Секреты в тумане

Краем глаза я заметила, что другие студенты в коридоре замедлились и начали прислушиваться. Натянув на лицо вежливую улыбку, я выпустила на свободу ментальный дар.

– Извини, задумалась, – осторожно вылавливая мысли из чужой головы, ответила я. – Ты что-то сказала?

– Отвали от него, слышишь?! – моя невозмутимость еще больше разозлила студентку. – Я – его девушка!

Я на пару секунд задумалась, просматривая всплывшие на поверхность воспоминания. Девушка Калеба? Ну-ну. Уже пару часов как нет. И что только на друга нашло? Вроде же совсем недавно с ней начал встречаться? Впрочем, я в личную жизнь оборотня никогда не лезла, что не мешало этой самой личной жизни периодически лезть ко мне.

– Восьмая, – уверенно и громко, так, чтобы меня услышали все любопытные, объявила я.

– Чего?! – возмущенно взвизгнула рыжая.

– Ты – восьмая за пять лет, от кого я это слышу, – так же невозмутимо пояснила я, украдкой сплетая щит из школы боевой магии – в мыслях девицы мелькнуло отчетливое желание вцепиться мне в волосы. – Не ты первая, не ты последняя, ничего нового. Не позорься базарными воплями, все равно ничего не изменишь.

Пока пошедшая красными пятнами старшекурсница потеряла дар речи от негодования, я обошла ее и отправилась дальше к мастерской. Марла довольно быстро пришла в себя, но нападать со спины не стала – свое требование не позориться я подкрепила легким ментальным внушением. Еще пару минут девушка будет уверена, что изначально не собиралась опускаться до склоки, а когда внушение развеется, меня рядом уже не будет.

«Остужать» брошенных пассий Калеба я приноровилась еще на первом курсе. Друг всегда объяснял девушкам, что заводит отношения без обязательств – жениться он не собирался как минимум до окончания учебы. Да и я даже без своего дара видела, что ни одна из девушек сердце оборотня так и не затронула. Несмотря на это, каждая подруга Калеба рано или поздно начинала видеть во мне соперницу и делала все, чтобы нас рассорить. В этот момент отношения оборотень и заканчивал – мне друг всегда оставался верен, как и я ему. Впрочем, в моей личной жизни все было намного хуже.

Вокруг меня не было никого, кто испытывал бы ко мне искренний бескорыстный интерес. На первом курсе пришлось совсем тяжко – меня осаждали охотники за моим состоянием, наивно полагая, что едва переступившая порог совершеннолетия сирота станет легкой добычей. Так и было бы, если бы не мои способности менталиста, которыми я не стеснялась пользоваться, проверяя истинные намерения каждого нового знакомого, и не заступничество Калеба, по-своему разбиравшегося со всеми, кто в попытках добиться желаемого преступал границы разумного. Почти все, кто считал, что брак со мной решит их проблемы, обломали об меня свои зубы, хотя некоторые альтернативно одаренные не сдавались до сих пор. Я же закопалась в учебники и работу в мастерской, ограничив круг общения всего до нескольких избранных. Механизмы и артефакты я любила больше людей хотя бы за то, что они не замышляют всякие гадости.

Закрыв дверь любимой мастерской – в этом коридоре их было чуть больше десяти, но я всегда старалась попасть в одну и ту же, самую маленькую и самую уютную – я надела поверх платья кожаный фартук с кучей карманов, достала из сумки очки, сняла с себя все артефакты и разложила на обшарпанном столе инструменты. Убью любого, кто помешает мне закончить сегодня паука! К счастью, в этот раз ко мне никто не вломился, даже Калеба я спустя два с половиной часа обнаружила сидящим на полу в коридоре и терпеливо меня дожидающимся после факультатива. Гордо улыбнувшись, я приоткрыла сумку и продемонстрировала оборотню проворно выползшего мне на руку механического паучка.

– Обалдеть, хочу такого же! – с восхищением выдохнул друг, когда паук, совершив променад по моему рукаву, забрался на меховой воротник пальто и с него спрыгнул обратно в сумку. – Фаюшка, пожалуйста, проси за него что хочешь! Сделаешь?

