дочка молодец, была сильно напугана, но не плакала, молчала. Остальные тоже старались сохранять спокойствие, так как тех, кто гудел, били по голове. Двоих женщин, не совладавших с собой и устроивших истерику, избили, увели куда-то. Больше они не возвращались. Ближе к вечеру, в районе 19 часов, я заметил, что к людям, которые охраняли главный вход, привели группу девушек. Как ранее упоминал, стена между нами имела большие панорамные стекла, поэтому все происходящее отлично просматривалось. После короткого разговора (о том, что они общались, становилось понятно по жестикуляции) один из тех, к кому подвели девушек, вдруг выхватил свое оружие и принялся стрелять по своим. Ближайших он положил практически сразу, но остальные, стоявшие поодаль, успели среагировать и открыли огонь. Естественно поднялся шум, поскольку происходящее видели и те, кто находился по нашу сторону. Они стали стрелять прямо через стекла. Дальше я прыгнул на пол и укрыл своим телом дочь. Прозвучал очень громкий взрыв и все заволокло дымом».

Игорь Кильбия на этот раз сам забрал у меня из рук лист, как только я оторвался от чтения.

«Установив взрывные устройства, они взяли паузу. Не просили о переговорах, не выдвигали требований, а, собрав в одном месте всех заложников, просто ждали. И, как вы видите из показаний Николая, в дальнейшем у них случился конфликт. Инициатором которого стал кто-то из своих. В вашей памяти по-прежнему никаких подвижек в эту сторону?», – он навис надо мной, сверля рыбьим взглядом из-под массивных очков.

Получив отрицательный ответ, мне вручили очередную бумагу. В самом верху стояла пометка «Арина К.». Почерк, в отличие от предыдущих, был другой, трудночитаемый.

«Мы с подружками зашли посидеть в кафе после кино. Со мной были Евгения С (фамилии у всех после первой буквы были замазаны черным маркером), Евгения А и Татьяна У. Просидели где-то около часа. Потом решили прогуляться по городу и двинулись к выходу. По пути свернули в туалет и там услышали крики. Выглянули, поняли, дело дрянь. Таня предложила нам переждать в туалете, мы так и сделали. Спрятались в подсобке, она как раз после кабинок находилась. Повезло, что дверь в нее оказалась открытой. Дальше мы слышали, как кто-то ходил, выбивал дверцы в кабинках, но до подсобки не добрался. Просидели внутри долго. Решили в итоге выбираться, но нас сразу поймал какой-то мужик в черном с автоматом. Женьке нос разбил, но стрелять не стал. Знаками показал следовать за ним. И повел прямиком к другим – там у выхода их целая куча торчала. Такие же с оружием и в черном. Как подошли, они друг с другом чего-то выяснять стали. Общались на непонятном языке, шипящие такие звуки. Один из них сразу повел себя странно. Он встал напротив нас и прямо замер. Как каменный. Все были в масках или противогазах, и лица у них были не видны, но тот точно пялился на нас. Потом подошел, встал рядом с Женькой, что-то ей сказал, она успела нос разбитый вытереть, а он резко поднял автомат и давай палить по остальным своим. В тех, которые ближе всего стояли. Я не успела опомниться, а он толкнул Женьку на пол. По нему как раз стрелять начали. Тут мы все на пол прыгнули. Громыхнуло, причем так сильно, что уши заложило, и все быстро заволокло дымом. Я потеряла из виду остальных. Наощупь попробовала ползли куда-то, но вырубилась».

У меня забрали показания.

«Как видите, один из участников, эм, этой вооруженной банды по непонятной причине открыл огонь. И вызвано это было появлением неких девушек, – Игорь Кильбия вернулся на свое место. – Я осмелюсь даже предположить, что не всех девушек, а одной конкретной. Той самой, которую неизвестный повалил на пол и таким образом убрал ее с линии огня. Весьма занимательный факт, не так ли?».

На меня вопрошающе посмотрели, но я никак не отреагировал.

«А если я скажу, – он картинно приподнял руку с выставленным указательным пальцем, – что на той девушке при обнаружении был надет противогаз. И впоследствии среди нападавших только у одного участника не нашлось противогаза. Я склонен считать, что он сам отдал ей свой собственный противогаз, чтобы уберечь от воздействия вещества».

Я молча слушал его дальше.

«Таким образом, – Кильбия опустил руку, кашлянул в кулак, пробежался взглядом по столу и уставился на меня. – Некий член вооруженной группы ни с того ни с сего атаковал своих подельников. Из-за чего? Или это и было частью плана? Атаковавшие изначально вели себя нехарактерно для подобных ситуаций».

Вопрос адресовался мне, но я не нашелся, что ответить и лишь пожал плечами.

