Погоня за судьбой

Впереди, возле фасада очередной лавки я заприметила припаркованный у обочины бело-голубой фургон, мигающий яркими проблесковыми огнями. Возле него стояла группа полицейских в синих костюмах, щитках и наколенниках с тяжёлыми автошокерами наперевес. Стараясь вести себя естественно, я расслабленной походкой проследовала мимо полицейских, двое из которых шумно заламывали какого-то пьяного балагура. Ещё двое тащили в фургон смуглого мужчину – судя по всему, хозяина лавки. Тот вяло упирался и ломающимся голосом пытался что-то объяснить:

… – За что меня? Я ничего не нарушил!

– Это эпидстанция будет разбираться, нарушил ты или нет, а мы тебя должны задержать до выяснения. Огурцы, которые ты под лаваш режешь, кривые? Кривые!

– Мамой клянусь, покупал у «Овощтрейда», одобренные!

– Овощтрейдовские прямые и длинные, а у тебя кривые и короткие. Значит, контрафакт! А ну, пошёл!

– Я не виноват! Мне подкинули!

Торговец получил палкой под рёбра и исчез в чреве фургона, а дверь с лязгом захлопнулась. Коп прицепил дубинку к поясу и покосился на меня. Для камер я была невидима, но вот у человека могли возникнуть вопросы. Я отвернулась, шагая в том же темпе, что и шла, мысленно прося о том, чтобы полицейский не начал меня сканировать и не наткнулся на блокиратор. Отойдя достаточно далеко, я выдохнула, пружина моего тела разжалась, и вскоре впереди показался искомый переулок. Гостиница, судя по табличке возле тёмной арки, располагалась там, и я свернула во тьму.

Улица осталась позади, людей здесь практически не было. Словно по рукотворному каньону, меж двух высоких стен, усеянных нависавшими кондиционерами, я шла вперёд по узкому переулку. На асфальте лежали мокрые кучи хлама, вдоль стен стояли серые мусорные баки, тут же рядом, укрывшись картонками, лежали пара бомжей. Мимо меня, пошатываясь и бормоча что-то себе под нос, проковылял доходяга. В глубине переулка, резонируя от стен, возник басовитый рык, и показались лучи фонарей. Я едва успела отойти к стене, как сквозь проезд в сторону улицы, разбрасывая валявшийся на дороге мусор, пронеслась целая группа байкеров на огромных мотоциклах.

От перекатистого рычания стальных зверей заложило уши, а я меж тем вышла в тёмный дворик, уставленный мотоциклами и ховербайками. С трёх сторон дворик был окружён старинными пятиэтажными развалюхами с неизменными блоками кондиционеров-очистителей под окнами. Одно из зданий на уровне второго этажа венчала красная неоновая вывеска: «Бар “Весёлый Саймек”», а соседнее – голограмма с надписью: «Гостиница “Утомлённому – отдых”». Возле входа в бар ошивалась шумная группа пьяных молодых людей непонятного пола, затянутых в кожу. Пахло мочой, в отдалении кто-то надсадно орал, а над всем этим великолепием, загораживая небо, развернулось грязное брюхо широкой эстакады, проложенной прямо над малоэтажными домами.

Интересно, полиция сюда вообще заглядывает? Это жутковатое место показалось мне идеальным убежищем – наверняка, давно проверенное и примелькавшееся заведение, на которое в органы охраны порядка звонки поступают с завидной регулярностью, и которое закономерно продолжает работать – ведь лучше иметь на карандаше более-менее известный и подконтрольный притон, чем искать дюжину новых, отлавливая разбежавшихся завсегдатаев.

Я проследовала ко входу в гостиницу и, обойдя чьё-то лежащее тело, толкнула дверь. Пара бритых наголо вышибал встретили меня безразличным взглядом сверху-вниз. Следуя через холл к стойке регистрации, я заприметила блестящий хром на запястьях их скрещенных рук – тоже мехи, значит. Пожилая дама с тёмными кругами под ярко накрашенными глазами встретила меня из-за стойки натужной улыбкой. Я тихо поинтересовалась:

– Сколько будет стоить относительно приличный номер? Желательно – в противоположной стороне от этого расчудесного дворика.

Получив ответ, кое-как одной рукой я достала свёрнутую пачку денег, отсчитала нужную сумму на сутки и расплатилась. Собралась было уходить, но вспомнила о своей главной задаче.

– В номере есть стационарный интернет?

