Меридиан

***

Он появился на пороге ресторана в конце сезона. В то утро я развешивала новый баннер на входе. Шатаясь на старой стремянке, я зацепила последнюю петлю и присверлила крепеж шуруповертом для надежности.

– Пожалуй, это самое великолепное зрелище из всех, что я когда-либо видел! – раздался мужской бас где-то на уровне моей задницы, затянутой в неприлично короткие шорты.

Я дернулась от испуга и, окончательно потеряв равновесие, полетела вниз. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Понимая, что переломов конечностей мне не избежать, я почему-то вцепилась в шуруповерт в надежде спасти хотя бы его.

К моему удивлению, я не грохнулась на землю, а попала аккурат в объятия очень крепких мужских рук.

– Ого! – выдала я, ощущая под собой невесомость и надежную поддержку.

Бейсболка слетела с моей головы, открывая мне вид на широченную грудь, могучие бицепсы, толстую шею и мужественное лицо. Его взгляд медленно пробежал по моему телу и остановился на лице.

– Ого, – повторил мой спаситель, в глазах которого вспыхнуло нечто жадное и собственническое.

Я все еще находилась в его руках, ощущая себя в безопасности и не спеша выбираться. От этого мужчины веяло опасностью. Его шрам на щеке, переходящий по скуле на шею, меня одновременно пугал и завораживал.

– Вы что-то искали? – мой голос задрожал от волнения. Я была юной девчонкой на фоне него. Это чувствовалось во всем. – Может быть, позавтракать?

– Может быть…

Он поставил меня на ноги и осторожно снял невидимые пылинки с моих плеч. Одергивая шорты, я чувствовала себя слишком голой под его пожирающим взглядом.

– Мы только что открылись, но я уверена, вы найдете что-нибудь в нашем меню, – я жестом пригласила его войти в ресторан, умоляя свои нервы не предавать меня.

– Уже нашел все, что мне нужно. Но спасибо.

Я еще усердней задергала свои бедные шорты.

Мама и папа приготовили двойную порцию завтрака, видимо, инстинктивно опасаясь загадочного гостя и желая задобрить его едой. Он уничтожил огромную глазунью с беконом практически за минуту, запил эспрессо и заел пончиком. Никогда не видела, чтобы так ели. Когда я подошла со счетом, он вложил в мою руку визитку – черную пластиковую карточку с мелким номером телефона в углу, без имени или другой информации.

– Я буду ждать вас на набережной напротив вашего ресторана, в восемь вечера, – сказал он с легким акцентом, только усиливая образ чужака. – Если не хотите встречи, просто напишите на этот номер, – он быстро прочитал мое имя с бейджика и изменил его по-своему. – Хорошо, Валери?

Я нервно кивнула.

Мама будет в ужасе, если я пойду куда-то с этим человеком. Папа, «охотник» без стажа, достанет из подвала дробовик, которым не пользовался вот уже лет десять. Что-то мне подсказывало, что перед этим человеком оружие бесполезно.

***

Я сбежала из дома тайком. Не могла признаться родителям, что меня, как глупого мотылька, колотит от страха и самоубийственного любопытства, но тянет к этому человеку. Он, определенно очень опасен, но я чувствовала, что эта опасность не касалась конкретно меня.

Ровно в восемь к набережной подъехал внушительный черный джип. Я быстро заняла пассажирское место, надеясь, что родители не заметят моего отсутствия.

Ехали в молчании, под аккомпанемент рычания мотора и тихой классической музыки. Я исподтишка осмотрела салон, выискивая подозрительные предметы: лопаты, топор… чем еще могли убивать наивных девушек?

– Вы, конечно же, не сказали родителям, куда ушли, – хмыкнул мужчина, замечая мою тревогу.

Я опустила голову. Никакого чувства самосохранения, ни капли мозгов.

– Меня зовут Константин, – спустя время сказал он и, взяв мою руку, осторожно сжал ее.

– Как в фильме про охотника за демонами, – перед взором возник отчетливый образ Киану Ривза, но мужчина рядом был как минимум в три раза крупнее.

– Как в фильме про охотника за демонами, – повторил он с мягкой улыбкой.

Наше свидание, если его можно было так назвать, прошло без его прикосновений, улыбок и почти без слов. Только я болтала, стараясь заполнить неловкую тишину. Мы катались по побережью, иногда выходили на смотровые площадки, наблюдая за закатом и ночным морем.

