Меридиан

Татьяна Донченко

Меридиан

Глава 1. Лера

Здесь он не найдет меня. Никто не найдет.

Хотя, какая может быть уверенность? С моим-то везением…

Вот даже лодка с экскурсией уплыла, завершив посадку прямо перед моим носом. «Ждите следующей», сказанное недружелюбным тоном, – разве это утешение? Как будто это относится не только к речной прогулке, но и ко всей моей жизни.

Я осталась на пирсе, тоскливым взглядом провожая отплывающую лодку и чувствуя, как платформа под ногами хаотично покачивается на волнах, синхронно с моим душевным равновесием.

Удивительно, как после всего случившегося я еще ни разу не заплакала. Организм словно закупорил все воспоминания и боль, как в бутылке с посланием, брошенной в море. Возможно, это к лучшему, иначе меня бы давно снесло эмоциональным штормом. А пока что – лишь отупляющее и ноющее безветрие.

Закрыть все чувства на замок оказалось проще, чем забыть обо всем, что связывало с солнечным прошлым. Мрак настоящего накрыл меня с сокрушающей жестокостью.

Я вернулась на набережную, дошла до навеса из палубных досок, пахнущих мокрым деревом. Накинув куртку на плечи, села на самый край понтона, нависающего над мутной речной водой, заросшей водорослями и кишащей мелкими рыбешками.

Зажмурив глаза, я пыталась перестроиться, замереть на мгновение и просто послушать фоновый шум. Увы, мое внимание задержалось всего на тридцать секунд, прежде чем глупая болтовня молодой влюбленной парочки неподалеку нарушила медитацию. А потом истошный плач ребенка, который замолк лишь, когда мама закрыла ему рот огромным радужным леденцом, окончательно лишил меня покоя.

Я снова закрыла глаза, глубоко вдохнула воздух через нос и медленно выдохнула через рот. Боже правый, я прирожденная монахиня Шаолиня!

Назойливый экскурсовод начал объявлять о заканчивающейся посадке на катер прямо у меня над ухом. Я сжала в руках стаканчик с недопитым кофе, едва не сломав его от досады. Дзен мне сегодня не познать.

Но громче всех, словно рой выпущенных пчел, раздражал гул голосов с открытой террасы на верхнем этаже большого ресторана на самом берегу реки.

Вот они – звуки очередного миллионника, придется заставить себя полюбить и его, несмотря на зудящую тоску по родному маленькому городку. После того, как прожила всю свою сознательную жизнь на небольшом морском курорте и видела толпы людей лишь в сезон, я до сих пор не адаптировалась к постоянному шуму и суете. В больших городах все кажется недружелюбным, мрачным, давящим низкими серыми тучами и депрессией от приближающейся осени.

Допив остатки кофе из слегка помятого стакана, я поморщилась. Разбавленный, слабо заваренный напиток не справился с пустотой в желудке, который тихо проквакал, напоминая, что я ела в последний раз… даже не помню когда. Гул разговоров с террасы ресторана вышел на передний план. Лягушки в желудке подсказывали, что я мыслю в правильном направлении.

Поднявшись на ноги слишком резко, я схватилась за ребра и поморщилась от физической боли, которая подогревала душевную. Пронзивший спазм отдавался резью в легких. Медленно, маленькими вдохами, отрывисто и аккуратно, я восстановила дыхание, не позволяя себе снова потерять сознание от болевого шока. Все пройдет и это тоже. Нужно почаще напоминать себе об этом. Умный был мужик, этот царь Соломон.

Здание ресторана «Меридиан» сразу смутило пафосом. Впечатленная современной архитектурой, воздушными стенами, почти полностью из стекла, я некоторое время стояла, задрав голову.

«Вот бы тут поработать!» – пронеслась непрошенная мысль, но я сразу отмела ее в сторону.

В желудке приглашающе заурчало, и я накрыла живот рукой, чтобы не пугать премилую девушку у входной зоны. Галина-администратор была примерно моего возраста. Симпатичная, светловолосая, с открытой улыбкой и взглядом испуганного олененка.

– Этот вас устроит? – спросила Галина, подводя меня к единственному пустующему столу на балконе второго этажа. – Присаживайтесь, сейчас к вам подойдет официант.

Я оглядела приятно обставленную зону под навесом. Для воскресного обеда ресторан почти переполнен: голоса гудели, посуда шумела, ножи скрежетали по тарелкам – как же я соскучилась по всему этому!

