Губернатор

– Быстрей!

Когда они добрались до выхода, девушка дышала только чуть быстрей, чем обычно, зато Рудницкий был вспотевшим и дышал, как кузнечные меха.

– Спятила?! У меня три грыжи и сердце сейчас выскочит!

– Не важно! Главное, мы успели!

– Ведь до захода солнца осталось два часа, а до казарм пятнадцать минут дороги.

Анастасия покачала головой, мгновение она выглядела как ребенок, пойманный на воровстве сладостей.

– Это все из-за инклюза, – сказала она. – Когда мы пришли, проход уже закрывался.

– Что значит закрывался?!

– Инклюз – это аномалия и появляется только на определенное время. Когда он исчезает, лучше находиться как можно дальше. И не бей, когда освободишь меня от клятвы, я дам сдачи! – предупредила она.

Рудницкий расслабил сжатые кулаки.

– Насколько помню, я ни разу тебя не ударил, – процедил он. – Но, кажется, начинаю понимать Самаэля…

– Да ладно! Самое главное – все получилось. Что ты нашел?

– А ты?

Девушка полезла в карман плаща и продемонстрировала солидный перстень.

– Что это?

– Понятия не имею, я должна буду исследовать этот артефакт.

– Интересно, каким образом?

– Это сложно.

– Говори! – рявкнул алхимик. – Немедленно!

– Бывает, обычное наблюдение дает неплохой результат, – неохотно произнесла она. – Иногда.

– Что значит наблюдение? Я должен сидеть и смотреть на это, как сорока на кость? Там есть какие-то символы, и мой глаз слезится.

– Какие символы? Что ты нашел? – повторила она.

Рудницкий молча протянул ей странный цилиндр.

– Я ничего не вижу, – с жалостью сказала она. – Да, ты должен смотреть на этот предмет.

– У меня голова болит.

– Выпей какой-то порошок, – равнодушно ответила Анастасия.

– Ты не понимаешь, она у меня болит из-за того, что я всматриваюсь в это что-то.

– К сожалению, этого не избежать. Твои чувства не приспособлены к восприятию другой реальности. Ты должен привыкнуть.

– Это пройдет?

– Конечно. Со временем.

– Ну хорошо, наблюдение, что еще?

– Эксперименты.

– А конкретней? Что мне с этим делать? Опустить в кислоту? Использовать электричество?

– Что только пожелаешь. Такой артефакт трудно уничтожить, но не повредит немного осторожности. И здравого смысла.

Рудницкий окинул ее оценивающим взглядом: не вызывало сомнений, что барышня Анастасия все неохотней делится с ним знаниями. А что будет, когда она освободится от клятвы? Полбеды, если только откажется объяснять. Хуже, если начнет мстить за воображаемые обиды.

– Что еще? – бросил он сухо.

– То есть?

– Есть еще что-то, что я должен знать в связи с нашей вылазкой в инклюзы? – объяснил он, произнося слова с осторожностью.

Ответом ему было молчание. Он терпеливо ждал, видя, что Анастасия не может его игнорировать. Пока не может.

– Осмотри свое снаряжение, – сказала она наконец. – Ваш мир главным образом создан из материи, наш – из энергии. Когда две реальности соприкасаются, наступает что-то типа эффекта соединяющихся сосудов и могут измениться свойства объектов, подвергшихся воздействию аномалии, такой как инклюзы.

– То есть артефакты из вашего мира, подвергшиеся влиянию нашего, делаются более материальными, а в противной ситуации возрастает уровень энергии? Я правильно понял?

– Да, поэтому, например, в анклаве постоянно играют патефоны.

Рудницкий кивнул.

– То есть достаточно интенции, – пробормотал он. – Патефоны придумали, чтобы воспроизводить музыку, поэтому энергия, сконцентрированная в анклаве, активировала их, реализуя цель, для которой их создавали.

Анастасия не прокомментировала выводы алхимика, но видимое напряжение на ее лице свидетельствовало о том, что она внимательно его слушает.

Как только они вышли на площадь перед арсеналом, сразу же заметили перемены: в окнах увеличилось количество винтовок, а оба броневика стояли с работающими двигателями.

– Что-то не так, – встревоженно сказал Рудницкий.

– Спокойно! – прошипела девушка. – Сейчас у нас договор с Самаэлем. Будет лучше, если он не начнет подозревать нас в каком-то коварстве.

Матушкин стоял в дверях арсенала и поторапливал их жестом. Видя, что они не реагируют, он сам выбежал им навстречу.