Я прикинула объем работы – с уже проверенным алгоритмом выходило не так долго, за выходные управлюсь. Кивнула просиявшему оборотню и вернулась в комнатку, чтобы собрать необходимые материалы. Часть работы я смогу сделать и дома – надо же обживать собственную мастерскую. Калеб понятливо схватил ближайшую пустую коробку и тенью следовал за мной, пока я выбирала по всем полкам и ящикам детали для второго паука. Друг порой доставал для меня редкие материалы, которых в Родене было днем с огнем не сыскать, по каким-то одному ему известным контрабандным каналам. Но для техномагического паука ничего особенного не требовалось, поэтому я обошлась доступными каждому студенту запасами университетского хранилища. Нести отобранные запчасти друг мне не доверил, проводил до дома, прижимая коробку к груди, как самое драгоценное сокровище, и рискуя опоздать на смену в игорный дом – несмотря на стажировку в Управлении, отказываться от возможности подзаработать и подслушать интересные сведения Калеб пока не планировал.

Уже на пороге, закрывая дверь за торопящимся на смену оборотнем, я замерла, почувствовав что-то странное. На улице было на удивление пусто, ни единого прохожего, но меня не отпускало ощущение чужого пристального взгляда. Я всматривалась в неосвещенные фонарями участки и пыталась рассмотреть хоть что-нибудь среди прикрытых снежными шапками кривых голых кустарников, но ничего подозрительного так и не нашла.

– Фай, ты чего? – заметил мое замешательство Калеб. Голос друга заставил меня вздрогнуть и сбросить оцепенение.

– Да нет, все в порядке, – я помотала головой. – Просто показалось. Не важно.

Странное чувство отпустило, только когда я заперла дверь на замок.

*

Создание очередного паука так увлекло меня, что я засиделась в мастерской до поздней ночи, и только поэтому услышала, как хлопнула внизу тяжелая входная дверь. Резкий разнесшийся по огромному пустому дому звук заставил меня на несколько секунд замереть, судорожно вспоминая, кто может самостоятельно пройти сквозь установленную Калебом магическую защиту. Я уже внутри, двум приходящим горничным вряд ли пришло бы в голову навестить меня посреди ночи. Калеб же должен еще быть на смене, да и после работы он всегда возвращался в общежитие, чтобы не будить и не беспокоить меня.

Надеяться, что нежданный визитер меня не найдет, было глупо – с улицы легко можно рассмотреть, где именно горит свет, поэтому я схватила в левую руку камень телепорта, а в правую – популярный у девушек всех сословий артефакт для самозащиты «пчелиный рой». На всякий случай еще раз повторила про себя, в какой руке что. Если перепутаю и швырну в противника телепортом, он, конечно, посмеется надо мной, а вот мне станет не до смеха. После я осторожно выскользнула в коридор, прокралась по темной лестнице вниз, еще тише, еле ступая, подобралась поближе к освещенному участку прихожей и с облегчением выдохнула.

– Думала, в дом кто-то вломился, – проговорила я и с удивлением заметила, как расшнуровывающий тяжелые ботинки Калеб вздрогнул от звука моего голоса.

– Фаюшка? – друг поднял на меня немного виноватый взгляд. – Я тебя все-таки разбудил?

– Нет, я над твоим пауком засиделась, – я спрятала оба артефакта в карманы и убрала небрежно брошенное на банкетку пальто оборотня. Похоже, на улице опять метель – с припозднившегося оборотня уже натекли лужи, ведущие не только к двери, но и к приткнутой в темном углу хорошо знакомой мне коробке. – Эта гадость в моем доме? – выдохнула я, не веря своим глазам.

– Прости, – покаянно выдохнул друг. – Я едва не влип. Понятия не имею, в чем дело, но «Пьяного лобстера», куда я должен был доставить «фею» после основной работы, буквально перед моим приходом заполонили синие мундиры охраны порядка. Просто чудо, что я опоздал с доставкой. Минут на десять раньше, и меня приняли бы тепленьким, – Калеб устало потер лицо руками, глубоко вздохнул и затем взъерошил и так вечно лохматые волосы.

– Ты же тоже в Управлении работаешь? – не поняла я причины беспокойства, но сердце все равно зашлось в испуганном ритме. К беспочвенной панике друг был не склонен.

– Думаешь, об этом каждая собака знает? – мрачно взглянул на меня оборотень. – Если попадусь, Ройс меня, конечно, отмажет, но о продолжении работы над делом можно будет забыть. Хорошо, если в патруле позволят остаться.