Сев в уютное кресло, я взяла меню и горько усмехнулась. Ну, конечно! Итальянская кухня. Скрепя сердцем, я пробежалась по знакомым блюдам, выбрав спагетти болоньезе и бокал вина. Девушка-официант в строгой униформе приняла заказ и быстро вернулась уже с моим вином.

Я продолжала разглядывать людей, которые останавливались у прелестно украшенной фотозоны или у балконных перил, чтобы запечатлеть себя на фоне реки и противоположного берега, пронизанного полоской густого леса и торчащими кое-где высотками.

С утра я уже успела немного погулять и познакомиться с городом, в поисках нового телефона и записываясь на уроки самообороны. Контрасты захватывали. Прямо в центре зеленого парка можно наткнуться на пару новых зданий, а сразу за ними – на оживленный рынок с обветшалыми киосками. Повернув за уютное здание, немного в сторону от центральной дороги, неизбежно наткнешься на частные дома или ряды полуразрушенных строений довоенных времен, которые никто не реставрировал, а просто затягивал зеленой сеткой, провисшей от пыли и запутавшихся веток.

– … это плохо закончится, – услышала я женский голос снизу, кажется, этажом ниже. – Нам нельзя этого делать, мы не должны… это неэтично… пожалуйста, прекрати!

– А кто узнает? – уговаривал мужчина томным, вкрадчивым голосом. – Правила и созданы для того, чтобы их нарушать.

Я удивленно подняла брови и огляделась. Мой столик стоял уединенно, и, похоже, только я одна была случайным свидетелем разговора, который явно не предназначался для чужих ушей. Вперемешку со словами до меня доносились звуки поцелуев. О, нет, только не это!

– Спагетти болоньезе, – официантка Алена поставила передо мной ароматное блюдо, от вида которого рот сразу же наполнился слюной. – Что-нибудь еще?

Я помотала головой, стараясь не спеша орудовать вилкой и ложкой и не накидываться на еду, как одичавшая. Если съесть все быстро, может стать плохо, это я тоже усвоила. Медленно жуя, я сосредоточила внимание на поверхности реки, покрытой мелкой рябью, стараясь не слушать прерывистые стоны снизу.

Постепенно, с чувством насыщения, ко мне пришло осознание вкуса. Блюдо было прекрасно сбалансировано, но все же чего-то не хватало. Со специями, томатами и солью все было в порядке, но не хватало… духа Италии. Я долго размышляла, отрешенно смотря на реку, что могла бы (и хотела бы!) предложить этому заведению. Знаний у меня достаточно, а вот смелости – ни капли.

После второго бокала неплохого тосканского вина, я все-таки спросила у Алены, могу ли я поговорить с шеф-поваром. Глаза девушки беспокойно округлились:

– Что-то не так со спагетти?

– Нет, все в порядке, но я… – теперь либо руби с плеча, либо захлопнись. – Хочу спросить, не нужны ли вам сотрудники? Повара?

– Нужны, – кивнула девушка, расслабляясь. – Проводить вас?

Я ткнула пальцем в небо и, надо же, попала! Воодушевленная удачей, я последовала за Аленой. Она привела меня в небольшую комнату, где, видимо, отдыхали и переодевались сотрудники «Меридиана», и оставила ждать.

Обхватив руками больные ребра, я осматривалась по сторонам, цепляясь взглядом за что угодно, лишь бы перестать нервничать. Что я творю? Я же не собиралась искать работу, у меня достаточно средств для существования на долгий срок. Но ведь нужно чем-то занять себя, чтобы не сойти с ума. Почему бы не совместить приятное с полезным, занявшись делом, которое я так люблю?

Кондиционер здесь работал на полную, или это я дрожала от адреналина, – не знала. Возможно, вино было лишним, хотя и послужило жидкой храбростью… и все же. Ну зачем, зачем я в это ввязалась?!

Передумав, я попятилась к выходу, но вдруг раздался грохот от резко распахнутой двери, ведущей на балкон. Я вздрогнула и, судорожно вцепившись в лямки рюкзака, обернулась. На пороге стояла молодая женщина: когда-то строгая прическа растрепалась, юбка-карандаш сместилась, взгляд – возбужденно-растерянный. Она поспешно застегивала верхние пуговицы блузки и осмотрелась, смешавшись. Затем бросила взволнованный взгляд на балкон, где явно был еще кто-то.