– Что случилось? – спросил Рудницкий.

– Прибыл гонец из штаба, – проинформировал офицер, тяжело дыша.

– И что?

– Сашка просит об отсрочке.

Алхимик выругался: договор с Самаэлем предполагал, что в течение двух дней россияне определят ворота, через которые должен выйти Проклятый и его свита. Посланец должен был подтвердить готовность к началу операции.

– Одна из этих… женщин вышла на площадь и подавала какие-то странные знаки. Думаю, что Самаэль хочет с тобой встретиться, – добавил россиянин.

– Ничего странного, – буркнула Анастасия. – Он думает, что через неделю оставит анклав.

– Сколько времени нужно Сашке?

– По крайне мере три дня. Что будем делать?

– Будем договариваться, – не своим голосом ответил Рудницкий. – И отзови эту тревогу.

– Ты уверен? Сейчас…

– Уверен, – прервал его алхимик.

Матушкин неохотно выполнил распоряжение. В окнах осталось только несколько наблюдателей. Алхимик поставил бы все деньги на то, что ни один из офицеров не отложил оружие, хотя двигатели броневиков умолкли.

– Ты должен… – начала Анастасия.

– Следующий, кто скажет мне, что я должен, получит в морду, независимо от пола. – Рудницкий прервал ее с яростью в голосе. – А теперь иди и договорись о встрече с Самаэлем!

Девушка вздрогнула, словно ее стегнули кнутом, и быстро направилась через площадь. Матушкин неохотно скривился: было заметно, что он хочет протестовать, но решил не комментировать. «Похоже, он пришел к выводу, что здесь и сейчас у нас бо́льшая проблема, чем отсутствие галантности к женщине, проявленное одним польским аптекарем», – подумал с иронией Рудницкий.

На площадь начала возвращаться мгла.

* * *

Впереди ехал броневик, следом за ним в идеальных колоннах четверками маршировали офицеры и выжившие из группы Самарина. Несмотря на то что у всех было оружие, они больше напоминали военнопленных, чем отряд, возвращающийся из успешного боя. И ничего странного: их окружали прислужницы Самаэля. Сам Рудницкий находился в центре группы, а Анастасия шла рядом с ним. На его шее была тонкая золотая цепочка. Не то чтобы его внезапно стали привлекать украшения – напоминающей ошейник безделушкой его одарила Анастасия, и не из-за чрезмерной любви. Как она проинформировала Рудницкого сразу после своего освобождения от клятвы, украшение было орудием обезглавливания. Если россияне не выполнят условия договора, он умрет первым.

Рудницкий не питал иллюзий, поскольку условия Самаэля были неприемлемы. Взамен на согласие Проклятого на отсрочку алхимик должен был отказаться даже от видимости перемирия, владыка анклава пообещал, что не атакует их, пока все люди не исчезнут с его глаз. К сожалению, это не решило основной проблемы: как защитить Петербург отtheokatáratos? Вдобавок Самаэль потребовал, чтобы на расстоянии двухсот саженей от ворот не было ни одного солдата или броневика. Даже если бы Самарин сконцентрировал силы где-то за пределами демилитаризованной зоны, ему никоим образом не удалось бы остановить побег Проклятых. С другой стороны, Самаэль не похож на того, кто хочет убежать. Алхимик был не в состоянии посчитать прислужников владыки анклава – большинство из них держались в тени, однако он подозревал, что theokatáratos представляли угрозу даже для пехотного полка.

– Уже видны охранные башни, – сказал Матушкин. – Мы у цели.

Рудницкий с трудом сглотнул слюну, магический ошейник не создавал физического дискомфорта, однако у него все время было ощущение, что цепочка сжимает его горло.

– Самаэль, – буркнула Анастасия, – идет к нам.

Но Проклятый лишь мельком окинул их взглядом и красноречивым жестом направил нескольких невольниц в сторону ворот. Те сразу же выполнили приказ, но шли медленно, словно вынуждены были преодолевать сопротивление невидимой материи. Ну да: серебро…

– Он хочет проверить, все ли в порядке с той стороны, – сказал россиянин.

Рудницкий горько усмехнулся: ему осталось несколько минут жизни. Он надеялся, что смерть не будет болезненной.

Ворота открылись с легким скрипом, и первые Проклятые оказались на свободе. Через мгновение ворота полностью открылись.

– Выходим, – с облегчением произнес Винничук. – Наконец-то.

