Меридиан

Теперь она больше не будет моей соперницей и коллегой, но ведь она наверняка уже поняла, что я причастен к этой ситуации. И знать меня не захочет. Я и сам себя знать не захочу, если уж на то пошло…

– Мы идем? – спросил брат, глядя, как я нервно кручу телефон.

Есенок: Все, она собирает вещи😭😭😭.

Алла: Ура, мы победили👏🏻!

Саня-Бородач: Чувак, ты гений!👍 Теперь по этой схеме можно вообще от кого угодно избавляться. Все-таки я тебя буду бОльше опасаться, чем Алку.

Саня-Бородач: Кста, я тебе скинул контакт напрямую. Тот, что ты вчера просил. Кощейка удивился, но не пожадничал. Говорит, человек надежный.

– Проблемы на работе? – участливо спросил Никитос.

– Не то слово, братан…

Я вышел из машины, не зная, как поступить. Первым порывом было поехать в «Меридиан», но что бы я сказал? Получил бы лишний раз от блондиночки по роже, только и всего. Возможно, в этот раз она и правда достанет нож. Я это заслужил.

Мы купили билеты, сели в полупустой зал, а я весь рекламный блок просидел в задумчивом ступоре.

«Я же этого хотел» – успокаивал себя глупым оправданием. Если бы я не был слишком увлечен тем, как затащить ее в постель, обойдя собственные правила, то, возможно, и не забыл бы о нашем с ребятами плане. Нафига мы его вообще придумали?

В своих переживаниях о том, как не стать размазней и балаболом, я и не заметил, как стал настоящим мудаком.

***

Не дождавшись конца фильма, я вышел из кинотеатра и набрал Алиева. Шеф ответил после нескольких гудков. По шуму на фоне я понял, что он погрузился в работу.

– Надеюсь, это что-то важное, Иванов, – проворчал он устало, – у меня нет ни малейшего желания выслушивать бред, который из тебя льется, как из рога изобилия.

– Давид Алиевич, не увольняйте Смирнову, – выпалил я с ходу.

– Поздно, Иванов. Что-то еще? Мне нужно искать нового стажера.

– Зачем?

– Не хотел, чтобы ты узнал это так, но нам в ресторане нужны два су-шефа. И одного из них я только что лишился.

Я ударил кулаком по стене, до боли в костяшках.

– Это я виноват! – сам не верил своим словам. – Это была моя идея подставить Смирнову. Она ничего не крала с кухни. И вообще все косяки, которые вы за ней заметили, это с моей подачи.

– Ох, Иванов… ты дебил? Хотя, да. Ты дебил.

– Самый конченный, Давил Алиевич.

Из зала начали выходить люди, Никитос плелся вместе с ними, нашел меня взглядом, но не торопился подходить, оставляя пространство для приватного разговора. Умный у меня братишка. Не то, что я.

– Можно ее вернуть? – спросил я, чувствуя отчаяние в собственном голосе. Если он выпрет меня за этот поступок, то что ж, я пойму. – Она заслуживает этого места.

В отличии от меня.

Шеф устало вздохнул в трубку.

– Пылаева меня линчует.

– Я все исправлю, Давид Алиевич, обещаю!

Мое сердце неистово забилось в груди, просто загрохотало.

– Завтра чтобы были оба. Без опозданий.

Он закончил разговор до того, как я рассыпался в благодарностях. На эмоциональном подъеме я почти вприпрыжку подошел к брату.

– Они его замочили, кстати, – небрежно бросил он, не отрываясь от телефона. – И весьма изобретательно. Ты многое потерял.

Я не сразу сообразил, что он говорил о главном злодее в кино.

– Я тут чуть собственное самоуважение не потерял, – подавляя улыбку сказал я, приобнимая брата за плечи. – Мне его еще с колен поднимать, но не все потеряно, чувак.

– Рад за тебя.

– Ну, не хмурься, что за «безудержное веселье»?

– У меня нет настроения веселиться.

– А у меня теперь есть, – я повел его к центральной улице. – Пошли, по шавухе и музыку послушаем.

– Ты разве ешь шаурму? Ты?!

– Тут у кореша, с которым мы вместе учились, точка недалеко. Ему я доверяю.

Никитос пожал плечами. Мы двинули вниз по оживленной улице, мимо музыкантов, исполняющих: «Мое сердце остановилось, мое сердце замерло». Я подпел, а брат вытаращился на меня, как на умалишенного.

– Ты меня трындец как пугаешь.