Я поняла, что слышала именно эту женщину. Поправив юбку и суетливо собрав волосы, она захотела покинуть комнату, но остановилась на пороге, словно собираясь что-то сказать, но передумала и вышла. Вот бы теперь увидеть второго героя этой пьесы, но он так и не появился. Вероятно, скрылся другим путем.

Я тихо хмыкнула. Мне, в сущности, безразлично, кто и чем занимается в стенах этого заведения, если это не касается меня лично. А меня это совершенно точно не касалось.

***

Несколько часов спустя.

С чувством удовлетворения я вышла из ресторана, впервые поймав себя на том, что хочу улыбаться. Маленький, совсем крохотный лучик забрезжил во мраке. Если я выдержу стажировку (а я выдержу!) и обойду еще какого-то стажера, которого я даже не видела, то стану су-шефом.

На город опускались сумерки, а у меня оставался еще один нерешенный вопрос. Мне все еще негде ночевать.

Поправив на плече видавший виды рюкзак, я огляделась. Недалеко от «Меридиана» возвышался отель, в зеркальных окнах которого отражалось предзакатное оранжевое солнце, будто здание горит в его лучах. Рюкзак был битком набит наличными, уже плечи ныли от тяжести, хотелось снять его, наконец. Но сначала нужно заглянуть в магазин неподалеку.

Закупившись, я вышла на улицу и сразу же заблудилась. Глядя наверх, все казалось понятным – вот он отель. Но как пройти через нагромождение гаражей? Я кружила, не понимая, как выбраться из бесконечного лабиринта.

За спиной послышался треск, кто-то наступил на ветку. Я резко обернулась, инстинктивно проверяя на месте ли рюкзак, уже на низком старте, если что, дать деру. Сердце полетело в пятки, словно лифт, сорвавшийся с троса. Страх парализовал ноги, я не могла ими пошевелить. Желание бежать боролось с оцепенением.

«Неужели и здесь нашли?!» – единственная мысль в голове.

Я отчаянно смотрела в мрачный закоулок, откуда в свете фонаря появился маленький, недавно родившийся щенок. Он выполз из щели между досками, картоном и строймусором.

– Ай, какой же ты кроха! – Присев на корточки, я потянулась к пятнистому комочку, но отдернула руку от предупреждающего рычания. Мама крохи, конечно же, была тут как тут. Тощая дворняжка ощерилась, закрыв своим плешивым телом еще двух щенков.

Я быстро выудила из рюкзака купленную нарезанную закуску из вяленого мяса, открыла вакуумную упаковку и осторожно протянула кусочек голодной матери. Она несмело подошла ближе, понюхала угощение и осторожно утащила у меня из руки мясо, слопав его, даже не прожевывая. Чем больше я кормила собаку, тем ближе она подходила. Ласково приговаривая, я коснулась ее шерстки и наконец погладила по голове и за рваным ухом.

– Ну вот, красавица, давай дружить…– ком в горле мешал говорить, когда бедное существо завиляло хвостом и посмотрело на меня благодарным взглядом. – Я вас не обижу, обещаю!

С облегчением я оглядела старые, обшарпанные гаражи, куда нога адекватного человека, казалось, не ступала. Но моим новым друзьям сегодня повезло. В последнее время я и адекватность – понятия несовместимые.

***

Гостиничный номер превзошел ожидания: с балконом и окнами на реку. Лучший ночлег за последнее время! И мини-бар включен в стоимость. Можно расхаживать в белом вафельном халате с мартини в руке, словно это мой привычный образ. Именно этим я и займусь. Но, сначала кое с чем разберусь. Мое преображение для новой жизни еще не окончено.

С унынием разглядывая себя в зеркале ванной, я прощалась с натуральным цветом волос. Да, наверное, самостоятельное окрашивание в блонд – не лучшая идея, но мне нужны были кардинальные перемены, прямо здесь и сейчас. Не до записей в салоны на недели вперед.

Густые темные волосы достались мне от папы, как, в общем-то, и голубые глаза. А вот родинка над губой – мамина, любимая.

Сердце заныло при воспоминании о родителях. Я закопала картинки из детства поглубже, в самое потаенное место, обещая сохранить память о них нетронутой.

Макнув кисточку в размешанную смесь, я начала намазывать ее на волосы. Понадобилось три упаковки краски, хорошо, что продавец посоветовала взять с запасом. Поначалу пряди начали рыжеть, кожу головы жгло. Равномерно распределить это аммиачное безобразие оказалось испытанием, но кто ищет легкие пути? Уж точно не я!