«Мне нужны ответы, Никита. Здесь и сейчас, на этом самом месте. Я пребываю в твердой уверенности, что информация у тебя имеется, – напористо потребовал мой дознаватель, который сразу весь выпрямился, исчез куда-то рыбий взгляд. – Потому как этим нападавшим был ты. И это твой противогаз нашелся на Евгении С.».

Казалось, это человек, сидевший напротив меня, играет в какую-то игру, единственной целью которой являлось запутать меня, заставив поверить в белиберду.

«Ты единственный уцелевший из нападавших, – продолжал удивлять новыми подробностями Игорь Кильбия. – И единственный, кого мы смогли идентифицировать. Остальных ни по внешности, ни по отпечаткам пальцев, ни по каким-либо другим критериям опознать не удалось. Мотивы их неизвестны, цели неведомы. У мертвых ведь не спросишь. Где вы достали оружие и взрывчатку – загадка. Почему совершили это нападение и как его готовили – тоже тайна за семью печатями. Вот, казалось бы, перед нами выживший, – словно обращаясь к невидимым собеседникам, окружавшим его, он указал на меня, – но и здесь вопросов больше, чем ответов. Нет никаких зацепок и намеков, каким образом ты попал в эту историю. Все везде чисто. Где бы мы не рыли, перед нами каждый раз возникала лишь обыденная жизнь ничем не примечательного человека».

Мой собеседник поднялся (на это раз легко и пружинисто, полностью освободившись от всей своей грузности) и стал расхаживать рядом, заложив руки за спину.

«Или вот еще, – он на ходу подтянул рукой папку со стола. – Патологоанатом пишет в заключении, что восемьдесят процентов огнестрельных ранений приходятся на район головы. Каждое наповал. Спрашивается, откуда такая меткость? По документам с оружием ты дел не имел, да и со слов твоего окружения, о таком опыте они не знали. И потом, – Игорь оттянул свободной рукой очки на край носа, – ты умудрился схлопотать четыре пули. Две из которых задели жизненно важные органы. Плюс отравление. Но при этом выжил. Удивительная живучесть для рядового обывателя».

Как бы между делом, Кильбия достал из кармана небольшую фотографию и положил ее передо мной. На ней была запечатлена девушка.

«Это Евгения, – не поворачивая головы, постучал он пальцем по фото. – Да-да, та самая. Насчет нее получилось выяснить интересное. Ранее вы с ней были знакомы. По полученной информации ваше общение обстояло в сугубо дружеском ключе и длилось недолго. Скорее всего, это не совсем верные данные, беря в расчет то, как ты вел себя».

Он смотрел на меня, ожидая ответов. Но я ничем не мог помочь. Вся эта история выглядела как заправский боевик, который я увидел со стороны, и с моей собственной личностью эти события никак не ассоциировались.

«Конечно можно было озвучить вопросы о степени вашего знакомства ей самой, – Игорь убрал фотографию. – Однако ее ранило при перестрелке. Она потеряла много крови и надышалась отравляющим веществом, прежде чем вы смогли нацепить на нее противогаз. Хочу заметить, это ее и спасло. Все остальные потерпевшие с подобной кровопотерей и попав под воздействием газа, погибли. Опять же кроме вас. Вы демонстрируете удивительную тягу к жизни».

Здесь он, как мне показалось, следующие слова произнес с ранее не появлявшейся в его речи интонацией: «Кроме того, имеется еще одно обстоятельство, в силу которого узнать у нее что-либо не получится. К сожалению, несколько дней назад ваша знакомая скончалась от осложнений».

Я продолжал молчать.

«Что же, – Игорь Кильбия снова потяжелел, ссутулился и принялся складывать бумаги обратно, – на сегодня достаточно. Потребуется время, чтобы все переварить. Но вы должны знать, что вы единственный ключ к разгадке, почему в тот день погибли 42 человека, включая женщин и детей. Мы перебрали все варианты и, кмх, не нашли ничего».

Меня вывели и уже совсем скоро я сидел в своей палате, пытаясь понять и осознать услышанное. Все это казалось каким-то страшным сном, сказкой с несчастливым концом.

Кильбия проводил очередной допрос. После предыдущего мне дали отдохнуть два дня. Все в том же помещении, все так же я сидел напротив него и слушал.

«Надеюсь, вам хватило времени переварить, хм, услышанное? – довольно благосклонно поинтересовался он. – Не каждый день узнаешь, что виновен в смерти такого количества людей. Есть ли прояснения в памяти?»

А прояснений у меня никаких и не произошло. Еще бы, откуда им взяться, когда все эти два дня меня лишь терзала мысль о том, как я мог участвовать в таких не поддающихся пониманию вещах. И пускай я не помнил себя в тот момент, внутри нарастало стойкое отторжение и осознание всей чудовищности ситуации. Чувство это множилось. И я находился в полной уверенности, что до кульминации еще далеко. Те кадры, что показывали мне – среди групп вооруженных людей, которые били прикладами женщин и детей, расстреливали убегающих, присутствовал я. Это мои руки в крови. Я убийца. Убийца ровно таких же, как я людей. С чувствами, желаниями, мечтами и воспоминаниями. Хотя последних у меня как раз и не имелось.