– Пойдем, день Ивановых только начинается!

Мы заточили по здоровенной шаурме, которая оказалась как раз по моему вкусу: много горчичного соуса, салата и ни грамма жира на мясе. Было здорово, что это вечер субботы и в центре людно. Мы редко выбирались куда-то вдвоем, я бы внес эту дату в календарь, как официальный праздник братанов. Мы трепались о всякой ерунде, ржали как гиены и слушали уличных музыкантов, коряво исполняющих русский рок. Я больше люблю соул, джаз, блюз, но для настроения сегодняшнего дня вполне подойдет и Сплин.

Уже стемнело, но жизнь на улице кипела. Мы неспешно переходили от одних музыкантов к другим. Мне нравилась центральная часть города с отремонтированным театром, симпатичными уличными кафе, множеством кофеен и кондитерских. В больших городах всегда чувствуешь себя свободнее, раскрепощеннее. Можно сесть на траве и устроить пикник, поставить стол для пинг-понга и играть в свое удовольствие или просто почитать на лавке в сквере. Жаль, что лето закончилось, и теперь народу будет меньше. Поэтому я и хотел выбраться и насладиться всей этой движухой, пока не наступила зима.

Братишке тоже нравилась наша прогулка, пусть он и не признавался в этом. По крайней мере, до тех пор, пока мы нечаянно не забрели на уличную выставку картин. Его настроение сдулось как воздушный шар, и я решил немедленно это исправить.

– Городские тусовки – это, конечно, круто, но мы совсем забыли о самой главной достопримечательности.

– И какой же? – без энтузиазма в голосе проговорил младшенький.

Я остановился около ряда электросамокатов и расплылся в улыбке:

– Спорим, я сделаю тебя? Кто первым домчит до книжного, тот выбирает во что играем в следующий раз.

Сняв с блокировки один из самокатов, я зашел в приложение для оплаты проката.

– Серьезно? – брови Никитоса поползли вверх. – Ты хочешь погонять на этом?

– И ты хочешь, – я подкатил к нему второй самокат. – Просто еще об этом не знаешь.

***

Мы круто повеселились, гоняя как отчаянные идиоты. Нам здорово прилетало от недовольных пешеходов, гуляющих по полосе, специально выделенной для самокатов, между прочим. Мы несколько раз обогнули площадь, заехали в парк к фонтану и вернулись на оживленную центральную улицу с кафе и открытыми террасами. Пришлось сбросить скорость, чтобы реально не наехать на кого-нибудь.

Я засмотрелся на людей, сидящих за столиками симпатичного винного бара, и вдруг резко остановился. В дальнем углу с бокалом в руке одиноко сидела Смирнова. И я готов поклясться, что она была чертовски пьяна.

– Что такое? – брат остановился рядом и устремил взгляд вслед за моим. – Ты серьезно?

– Я ее знаю, – я сошел с самоката, оставляя его на обочине, не уверенный, что его там можно вообще оставлять. – Это моя коллега. Второй стажер на место су-шефа.

– День Ивановых, говоришь… – саркастично усмехнулся брат, оставляя свой самокат рядом.

– Ну, прости, братан, но я должен, – еще немного, и Смирнова свалится на бок или вообще под стол. – Она же… ты же видишь, что ей хреново.

«И все из-за меня!» – мысленно добавил я.

– Похоже, это наша семейная карма, – грустно заключил Никитос, пробираясь вслед за мной между столиками. – Вытаскивать из передряг пьяных девчонок.

Я не стал зацикливаться на его словах, обещав себе расспросить его об этом позже. Мое внимание сосредоточилось на девушке.

Я успел вовремя и поймал ее.

– Тише, тише, булочка, – приговаривал я, удерживая ее в объятиях. Сколько же она выпила, чтобы впасть в такое состояние? О том, что было бы, если бы я ее не увидел, я даже думать не хотел.

К нам подошел официант:

– Вы закроете ее счет?

– Я бы тебе с удовольствием хлебало закрыл, вы нахера ей столько наливали? – прошипел я, удерживая хрупкое тело Смирновой. Поверить не могу, что она вчера меня на спину завалила.

– Она заказывала, мы наливали, – равнодушно пожал плечами пацан примерно моего возраста. – Так вы закроете счет?

– Тащи сюда свой счет.

Никитос звякнул ключами от машины:

– Подгоню тачку.

– Спасибо, братан.

Я уселся на скамейку за столом, обнимая девушку, но, помня про ее ребра, старался держать аккуратно. Лера тихо простонала и уткнулась носом мне в ключицу.