К ночи я превратилась из брюнетки в яркую блондинку, но волосы стали пересушенными, безжизненного песочного цвета. Долго разглядывая себя новую, я не понимала, как относиться к увиденному. Это была вообще не я. Больше не Валерия, а просто Лера… как там меня по липовому паспорту? Смирнова, кажется.

– Привет, я Лера Смирнова, – улыбнулась я отражению. Искусственная кукла улыбнулась мне в ответ. Жалкое зрелище. Нужно срочно выпить!

В час ночи я расхаживала по номеру, покачиваясь из стороны в сторону, словно боцман во время шторма, проливая мартини из бокала на мягкий ковер с пушистым ворсом. И почему час назад идея заказать в номер еще одну бутылку не казалась такой уж плохой?

Я покрутилась у зеркала в прихожей, закалывая волосы на разный манер, борясь с желанием перекрасить их обратно. От того, как их было жалко, мне внезапно стало дурно. Я поспешила выйти на свежий воздух, не забыв прихватить с собой бутылку с остатками мартини.

Вид с балкона оправдывал потраченные деньги. Отсюда как на ладони: река, противоположный берег и овраг, за которым простирается частный массив одинаковых домиков, смотрящих в окна друг другу. В таких, наверное, живут образцовые, счастливые семьи, раздражающие соседей своими мини-садами из гортензий, громкой музыкой и криками на домочадцев. Идиллия, до которой мне как до Луны.

Я покрутила кольцо на пальце, задумавшись, не снять ли его. Но решила оставить – как ежедневное напоминание о том, кто я и от чего бегу. Надсадно хмыкнув, я сделала глоток из бутылки и пошатнулась, едва успев ухватиться за перила. Еще немного, и выпала бы с балкона. Премия Дарвина была бы точно моей. Столько времени бегать от смерти и найти ее вот так по тупому. Я укоризненно помахала пальцем на бутылку в руке.

– Хочешь меня убить? Стан-вись в оч-чередь…

Икота напала. Шикарно! Я запила ее большим глотком мартини.

На улице раздались голоса. Я с трудом сфокусировала взгляд на небольшую компанию, гуляющую от «Меридиана» по набережной. Время позднее: либо это засидевшиеся гости, либо работники ресторана, закончившие трудовой день. Я мало что слышала, но в веселой, непринужденной беседе могла различить один богатый, гортанный мужской смех, заставивший меня улыбнуться. Таким он был заразительным и полным жизни.

Я наблюдала, как народ постепенно разъезжался: кто на такси, кто на своих машинах. Остался один, тот самый хохотун. Я его вычислила. Он сел на бордюр, долго смотрел в светящийся экран телефона, потом убрал его и тихо сидел, обхватив голову руками. А мне так понравился его смех! Але, там внизу, рассмешите его кто-нибудь!

Мимо незнакомца проехала машина. Со шлифующим визгом колес, она резко остановилась. Красиво, как в «Форсаже», далеко не спортивного вида тачка развернулась и притормозила аккурат возле грустного весельчака. Я похлопала ладонью по бутылке, чуть не выронив ее, выражая восторг водительским навыкам. За чуваком приехал явно какой-то профи. Снова зазвучал смех, и его обладатель юркнул на пассажирское сиденье. Дверь захлопнулась, и машина резко тронулась с места.

Я допила мартини, грустно вздохнув. Почему меня так привлек этот эпизод? Надо убираться с балкона и меньше наблюдать за людьми на улице. Такими темпами я скоро переберусь вниз, сяду у входа в отель, как местные бабушки у подъездов, и буду выдумывать истории о незнакомцах, наделяя их не самыми лестными характеристиками.

И вообще, это мартини виноват! Не поберег меня перед завтрашним первым рабочим днем в «Меридиане».

Надеюсь, я протрезвею к полудню…

Глава 2. Егор

– Что это у тебя на шее? – я отодвинул воротник рубашки младшего братишки и присвистнул, реально обалдев. – Засос?!

Мы оба были на вечеринке после окончания гоночного сезона, на котором он, между прочим, занял итоговое второе место. Горжусь гениальным засранцем. Чего, конечно же, не скажу открыто.

Младшенький отдернул голову, когда я вцепился в его подбородок, разглядывая смазливую мордаху:

– А губа еще больше распухла! – нет, серьезно, я просто в шоке. – Ничихуахуа себе! Твоя ночка, походу, была погорячее моей! Царапины от коготков есть?

