Моя школьная девочка

– Скажи это, – просит он, всегда так делает, ему нравится, когда я отвечаю.

– Я поняла, я не буду спорить, и я не стану искать работу.

– Круто, – он улыбается и снова берет меня за руки, одну подносит к своим губам и целует, все так же смотря в мои глаза, и я ощущаю тепло, пробегающее по спине снизу вверх, он еще никогда так не делал, я улыбаюсь, я счастлива, в голове снова все путается, я не могу выстроить план своих действий. – Завтра я приеду с самого утра. И лучше тебе сегодня лечь спать пораньше, – снова целует мою руку, прижимаясь к ней губами на несколько секунд, в течение которых водит языком по моей коже, – потому что я очень соскучился, – продолжает он, оторвав губы от руки, и я чувствую жар, покрывающий мое лицо, в то время как его глаза сверкают возбуждением. – Забери вещи от своих новых друзей и можешь пригласить их вечером к нам, я хочу знать, у кого ты ночевала. Но до вечера, – он проводит языком по нижней губе, и мой язык непроизвольно высовывается изо рта и проходит по губам, – ты будешь лежать на кровати выполняя все, о чем я попрошу тебя, Тина.

– Поверь, если бы не товарищ прапорщик, я уже залезла бы под стол, – вырывается у меня.

– Нет, не говори так, – проводит кончиками своих пальцев по каждому моему пальчику, мои руки напряжены, – мне не нравится, когда ты говоришь, как … м-м, – подбирает слово, заменяющее «шлюха», я знаю, что он этого не любит, но я так возбуждена, что действительно готова сделать это прямо сейчас, – когда ты ведешь себя развратно. Ты слишком милая для таких слов.

– Но завтра…

– Завтра, – перебивает он, – и во все последующие разы, в кровати, подо мной, ты можешь говорить все, что придет в твою возбужденную голову.

– Что тебе приготовить? – перевожу я тему, потому что на языке вертятся только слова, которые ему не понравятся.

– Ничего. Умоляю, – Юра тоже пытается прийти в себя, потому что ему-то еще в казарму возвращаться, а я уверена, что его член уже ждет меня в полной готовности, – только не готовь, – смеется он.

– Эй! – возмущаюсь я, но не могу сдержать улыбку, мы оба знаем, что как повар я совершенно бесполезна. – Я прекрасно готовлю! Я непризнанный гений кулинарии! Гениев никто никогда не понимает…

– Яичницу! – останавливает он меня, снова прижимаясь губами к моей руке, и я уже не могу жить без этого его движения. – Приготовь мне яичницу. Я обожаю ее. Никто не жарит ее лучше тебя, – он говорит уверенно, сарказм почти не чувствуется, и я почти верю, что действительно ни разу не сожгла яйцо на сковороде. – Я сделаю вид, что это самая моя любимая пища и буду уплетать за обе щеки. Немного масла, три яйца, соль, ветчина, четыре минуты на среднем огне, крышкой не закрывай, это очень просто. Я верю в тебя, – он говорит почти в мою руку и вибрация от его смеха накрывает ее.

– Смотри, ты обещал, – важно говорю я. – Ты будешь есть с аппетитом, и нахваливать.

– Тина, я так хочу тебя, что ты реально поверишь, что лучший повар во вселенной, – он поигрывает бровями и я не могу сдержать смеха.

– Романов!!! – громоглас возвращается к нашему столику, – ты решил весь срок службы тут просидеть?

– Виноват, товарищ прапорщик, – резво говорит Юра и встает. – Мы уже прощаемся.

– Смотри у меня, – подозрительно произносит, вероятно, будущий полковник и отступает от нас.

Я подхожу к Юре, он притягивает меня к себе, я тянусь к его губам, но он не целует мои губы а прижимается своими к месту за мочкой ушка: «Я рад, что ты тут», – шепчет он, гладя мою спину, – «Я скучал».

– Я тоже, – говорю я, – поцелуй меня.