– Шутишь, милочка? – всплеснула руками женщина. – Двадцать второй век на дворе! Зачем тебе стационарный интернет, когда у нас полное спутниковое покрытие? Или тебе не хватило денег на деку?

– С некоторых пор предпочитаю не пускать в голову посторонних, включая сетевой трафик.

– В таком случае, придётся доплатить.

– Держите, – сказала я, выудив из пачки ещё одну бумажку.

– Четвёртый этаж и направо. Вот, на карте номер…

– И ещё кое-что… Никто не должен знать о том, что я здесь.

– Вот как? – Женщина приподняла бровь. – Тогда придётся доплатить ещё. За анонимность…

Денежный запас таял на глазах. Четвёртый этаж встретил меня светлым просторным коридором, расходящимся в две стороны. Старенький на вид, но чистый и опрятный интерьер резко контрастировал с тем, что происходило внизу, во дворике. Я добралась до своего номера, повернула ключ и оказалась в небольшой уютной студии, разделённой на две части широкой кухонной стойкой. Сенсорный дисплей на стене, холодильник, электроплитка, узкая кровать, прямоугольное окошко, за которым во тьме где-то наверху неслись вереницы ярких огоньков. Несмотря на то, что здесь, под крышей, стоял постоянный гул автострады, висевшей буквально над головой, это место мне нравилось – оно было каким-то по-домашнему уютным и, хотя бы на короткое время, оно стало только моим. Я получила передышку и возможность уединиться.

Скинув рюкзак и куртку, я подошла к окну и, глядя на тёмный шумный двор внизу, почувствовала наконец долгожданное спокойствие…

* * *

Я не любила ультразвуковой душ. Уши были заткнуты специальными затычками, но создавалось какое-то давящее ощущение, словно меня сунули в вакуумный мешок и упорно, настойчиво откачивали из него воздух. Впрочем, свою работу ультразвук выполнял хорошо, и в местах, где вода стала дефицитом, без него было не обойтись…

Приведя себя в порядок, я сидела у монитора и продиралась сквозь горы информационного хлама, по крупицам собирая данные о профессоре астрофизики Владимире Агапове. Будучи практикующим учёным, он почти всегда пребывал в разъездах, находясь на острие научного прогресса. Спектр тем, которые своими исследованиями стремился охватить профессор Агапов, был весьма обширным – жизненные циклы звёзд, чёрные дыры, тёмная материя и энергия, кротовые норы, мультивселенные, течение и направление времени. Он был одним из тех, кто стоял у истоков знаменитой «Теории пустоты», а на одном из «Голиафов» уже вовсю проводились испытания двигателя с использованием антиматерии, к разработке которого также приложил руку Агапов.

Никакой личной информации об учёном в открытом доступе не было – ни адреса проживания, ни телефона, почты или любых других контактных данных, – и единственным упоминанием о нём в практическом смысле была разовая лекция в МФТИ, которая была запланирована на начало следующей недели. Профессор собирался вернуться на Землю на денёк и дать лекцию студентам, чтобы потом снова сорваться куда-то на окраину обитаемого сектора нашей галактики.

Это означало, что мне нужно было пробыть в этом городе ещё три дня, не протянув при этом ноги. Денег оставалось как раз на четыре дня проживания в гостинице при условии, что я не буду питаться, но такой расклад меня совсем не устраивал. Я чувствовала себя уязвимой – времена, когда я могла не беспокоиться за собственное будущее, имея возможность положиться на друзей, остались в минувшем. Там же остались моя уютная каюта и корабельный синтезатор пищи, растворились где-то в безнадёжно далёком прошлом…

Заперев номер электронным ключом, я спустилась вниз и выбралась на улицу. С приближением ночи дворик становился всё более оживлённым – в полутьме играла тяжёлая музыка, слышался треск мотоциклетных двигателей и пьяные крики. Куда пойти, и при этом не нарваться на патруль, а главное – зачем, – я по большому счёту не представляла, поэтому решила зайти прямо в этот бар. «Весёлый Саймек»? Что это вообще означает… Сгрудившиеся возле входа пьяные подростки при моём появлении притихли, а я аккуратно обошла лужу, разлившуюся прямо перед входом, и вступила в предбанник, отделённый от улицы толстой стальной дверью с заклёпками. За второй, внутренней дверью мне открылось тёмное просторное помещение.