– Егор, отвали! – брат отмахнулся от моей попытки задрать его рубашку и глянуть на его спину. – У тебя яйца подгорают.

Никитос сначала сказал, а потом умолк, покрываясь красными пятнами. Он взглядом указал на плиту и шипящую яичницу, как бы уточняя, о каких яйцах идет речь. Что ж, братан, сам напросился:

– Они в порядке, – улыбка расплылась по моему лицу, когда брат нервно поправил очки и отвел взгляд. – После сегодняшнего тройничка вообще пустые!

Сегодня утром мы всем семейством Ивановых столкнулись на пороге. Я выпроваживал соседку и ее подружку, Никитос стремительно топал домой весь взлохмаченный и помятый, как будто его кто-то пожевал и выплюнул, а дедуля на парковке переводил взгляд с меня на младшенького с высоко поднятыми бровями.

– Так, пацаны, – он пожурил нас обоих, поучительно размахивая указательным пальцем, – отвяжитесь от соседок!

Я бы с радостью отвалил, да вот Сорокина сама подкатила вчера. Льнула ко мне, как побитая собака, обиженная жизнью, или фиг знает, чем… или кем. Скорее всего, ее кто-то продинамил, а я утешил. Грязный прием. Я могу лучше.

Несколько месяцев назад мы уже покувыркались и было неплохо, но я не собирался повторять. Не в моих правилах. Я четко дал ей это понять, но она не унималась. А когда поняла, что я непреклонен, добила меня, познакомив со своей подругой, которая и предложила секс втроем. Я не смог устоять. Никто бы в здравом уме не смог.

Запах бекона вернул меня к реальности. Ловко орудуя лопаткой, я разложил ровные глазуньи по тарелкам, добавив хрустящий бекон, черри, шпинат и немного фасоли. Завтрак по-английски готов.

Подача блюд отвлекла меня от разговора с братом. Впрочем, наши разговоры давно свелись к дружеским подколам и взаимным стебам. И хоть он в этом не признается, ему это нравится не меньше, чем мне.

С торжественной улыбкой я повернулся к столу, застукав брата с улыбкой на лице. Наш роботизированный ботаник Никитушка с отрешенным видом пялился на кружку с кофе и буквально сиял. Бедняга не мог нормально улыбнуться из-за раны на губе (ага, упал он, как же!). Но его глаза это что-то: в них блаженство, которое обычно испытываешь, когда…

– Не хочешь ничего рассказать? Что-то, чего я не знаю, но о-о-очень хочу послушать! – не выдержав, спросил я и поставил перед его носом тарелку с завтраком.

Никита поднял на меня прищуренный взгляд и с кривой ухмылкой ответил:

– Я целый год учился в универе вместо тебя, так что… присаживайся. Это надолго.

Я расхохотался.

Брат натянуто улыбнулся и взял в руки приборы, с блеском в глазах разглядывая все, что на тарелке. Проголодался. Можно подумать, что весь вечер и ночь где-то шлялся и вымотался. Если бы я не знал его слишком хорошо, я бы даже развил тему с его перепихоном. Но несчастный влюбленный романтик-одиночка слишком повернут на соседке-художнице. Думает, мы с дедом не замечаем, как он превращается в дебила, когда девчонка выходит на балкон дома напротив. Я бы дал ему пару уроков пикапа, только он прикидывается, что не понимает, о чем речь.

– Как дела в «Меридиане»? – брат съехал с темы, переводя ее на меня. – Алиев перестал к тебе цепляться?

– Разве зло во плоти может подобреть?

Мой начальник и шеф-повар ресторана – лютый демон, ненавидящий людей. В его глазах мы все – тупицы, и каждый, кто касается продуктов, становится рукожопом. Когда он узнал, что я окончил ту же кулинарную школу, что и он, возомнил себя Люцифером и тычет мне этим фактом, как раскаленным трезубцем. Кухня его святое место, а мы – безбожники.

– Ну, знаешь, я вроде как не удивлен, что твой шеф окажется именно таким, – что это мой братец решил меня подбодрить? Да он точно головешкой ударился! Может, и правда вчера упал…

– Каким? Чокнутым?

– Нет, – он помотал головой и промокнул салфеткой рану на губе, выглядела она и правда паршиво. – Похожим на твоего кумира. Ты «На ножах» уже по десятому кругу пересматриваешь. Мысли, знаешь ли, материализуются.