Мужчина, как и другие офицеры, нервно сжимал винтовку, но алхимик сомневался, что он смог бы, если что, воспользоваться ею: суки Самаэля окружали их плотным кольцом. До того как они успеют поднять оружие и прицелятся, им вспорют животы. Как Батурину.

Кто-то из россиян тихо выругался, ему вторили и другие. Вид района, что граничил с анклавом, радикально изменился: были снесены все постройки на расстоянии нескольких сотен метров от ворот.

– Мудрое решение, – прокомментировала Анастасия. – Самаэль ничего не сможет нам предъявить, видя, что поблизости никто не прячется.

Проклятый появился перед ними, как по взмаху волшебной палочки, обменялся с девушкой нескольким фразами на древнееврейском.

– Он признает, что мы сдержали слово, и возвращает нам пленных, – проинформировала Анастасия. – Можем уходить, но Самаэль предупреждает, что, пока мы не скроемся с его глаз, каждое нарушение в зоне вокруг ворот он будет расценивать как предательство.

Взгляд желтых, как у тигра, глаз, ударил в алхимика с силой кузнечного молота. Рудницкий стиснул зубы, но не отвел глаз.

– Идем! – сказал он.

Они двинулись. Теперь броневики замыкали строй, чтобы отразить возможную атакуtheokatáratos. Скованных в кандалы пленных, ответственных за нападение на цесаревича, эскортировало несколько офицеров. Рудницкий развлекался переводом саженей в метры, вышло, что двести саженей – это четыреста двадцать шесть метров. Принимая во внимание, что один шаг составляет около семидесяти сантиметров, до первых застроек осталось каких-то шестьсот шагов. Алхимик начал обратный отсчет. Когда досчитает до нуля – он умрет.

Счет прервал рывок. Анастасия схватила его за руку и молча указала вверх.

– Что снова?

– Дирижабль! – прошипела она. – Мы еще не вышли из поля зрения Самаэля.

Рудницкий почувствовал, как пот стекает по его спине.

– И что теперь? – тихо спросил он. – Убьешь меня?

Матушкин беспокойно посмотрел на них. Россиянин был не глуп и, хотя никто его не посвящал в детали договора с Проклятым, инстинктивно ощущал опасность.

– Нет, не из-за дирижабля. Территория вокруг ворот все еще пустая, а Самаэль ничего не говорил о том, что может появиться над его головой, – ответила она со злорадной ухмылкой. – Его ошибка.

Неожиданно алхимик ощутил прилив надежды. Может, Самарину пришла идея, как перехитрить владыку анклава?

– Интересно, что Сашка задумал? – пробормотала девушка.

Словно в ответ на ее вопрос, Самарин появился из-за кучи мусора, в конце очищенной по требованию Проклятых территории. Жест генерала был однозначным: они должны были остановиться. В добрых двадцати метрах от застроек.

– Что он делает?! – закричал Винничук. – Мы еще не ушли с площади.

Серия взрывов почти оглушили их, группа Проклятых исчезла в клубах дыма.

– Мины, – бесстрастно произнес Матушкин. – Детонируют на расстоянии. Думаю, с помощью электричества.

– Никто не вышел на оговоренную территорию! – быстро начал Рудницкий.

Анастасия кивнула.

– Конечно, – подтвердила она. – Ну и что теперь? Этого будет маловато, чтобы их убить.

Дирижабль величественно наклонился на борт и выполнил крутой поворот, одновременно теряя высоту. Вниз полетели огромные стеклянные емкости, ветер принес запах паленого мяса и гнили.

– Серебро, – пробормотал Рудницкий. – Это должен быть нитрат серебра!

Офицеры без приказа создали защитный круг, орудия броневиков нервно двигались, выискивая цель.

– Мины тоже были начинены серебром, – сказала девушка. – Однако Самаэль… – Она покачала головой.

Дирижабль выполнил очередной поворот и начал удаляться. В этот самый момент прозвучало странное механическое жужжание, и над крышей ближайшего здания вынырнула неуклюжая фигура, похожая на гигантскую стрекозу. Следом за ней появились и другие, поменьше.

– «Илья Муромец», – сказал Винничук. – Бомбардировщик, – пояснил он, видя непонимание в глазах алхимика. – С эскортом истребителей.

– Будут скидывать бомбы? – спросил Рудницкий.

Прежде чем кто-то успел ответить на его вопрос, алхимик оказался в объятиях Самарина.