– Когда вам исполнится восемнадцать? – спросил меня Константин, провожая к двери дома. Мы с родителями жили в апартаментах на втором этаже над рестораном.

Я нахмурилась, не помня, чтобы говорила о своем возрасте. Он был намного старше, более тридцати лет.

– Первого января, – я смущенно опустила голову, но он заставил меня посмотреть ему в глаза, легко коснувшись моего подбородка. – Да, я знаю, я – счастливица. Самое неудачное время для дня рождения. Время, когда вся страна празднует и о тебе никто не помнит.

– Я запомню.

Я смотрела на него, не зная, как себя вести. Он, должно быть, счел меня наивной и глупой, и больше не вернется.

– Спокойной ночи, Валери, – мягко сказал он, отступая и отпуская меня. – И обязательно расскажите, где вы были. Неведение – худшая доля для родителей.

Я рассеянно кивнула и на ватных ногах ушла домой, зная, что он смотрел мне вслед.

***

Первые несколько дней я постоянно думала о Константине, прокручивала в голове нашу странную встречу, ворча на себя за болтливость и глупость. Постоянно думала: «вернется ли он снова?». Но потом меня затянула суета будней: вечные поиски денег, сверхурочная работа, общение с друзьями и попытки построить отношения. Я забыла об этом загадочном мужчине, пока он сам не напомнил о себе.

Ровно первого января, в мой день рождения. Как и обещал.

Сначала он прислал неподъемный букет ослепительно-алых роз, что повергло родителей в легкий шок. А к вечеру сам снова появился на пороге ресторана, заполняя собою и своей харизмой весь зал.

Уже зная, что он придет, я весь день была на нервах и не могла объяснить, что со мной происходило. Нет, я не влюбилась без памяти, я не чувствовала влечения или притяжения, ничего из этого. Наверное, во мне действительно было что-то от придурошного мотылька. По-другому я не могла объяснить, почему меня так тянуло к тьме, которая витала вокруг этого человека невидимой аурой. Он являл собой что-то совершенно иное, чего я еще не видела ни в одном человеке и мне льстило, что такой мужчина обратил на меня внимание.

Он провел вечер дня рождения в кругу моей семьи и друзей, напугав их всех до ужаса своим присутствием. Константин был предельно молчалив, просто сидел и наблюдал за нами: за нашими разговорами, дурацкими папиными танцами, за мамой, хлопочущей, чтобы на столе было достаточно еды, и, конечно же, за мной.

На следующее утро он появился снова. Позавтракал и попросил у родителей разрешения прогуляться со мной. Они согласились, но держу пари, папа таки полез за дробовиком, а мама следила за нами из окна.

– Валери, скажу прямо, я не могу каждый день приезжать, чтобы увидеть вас. У меня нет времени делать все правильно. Моя… работа, мой род занятий требует моего постоянного присутствия.

– О, ясно, – слышать это было грустно, я подумала, что он хочет попрощаться.

– Но я мог бы забрать вас с собой. Если мне, конечно же, позволят ваши родители.

– О… – на этом мой словарный запас иссяк.

– Я вырос сам, у меня нет семьи, и я не особенно хорош во всем этом. Но я точно знаю, что я никогда вас не обижу и не дам в обиду, чего бы мне это ни стоило.

Его слова лишили меня дара речи и даже способности мыслить. Мы поменялись ролями: теперь я слушала, а он говорил.

– Я долго размышлял, как уговорить вас поехать со мной и успокоить ваших родителей. И решил попросить у них вашей руки. Вчера вечером мне представилась эта счастливая возможность.

– Вы попросили у моих родителей разрешения… жениться на мне? – я огляделась в поисках зрителей, которые наверняка наблюдали за нами и посмеивались, ожидая развязки отличного розыгрыша.

– Да, попросил. И они оставили решение за вами.

– Офигеть…

– Понимаю, что у вас своя жизнь, и вы вряд ли мечтали выйти замуж за незнакомца, годящегося вам в отцы. Но при первой встрече вы рассказали, что хотите побывать в разных уголках Земли, учиться у лучших поваров, пройти кулинарную школу в Италии. Я могу дать вам это и еще больше.

Он помнил все, что я тогда говорила, хотя мне казалось, он не слушал.