– Ну ты чего, булочка, разве можно столько пить?

Она меня не слышала. Сомневаюсь, что вообще была в сознании.

– Счет, – появился официант, и я вытащил из кармана карту, приложив ее к считывателю. – Благодарю.

Я оглядел Леру и отметил, что она всегда носила удобные обтягивающие штаны и обувь с жесткой подошвой и металлическими вставками. Именно ими она сбила меня с ног, на которых уже проступили синяки. Ее громоздкий рюкзак, который она вечно таскала с собой, словно готовилась к побегу. Я нашел ее телефон в кармане. На пальце правой руки кольцо. Хоть какое-то благоразумие. К замужней вряд ли кто-то будет приставать в здравом уме. На этой мысли я усмехнулся.

Брат припарковался напротив нас, поставил машину на аварийку и подошел ко мне.

– Помочь?

– Возьми рюкзак, а ее я сам донесу.

Я поднял девушку на руки, и она тихо простонала.

– Знаю, знаю, больно, потерпи, – проворчал я. – Ты же, типа, на виноградном анестетике.

Никитос взял рюкзак, который утащил его вниз своим весом.

– Ох, ни хрена себе! – ему пришлось приложить усилия, чтобы водрузить его себе на плечо. – Там что, шары для боулинга?

– Знаешь, не удивлюсь, – с улыбкой заметил я, маневрируя среди столиков к дедовскому Солярису.

Я осторожно уложил Смирнову на заднее сиденье и сел рядом, обняв ее неподвижное тело.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? – спросил меня брат, глядя в зеркало заднего вида и заводя мотор.

– Ни малейшего понятия, чувак… ни малейшего…

Он выехал на дорогу и снова поймал мой взгляд в зеркале. Морда ехидная, предовольнейшая. Он процитировал мои же слова, сказанные по дороге в центр:

– «Надеюсь, эта родинка над губой того стоит», а?

Глава 9. Егор

Мы добрались до «Континента» и сразу столкнулись с проблемой – мы не знали, в каком номере остановилась Смирнова.

– Может, спросить на ресепе? – предложил Никитос, таща на плече рюкзак девчонки.

– Вряд ли им можно предоставлять такие данные.

Даже если отельные администраторы дают такие сведения, Лера наверняка позаботилась о своей конфиденциальности.

– Можно подкупить коридорного или горничную, – предложил брат, чем удивил меня не по-детски.

– Кто пойдет? – спросил я.

– Давай я, – предложил младшенький, отчего у меня снова челюсть отвисла. Он заметил мою офанаревшую физиономию и пожал плечами. – Ну, а что? Не хочу с ней оставаться, вдруг она очухается. Тебя она вроде как знает.

– Логично.

– Тогда я пошел.

После сегодняшнего дня мне нужно пересмотреть отношения с младшим братом и напомнить себе, что он всего лишь на год младше, а не на целую жизнь. В опеке он уж точно давно не нуждается.

Смирнова вообще не шевелилась, спала как убитая у меня на руках. Я сел на лавку около входа в отель. Продолжая держать Леру, расположил ее на своих коленях. Как раз вовремя, поскольку по улице топали двое патрульных. Субботний поздний вечер в парке, обычный обход, во время которого они прямо сейчас обнаружат меня с бесчувственным телом на коленях.

Я слегка запаниковал, обнял блондинку и, заслонив собой, прижался к ее губам. Пусть думают, что мы просто влюбленная парочка, целующаяся на лавке в центре парка. Я надеялся, что мой недо-поцелуй нечаянно не разбудит спящую красавицу, иначе полиция здесь окажется весьма кстати. В лучшем случае им придется возиться с придурком с ножом в горле.

– Снимите номер! – бросил со смешком один из патрульных.

Со смешанным чувством облегчения и самобичевания, я дождался когда они свалят подальше.

– Ну, блин, и как мне теперь это развидеть?

Я отстранился от девушки и встретил глумливую усмешку брата.

– Не могу поверить, что пришлось ее вырубить, прежде чем поцеловать!

– Эту – да, – улыбнулся я, поленившись объяснить зачем я сделал это на самом деле. – Номер узнал?

– И не только, – брат показал карту-ключ, все еще улыбаясь.

Я даже спрашивать не стал, как ему это удалось. Если бы знал, что ему на самом деле не хватало духа авантюризма, я бы по-другому организовал сегодняшний день.

***

В номере я аккуратно уложил девушку на постель и снял с ее ног громоздкую обувь.