Царил шум и гам, яркими огнями светился музыкальный автомат в стиле ретро, из спрятанных по всему помещению колонок играла классика хард-рока полуторавековой давности, дым стоял коромыслом. Справа резались в русский бильярд, а с противоположной стороны за рядами столиков сидели колоритные мужички в коже и уплетали, судя по запаху, что-то мясное. В тени, у стенки возле неприметной двери стояли несколько здоровяков и о чём-то тихо разговаривали. Периодически звенело стекло, у барной стойки расположились байкеры. Катаясь вдоль неё вперёд-назад по закреплённому на потолке рейлингу, суетился робот-бармен с круглой одноглазой головой, ловко орудуя десятком манипуляторов и умудряясь одновременно протирать стаканы и стойку, смешивать напитки, наливать пиво из кранов и подавать его вместе с закуской периодически подходящим к стойке гостям заведения.

Я приблизилась к барной стойке и заказала пиво. Робот молниеносным движением выхватил откуда-то снизу высокий стакан, наполнил его пенной жидкостью и толкнул по лакированной стойке. Проехавшись по деревянной поверхности, стакан остановился прямо напротив меня. Я аккуратно взяла его, отхлебнула и прислушалась к разговорам вокруг.

… – Недалеко от Твери, да… Есть там такой город, Вышний Волочёк. Так вот, нас в машине четверо. Останавливают нас менты, мы все пьяные, а у меня ружьё дымящееся на коленях и фазан в ногах… Дрючили они нас битый час, но в итоге с пятидесяти добазарились до четырёх…

– Так у вас что, лицензии не было?

– Была, конечно! На вечер. А нас в четыре утра хлопнули, да ещё пьяных в хламину. Административка теперь висит, куда денешься-то…

– Надо было сказать, что увлеклись слегка и потеряли ход времени!

– Невовремя мы поехали, вот и всё. Но оно того стоит, я тебе скажу! Едешь по полю, и прямо из машины – бах! Ты там только за город отъедешь – и вот они, вдоль дороги кудахтают…

… – Как ты относишься к своему байку, так и он будет относиться к тебе! Я это ещё от деда своего слышал… И правда ведь – вот, бывает, поднесёт грязи или воды в антиграв, и вот он в дороге начинает захлёбываться. А я ему говорю: «Давай, родной, ты самый лучший!», и он тут же – раз! И протащит грязь, и дальше гудит себе в привычном ритме!

– Мне больше нравится думать, что у байка есть скорее не своя душа… от этого жутковато становится… а частичка твоей собственной.

– Не, брат, именно своя. И характер свой, и привычки, и повадки…

… – Рик просрал. Я на него поставил всю зэпэ, но он опять упал в первом же раунде.

– Ну и дурак ты, что я тебе ещё могу сказать?

– Понадеялся же – ну не может же он третий месяц подряд проигрывать! А поди ж ты, смог! Опять пойду ночами подрабатывать на погрузках…

… – Три дня облезаю! Стоило только без кепки часок на улице побыть – и вот результат, пожалуйста.

– Фига себе, прям шелуха слезает!

– И не говори. А печёт так, будто бензином облили и подожгли…

… – Эй, блондиночка.

Я обернулась. На меня смотрел пожилой пузатый байкер с повязанной на голову банданой, в кожаном жилете с длинной седой бородищей. Одна его рука была механической, под бородой блестела стальная нагрудная пластина.

– Да, я к тебе обращаюсь. Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

– Присаживайтесь, конечно.

Он тяжело взгромоздился на соседний табурет, заказал рюмку какого-то пойла со странным названием, повернулся ко мне и просипел:

– Вижу, тебя жизнь потрепала, да, мех-сестрёнка?

– Довелось побывать в передрягах, – расплывчато ответила я и кивнула на его руку: – В этом городе импланты довольно распространены, похоже?

– Ещё как! В Москве всем по барабану, что ты с собой сделаешь. Хоть одну голову оставь, главное – никого не трогай. А что до меня… Молодо-зелено… – Он отхлебнул из своей рюмки и усмехнулся. – На разборке ломом грудак пробили и руку отшибли. Меня тогда еле откачали, и я решил для себя, что так просто теперь не дамся. Человеческое тело слишком уязвимо, вот и апгрейжу потихоньку… А ты сама откуда? Уж больно акцент не наш, не московский, и взгляд какой-то не такой, как у окружающих. Затравленный, что ли…

Я отвернулась и принялась изучать игроков в бильярд.