– Если вы согласитесь, я дам вам все, что пожелаете, и, самое главное, свободу. Захотите уйти – я вас отпущу. Взамен я прошу стать моим ангелом-хранителем, украшением моего дома.

Он видел смятение на моем лице. Я была одновременно оглушена его предложением и не понимала его истинных мотивов.

– Я… я приехала сюда и осталась, чтобы помочь родителям, – путаясь в мыслях, начала я. – Они в беде, и я не могу их вот так оставить и уехать. Слишком многое зависит от меня.

– Если это единственное, что вас останавливает, считайте, что проблем больше нет. Я все улажу.

Я захлопала ресницами, не зная, что сказать. Мне не хотелось быть обязанной этому человеку.

– Если вам станет легче, я решу вашу проблему независимо от вашего ответа на мое предложение.

Это западня!

Я никогда всерьез не задумывалась о замужестве. Конечно, мечтала о красивой свадьбе, как все девочки, но женихом представляла мальчика, в которого влюблюсь.

– Но… почему? Почему я?

– Потому что я способен видеть. Вы очень красивая, Валери. Ваша красота обезоруживает.

Мои глаза расширились, и я окончательно впала в ступор. Разумеется, за все, что он предлагает, придется чем-то платить. Кроме собственного тела мне нечего предложить.

– И я не собираюсь превращать вас в наложницу, – он скривился, произнося это. – Я не прикоснусь к вам, обещаю.

А в это мне, конечно, верилось с трудом…

Я попросила время на раздумья. Мы с мамой и папой весь день провели за семейным советом. Было бы проще, если бы они запретили мне встречаться с этим человеком или, наоборот, подтолкнули согласиться. Хуже всего, что решать должна была я.

Константин сдержал обещание и погасил все долги нашей семьи. На счете появилась многозначная сумма. Это только усложнило задачу. Я не могла избавиться от мысли, что меня покупают. Папа не был в восторге, а мама, с корвалолом в руках, совсем выпала из реальности.

Больше месяца я изводила себя и родителей. Константин не появлялся и не давил, но каждое утро напоминал о себе, присылая курьером огромные букеты роз.

В конце концов, я решила, что, раз не отказала сразу, что-то меня к нему тянуло. Хотелось выяснить, что именно. И раз я не обязана спать с ним и могу уйти в любой момент, может, стоит попробовать?

Я согласилась, написав короткое сообщение на номер с черной визитки: «Хорошо».

На следующий день я стала Валери Миллер.

***

Я закрыла глаза на тот факт, что нас будто бы уже давно ждали в местном ЗАГСе все необходимые документы, в аэропорту – частный самолет, а в Москве – люксовый пентхаус с подготовленной комнатой и гардеробом, полным вещей моего размера.

Я оказалась в каком-то волшебном дурмане, превратившись за сутки в принцессу, правда с внутренним ощущением, что далеко не самой радужной сказки.

Константин сдувал с меня пылинки, но не притронулся ни в первую брачную ночь, ни в последующие. Спросить, почему я живу в отдельной спальне и не сплю с ним в одной постели, я не решалась.

Порой он исчезал на несколько дней, возвращаясь с аурой разрушения и смерти, изредка со свежими ранами на лице и теле.

В обществе, куда он меня выводил, я была чем-то вроде его личного драгоценного камня. Он меня одаривал, наряжал и выставлял напоказ. Обо мне говорили, шептались. Общество, в котором он вращался, было высшего ранга – не из звезд шоу-бизнеса, а настоящая верхушка, держащая реальную власть в городе. И не только в городе.

Я замечала, как смотрят на Константина некоторые люди, которые мелькали на экранах, верша судьбу страны. Они уважали его, где-то даже боялись. Кто он для них, я не знала. Не знала даже, что именно испытываю к нему сама, на что подписалась, согласившись стать его женой.

Поначалу я привыкала к новому статусу и жизни, но вскоре научилась извлекать выгоду из того, что получила. Позволяла себе безумно дорогие вещи и любые капризы, роскошь стала обыденностью.

Константин, как обещал, повез меня в Италию. Правда, уже через неделю он был вынужден срочно уехать. Я проучилась там три месяца, и после получения диплома он забрал меня домой. Я не знала, куда деваться от свободы, которую он мне давал, сдержав слово.