– И ты решил отсидеться у меня, – я скрестила руки на груди. Конечно, друга на улицу я не выгоню даже из-за «феи». Но совесть-то у Калеба есть или нет?!

– Прости, – повторил он. – Твой дом ближе, а если в «Лобстере» действительно произошло что-то серьезное, свободные патрули могли отправить прочесывать улицы, – отвел взгляд друг. – Попадаться им в руки с этой коробкой мне точно не стоит.

Видеть Калеба настолько виноватым было непривычно, похоже, он и в самом деле переживал из-за того, что мне пришлось столкнуться с его тайной работой так близко. Я только вздохнула, смиряясь с неизбежным, и подняла мелодично звякнувшую опасным содержимым коробку.

– Спрячу в сейф в старой спальне, – пообещала я. – А ты, если хочешь, иди на кухню, я там блинчики с джемом тебе оставила.

– Я говорил, что я тебя обожаю? – с явным облегчением выдохнул оборотень, вызвав у меня улыбку.

– Повторяй это почаще! – усмехнулась я в ответ на полный признательности и благодарности взгляд.

*

Еще на рассвете Калеб забрал «фею» и умчался, оставив мне лишь записку с благодарностями, обещанием зайти в воскресенье и еще одним признанием в обожании – похоже, мой вчерашний ответ оборотень воспринял как указание к действию. Полное оптимизма и веселья послание друга немного скрасило мне одинокое утро в огромном пустом особняке. Давно, еще на первом курсе, я даже собиралась его продать и купить что-нибудь попроще, но Калеб уговорил отложить это решение хотя бы до конца учебы. Я послушалась и не пожалела – особняк Ферроу стоял в самом центре Родена, а университет и все необходимые мне магазины были в пределах десяти-пятнадцати минут неспешного шага по чистым, освещенным и вымощенным гладким камнем улочкам. Далеко не все районы столицы могли таким похвастаться.

И все же у меня ушло немало времени, чтобы привыкнуть к дому. Я распустила штат слуг, работавших при Артуре Ферроу, и наняла приходящих горничных, два раза в неделю помогавших мне с уборкой. Большую часть комнат я заперла на ключ и годами не открывала, так что с оставшимся пространством трехэтажного особняка две девушки справлялись без труда. Со временем у меня выработались свои привычки и свой распорядок дня, в корне отличающийся от такового при отце, однако я все еще с трудом могла принять доставшийся в наследство дом как свое убежище. Прошлое находило меня, выглядывая из-за оправы старинных зеркал, затаившись за дверьми запертых комнат, шурша тяжелыми гобеленовыми портьерами и поскрипывая чуть рассохшимся паркетом.

Однажды я не выдержала. Поймав себя на том, что стараюсь бесшумно пробегать мимо давно пустующего кабинета Артура Ферроу и вздрагиваю, если кто-то из горничных ко мне обращается, я вышла из себя. Сколько можно бояться собственной тени! Это мой дом! Неконтролируемая, несвойственная мне ярость требовала выхода, и я металась по комнатам, выбрасывая вещи на пол из ящиков и шкафов, разбивая вазы и статуэтки и пиная обтянутые дорогим бархатом диванные подушки, пока не наткнулась на припрятанную Калебом еще на первом курсе биту – когда-то друг после работы заявился ко мне с разбитыми лицом и костяшками на кулаках, с порога вручил свой трофей и попросил дать что-нибудь холодное. Пока я трясущимися руками обрабатывала раны, оборотень, довольно ухмыляясь, хвастался, что напавшим на него сейчас гораздо хуже. Бита оказалась отличным оружием против призраков прошлого и разрушений причиняла куда больше, чем мои слабые руки. Особенно сильно досталось ненавистному кабинету. Заглянувший в гости Калеб застал меня, остервенело кромсающую старинный отцовский секретер. Оценив обстановку и мое состояние, оборотень не стал меня останавливать. Вместо этого он принес из гостиной патефон, включил музыку и молча присоединился к безобразию, а когда мои силы окончательно иссякли, обработал содранные из-за неумелого обращения с непривычным оружием ладони и заварил чай. Наверное, это было самое безумное чаепитие в моей жизни – мы сидели посреди обломков прямо на полу и улыбались друг другу, все так же не проронив ни слова. Слова нам в тот вечер были не нужны.