– Да, я из очень далёких мест, и, в общем-то, тут проездом. Ещё недельку в этом городе побуду, встречусь с одним человечком, а дальше… Не знаю, что дальше.

– Кривая выведет, – удовлетворённо прохрипел байкер. – Есть день сегодняшний, и мы в нём. Это главное, а единственно приличный вид на грозу – в зеркалах заднего вида.

Я пыталась разобраться в произнесённом им наборе слов. Он допил своё пойло и хлопнул рюмкой по отполированной стойке.

– Позволь дать тебе совет. Здесь, внизу, есть хороший техник, он вот с этим… – Он ткнул пальцем в сторону обрубка моей руки, – регулярно имеет дело. Подойди к одному из тех ребят и попросись к Митяю, он тебя залатает. Скажешь, что ты от Боцмана. Железяка! – обратился он к роботу. – Закуску к пиву девушке, за мой счёт! К выпивке положена закуска! Не благодари, – вновь повернулся он ко мне. – Ну, а я пошёл…

Крякнув, он слез с табурета и заковылял к одному из дальних столов, где сидели ещё трое брутальных мотоциклистов, плюхнулся в кресло, и ему тут же налили. Его друзья посматривали на меня, улыбаясь и подшучивая над Боцманом, но слов в шумном баре было не разобрать. Робот поставил передо мной пластиковую тарелку, на которой ровным слоем были уложены жареные не то сверчки, не то тараканы. Я брезгливо отодвинула тарелку в сторону, и пить мне вдруг тоже почему-то расхотелось. Кто вообще знает, из чего они тут варят своё пойло?

Внезапно маленькая неприметная дверь во тьме с треском распахнулась, и оттуда вышел накачанный здоровяк с голым торсом и ирокезом на голове. Лицо его было в крови – судя по всему, чужой, – и вид он имел торжествующий. Следом за ним выбрались ещё пара человек, а здоровяк остановился посреди помещения, поднял вверх сжатые могучие кулаки и победно зарычал. Зал взорвался радостными криками, кто-то засвистел. Я с любопытством наблюдала, как он проследовал к барной стойке, грохнул кулачищем по столешнице и потребовал:

– Двойной виски мне, железяка!

Возле стойки едва стоящий на ногах панк, с трудом удерживая в руке бутылку пива, заплетающимся языком воскликнул:

– Ты опять всех уделал, Дра́ко!

– Да, моим коронным левым хуком! Хочешь покажу?!

– Н-не, не надо! Лучше выпьем с тобой!

Драко повернулся в мою сторону и прорычал:

– Нет, я хочу выпить с ней. Давай, красотка, за мою славную победу над Ингемаром!

Пристально и молча изучая здоровяка, я не шевельнулась. В зале стало тише. Драко поднял и опрокинул в себя рюмку, смерил меня оценивающим взглядом и протянул руку куда-то в сторону. Словно из ниоткуда возник его помощник с полотенцем в руках. Драко вытер лицо, забросил полотенце на плечо и хмыкнул:

– Гордая, значит? Ничего, у меня и не такие орешки кололись. Увидимся позже…

Развернувшись, он покинул бар в сопровождении пары помощников, а я в три глотка допила заказанное пиво – не пропадать же добру, – слезла с табурета и направилась в сторону двери, из которой только что вышел напыщенный Драко. Путь мне преградил огромный вышибала, и я сообщила:

– Я от Боцмана к Митяю, на техобслуживание.

Бугай посторонился и пробасил:

– Минус первый этаж, налево по коридору.

За дверью вниз уходила ярко освещённая широкая лестница. Дойдя до минус первого этажа, я вышла в коридор. Лестница спускалась дальше, оттуда доносилась рок-музыка и приглушённые вскрики.

Повернув налево, я оказалась в мастерской – вдоль стен на столах и стеллажах были в беспорядке навалены какие-то коробочки, шестерни, микроплаты и части механизмов. Стройными рядами стояли баллончики с техническими смесями, к столешницам была прикручена пара тисков. Прямо напротив входа был закреплён фанерный щит во всю стену – на нём висела целая батарея различных инструментов, назначение которых было для меня загадкой. Рядом был растянут потускневший старомодный плакат с изображённой на нём женщиной в фартуке с бумажным свёртком в руке и надписью по нижней кромке: «Стал передовым – иди помогай отстающим!» Венчал картину логова техноправа закреплённый прямо посреди помещения под потолком матово-чёрный выпуклый диск, нависавший над широким столом наподобие операционного.