Он никогда не касался меня, даже не смотрел с вожделением. Я была ему кем угодно: женой, музой, ангелом, картинкой, которую он просто любовался, как симпатичной зверушкой в клетке. Но не трогал. Полтора года мы продолжали сожительствовать, много разговаривали по вечерам, путешествовали, выходили в свет, но не спали друг с другом.

– Я слишком часто заигрываю со смертью, – сказал он однажды вечером, когда я решилась на откровение. – Видел столько грязи и мерзости, что не могу испортить то единственное непорочное, что у меня есть.

– Я не девственница, если ты хочешь знать! – заплетался язык от выпитого, я была пьяна вусмерть и потому решилась поднять эту тему. – Ты ведь не из этих? Не гей?

Он покачал головой.

– Извращенец?

Снова отрицание.

– Почему думаешь, что прикоснувшись ко мне, обязательно замараешь? Мы муж и жена, вообще-то.

– Пойдем, жена, – он подхватил меня на руки и понес в мою спальню, уложил и накрыл одеялом. – Тебе нужно контролировать, сколько ты пьешь. Привычка становится опасней для человека с неокрепшей психикой.

– Я не маленькая! – насупила я нос, затем зевнула. – Думала, ты начнешь домогаться…

– Обязательно начну. Когда красавица полюбит чудовище.

Он ушел, потушив свет. А мне всю ночь снилась одноименная сказка, только с рейтингом восемнадцать плюс.

***

На следующий день моя сказка развеялась.

На очередном закрытом вечере Константин вел себя подозрительно. Холодность, с которой он обычно появлялся на публике, исчезла. Я чувствовала его сдержанную нервозность и сама ей заразилась, весь вечер вела себя предусмотрительно, почти ни с кем не общалась. Пока не наткнулась на странного человека.

Высокий мужчина, в костюме, сшитом с иголочки, на вид старше пятидесяти стоял в окружении свиты… или своры. За несколько месяцев и вереницы светских вечеров я научилась классифицировать людей на опасных и неопасных. Все они, конечно же, были хищниками, собравшимися на вершине Олимпа. Разница была лишь в том, была ли у них черта, через которую они не позволяли себе переступать.

Человек, с которым я столкнулась, не знал никаких черт. Он был на ранг выше, мегалодоном среди самых опасных хищников.

– Добрый вечер, красавица, – на его лице медленно расплывалась улыбка.

У меня холодок вдоль позвоночника пробежал, когда его взгляд опустился на мое чересчур открытое декольте.

Константин внезапно вклинился между нами, отталкивая меня и загораживая широкой спиной.

– Вот ты где, любимая! – он никогда не называл меня так, что еще больше напугало. На кого же я нарвалась? – Я повсюду тебя ищу, нам уже пора уходить.

– Да уж, такой экземпляр лучше держать под присмотром, уважаемый Константин, – пропел мужчина, бросив на меня темный взгляд, а затем перевел его на моего мужа. – С вами позже поговорим.

Константин кивнул и быстро вывел меня из зала, держа так крепко за плечо, что на следующий день появились синяки.

– Это плохо, – проговорил он, не глядя на меня, но я знала, что это касается меня непосредственно. – Это очень, очень плохо, Валери.

Я поняла, что с этого вечера, с этой встречи, моя жизнь больше не будет такой беззаботной и радостной. Игры кончились. Пришел час расплаты за сказку.

Глава 8. Егор

– Доброе утро! – бодро поприветствовал я брата, скосив взгляд на часы. Пол первого. Он, прирожденный жаворонок, сегодня побил мой совиный рекорд. – Блинчики будешь?

Я перевернул один на сковороде, подбрасывая его высоко над плитой. Никитос только фыркнул и угрюмо уселся за стол.

– Кофе есть? – он снял очки, потер заспанную мордаху и надел обратно.

До сих пор не понимаю, почему он не хочет сделать операцию, как я. Пару лет назад и я носил очки, но меня выбешивало, что они запотевают, особенно когда работаешь в горячем цеху. К пару или печи можно даже не подходить.

Несколько минут назад я заварил свежий кофе. В ответ на вопрос брата налил и сразу подал ему. Он без слов принял чашку, отпил, и единственной его реакцией на элитный сорт арабики был кивок. Кощунство в чистом виде.

– Чо каво? С прошедшим праздником, кстати! – я налил на сковороду новую порцию фирменного теста для ПП-блинчиков. – Вчера было первое сентября, я так замотался, забыл тебя поздравить, чувак. Новый учебный год. Э-гей, ты рад?