– Думаю, я тебе больше не нужен, – Никитос засунул руки в карманы джинсов. – Поеду домой.

– Погоди, – попросил я и огляделся. – Последняя просьба: можешь в аптеке взять что-нибудь от похмелья? Не знаю, что в таких случаях пьют.

– Есть у меня одна идея… – кивнул брат, уходя.

– Я в тебе не сомневаюсь.

Оставшись один, я решил воспользоваться шансом и обыскать номер. Не знаю, что конкретно я хотел найти. Я никогда не совал нос в чью-то личную жизнь, но эта девушка – сплошная тайна, а мне позарез нужно ее разгадать.

В шкафу почти не было одежды, пустые ящики комода, прикроватная тумба с пластинкой сильного обезболивающего. У балкона валялась спортивная сумка с экипировкой для тренировок. Как она занимается с ее-то ребрами – большая загадка. Я ничего компрометирующего не нашел. Все в этом номере говорило лишь о том, что гость не собирается задерживаться надолго. Мне нужно больше информации.

Мой взгляд задержался на рюкзаке Смирновой. Если она носит его всегда с собой, значит, там все самое необходимое. Я не решался заглянуть в него, боясь того, что могу там найти.

Раздался стук в дверь: один, потом два, три и так по-нарастающей, пока не впустят. Наш секретный код с братом еще с детства. Я открыл юному шпиону. Он вручил мне банку «Полисорба» и бутылку воды, но не заходил.

– Это поможет? – с сомнением я оглядел покупку.

– Две ложки сразу размешай, – кивнул брат. – Верняк стопроцентный.

– Спасибо, чувак.

– Ладно, я домой, – выдохнул он с облегчением. – Свечку держать не буду.

– Чтоб я без тебя делал…

Никитос поднял руки кверху и что-то проворчал, но я не расслышал. Он ушел, и я остался, зависнув над рюкзаком Пандоры с сорбентом в руках.

***

Я долго обдумывал, стоит ли ждать, пока Лера придет в себя. В конце концов решил, что будет правильно остаться и поговорить. Пусть это будет сложно, но я не прощу себе, если струсив уйду без объяснений.

Я подошел к постели и долго не решался раздеть бесчувственную девушку. Ее спортивная толстовка задралась у груди и перекрутилась, мешая дышать. Я осторожно стянул эту вещицу, действуя как сапер на минном поле. Спустить с нее штаны оказалось сложнее – материал облегал ее тело, как вторая кожа. Вид ее идеальных бедер и голой кожи чуть не свел меня с ума. Из-под тонкой ткани трусиков выглядывал узор черных линий, уходящих вниз, и мои руки зачесались, чтобы отодвинуть ткань и посмотреть…

– Держи себя в руках, идиот! – проговорил я себе под нос и потряс головой, сгоняя наваждение.

С одной ноги ее штаны снялись легко, а на второй лодыжке зацепились. Когда я нащупал что-то продолговатое и плоское, вшитое в потайной карман и обалдел, когда вытащил складной нож. Черт!

Взгляд сам метнулся к рюкзаку, но я запретил себе открывать его. Хотя после такой находки уверенность в правильности этого решения слегка пошатнулась.

Я укрыл Смирнову теплым одеялом и долго бродил по номеру, не решаясь сесть рядом с ней. Вспомнив о контакте, который дал мне Сидоров, я написал этому человеку. Выключив звук телефона, некоторое время переписывался с ним, и он согласился помочь, попросив фото какого-нибудь документа.

Прости, рюкзак, я вынужден тебя открыть.

Борясь с внезапно зарождающимся волнением, я поставил черный рюкзак на стол и взялся за изучение того, что таилось внутри.В боковом кармане нашел еще один нож, а в заднем потайном кармане – пистолет и несколько сменных магазинов с полной обоймой.

– Вот же черт… – прошептал я, оперевшись руками о стол, и опустил голову. Грудь стянуло от безуспешных попыток медленней и тише дышать. Я покосился на девушку, которая лежала без движения, волнуясь, что она внезапно встанет и напугает меня до усрачки. Надо бы прекращать смотреть ужасы. Психика совсем ни к черту.

Главный отдел рюкзака был битком набит наличными, еще не распечатанными, в банковской упаковке. Банкноты только пятитысячные. Было еще несколько черных мешочков, как я понял с драгоценностями. Наконец я нашел вакуумный пакет с документами – несколько паспортов с фотографией девушки, но с разными именами и гражданствами.