– Не бомбы, – ответил россиянин, отодвигая друга. – Под палубой у них вмонтированы специальные кассеты, а в них стальные стрелы. Это немецкое изобретение отлично подходит для расчистки траншей.

– Ага! – хмуро подтвердил Матушкин.

– Я приказал покрыть их серебром, – продолжил генерал.

Рудницкий резким движением сорвал с шеи цепочку и кинул под ноги Анастасии.

– Я так понимаю, что тему Самаэля и его прислужников можем считать закрытой? – спросил он.

– Думаю, да, – подтвердил Самарин. – Смотрите.

Дым не позволял разглядеть деталей, но пронзительный, свистящий звук возвестил о начале атаки. Один из самолетов исчез в огненной вспышке, а второй упал на землю, словно сбитый рукой Бога, однако остальные продолжали сеять смерть.

– Ни одно из условий договора не было нарушено, – вызывающе сказал Рудницкий, поворачиваясь к Анастасии.

Девушка снисходительно пожала плечами.

– На твоем месте я бы беспокоилась о Самаэле, а не о договоре сtheokatáratos, – бросила она.

– Об этом позаботился наш кузен.

– Не до конца, – пробубнил ошеломленный Матушкин.

Существо, которое вынырнуло из огненного ада, напоминало человека не больше чем топорно выполненная целлулоидная кукла. У него были руки, ноги и голова. На этом сходство заканчивалось. Его кожа отваливалась кусками, обнажая мясо и напряженные сухожилия. Оно шло неуклюже, словно управляемое неумелым кукловодом, при каждом движении окрашивая землю густой темной кровью.

– Пли! – выкрикнул Самарин.

Обе машины сразу же выехали вперед, а потом все звуки заглушил рокот тяжелых пулеметов. Офицеры молниеносно сформировали две шеренги и поддержали огнем броневики. Сам Рудницкий зарядил свою «мосинку» и медленно – вокруг были стрелки лучше, чем он, – начал стрелять. Неожиданно глаз, в этот раз правый, начал слезиться, а когда он закончил моргать, то в деталях разглядел голову Самаэля, словно обычная военная винтовка была оснащена оптическим прицелом. До того как он нажал на курок, на лбу Проклятого появилась странная красная точка. Он выстрелил. И внезапно владыка анклава, чья демоническая живучесть не имела границ, упал на землю.

Самарин поднял руки, скрестив их над головой, и на площади появилось несколько солдат, навьюченных странной аппаратурой.

– Что это такое? – спросил алхимик.

– «Клейф», – рассеянно ответил генерал. – Еще одно немецкое изобретение: огнемет.

Солдат осторожно подошел к месту, где лежало тело Самаэля, и после недолгих манипуляций запустил снаряжение. Раздался сухой кашель, и из сопла вырвалось пламя.

Рудницкий вздрогнул, видя, как сожженные останки Проклятого изменили положение.

– Это только мышечные судороги, – неуверенно прокомментировал Матушкин.

– Так или иначе, превратим его в пепел, – спокойно сказал генерал. – Какой бы мистической силой он ни обладал, он не воскреснет, правда, кузина?

Анастасия кивнула с ничего не выражающим лицом.

– Я благодарю вас всех, – сказал Самарин. – Если бы не вы, я бы не вернулся из анклава.

Тем временем на площадь вышел отряд в полном военном снаряжении, включая противогазы, а к воротам подъехала колонна броневиков.

– Что происходит? – спросил Винничук. – Ваше превосходительство?

Майор подошел к ним, удерживая винтовку на согнутой в локте руке, словно находился на охоте.

– Александр Борисович, – поправил его Самарин. – Мы решили воспользоваться ситуацией и навести в анклаве порядок, – хищно ухмыльнулся он. – Самые грозные из Проклятых уничтожены. Осталась мелочевка.

– Мы? – Анастасия подняла брови.

– Ставка, – нетерпеливо объяснил генерал. – С разрешения Его Величества. Сметем с улиц местную фауну и выставим посты.

– Внутри анклава?

– Именно так. Это поможет контролироватьtheokatáratos и облегчит работу магов и алхимиков, – добавил он, вызывающе глядя на Рудницкого. – Но об этом поговорим позже, сейчас нужно еще кое-что сделать.

– Ну тогда возвращаемся, – вздохнул Рудницкий. – Я мечтаю о горячей ванне.

– Не беспокойся, будет ванна. Тетка точно поставила на ноги всех слуг.