Мой брат перешел на второй курс и получает сразу два образования. Понятия не имею, как он это делает. В прошлом году он еще и мне помогал, когда я мотался в кулинарную школу и пытался совместить ее с универом. Слава богу, мы с дедулей пришли к выводу, что наука – не моя страсть. Хорошо, когда есть люди, которые тебя поддерживают и принимают твой выбор. Пусть и с небольшим скандалом. Зато теперь я могу всецело посвятить себя тому, что люблю и что у меня получается.

Брат не собирался вступать в дискуссию. Сидел с кислой миной, пялился в точку на столе. Его губа выглядела намного лучше, но чем сильнее заживала рана, тем глубже он впадал в депрессию.

– Как там твоя художница? – он заметно напрягся, когда я упомянул ее. – Она поступила? Будете пересекаться в универе? Я подумал, если она попадет к нашему дедуле, может, он ее завалит на парочке тестов и пошлет тебя ей помочь? Как тебе такая идея?

– Егор, мы можем… – Никитос втянул воздух сквозь сжатые зубы и мрачно сказал: – Мы можем, пожалуйста, не говорить о ней? И вообще не трогать эту «тему»?

С фальшивой беспечностью, я пожал плечами:

– Как скажешь, братишка.

Видимо, все настолько плохо, что парня серьезно накрыло. Ох уж эти женщины! Одни хлопоты. Хотя, иногда приятные.

Я подбросил блин со сковороды, а он не вернулся обратно.

– Чо? Не понял…

Я начал оглядывать плиту, негодуя. За спиной прозвучал короткий, сдавленный смешок. Через секунду Никитос разразился смехом, согнулся пополам, показывая мне указательным пальцем вверх.

Я поднял голову. Сырой, не запекшейся стороной блин прилип к работающей вытяжке. Я прыснул от смеха. Мы заржали оба, как безумцы.

***

Завтрак прошел уже совершенно в другом настроении.

– Слушай, первый выходной за последнее время, который у нас с тобой совпал, – заметил я, попивая кофе, – может, проведем его с пользой? Типа день братьев Ивановых.

– Что предлагаешь? – Никитос выскреб весь творог с медом и орехами из креманки и завернул его в блин. – Может, X-Box?

– Я как раз скачал новую стратегию, еще не разобрался что к чему, хотел тебя подождать. «Brothers» называется, – я подергал бровями, подначивая его.

– А что там надо делать?

– Искать артефакт, чтобы спасти отца. Нормальная тема. – Брат задумался, я быстро предложил другой вариант. – Ну, или «Cuphead»?

– Серьезно? Чем тебя затягивает эта дичь? Мне после прошлого раза всю ночь та жуткая ромашка снилась.

– Она крутая и драйвовая! Не гони!

Мы перебрались к широкому дивану с телеком.

– В «Overcooked» не хочешь?

– Мне этой хрени и на работе хватает, – отмахнулся я, включая систему, подсоединяя провода и выискивая второй пульт. – К тому же вообще ничего общего с реальностью: никто не бухает и не тырит колбасу.

– Серьезно? Вы крадете… колбасу?

Брат поморщился, усаживаясь на диван.

– Я – нет, я не ем колбасу, – хохотнул я, – но помню были какие-то терки между коллегами по цеху. Алиев предыдущего стажера за воровство выпер.

Это ж надо быть таким придурком, чтобы устроиться в лучший ресторан города и попасться на краже. Он что, последний хрен без соли доедал? Никогда не понимал этой темы.

Поэтому я и напрягся, когда заметил, как Булочка собирает в контейнер обрезки от мяса и прочие остатки продуктов. Про то, что она кого-то подкармливает, у меня и мысли не возникло. Вот я кретин!

Я слегка завис, вспоминая нашу вчерашнюю встречу среди темных гаражей, и потер шею. Девчонка ловко сбила меня с ног, чего я совсем не ожидал. Она была зла и напугана до чертиков. И будто была уверена, что за ней кто-то следит. Мне даже показалось, что это ощущение ей не в новинку. Дерется она точно не впервой, видна сильная поставленная рука. Что с ней произошло, черт возьми?

– … «Crash Team»?

Брат вопросительно поднял брови и смотрел на меня, добиваясь внимания. Я моргнул, отгоняя воспоминания, и натянул на рожу улыбку.