С тех пор, когда появлялось время, мы методично разбирали комнату за комнатой, но уже без разрушений – одного раза оказалось достаточно, чтобы мне стало легче. Что-то продавали, что-то безжалостно выбрасывали или даже сжигали, что-то отдавали в музей или архив. Я твердо решила, что в моем доме не должно остаться ничего, причиняющего мне боль. Разобранные до голых стен комнаты я снова запирала на ключ – обои и паркет я планировала заменить на всех этажах сразу и надеялась, что следующим летом наконец-то смогу это сделать.

Умывшись, я спустилась в кухню, приготовила простые оладья и съела их там же, не тратя время и силы, чтобы накрыть завтрак в столовой. Готовка была одной из первых вещей, учиться которой я взялась, оставшись одна. Мне было приятно делать что-то для себя, ни на кого не оглядываясь, не ожидая, пока слуги выполнят приказ, и не боясь, что меня за это осудят, ведь готовка «не для леди». Будучи леди, счастья я не видела, поэтому теперь с удовольствием познавала простые вещи, знакомые многим с детства, и не переставала наслаждаться недоступными мне ранее мелочами. Здесь же, пересев поближе к окну – обманчиво яркое солнце казалось по-летнему теплым, пока не выйдешь на улицу – пролистала стопку «Роденского Вестника» за несколько дней, на которую раньше не хватило времени. Не то чтобы мне было действительно интересно, но такая привычка позволяла оставаться в курсе самых основных событий столицы, не участвуя в них. Светские скандалы и помолвки, объявления самого разного толка, криминальные хроники, новости из мира политики и новейшие достижения науки и магии – в «Вестнике» было все. Разворот о преступном мире Родена в самом свежем, сегодняшнем издании пестрел кровавыми подробностями массового убийства в портовом районе. Тошнотворные зарисовки – кто позволит газетчикам делать снимки на месте преступления? – делали статью еще более омерзительной, поэтому я почти перелистнула страницу, когда взгляд зацепился за знакомое название.

«Пьяный лобстер».

Стараясь не смотреть на зарисовку, я снова перечитала заметку.

«Пять истерзанных трупов обнаружены в подвале «Пьяного лобстера»!

Патруль охраны порядка вызвал И.Н о ррен, владелец трактира, обнаруживший убитых через час после закрытия. Как сообщает наш источник в Управлении, прибывшие на место следователи нашли не только тела, но и перепрятанную господином Норреном большую партию наркотических эликсиров, среди которых были «фея снов», «изумруд» и «слезы дриады». Две из пяти жертв также находились под следствием за распространение запрещенных препаратов.

Сам И.Норрен арестован по подозрению в убийстве и распространении наркотиков. Подробности расследования пока не сообщаются.»

Сглотнув, я отложила газету и закрыла глаза. Именно в этом трактире вчера должен был оказаться Калеб. Опоздание, возможно, спасло ему не карьеру, а жизнь. Не выдержав, я потянулась к связничку.

«Калеб! В «Роденском Вестнике…»

«Уже знаю», – мгновенно откликнулся оборотень. – «Фаюшка, прости, сейчас немного занят. Завтра приду, как и обещал».

На глаза снова попалась до омерзения подробная зарисовка. Я поспешно перелистнула страницу и попыталась погрузиться в знакомый, а главное, безопасный мир техномагических новинок. Калеб никогда не давал повода в нем сомневаться и, несмотря на кажущуюся беспечность, почти всегда просчитывал свои действия на несколько шагов вперед. И все же я не могла отделаться от мысли, что вчера он разминулся со смертью слишком близко.

Уже покидая кухню, я бросила взгляд в окно. У дома напротив стоял человек, но с такого расстояния я не могла его разглядеть как следует. На долю секунды мне показалось, что он смотрит прямо на меня… Но нет, незнакомец отвернулся и пошел дальше по своим делам неспешным прогулочным шагом. Очередной гость столицы или просто прохожий, любующийся роскошными особняками. Здесь, в центральной части Родена, богатой, беспечной и невероятно далекой от описываемого в газете ужаса, таких было куда больше, чем самих жителей.