– Все завтра, хорошая, – шепчет он, проводя языком по ушку, и я дергаюсь от мурашек, – приготовься, возможно, я не смогу быть нежным.

Его дыхание ровное, а мне не хватает воздуха, и я вдыхаю его ртом столько, сколько могут вместить мои легкие. Я хочу завтрашний день. В голове уже больше нет ничего, кроме того, что происходит сейчас. Я ни в чем не виновата. Мне девятнадцать, я имею право быть счастливой… Деньги, наследство, старики, все потом…

Он целует мою шею, я вздрагиваю, когда он втягивает нежную кожу. Завтра будет засос. Юра любит их, потому что так понятно, что я его, я сама попросила его однажды об этом. Он помечает меня. Я возбуждаюсь от этого, он знает.

Отпускает меня и молча уходит. Через несколько секунд скрывается за дверью, из которой появился. Я стою некоторое время у нашего столика для свиданий и глубоко дышу, потом замечаю, что солдат, сидящий за угловым столиком, прервал разговор со своей посетительницей и с интересом разглядывает меня. Улыбаюсь своей лучшей улыбкой и почти выбегаю из помещения.

***

С широченной улыбкой на лице иду пешком по тротуару, останавливая прохожих и спрашивая о нужном мне доме. Мне указывают сторону, где находится нужная улица. Не спешу, мне некуда спешить, вещи забрать я успею, купить продукты тоже. Я хочу просто идти и улыбаться, наслаждаясь ярким солнцем, легким ветерком, недоспелым виноградом, который срываю украдкой с живых изгородей, насаженных у дороги. Подпрыгиваю у абрикосового дерева, срываю не дозревший фрукт, обтираю его о ткань легкой майки и отправляю в рот. Я счастлива! Завтра Юра будет рядом, будет целовать меня, возможно, не нежно, как он пообещал, и это будоражит. Тело все еще дрожит, приятное тепло разливается внизу живота, я напряжена, возбуждена и хочу обнимать прохожих, с улыбкой проходящих мимо.

Квартира находится недалеко от части, где служит Юра, что не удивительно. Думаю, они с Олегом, специально выбрали такое расположение, чтобы не тратить время на перемещения. Мне это тоже по душе. Да мне сейчас все по душе. Рядом с домом, где находится мое новое жилище, стоит кафе, откуда доносится запах одного из моих любимых русских блюд – шашлычка, и я смело захожу туда. Съедаю огромный антрекот, запиваю стаканом томатного сока и откидываюсь на спинку стула, ощущая, наконец, желанную усталость. Почему желанную? Потому что я боялась, что не смогу уснуть от возбуждения и переполняющих меня чувств. А я должна хорошенько поспать, чтобы завтра отдать все свои силы Романову.

Втянув живот, захожу в магазин, где набираю два огромных пакета с продуктами и пивом. Превозмогая боль в руках, затаскиваю их на второй этаж, где пару минут вожусь с замком двери и, наконец, оказываюсь в квартире, где планирую провести ближайшие несколько месяцев. Раскладываю продукты на кухне. Обследую жилище.