– Я думал, что мы пойдем сразу во дворец.

– Нет, Его Величество встретится с вами завтра.

Генерал попрощался с ними небрежным жестом и двинулся в сторону топчущихся у ворот солдат.

– Сударыня, господа, прошу.

Молодой двадцатилетний лейтенант с узким аскетическим лицом вывел их на ничем не примечательную улочку. Сразу за поворотом было припарковано несколько автомобилей.

– Что с тем ошейником не так? – шепотом спросил алхимик, когда они садились на заднее сиденье автомобиля. – Когда я содрал цепочку с шеи, магия должна была активироваться.

Девушка презрительно фыркнула и отвернулась к окну.

– Анастасия!

– Тише и повежливее, – сказала она холодно. – Я уже не твоя невольница, забыл?

– Помню, – заверил он. – Но вернемся к теме.

– Нет никакой темы. Я не отвечаю на глупые вопросы. А сейчас перестань ныть и отдохни.

Рудницкий хотел запротестовать. Хотя девушка не использовала слово силы, его внезапно охватила невероятная усталость, и его веки начали тяжелеть, несмотря на отчаянные попытки не поддаваться искушению.

– Я не буду…

– Будешь, будешь, – заверила Анастасия. – Слегка подремать совсем не плохо.

Тихий шум мотора лишил его остатков воли, и алхимик погрузился в сон.

* * *

Рудницкий завязал пояс халата и мимоходом глянул в зеркало. Он не заметил никаких изменений, даже седых волос не прибавилось, а ведь он только что вернулся из анклава и к тому же принял участие в самой крупной акции против Проклятых. «Нет в мире справедливости», – подумал он меланхолично. Серебро на висках добавило бы ему привлекательности в глазах дам.

Он вышел из ванной и поплелся в гостиную. Несмотря на то что он проспал почти сутки, он все еще чувствовал усталость, но нужно было навестить Марию Павловну. Он немного помнил из вчерашнего дня, не помнил даже, как добрался до дворца княгини Волконской.

Уже в коридоре он услышал раздраженный голос хозяйки. Княгиня распекала Самарина из-за «любимой Верочки».

Стоящий на небольшом расстоянии от входа слуга – похоже, разговор был конфиденциальным – открыл перед ним двери и вернулся на свое место.

Алхимик хлопнул Самарина по плечу и поцеловал княгиню в подставленную щеку. Мария Павловна без вопросов налила ему чай и пододвинула свежую выпечку.

– Вкусно, – пробормотал он с полным ртом. – Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно, – заверила старушка. – Про тебя спрашивала Люда фон Крис, – заявила она с веселым блеском в глазах. – Очень хотела тебя увидеть. Естественно, я ее не пустила даже на порог спальни. У меня создалось впечатление, что вы в последнее время подружились с госпожой фон Крис.

– Она помогла мне спасти его. – Он кивнул в сторону Самарина.

– Так, может, она переживала обо мне, а не о тебе, – оживился генерал. – Я всегда знал, что у Люды хороший вкус.

Рудницкий ответил раздражительным фырканьем и глотнул чай.

– Ты голоден? – спросила Мария Павловна.

– Нет, спасибо, я уже завтракал. Это только десерт. Понимаете, тетушка, в последнюю неделю у меня были только солдатские консервы.

– Только не увлекайся этими сладостями, поскольку через час мы отправляемся в Царское Село, – вмешался Самарин. – Смотри, чтобы тебя не стошнило в неподходящий момент.

– Мы?

– Я, ты и Анастасия, – перечислил офицер. – Его Величество хочет вас наградить.

Рудницкий беспокойно выровнялся, отставив кружку.

– Ты имеешь в виду материальное вознаграждение? – осторожно спросил он. – Я не могу принять…

– Не беспокойся, речь о титуле, может, об ордене, – сказал Самарин. – По неизвестным мне причинам Его Величество думает, что не стоит предлагать тебе деньги.

– Ты же знаешь, что я не приму от царя никакого ордена, а тем более титула!

– Успокойтесь, мальчики!

– Он первый начал! – с возмущением сказал Рудницкий. – Вы слышали, тетушка?! Орден!

Самарин закрыл лицо ладонями, пытаясь сдержать веселье, но, как ни старался, его плечи вздрагивали, а через минуту он разразился громким смехом.

– В последний раз на меня жаловался Вова Дёмин, помните, тетушка? Тридцать с небольшим лет назад, когда я стукнул его по голове лопаткой. А сейчас барон Рудницкий.