Единственное событие, отвлекшее от всего этого ужаса, стало сном, приснившимся накануне. В нем я встретил девушку с фотографии. Об этом и рассказал своему собеседнику. Он воодушевился от услышанного и даже ушел, вернувшись спустя полчаса, принеся с собой еще одно фото.

Там красовалась она – та самая девушка из сна. Ее запечатлели на фоне какого-то довольно вычурного здания, украшенного скульптурой в виде колесницы, запряженной лошадьми, на которой восседала, вероятно, какая-то античная богиня. Девушка явно дурачилась, приняв смешную позу. На лице сияла улыбка. И самое главное, увидев это лицо вновь, я ощутил странное чувство, будто бы в глубинах моей памяти пронеслось далекое эхо. Эдакое мимолетное воспоминание, которое, стоило попытаться за него ухватиться, улетучилось.

«Я вижу, вы узнали ее», – моя реакция не ускользнула от внимания Игоря.

Я объяснил, какие ощущения испытал, увидев фото, но он расстроился, поняв, что воспоминания мне это не вернуло.

«Врачи провели консилиум в вашу честь, – поделился он со мной новостью. – К единому мнению они не пришли, но раздавались довольно смелые прогнозы, что память с высокой долей вероятности вернется. Вот только занять подобный процесс может неопределенно долгое время. Это из плохих новостей, но есть и относительно хорошие».

Он встал и торжественным тоном объявил: «С вами будет поговорить господин Александр Вальдор». Игорь Кильбия впервые улыбнулся, а за спиной у него уже маячили несколько человек, которые обычно сопровождали меня вне палаты.

Мы долго плутали по лабиринту коридоров, после чего спустились на лифте вниз. Там нас снова встретили коридоры, однообразные и безликие. К тому же, как и в моей палате, стены, пол и потолок здесь были из металла, отчего неподготовленного человека это совершенно сбивало с толку. При ходьбе под ногами он довольно звонко отзывался. Редкие лампы, вмонтированные в потолок, освещали неприметное пространство.

В конце концов, наша процессия вышла к массивным дубовым дверям, которые в подобной обстановке выглядели необычно, и встретить их было неожиданно. Едва мы очутились на пороге, створки гулко отворились. Вошли. Интерьер напоминал чем-то покои какого-нибудь лорда или особы королевских кровей: обилие картин в золотых рамах, охотничьи трофеи с торчащими клыками, рогами и вздыбившейся шерстью. Под ногами на каменном полу роскошный ковер. Освещалось все это убранство скудно – небольшими лампадками, прикрученными к стенам. Поэтому потолок утопал где-то в сгущающемся мраке. Зато отлично был виден огромный камин у противоположной стены. Всполохи огня озаряли пространство вокруг него. Когда мы подошли ближе, я заметил над камином впечатляющих размеров полотно, изображавшее средневековый замок: массивная башня по центру, от которой в обе стороны шли потрепанные временем крепостные стены. По правую руку стена оканчивалась округлой башней поменьше, а по левую – обрывалась, наполовину разрушенная. У подножия центральной башни виднелся темнеющий проем входных ворот. Позади замка то ли садилось, то ли вставало солнце. Его диск, слегка выглядывая из-за замка, устремлял лучи прямо навстречу зрителю. Неизвестному художнику весьма натурально удалось передать эффект.

Под полотном ютились пара кресел и круглый столик, казавшиеся игрушечными на фоне огромной картины. Одно из кресел не пустовало, и в нем кто—то сидел. Когда мы вдвоем с Игорем приблизились (сопровождающие остались в дверях), из кресла поднялась высокая, я бы даже сказал, монументальная фигура. На фоне пылающего пламени камина новоявленная персона выглядела словно нарисованной. Горячий воздух, искажая пространство, заставлял ее подрагивать, делая зыбкой, ирреальной. Мы подступили еще ближе, и я смог разглядеть, кто предстал перед нами – мужчина неопределенного возраста, с характерной и очень запоминающейся внешностью. Огромных габаритов, с ростом, намного превышающим обычный человеческий. Тени от огня таинственно играли на его, словно вытесанном из мрамора лице. Взгляд был до невозможности неопределенным. Казалось, на меня взирал не человек, а целый хор иных сущностей, таящихся по ту сторону глаз.

«Имя мое господин Александр А. Вальдор, сорок второй претор, – с едва уловимым акцентом и специфической интонацией обратилась ко мне загадочная фигура. – Присаживайся».

Я сел в кресло. Сорок второй претор, восседавший рядом, разглядывал меня. При этом лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Игорь Кильбия занял место у него за спиной и мгновенно превратился в молчаливого истукана.