Глава 4

В кабинете, когда-то принадлежавшем Артуру Ферроу, давно не осталось ничего, кроме запертого сейфа и большого удобного письменного стола. Все остальное, сломанное мной и Калебом в тот единственный приступ ярости, мы безжалостно сожгли, даже стол и кресло пришлось поставить новые. Теперь кабинет принадлежал мне. Здесь не осталось ничего, что напоминало бы о прежнем владельце и о том, во что он меня превратил.

Мы с Калебом не только тщательно проверили всю сломанную мебель, но и простучали стены в поисках тайников, жаль только, ничего ценного не нашли. Или в кабинете ничего не было сокрыто, или мы совершенно не умеем искать. Да и с надежно запертым сейфом не ясно, что делать… Хотя… и почему я раньше не догадалась? Я устроилась поудобнее в мягком велюровом кресле, принесенном сюда из гостиной взамен старого, закрыла глаза и выпустила на волю дар, позволяя ему растечься по Родену невесомой волной в поисках нужного мне человека. Хотя, человека ли?

О том, что темные гончие – реальность, а не сказка, я знала от Артура Ферроу. В Родене их считали, скорее, легендой, плодом детского воображения, попыткой придать собственным страхам простую и понятную форму. Кто охотится по ночам и убивает тех, кто не спит? Чье дыхание ты чувствуешь за спиной? Чьи алые глаза горят в темноте? Кто похищает непослушных детей? В столице времен Смуты было так много поводов бояться, что передающиеся шепотом слухи о тех, кого никто, в общем-то, не видел, терялись на фоне реальных событий. Взрослым было не интересно обсуждать то, что никто не мог подтвердить, и темные гончие из реальности переселились в детские фантазии, короткие стишки, жестокие считалки, нашептываемые в темноте, разгоняемой неровным пламенем свечи в дрожащей руке, страшилки и «рассказы очевидцев», завирающихся настолько, что даже самые ярые фантазеры относились к ним скептически. Однако это не сделало темных гончих менее настоящими.

Какое-то время Артур Ферроу пытался найти тех, кто стоит за приписываемыми легенде преступлениями. Не раз и не два его тщательно выверенные и выстроенные планы ломались из-за внезапного вмешательства темных гончих. Иногда отец снисходил до объяснений, так что я знала – он считает гончих наемниками кого-то из лордов – слишком хорошо за ними были подчищены все следы. Но со временем Артуру Ферроу надоело гоняться за призраками, да и другие проблемы, более реальные и осязаемые, требовали его внимания. Полумифических гончих Артур Ферроу не боялся, а после Смуты и вовсе забыл об их существовании, и, как оказалось, зря.

Что именно произошло в ту ночь, я так и не узнала. Не только я в Родене умею стирать память. Впрочем, я до сих пор считаю, что забвение было мне подарком, а не наказанием. Отца хоронили в закрытом гробу – мне не дали даже взглянуть на останки. Ночной Кошмар, одна из гончих, безжалостно лишила меня всех воспоминаний о ночи его смерти, вот только предшествующий этому разговор оставила. Я знала – я была в том парке, когда темные гончие убивали Артура Ферроу, хотя никаких подтверждений этому не нашла. Иногда я терзалась сомнениями и догадками о степени моей причастности к гибели последнего родственника. Но сожалениями – никогда.

«Здравствуй, что у тебя случилось?» – довольно быстро откликнулась Ночной Кошмар. «Я чувствую твое волнение», – ответила она на невысказанный вопрос. Когда-то сразу после нашего знакомства мы довольно много общались таким образом – только с помощью дара, без использования связничков, не видя друг друга. Поддержка и помощь еще одного ментального мага, живущего где-то совсем рядом, пришлась кстати. От осознания, что в крайнем случае мне есть, кого позвать на помощь, становилось не так одиноко и страшно. Но за прошедшие годы я успела отвыкнуть от того, что кто-то может меня читать, несмотря на мои ментальные щиты.

«Давай будем честны, щиты – твое слабое место», – хмыкнула гончая, опять подслушав мои мысли.

«Мне нужно вскрыть сейф в доме, тут сложная магическая защита, которая меня не пускает. Я подумала, ты можешь знать, к кому обратиться с подобным», – высказала я просьбу, не дожидаясь, пока собеседница сама выудит ее из моей головы.

Ночной Кошмар ненадолго задумалась.

«У тебя же был обыск после смерти отца, неужели сейф не вскрывали?»