Кухня довольно просторная, все вычищено до блеска, скорее всего, парни наняли домработницу, вряд ли они сами занялись бы уборкой. В шкафчиках полно утвари, но продуктов почти нет, значит, еду они заказывают. Ну конечно, кафе же в двух шагах от дома. Они гении! Обожаю их! В ванной и туалете идеальная чистота, две мочалки, четыре полотенца, несколько баночек со средствами гигиены. Следов пребывания женщин не обнаружено, что довольно странно, ведь если у Юры есть я, то у Олега никого нет, скорее всего, он сюда кого-то приводит. Это не важно, Олег имеет на это право. Коридор, как коридор, две пары обуви внизу небольшого шкафчика и больше ничего. Прямо по коридору большой холл, нет, это называется зал. Кинотеатр на пол стены, предполагаю, парни сами его купили, чтобы комфортнее проводить время. Огромный угловой диван, посерение столик, стены обклеены белыми обоями, мебели больше нет. Из залы ведут две двери. Захожу в правую. Большая кровать, старый ковер с мелким ворсом и шкаф, дверь на балкон. В шкафу небольшая стопка одежды, пачка презервативов, сигареты, конверт. В конверте пачка денег и пластиковая карта. Балкон не застеклен, тут стоят два плетеных кресла и стеклянный столик, на нем пепельница. С балкона видно кафе, где я только что наела килограмм. Во второй комнате точно такой же набор мебели, что и в первой, только ковер, занавески и покрывало на кровати другого цвета. В шкафу лежат такие же вещи. На пустой полке мое фото. Улыбаюсь, мое фото! Это комната Юры. Тело снова напряглось так, что я непроизвольно хлопаю в ладоши, выпуская из груди стон, и даже подпрыгиваю. Надо как-то заканчивать с этими непроизвольными движениями, а то если это случится на людях, мне будет очень дискомфортно. Буду следить за собой.

Рассматриваю фото. Оно с выпускного. Я сижу на сваленном дереве, на поляне, куда мы высадились с катера, на заднем плане накрытые столы, ноги вытянуты, короткая пышная юбка зеленого шелкового платья не прикрывает их, ногти накрашены ярким розовым лаком, туфли валяются недалеко, тогда я их сняла. Прядь волос, развеваемых ветром, опустилась на обнаженное плечо, другую прядь я намотала на палец и немного вытянула вперед рукой, так что на запястье виден жемчужный браслет, подаренный Юрой. Другой рукой опираюсь на дерево, на котором сижу. Смотрю прямо в кадр, широко, открыто улыбаясь ярко розовыми губами. Я выгляжу тут как кукла. Я так хотела. Специально подбирала ткань для платья в цвет глаз, а лак и помаду в тон друг другу. На обороте фотки написано моим немного кривым почерком: «Я всегда буду только твоей».

Здорово, что он взял с собой именной эту фотку, она нравится мне.

Позвонила Розе, сообщила, что устроилась, что с Юрой все в порядке, чтобы старушка не переживала, а то она и сама порывалась ехать со мной. Но зачем она нам тут?

Позвонила Тимуру, назвала свой адрес. Вечером парни привезли мой чемодан, а в придачу целый пакет вкусностей со стола бабушки Тимура. Пригласила ребят посидеть на балконе, выпить пива, но у них оказались другие планы. На предложение приехать завтра для знакомства с Юрой ответили положительно, предположив, что ему, действительно будет спокойнее, если он узнает, где и с кем ночевала его девушка.

Попробовав вкуснятину из чудесного пакета, привезенного Тимуром и его друзьями, я сбегала до кафе, оформила заказ на завтрашнее утро и, наконец, улеглась в ванной.

Уснула, как и хотела, едва коснувшись подушки.

***

Запихнул в себя половину армейского завтрака, половину отдал Олегу. После построения рванул в увал. Жаль, что брателла не может пойти со мной. По дороге прикупил цветов – Тине будет приятно, она любит белые розы. Я всегда считал их банальными и даже безвкусными, но моя девочка никогда не отличалась хорошим вкусом, если судить по ее боевому раскрасу и супер мини хищных цветов. Ничего, со временем я смогу ненавязчиво изменить это в ней. Сейчас это не важно. Я едва смог уснуть из-за стояка, представляя ее. Не мог избавиться от ее запаха на своем воротничке и ощущения ее кожи на языке. Круто, что она приехала. Жаль, конечно, что не послушала меня и не осталась в Москве, но это не беда. Сессию же она сдала. Имеет право на каникулы. И это просто шикарно, что она решила провести их со мной. Думаю, мне удастся уговорить ее вернуться на учебу в сентябре.