Я замер, перестав жевать, и отметил явное сходство Алиева с Ивлевым, усмехнувшись:

– Наш прагматик начал верить в силу подсознания?

– Нет, я верю в силу упорной работы, которая рано или поздно дает результат, – деловито изрек он. С возвращением «Сири». – Что, шеф даже не впечатлился твоим новым дипломом из Флоренции?

Никитос, уже уничтожив завтрак, отломил кусок хлеба и собрал им остатки соуса на тарелке – лучшая похвала повару, даже слов не нужно.

– Таких, как Давид Алиевич, не впечатлить ни одним дипломом. Его нужно брать нахрапом, а лучше – показать на практике, чего ты стоишь.

– Так покажи.

Я натянуто улыбнулся. А чем я, по его мнению, занимаюсь вот уже три недели? Властолюбивый черт намерен заставить меня самого уйти, раз уж лично ему запретили увольнять сотрудников. Но хрена лысого я так легко сдамся!

***

Братан укатил в универ, а я решил пробежаться. Проходя мимо его комнаты, услышал звук входящего видеовызова на его компе. Мне не нужно было видеть аватарку наших предков, чтобы понять, что это они. Ну, а кто же еще?

Чертовы газлайтеры, названивали младшенькому каждый день. Уверен, выспрашивали обо всем: что делал, что кушал, сколько раз передернул… Долбанные контрол-фрики превратили беднягу в робота. Когда поняли, что с меня каши не сваришь и я не поддаюсь дрессировке, забили на меня большой и толстый болт. А вот своего Никиточку уже задушили гиперопекой. Я бы рад был собственноручно перерезать пуповину, обмотанную вокруг шеи братца, и даже зашел в комнату, чтобы принять звонок и сказать пару ласковых. Но, во-первых, я не хотел видеть лица матери и отца. Полтора года не видел и дальше не желаю. А во-вторых, никакое мое слово на них не подействует. Все, что хотел сказать, я уже сказал. А в-третьих, никакой триангуляции. Пока брат сам не поймет, что с ним делают предки, толку не будет.

Взвинченный мыслями о родителях, я пошел переодеваться. Новенький костюм для пробежки слегка улучшил настроение. Я надел любимые кроссовки и вышел из дома.

Наша улица радовала глаза перфекциониста. Одинаковые таунхаусы с идеально выстриженными газонами и соснами, утыканными ровно через каждые три метра. Серьезно, я проверял. Тот, кто проектировал этот массив, явно страдает ОКР.

На балконе дома напротив сидела мелкая художница, обнимая своего кота-переростка. Она уткнулась в животное носом и, походу, плакала. Сердце екнуло от этого вида, я помотал головой, стряхивая с себя непрошенные чувства. Краш моего братишки – несчастная девчонка, ставшая недавно сиротой. Помочь такой сложно, но Никитос никогда не пасовал перед трудностями.

Когда моя смена начиналась после обеда, по утрам я занимался бегом. Излюбленный маршрут проходил мимо оврага и частного сектора, затем вдоль речной набережной. Я пересекал мост, забегал в парк на левом берегу и останавливался на пирсе возле «Меридиана». Возвращаясь обратно на правый берег на лодке, дома принимал душ и, заряженный пробежкой, шел на работу.

Мне нравилось бегать вдоль реки. С детства люблю воду. В Питере, когда мы там жили, я все свободное время проводил на набережных. Черт их дернул увезти нас с Никитосом в Эмираты. Дубай, конечно, прекрасен, но по улицам не побегаешь, особенно летом. Жара такая, что убиться хочется. Хорошо, что я оттуда свалил.

Я пробежал через сосновый сквер и свернул на мост. Широкий, на четыре полосы в одну сторону, с двумя дорожками: для пешеходов и велосипедистов. Мой любимый отрезок маршрута. Под ногами мост, под ним река. Если смотреть в стороны и дальше, поверх крыш домов, кажется, что паришь над водой. Только ты, река, пульс в аэробной зоне и музыка в ушах – чистый кайф!

На левом берегу я свернул в парк, пробежал по длинному помосту над водой и остановился у пирса. Я выключил таймер на часах. Тринадцать километров за полтора часа – хорошо, но можно лучше. Я оглядел пирс и зону посадки на лодки.

Той самой девушки, конечно же, не было. И на что я надеялся? Кто станет приходить каждый день на одно и то же место? Какой-то нелепый порыв тянет меня сюда, словно магнитом, уже третий день подряд. Что со мной не так?