«Понятия не имею», – честно призналась я. – «Сейф в спальне был открыт и выпотрошен, все потайные отделения стола и шкафов в кабинете – тоже, а этот тайник почему-то не тронули. Или осмотрели и закрыли? В любом случае, у меня не получается заглянуть внутрь».

«Звучит странно, я знаю, как работают палачи – они не пропустили бы тайник и не стали бы закрывать его за собой. Подожди немного, я скоро вернусь».

Чужая сила, связывающая меня с Ночным Кошмаром, истончилась, превращаясь в едва заметную ниточку – недостаточно, чтобы общаться, но хватит, чтобы быстро восстановить ментальный канал. Я пожала плечами и принялась составлять список дел на выходные, чтобы, даже если чем-то увлекусь, ничего не забыть и сделать все вовремя. Первым пунктом записала: «перебрать старые вещи» – Лия и Тесса, мои горничные, узнав, что я наконец-то добралась до кладовой, полной старой одежды, попросили отдать все ненужное им. Девушки были одной со мной комплекции, так что дорогие тряпки, купленные еще Артуром Ферроу, наверняка пополнят их гардероб. Меня студенческая насыщенная и местами суматошная жизнь давно заставила пересмотреть свое отношение к одежде, склонив выбор в пользу более практичных и менее марких нарядов.

Вторым пунктом шли ответы на письма и приглашения – перед новогодьем почты было в несколько раз больше, чем обычно, и никого нельзя было обидеть молчанием. С неприятной обязанностью стоило покончить сегодня, ответив всем шаблонным отказом. Многие из знатных лордов и леди отправляли мне приглашения в свои дома из вежливости просто потому, что не могли обойти вниманием фамилию Ферроу, хотя никакой выгоды общение со мной отправителям не несло. Но были и другие, например такие, как виконты Ласлоу, настойчиво звавшие меня на все вечера в своем доме в надежде присосаться к наследству или втянуть меня в какие-нибудь интриги. Понять, кто есть кто, было легко – чем меньше приглашений в сезон, тем меньше шансов, что отправителю от меня что-то нужно. Та же виконтесса Ласлоу, буквально завалившая меня письмами, была матерью трех неженатых сыновей, средний из которых, к сожалению, учился на одном курсе со мной и не упускал возможности пообщаться при каждой встрече. Белобрысую макушку Генри Ласлоу я научилась распознавать с противоположного конца длинных университетских коридоров и порой чувствовала себя настоящим шпионом, успевая спрятаться до того, как парень меня заметит. Надеюсь, Гарри, третий и младший из братьев Ласлоу, собирающийся поступать в следующем году, посчитает меня слишком старой, чтобы губить свою молодость браком по расчету. Однако уже пора было подумать, что я стану отвечать на приглашения через год, и стоит ли мне продолжать игнорировать все светские мероприятия. Я хотела, доучившись, открыть мастерскую, творить в свое удовольствие и получать за это деньги. Но если знать Родена затаит обиду, мне придется несладко – нельзя делать врагами тех, у кого хватит влияния не только оставить меня без заказов, но и выжить из столицы. Вне досягаемости магического источника артефактная мастерская себя не окупит, а значит, моя главная мечта пойдет прахом.

Третьим делом на выходные я записала работу над вторым пауком, и напоследок, если останется время – начать готовить билеты к экзаменам. Список получился коротким, но я-то знала – работы в нем как раз до вечера воскресенья, если не больше.

«Палачи ничего не закрывают после обыска», – раздался в моей голове голос вернувшегося Ночного Кошмара. «Значит, этот сейф почему-то пропустили, что странно. О взломе попроси своего декана, он точно справится и никому не скажет. Могу я тоже кое-о-чем тебя попросить?»

«Конечно», – сразу согласилась я. Несмотря ни на что, темным гончим я доверяла, насколько это возможно.

«Если внутри окажется подтверждение махинаций Артура Ферроу или что-то из коллекционируемых им сведений о других людях, расскажи мне».

«Могу даже совсем отдать», – легко согласилась я. Лезть в политику я не собиралась ни при каких условиях, так что ничего, собранного моим отцом, мне не было нужно. Разве что почитаю сначала сама, чтобы знать, от кого стоит ждать подвоха. Темные гончие в любом случае распорядятся этими сведениями лучше, чем я. Ночной Кошмар тихо хихикнула.