Черт, какая же она красивая! Как дрожало ее тело, когда я притянул к себе ее бедра. Как крепко она обвила меня ногами и как жадно целовала. Как мило покраснела, когда я сказал, что не слезу с нее. Это правда, я не собираюсь отпускать ее из-под себя ни на минуту.

Открываю дверь ключом Олега, свой отдал ей. В квартире тишина. Слава Богу яичницей не пахнет, а то пришлось бы есть ее варево, а это никогда не доставляло мне удовольствия, с плитой Тина не дружит. Тихо прохожу в свою комнату. Она спит. Такая маленькая. Из-за жары скинула с себя одеяло. На ней только стринги (ненавижу их!) и больше ничего. Она валяется на животе, раздвинув ноги, раскинув руки. Блестящие черные волосы волнистым беспорядком раскинулись по подушке и спине, достают до бедер, а одна прядь спала с кровати и змейкой свернулась на полу. Никогда не понимал, как она с ними управляется. Но они, определенно мой второй фетиш после ее глаз. Щекой уперлась в подушку, я вижу только половину ее лица, рот слегка приоткрыт и это заставляет мой член затвердеть. Короткие пряди волос у лица завились в смешные тнкие локоны и непослушно торчат в разные стороны, это придает ее лицу какое-то хулиганское, и в то же время кукольное выражение.

Аккуратно кладу букет в свободный угол кровати и прикрываю дверь. Мне нужен душ.

Слышу, как открывается дверь, одергивается занавеска.

Тина стоит передо мной. Белое подобие трусов оттеняет оливковую кожу. Рассматриваю ее тело. В ней ничего не изменилось за эти несколько месяцев, которые я не видел ее обнаженной, такая же тоненькая талия, девичья грудь с острыми розовыми сосками, стройные ножки. Я хочу, чтобы она повернулась спиной, я хочу видеть ее зад. Я обожаю ее бедра. Я хочу сжать их так сильно, чтобы оставить синяки от своих рук. Это вообще нормально? Спокойно, я просто возбужден. Я не должен причинять ей боль. Она кажется такой хрупкой. На ее щеках проступает румянец. Удивительно, после всего, что было между нами, она еще стесняется.

Девочка привычным движением закидывает руки и завязывает волосы в узел, снимает стринги и хочет залезть в ванную.

– Умойся, – задвигаю занавеску в ванной, отделяя Тину от себя.

Я не хочу трахать ее в ванной. Я хочу видеть ее тело, распластавшимся по кровати, хочу гладить его, хочу прикоснуться губами к ее груди, запустить руки в ее волосы, провести языком по линии ее шеи и оставить засос на нежной коже.

Стою под теплыми струями воды, пытаясь прийти в себя, с нажимом тру лицо. То, что происходит сейчас внутри меня мне не знакомо. Я чувствую раздражение, и, кажется, еще ожесточение. Мне стоит начинать бояться себя? Закручиваю кран горячей воды, и ледяные струи заставляют меня поежиться. Я должен успокоиться. Почему я так возбужден? Я хожу в увал раз в две недели. Последний раз был пять дней назад, и я снял телку в ресторанчике, где ужинал. Меня что, совесть мучает? Типа, я Тине изменил?

Ну да, получается, изменил… Секс – мое слабое место… Нет, мое слабое место Тина, и это меня бесит. Когда ее долго нет рядом, я перестаю себя контролировать. Она часть моей жизни уже почти два года, стала ей сразу, как только я увидел ее на лестничной площадке в школьном общежитии. Я привык, что она рядом, я хочу, чтобы она была рядом всегда. Мне даже не обязательно ее видеть постоянно, я просто должен быть уверен в том, что когда я захочу увидеть ее или прикоснуться к ней, она будет рядом для того, чтобы я смог сделать это. Эгоистично? Конечно. Но мы же все люди – эгоисты, разве не так? И если есть возможность держать ее при себе, то почему бы этого не сделать? Будь она рядом в увал на той неделе, у меня не возникла бы потребность в той телке, ведь когда Тина при мне, я не хочу никого другого. Да и ту телку я не хотел, хотя она была очень даже ничего, но мне нужен был секс, как простая механическая разрядка. Я не целовал ту деваху, как вообще ее звали?… Таня? Да плевать. Я не наслаждался ее телом, хотя там было на что посмотреть, я тупо вдалбливался в нее членом, и отправил восвояси сразу, как кончил. Я даже не думал о том, получила ли она кайф. Какая разница кончила она или нет? Мне интересен только оргазм Орловской. Блин, надо проверить, поменяла ли домработница постельное белье с прошлого раза, не хочу, чтобы Тина спала на нем.