– Какой, к черту, барон?!

– Олаф Арнольдович, – отозвалась зловещим тоном княгиня, – еще раз услышу, как вы ругаетесь в присутствии дамы, – вымою вам рот с мылом!

– Извините, – буркнул алхимик. – Мог бы господин генерал объяснить, в чем дело с этим титулом? – спросил он с преувеличенной вежливостью.

– Что…

– Не дразни его, Сашка! И я хотела бы узнать, в чем дело.

– Ладно, – ответил генерал. – Прежде всего, у тебя нет причин для беспокойства, поскольку Его Величество хорошо знает о твоем отношении ко всякого рода почестям. А если бы каким-то чудом он об этом забыл, у него есть я, – добавил он. – Никто не желает скандала на официальной церемонии.

– Какой церемонии?

– Я же говорю, официальной. Присвоение титула барона – это не абы что. Как и орден. Речь идет об ордене Святой великомученицы Екатерины.

Рудницкий вздохнул с облегчением. Орденом Святой великомученицы Екатерины награждают только женщин.

– Я так понимаю, что это Анастасию наградят?

– Конечно. И чтобы упредить следующий вопрос: да, наша кузина не имеет ничего против. Я у нее спрашивал.

– Но этот титул…

– Титул вручен тебе Георгом V, милостью Божьей королем Великой Британии, Ирландии и императором Индии, – усталым голосом сказал Самарин. – Кузеном Его Величества Николая II. Император только утвердил его, благодаря чему титул действует и на территории России. Это успокаивает твое чувство приличия?

Алхимик молча кивнул.

– Я рад! А к делу Верочки мы вернемся позже, – генерал обратился к княгине. – Сначала нужно заняться повышением господина барона.

– Что за Верочка? – поинтересовался Рудницкий. – Я могу чем-то помочь?

– Сомневаюсь, – буркнул Самарин. – Это подруга детства. Ее мать, Агафья Фролова, была моей няней. Любимой няней, – подчеркнул он. – После смерти матери Вера оказалась в трудном финансовом положении, поэтому тетушка оказала ей гостеприимство.

– И в чем проблема?

– Тетя утверждает, что незамужней девушке нельзя долго пребывать в доме, в котором живут неженатые мужчины, – пояснил он, закатывая глаза. – Это и про тебя, Олаф Арнольдович! – злорадно произнес он. – Ты же ночевал тут. Лучше всего, чтобы она нашла работу и переехала в свой дом, но, к сожалению, у меня нет столько знакомых среди молодых мамочек. Как и у тети. А Вера не хочет брать деньги.

– При чем тут молодые мамочки?

– Вера занимается детьми.

– Детьми… – пробормотал Рудницкий. – Что-то крутится у меня в голове. Точно! Та английская леди ищет няню!

– Какая леди? – Самарин нахмурил брови. – У тебя есть знакомые среди английской аристократии?

– Я познакомился с ней в Царском Селе. Как и я, она была гостьей Его Величества.

– Это, случайно, не жена графа Хантингдона? – спросила княгиня.

– Да, – равнодушно признался Рудницкий. – Так представили ее мужа.

– Граф является полномочным послом Георга V, именно он объявит тебя бароном, – заявил Самарин.

– Ладно, так мне позвонить или нет?

– Куда звонить?

– Той леди, чтобы порекомендовать ей вашу подопечную.

– Жена графа – это графиня, – отозвалась поучительным тоном Мария Павловна. – Может, полистаешь какой-нибудь учебник по этикету, чтобы мне не пришлось за тебя краснеть? И, конечно, звони!

Рудницкий засопел, но не стал продолжать полемику, заметив, как Самарин осторожно покачал головой. Этот день и так будет полон эмоций, не было смысла добавлять еще и спор с княгиней.

* * *

Начальник станции объявил об отправлении поезда, в вагоны садились последние пассажиры, а за ними следом носильщики заносили багаж.

Рудницкий глянул на часы и энергичным взмахом отогнал продавца военных открыток. В этот раз алхимик путешествовал классом люкс, в его распоряжении был салон с поваром и слугами.

– Идет, – сказал Анастасия. – Я думала, что он не успеет.

На перроне царила толпа, но люди без протеста уступали Самарину дорогу. Парадный генеральский мундир отпугивал большинство гражданских, другим хватало взгляда на лицо офицера и его ладонь, что находилась возле кобуры. Не вызывало сомнений, что Его превосходительство не в настроении.