– Черт, булочка… Кто? Ты? Такая?

И второй вопрос: во что я вляпался? Возможно, лучше закрыть чертов рюкзак и унести ноги подальше от «Континента». Чувство самосохранения у меня, походу, напрочь атрофировано.

Я взял паспорт на имя Смирновой Валерии и, сделав фото, отправил его парню, с которым переписывался. Положив все вещи на место, спрятал рюкзак подальше от глаз и долго бесцельно метался по номеру, почти сходя с ума от мыслей. Я ничего толком о ней не узнал, а вопросов стало только больше.

Расположившись на краю постели, я забросил на нее ноги и подложил под голову подушку. Сложив руки на груди, глубоко задумался: как теперь уснуть, когда под боком хрупкая, юная девушка невероятной красоты, которая при этом находится в опасности… или опасна сама.

М-да, завтра предстоит интересный разговор.

***

Наутро я проснулся первым. Лера спала неподвижно в том же положении, в котором я ее оставил. Офигеть отрубон! Хорошо, что я не пью. Ей тоже не стоило бы…

Осторожно выбравшись с постели, я разделся и побрел в ванную, мечтая принять душ и смыть с себя усталость. Я поспал час, может два. Было около восьми утра, до начала смены еще полно времени, но лежать больше не смог.Горячий душ справился с напряжением в мышцах, плечи буквально ныли. Почувствовав себя свежее и бодрее, вытерся полотенцем, повязал его на поясе и открыл дверь.

Не успел я выйти, как внезапно получил четкий, резкий удар прямо по скуле. Я резко отдернул голову от второго летевшего в меня кулака и быстро поставил блок. Пришлось перейти от защиты в нападение – разъяренная девушка явно решила не просто покалечить меня, а убить.

Поймав ее запястье, я ловко развернул ее спиной к себе и прижал к стене, чтобы она перестала брыкаться.

– Тихо ты, булочка… – шептал я над ее ухом. – Это всего лишь я.

– Я знаю! Узнала твою футболку, – она дернулась, но я схватил ее другую руку и завел за спину.

– Поменьше экспрессии, детка. Я не опасен и не причиню тебе вреда.

Она злобно рассмеялась. Ладно, она права. Вчера я уже навредил.

– Почему я раздета? – процедила она. – И ты тоже!

– Потому что хотел пополнить коллекцию эротических картинок с твоим участием, – я начал злиться. Никакой благодарности за вчерашние хлопоты. – Булочка, ты не о том думаешь. Угомонись.

Она тяжело дышала. Я словно бы прижал к стене перепуганную лань с обостренными рефлексами, а не думающую взрослую девушку.

– Отпусти! – фыркнула она, снова дернувшись.

– Ага, щас, – хмыкнул я. – И ты опять начнешь кулаками махать.

– Непременно!

– Помнишь, о чем я тебя просил? Сбавь градус враждебности. – Я немного ослабил захват. – Подумай о своих ребрах.

– Как ты здесь оказался? Открывал мой рюкзак? Что ты знаешь?

– Давай так: я тебя отпущу, если ты перестанешь строить из себя амазонку.

Смирнова молчала. Ее упрямство бесило.

– К тому же, – надавил я, – представляю, как тебе сейчас херово после вчерашнего…

Она задышала медленнее, опустила голову и тихо простонала. Я ослабил хватку и, наконец, отпустил ее, сомневаясь, что поступаю правильно. Она могла снова взбеситься, а я не уверен, что моих навыков борьбы хватит, чтобы вновь ее усмирить, не тронув ребра.

– Ты не прикасался ко мне? – она развернулась и посмотрела на меня с опасливой осторожностью.

– Серьезно? – я приподнял бровь. – Из всего пиздеца тебя волнует, занимаюсь ли я сомнофилией? Не разочаровывай меня, булочка…

– Я – Лера! – ее голос дрожал от злости, кулаки сжались в напряжении. – Ты нарочно меня провоцируешь?

– А ты? – я развел руки в стороны и с самоубийственным ехидством заметил: – Шампунь с корицей купила, чтобы пахнуть как утренняя выпечка?

Лера промолчала, отводя глаза. Мысль о том, что я попал в яблочко придала мне дерзости, граничащей с идиотизмом. Пока она стояла в замешательстве, я направился к комоду и начал готовить ей лекарство по рецепту брата.

– Почему ты здесь? – Прекрасно, Смирнова, задаешь правильные вопросы! Только мне самому неизвестен ответ.