– Юр, – ее голос выводит меня из мысленного транса, и я чувствую дрожь своего замороженного тела, – все в порядке?

– Да, – быстро выкручиваю кран с горячей водой, теперь надо согреться, – иди в спальню, я сейчас.

Дверной звонок, это еще кто?

– Ты ждешь кого-то?

– Нет, – мне кажется, что она улыбается, – я заказала мясо из кафешки внизу, – я знала, что ты не станешь есть мою яичницу.

Смешная. Знает свои минусы.

– Я открою.

Уходит.

Пакеты с готовой едой оставляет на кухонном столе.

Нахожу ее лежащей на кровати. Она хочет встать, когда я захожу в комнату. Но я останавливаю: «Лежи». Улыбается и облизывает губы. Но ничего не может возбудить меня сильнее, чем я уже возбужден. Почему я так реагирую на нее?

Вытираю голову полотенцем и сажусь рядом с ней на кровать. Она тянется ртом к члену. «Нет, иди ко мне», – притягиваю ее к себе, хочу ее губы. Глажу их большим пальцем, отгибаю нижнюю, блуждаю глазами по ее лицу. Мне нравится линия ее скул и пухловатые щечки, маленький носик, тяну ее к себе за подбородок и целую его, потом перехожу к губам. Она открывается навстречу мне, и я чувствую ее язык, провожу своим по ее небу, втягиваю в себя ее губу, снова ее язык. Она выдыхает мне в рот и я притягиваю ее за бедра, укладываю на кровать и целую ее тело. Мне все сложнее контролировать себя, и я больше не хочу сдерживаться, поэтому раздвигаю ее ноги и вхожу. Она вздыхает и выгибается. Кажется, я сделал это слишком резко.

– Нормально? – я должен спросить, я не хочу причинять ей боль.

Кукольная головка кивает и закрывает глаза.

– Смотри на меня, – мой голос слегка хрипит, я провожу рукой по ее животику, он напрягается – не закрывай глаза.

– Мне так хорошо, – она не может врать, она не умеет врать, тем более смотря мне в глаза, – не останавливайся, – голос тихий, на лице играет игривая улыбка, – я сырая со вчерашнего дня.

– А до этого? – двигаюсь в ней, глажу ее тело, провожу руками по талии и останавливаюсь на груди, интересно, она еще вырастет? – До этого сухая ходила?

– Я думала о тебе, когда сама… сама себя… рукой, как ты в школе… и, помнишь, ты купил мне подарок в наше первое лето, – затем она стонет.

Черт, мой разум туманится, когда я представляю, как она гладит свою промежность, как проталкивает в себя фиолетовый резиновый фаллос, и я начинаю двигаться в ней резче. Я даже немного ревную ее к ней же, это тело только мое, только я могу прикасаться к нему. Хочу сам дарить ей наслаждение и удовлетворение.

– Что ты делала?

– Ты знаешь…

– Нет, скажи мне.

Ее рука тянется ко рту, где она смачивает слюной пару пальцев, затем опускает ее к тому месту, где двигаюсь в ней я, и гладит себя, сжимаясь вокруг меня сильнее.

– Убери руку, – прошу я, стараясь замедлить движения, я не хочу кончать, я хочу трахать ее вечно, это не может закончиться быстро, она отрывает от себя руку и я накрываю большим пальцем место, которое она только что освободила от своих.