Я звонко постучала по столешнице биотитановыми костяшками. Из дверного проёма, ведущего в смежное помещение, раздался недовольный голос:

– Кого, блин, там несёт… Арни, ты что ли? Иду-иду…

На ходу вытирая руки промасленной тряпкой, мне навстречу выскочил молодой парень в перепачканном комбинезоне. Нос его венчали очки с телескопическим увеличителем, волосы были взлохмачены. Увидев меня, он замер и спросил:

– Тебе чего?

– Боцман отправил меня к Митяю, сказал, что здесь можно починиться… Ты Митяй?

– Погоди…

Парень скрылся в подсобке, раздался пронзительный свист ультразвука, и через полминуты он появился вновь. Очков на носу уже не было.

– Так что тут у тебя?

Я сняла куртку. Техник взглянул на торчащие обрывки сухожилий и проводов и присвистнул.

– М-да… Это так просто не починишь, нужна замена. Старая военная модель, одна из самых лучших и надёжных, но такую будет нелегко найти, если вообще возможно. Это где ты её так разворотила?!

– А это? – Пропустив мимо ушей его вопрос, я подняла вторую руку и пошевелила пальцами – тремя из пяти.

Парень оглядел ладонь со всех сторон, поднял голову и позвал:

– Митяй! К тебе тут посетитель, посмотри, что можно сделать.

На висящем под потолком диске загорелся красный огонёк, из его чрева выдвинулась камера, и её глазок уставился прямо на меня. Приспустившись на суставчатом подвесе, диск, поводя камерой, заскрежетал:

– Биологическая форма жизни, биологический возраст: двадцать один год, модифицировано: пятьдесят шесть процентов тела; биомодификаты: печень, селезёнка, поджелудочная железа; мехмодификаты: ноги – две, целиком до приводящих мышц, руки – две, целиком до дельтовидных мышц. Повреждения: левая рука: предплечье отсутствует, повреждения значительные, ремонт невозможен; правая рука: деформация пястных элементов среднего и безымянного пальцев, приводы отключены, повреждения умеренные, возможен ремонт. Каков план действий, Игорь?

Игорь взглянул на меня и недоверчиво спросил:

– У тебя деньги есть?

– Есть немного. Вот.

Я достала из кармана пачку купюр. Игорь отсчитал часть, сунул их в нагрудный карман комбинезона и широким жестом указал на стол посреди помещения:

– Укладывайся… Не боись, Митяй не кусается. Если только совсем чуть-чуть… Митяй, сделай ей правую ладошку, тут вроде малой кровью обойдётся.

Я послушно легла на операционный стол, а Игорь скрылся в подсобке. Робомеханик, нависнув надо мной, ощетинился дюжиной инструментов, парой клешней жёстко зафиксировал руку, выставил между ней и моим лицом графитовый щиток и принялся оглушительно жужжать своими устройствами. В стороны полетели искры, и я зажмурилась. Раздался скрежет, сменившийся шелестом, который почему-то ассоциировался у меня с тем, как паук плетёт свою паутину.

Через некоторое время робот отпустил мою руку и убрал во чрево все свои манипуляторы.

– Проверьте работу элементов кисти, – скомандовал он.

Я сгибала и разгибала пальцы, не веря своим глазам. Мои пальцы наконец-то обрели полную подвижность! Чудо-робот тем временем поднялся под потолок и отключился, глазок камеры потускнел и потух. Из комнатки появился Игорь.

– Ну как, результат устраивает? – осведомился он, протирая руки промасленной тряпкой.

– Более чем полностью! Ну, а теперь пойду тренироваться собирать кубик Рубика одной рукой.

Игорь усмехнулся.

– Гарантия – лет десять, плюс-минус. Чеков не выдаём, так что придётся поверить на слово… Тебя прислал Боцман, говоришь? Я тебя раньше не видел.

– Я не местная, сегодня первый день здесь.

– Ну, раз так, то тебе повезло. Скоро этажом ниже начнутся бои, сможешь посмотреть. А то, глядишь, и подзаработать на ставках.

Довольная тем, что наконец получила хотя бы одну полноценную руку, и сияя от восторга, я выпорхнула в коридор, где тем временем царило оживление – суровые на вид посетители группками и поодиночке спускались по лестнице вниз, в глубь подвала. Сгорая от любопытства, я присоединилась к общей массе галдящих и хохочущих людей. На минус втором этаже меня мягко остановил крепкий амбал из числа охраны.