– На, выпей, – я протянул ей мутный белый антипохмельный коктейль. – Прими душ. А потом поговорим.

Взгляд Смирновой метнулся к рюкзаку, на лице отпечаталась тревога.

– И, да, я уже знаю, что там, – кивнул я, не сводя с нее глаз. Хотел видеть, как она на это отреагирует. – Можешь не париться.

Она тяжело сглотнула. Ее глаза заметались по сторонам, смотрели куда угодно, только не на меня.

– Пожалуйста, Лер, – настаивал я, понизив тон, – сделай, как я прошу.

Она взяла стакан и выпила содержимое.

– Гадость какая!

– Верю, – ответил я.

Ее суровое лицо смягчилось, во взгляде мелькнул стыд и сожаление. Она скрылась в ванной. Я оделся и сел в кресло в углу, ожидая не самый приятный разговор.

Лера вышла минут через десять, перемотанная полотенцем, с мокрыми спутанными волосами. Улыбка тут же испарилась с моего лица, когда я оглядел ее с ног до головы и понял, что под этим самым полотенцем у нее ничего нет.

– Полегчало? – прочистив горло, я кашлянул в кулак. Безрезультатно – голос пропал.

– Немного…

Она достала из шкафа одежду и снова скрылась; вернувшись уже одетой, что в глубине души меня немного расстроило.

– У вас внизу есть ресторан? – спросил я, стараясь избавиться от картинки с ее голыми ногами, покрытыми каплями воды. – Позавтракаем?

– Я не собираюсь вести с тобой праздные беседы, как будто это какое-то…

– Свидание? – я вскинул бровь, изображая самодовольного мерзавца. – Утренний перекус после секса? Дружеская встреча?

– Дружеская? Друзья не подставляют друг друга, доводя до увольнения.

– Друзья и не хотят трахнуть друг друга, доводя до безумия, – парировал я. – Угомонись, булочка, я просто хочу есть.

– Закажем в номер.

Она взяла меню, бегло изучила его и вложила в мои руки. Я набрал ресепшн и сделал заказ.

– У тебя зарядка есть? – с досадой оглядел свой телефон с двумя процентами заряда. – Мой сейчас сдохнет.

Лера достала кабель из-под подушки и дала его мне. У нас была одна модель телефона, это я заметил еще вчера.

– Так что? – она села на край постели, расчесывая мокрые волосы, – объяснишь, что здесь делаешь?

– Давай начнем с того, что я хочу извиниться, – черт, а это оказалось куда легче, чем я думал. – Думаю, для тебя не секрет из-за кого тебя уволили.

Она кивнула, опустив голову.

– Я поговорил с Алиевым и все объяснил. Он согласился вернуть тебя.

Она подняла на меня прищуренный взгляд.

– Я в курсе, что мы даже не были соперниками, – пояснил я.

– А твои друзья тоже?

– Сообщу им.

– А с чего ты взял, что я хочу вернуться? – зло процедила она. – Может, мне противно твое присутствие?

Ее слова меня слегка кольнули, и я намеренно рассмеялся, чтобы не показывать этого.

– Мне нужно доказывать, что это далеко не так или мы не будем тратить время и продолжим разговор?

Смирнова отложила расческу и уставилась на меня с вызовом.

– Боже, ты такой… – она прикусила губы, сдерживая эмоции, чем еще больше меня рассмешила. Теперь по-настоящему.

– Ты хочешь вернуться в «Меридиан», булочка, и мы оба это знаем.

Она промолчала.

– А что насчет вчерашнего, то еще раз извини. Правда.

Молчание. Ну, хотя бы больше не пытается меня убить – прогресс. Я неосознанно потер скулу, где, вероятно, проступит синяк.

– Что? – фыркнула она, заметив мой осуждающий взгляд. – Подпортила тебе глянцевую физиономию? Не волнуйся, мужчину это только украшает.

– Так вот зачем ты меня ударила.

– Раздевать меня было обязательно?

– Хотел узнать, что у тебя за татушка.

– Нет, – ее глаза расширились от ужаса, – ты этого не сделал!

Я сложил руки на груди и широко улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая очень раздражала тех, кого я хотел взбесить намеренно. Лера сжала кулаки.

– Допустим… – с трудом подавив гнев, проговорила она, – в рюкзак нафига полез?

– За паспортом. Через пару дней доки будут готовы. Ты рада?

– Егор, ты нарочно провоцируешь? Я едва держусь, чтобы не наброситься.

– Аналогично.

– Не своди все к сексу.