– Боже, – выкрикивает она, выгибается и обхватывает меня ногами, – Юра, это так хорошо, не останавливайся, – да я и не могу остановиться.

Нагибаюсь к ее лицу и провожу губами от ее подбородка до ушка: «Ты не будешь трахать себя сама, это мое тело, ты будешь кончать только при мне», – шепчу, наплевать, что веду себя как чертов собственник, можете считать меня извращенцем, хоть кем, если она хочет получать оргазмы, то пусть обращается ко мне. «Ты будешь кончать только подо мной. Все это» – стискиваю одной рукой ее бедро, она вскрикивает, веду рукой по телу и сжимаю легко ее горло, «мое, все твои оргазмы – мои», сжимаю ее грудь, прокручиваю сосок между двумя пальцами, она поворачивает лицо и вцепляется в мои губы.

– Я твоя, ты знаешь, просто я так скучала, – шепчет она, – ты ведь.., – не успевает договорить, глубоко вдыхает воздух, выгибает спину и сжимается вокруг моего члена, протяжно стонет, закрывая глаза.

– Смотри на меня, – я хочу видеть ее глаза, когда она на пике, это то, что мне нужно, это то, ради чего я живу именно сейчас.

Открывает. Зеленые глаза затуманены, фокусирует взгляд на мне «пожалуйста, не останавливайся, я вся твоя», – выдыхает она, подается вперед и… я чувствую, как ее зубы сжимаются у основания моей шеи… такого еще не было, рычу от ощущений, загоняю член в нее на всю длину, резко, сжимаю ее грудь, возможно до боли, почти опираюсь на нее, отрывая ее зубы от себя, она отталкивает одну мою руку и впивается зубами в то же место.

– Ты на таблетках? – не понимаю, как мой мозг выдал такой вопрос, я почти не способен думать, она мычит и от звука по шее идет вибрация. Я не понял, это положительный ответ? – Тина, – отрываю ее снова, за волосы, встречаюсь с ней глазами, – на таблетках?

– Даааа, – стонет она, но ее тело уже расслабилось, оргазм утихает, тело становится податливым, она двигается мне на встречу, – Юр, я хочу еще, – тянется рукой к своей промежности, я отталкиваю ее, от чего в ее глазах мелькает дикое выражение и я получаю пощечину обиженной рукой, – я хочу еще, – выдает она гортанный звук и я усмехаюсь, вынимаю член из ее тела.

– Будет тебе еще, хорошая, – смеюсь, моя дикость, с которой я пришел сюда утихает, остается только здоровое возбуждение. Целую ее, а потом переворачиваю на живот, ставлю на четвереньки, – я хочу твой зад с самой школы, – сжимаю ее бедра, потом провожу языком по позвоночнику, она стонет, выгибается, подставляясь под меня, но мне нужно ее согласие, мне важно, чтобы она тоже хотела этого.

– Юр, – боязливо говорит она, – не надо пока, пожалуйста, – такой нежный голос.

– Нет, так нет, я переживу, – я не задал бы вопрос, если ответ был мне не важен, целую ее шею, входя в нее снова, поглаживаю бедра. – Но, Тина, – обещаю я, – однажды я доберусь до этой твоей части.

Вот, что отличает Тину от других. Мне важно ее согласие. Деваху из ресторанчика я трахал, как хотел, я не спрашивал ее мнения.

Тина смеется, прерывая стоны, прижимается грудью к кровати, разводит ноги шире, все ее тело вибрирует: «Юр, жеще, я прошу».

– Мне нравится, когда ты просишь, милая, попроси еще раз, – говорю нежным голосом, мне нравится, когда она начинает умолять, мои движения мягкие, осторожные, ее довольно легко растравить.