– Простите, вход только по приглашениям.

Не успела я раскрыть рот, как сбоку раздался уже знакомый хриплый голос Боцмана:

– Арни, она со мной, всё в порядке. Пойдём, девочка…

Неожиданно галантно он взял меня под локоть, мы миновали двойные двери, и передо мной предстало огромное овальное помещение с неким подобием цилиндрической бетонной ямы глубиной в пару-тройку метров. Весь потолок был покрыт металлической сеткой, а по периметру ямы на возвышении тянулась опоясывающая зал галерея со скамьями для зрителей. Подпольный бойцовский клуб?

Зрители – коренастые байкеры, девушки в коже, похожие на попугаев панки с разноцветными хаерами, а среди всей этой разношёрстной толпы даже пара опрятных джентльменов в костюмах с шикарно одетыми спутницами – занимали места, располагаясь вдоль галереи. Боцман сказал:

– Сейчас будут драться мехмоды, зрелище обещает быть интересным.

– А тот напыщенный… Драко, или как его? Он тоже участвует?

– Он биомод, другая категория. Днём идут разминочные бои, а вечером – устраивают бои со ставками. Есть поединки между механиками, а есть – между биониками. Сегодня встречаются механики.

– А кто может участвовать? – В моей голове уже созревал безбашенный план, как поднять денег.

– Заявиться на участие может каждый, но, сама понимаешь, на свой страх и риск. – Боцман повернулся ко мне и ухмыльнулся. – Тебе – не советую. Как минимум, не с одной рукой. Да и с двумя шансы у крохи вроде тебя маловаты будут. Тут соперники попадаются не из робких…

В зале было шумно, кто-то спорил с давешним Арни на повышенных тонах, требуя вернуть поставленные несколько дней назад на проигравшего бойца деньги.

– А какие правила? – вполголоса спросила я.

– Да очень простые. Кто лёг и не сумел подняться – тот и проиграл. Смотри, сейчас будут ставки собирать…

В потолке распахнулся люк, и оттуда показался небольшой бот, чем-то напоминавший паука. Спустив на телескопическом манипуляторе железный ящичек с двумя подписанными щелями, он пополз над галереей прямо по потолку. Люди просовывали купюры в ту или иную щель, делая ставки на кандидатов. Когда робот проползал над нами, я разглядела светящиеся надписи: зелёную «Муромец» и красную «Ставр». Боцман сунул крупную купюру в красную щель, а я воздержалась. Цепляясь за сетку, механизм обежал помещение, а вслед за этим, подтянув к себе набитый купюрами ящичек, скрылся в потолке.

Освещение погасло, и через секунду прямо над бойцовской ямой вспыхнули белые лампы, выхватывая из темноты арену. Стало тише, зрители перестали галдеть, цвет одного из прожекторов сменился на зелёный. Внизу, под столбом света, с лязгом отворились стальные раздвижные двери, и из темноты на арену вышел высокий мускулистый боец в чёрных военных штанах и в берцах со стальной пластиной в половину лица, на которой алым рубином горел искусственный глаз. Он вышел в самый центр ринга и принялся флексить, поворачиваясь в разные стороны и демонстрируя мощный накачанный торс. Сразу же со всех сторон загремел возбуждённый голос:

– Поприветствуем нашего старого знакомого, победителя прошлогоднего турнира! Девятнадцать боёв, одно поражение! Его имя всем вам хорошо известно – непревзойдённый Илья Муромец!

Зал разразился аплодисментами, а в противоположном конце арены тем временем открылся второй тёмный проход, и на арену, в красный круг света вышло странное существо, вызывающее подспудное отторжение – верхняя часть тела мужчины была совершенно обычной, но нижняя представляла собой механические ноги, выгнутые в обратную сторону, словно у кузнечика. Лицо закрывала крайне натуралистичная маска не то зомби, не то насекомого, а то и зомби-насекомого. Боцман, сидящий рядом со мной, ощутимо поёжился.

– От этого парня у меня, блин, мурашки по коже! Но я уверен – сегодня он покажет класс. У меня на такое чутьё… Илюше придётся несладко.

Конферансье объявил:

– В красном углу ринга начинающий, но уже очень результативный боец. Пять боёв, ни одного поражения! Ставр!

Ставр поджал ноги, затем с силой спружинил от пола и, сделав сальто на месте, приземлился. Зал восхищённо гудел, я была заинтригована.