– Предлагаешь погонять? – я уселся рядом и зашел в меню, выискивая игру. – И почему я не удивлен?

– «Dirt5» я уже прошел, кстати, спасибо что подгон, ничо так.

Я запустил игру, и несколько часов пролетели незаметно. Я предложил потренить, пока на улице было еще тепло. Научил младшенького делать выходы силой на турнике. Мы подтягивались, пока мышцы вконец не забились. Как я буду завтра работать, когда, вероятнее всего, не смогу поднять руки, я, конечно, не подумал.

После тренировки мы с Никитосом отправились в центр, в кино на новый боевик про супергероев. День мне определенно нравился. Пока я не взял телефон в руки и не зашел в наш рабочий чат.

Алла: Мы идем по плану.👌🏻 Сегодня новенькая в горячем цеху. Шеф все «Болоньезе» на нее повесил. Пару раз выключали плиту. Она в запаре🔥.

Саня-Бородач: Может, ей в рюкзак бутылку вискаря припрятать🤔?

Есенок: Не знаю как вы, ребята, а мне ее жалко…🥲 Видели, как она двигается, как робот. Может, у нее какая-то травма, со спиной проблемы?

Алла: Мишаня ей в шкафчик пару пачек карбонада подкинул, все путем🤟🏻! Прокатит. Он говорит, что видел, как она что-то в контейнер собирала, так что не отвертится😉.

Саня-Бородач: Алка, страшная ты женщина😰! Не дай бог тебе дорогу перейти!

Я прочел сообщения и потер лицо руками. Одни доводы требовали немедленно прекратить все, другие – придерживаться плана. Еще в первый день мы набросали схему избавления от новенькой. Не зря говорят, что лучше всего объединяет общая вражда.

Но все это было до того, как… а до чего? Я же не мог размякнуть после пары тройки встреч? Подумаешь, оба признались, что хотим друг друга трахнуть, я слышу и говорю такое не впервые.

Пока мы ехали в тачке, я погрузился в раздумья, Никитос тоже помрачнел. Я возомнил себя одним из братьев Винчестеров с их вечной болтовней в Импале и решил поговорить по душам:

– Как думаешь, если нарушить свои правила, ты станешь типа пустозвоном или мямлей?

– Э-э-эм, – младшенький потер лоб, не отвлекаясь от дороги, – немного конкретики не помешает, знаешь ли. Я сейчас не в том состоянии, чтобы решать головоломки.

– Ну, например, когда ты зарекаешься спать с друзьями, коллегами и замужними.

– О, господи…

– Я вчера почти нарушил эти правила.

– Как понять «почти»?

– Ну, она мне не друг.

– Господи, боже! – братишка зажал переносицу, словно мысли о том, что я сказал причиняли ему физическую боль.

– Так что? Я, получается, размазня?

– А это имеет значение?

– Для меня – да.

– Может… – Никитос силился подобрать слова, явно чувствуя себя некомфортно во всей этой Винчестерской фигне. – Если она того стоит, то правила можно пересмотреть.

– Не, это так не работает, – я помотал головой. – Как я узнаю стоит она того или нет? Так ведь можно под каждую подгонять твою теорию. Типа, вот эта родинка над губой того стоит – в задницу правила!

– Я имею в виду… – ох, как ему сложно дается наша задушевная болтовня, он весь исчесался. – Если она и правда та самая, ради которой стоит поступиться принципами, то ты даже не задумаешься над тем, кто ты после этого: мямля или размазня. Это все должно стать для тебя не важным.

– А ты и правда умный… – я скривил губы в ленивой улыбке.

– Всегда пожалуйста.

Пришло сообщение, отвлекая меня от путешествия по недрам собственной памяти. Какой только хлам там не хранился!

Есенок: Егор, я так не могу.😢 Она хорошая и мне ее жалко. Можно я не буду во всем этом участвовать?

Алла: Поздно, Алиев уже увел ее на беседу😎.

Саня-Бородач: «Нашли» пропавшее мяско кое-у-кого в шкафчике✅.

– Блять! – воскликнул я, ударив кулаком воздух. – Твою мать!

– Что случилось?

Мы почти приехали, Никитос нашел парковку недалеко от кинотеатра. До фильма оставалось минут двадцать. Я не находил себе места, ждал, что скажут ребята, и знал, что шеф уволит Смирнову, потому что он не переносил воровства на работе.