– Юр, – она ластится по кровати, – я обожаю твой член, – ускоряю темп, чувствую, что скоро кончу, – пожалуйста, кончи в меня, – теперь сильнее вбиваюсь в нее, ее тело начинает трястись, – я так хочу почувствовать твою сперму внутри себя, – сжимает простынь кулачками и кричит, двигаясь мне навстречу, насаживаясь на меня и я кончаю в нее, делаю еще несколько движений и прижимаюсь к ее спине своей грудью.

– Я не мог уснуть полночи, представляя, как буду трахать тебя, – шепчу я ей на ушко и вынимаю из нее член.

Она падает на живот, под тяжестью моего тела и трясется в оргазме еще несколько секунд, глубоко дышит. Переворачиваю ее лицом к себе, смотрю на ее искаженное эмоцией лицо и кайфую. Хорошо, что я остановился тогда на лестнице и поздоровался с ней. Улыбаюсь и валюсь рядом. Глажу ее тело, она утихает.

***

– Это было круто, – говорю я обессилено.

– Не расслабляйся, душ, еда и повторим, – он лежит на спине, притянув меня к себе.

– Да ладно, тебя не хватит, – округляю глаза в удивлении.

– Детка, армия тренирует в мужчине выносливость, – говорит важно, но на лице ухмылка, а в глазах играют чертики.

– Мне стоит начинать бояться? – смеюсь я.

– О да! – смотрит хищно, ухмылка не сходит с его лица. – Скоро ты будешь просить меня остановиться. И, угадай, что?

– Что?

– Я не остановлюсь, хорошая.

И он действительно не останавливался. До восьми вечера: душ, еда, секс, душ, еда, секс…

Последний раз я просто лежала, а он пользовался моим телом по своему усмотрению, загибал как хотел, крутил, как ему надо. А я могла только кричать до хрипоты.

Я даже немного обрадовалась приходу гостей.

– Ты в норме? – смотрит на меня с жалостью, пока мои пятигорские друзья распаковывают пакеты на кухне.

– Вроде да, – хрипло говорю я.

Но, кажется, это не совсем правда. Горло саднит, похоже, я сорвала голос. Это вообще прилично так кричать? Мои губы распухли, как и соски. А еще моя нога болит, Юра слишком сильно выгнул ее.

– Тина, – обнимает меня, прижимая к своей твердой груди, – я не хотел так тебя мучить, просто не сдержался.

– Юр, мне понравилось, – улыбаюсь, – но будь все же аккуратнее, я вся в синяках, и … ты действительно сделал мне больно пару раз.

– Блин, – целует мой лоб, заставляя чувствовать свою к нему принадлежность, – я правда, не мог остановиться, я просто смотрю на тебя и возбуждаюсь. Я буду аккуратнее. Ты права.

– Конечно права, Юр, – не могу не улыбнуться, он смотрит так нежно, гладит меня по голове, – мне с этим телом еще жить.

– Тина, – смеется, – не поверишь, мне жить с этим же телом. Я понял тебя, я постараюсь быть аккуратнее.

– Очень на это надеюсь, – обнимаю его.

– Ладно, пошли, познакомишь меня со своими новыми знакомыми.

Парни пили всю ночь. Гости ушли только с рассветом. Я уже спала к тому времени.

***

Новые друзья Тины оказались нормальными парнями. Круто провести время с людьми, не носящими солдатскую форму и не писающими по расписанию. Да и учатся они в Москве, так что вполне возможно продолжить общение там, после дембеля, конечно. Но самое в этом хорошее, что на них можно положиться в отношении Тины. Она у меня девочка красивая. Очень. Но парни дали понять, что не претендуют на нее. А я дал понять, что пришибу любого, кто попробует претендовать. И теперь, пока они тут, Тина вполне сможет обратиться к ним с просьбой, если меня не окажется рядом.

Она спит, когда я, проводив гостей, валюсь рядом и забываюсь пьяным сном.

Просыпаюсь от звонка в дверь. Башка трещит. Но надо вставать, не хочу тратить увал на отсып. У меня сегодня планы до самого вечера.

Тина возится на кухне.